1.
Как историческая личность Эйегон Завоеватель представляется сильным правителем, божьи законы которому были не указ. Захотел жениться на сестре — женился! Захотел жениться на двух сестрах сразу — женился! А весь народ Вестероса только всплескивал руками и умилялся, позволяя своему королю делать все, что тот захочет. И вообще: «Сил Эйгона и его сестер – и их драконов – было довольно для усмирения всех сопротивляющихся». То ли дело их наследники, вот о них «сказать того же самого… никак нельзя». Но, собственно, почему нельзя? Мераксес погибла, но Балерион-то и Вхагар никуда не делись. И молодые драконы прибавились. Или проблема в силах не драконов, но людей? Вроде как хроники нам именно это и рассказывают — был сильный Эйегон, поэтому удачливый, а потом пришел слабый Эйенис, поэтому неудачливый, а потом пришел сильный Мейегор, но неудачливый, а потом мудрый Джейехейрис, который удачливый… нет, что-то все выходит не так просто и однозначно.
Равно как нельзя говорить, что Веру так уж возмущали близкородственные браки. Эйегон был женат на двух сестрах сразу, и ничего, Вера его приняла. Эйенис был женат вполне прилично, на родственнице, но не близкой, а Вера почему-то как возникла, так и возникала все круче и круче. Мейегор на ком только не был женат. Впрочем, он, как нам объяснили, такой жестокий и вообще урод, что Вере, на ком бы ни женился, не угодит. Но вот следующий король Таргариен, Джейехейрис, женат на родной сестре. И как бы опять-таки находит общий язык с Звездной септой… В общем, давайте честно скажем, что не только (а, возможно, и не столько) в женитьбе между братьями и сестрами дело.
Близкородственный брак в первый раз явился проблемой в царствование не слабого Эйениса, а сильного Завоевателя, но вовсе не его самого, а когда «королева Висенья предложила женить Мейегора на Рейене», старшей дочери Эйениса. Даже без дополнительных разъяснений, согласно которым разговор о браке велся в 23 г., ясно, что скандал произошел задолго до смерти Эйегона. Ибо проблему с верой замяли, кинув кость лично верховному септону: его родная племянница Сериса Хайтауэр стала женой Мейегора в 25 г., а Завоеватель скончался только через 12 лет — в 37 г. Другой вопрос, что при Эйегоне до открытого бунта дело не дошло. А почему, кстати?
Начнем разбор отношений Таргариенов и Веры с того, что в самом начале Завоевания, за 2 года до В.Э., когда после ссоры с Аргилаком Надменным на Драконий Камень были призваны друзья, знаменосцы и основные сподвижники, никогда прежде не слывший набожным человеком Эйегон в компании обеих сестер посетил замковую септу, дабы помолиться Семерым богам Вестероса. На седьмой день (эээ… то есть совсем не набожный Эйегон, выходит, семь дней молился… сколько же тогда набожные молятся?) вороны разнесли во все концы Вестероса весть о том, что Эйегон из дома Таргариенов отныне будет единственным королем, признайте его, сложите оружие и сохраните земли и титулы. А кто не спрятался, Таргариены не виноваты.
Задолго до завоевания Эйегон и Висенья посещали Цитадель Староместа. Можно считать, что это была просто турпоездка с посещением достопримечательностей — в Староместе есть что поглядеть и кроме Цитадели. А что брат с сестрой Таргариены заодно на охоту в Арбор заехали, так это включено в программу тура. Возможно, экскурсия в Ланниспорт за дополнительную плату имела место быть. А может, гиды с туристами не сошлись в цене, потому источники и расходятся.
Можно, правда, не путать туризм с эмиграцией вспомнить, что через несколько лет Эйегон со сестрицы весьма быстро, довольно гладко и совсем не такими уж большими силами завоевывают очень большую страну. Конечно, у них были драконы, спору нет. Но драконы — не абсолютное оружие, что мы знаем не только из истории вестеросских гражданских войн. Само Завоевание проходит не так уж гладко в тех областях, где Таргариенам действительно настроены дать отпор. Стрела может попасть в драконьего всадника, и не только относительно удачно в руку. А треть авиации завоевателей вообще непоправимо погибает в несгибаемом Дорне.
Так что логично предположить, что Таргариены на авось не надеялись и провели в Вестеросе хорошую подготовку перед тем, как, собственно, пойти на вы.
Между прочим, они обеспечили себе безопасность и с тыла. Вестерос Вестеросом, а на Востоке неспокойно, коалиция городов как раз бурно выясняет отношения с Волантисом, и не сказать, чтобы Узкое море было слишком широким для тех, кто захочет отхватить кусочек по ту его сторону. Ну или хотя бы качественно помародерствовать под шумок. Последний король Штормового Предела Аргилак, кстати, в работе«великого союза против обуянных имперскими замыслами «тигров» Волантиса» принимал активное участие — и вряд ли только из любви к приключениям и даже просто «в обмен на обещанные ему золото и славу».
Так что будем понимать правильно восточные похождения младого Эйегона верхом на верном Балерионе. Когда Пентос и Тирош приглашают Таргариенов «присоединиться к великому союзу против Волантиса», Эйегон, согласно путеводителю, летит на восток, встречается «с князем Пентоса и магистрами Вольных городов», а затем Черный Ужас летящий на крыльях ночи на голубом крыле пролетает мимо волантийского флота, уже изготовившегося захватить Лис. И каюк волантийскому флоту. А Эйегон, «как пишут, вскоре после участия в разгроме Волантиса… потерял всякий интерес к делам на востоке». Отож. Мы вам сейчас помогли, вы нам потом не мешаете. Теперь, когда спина в безопасности, займемся делом.
Что договоренность была и союзники не ударили в спину, свидетельствует, между прочим, отсутствие кораблей Пентоса, Лиса и Тироша среди противников Завоевателя. Вот браавосские боевые корабли есть — в составе флота Арренов. А этих нет.
При такой тщательной подготовке базы для вторжения странно было бы, оставь Таргариены само вторжение на волю случая. Оно и не оставлено, в том числе и его идеологическая составляющая. Дотоле не знавшие ни знамен, ни девизов валирийцы сделали все, чтобы ну не совсем стать для народа Семи Королевств своими, но выразить уважение к традициям и начать разговаривать на языке своих будущих подданных.
С политической точки зрения Таргариены ведут себя не менее грамотно, ибо ищут, как договориться с теми силами в Вестеросе, которые не находятся среди непосредственных соседей Драконьего Камня. С соседями разберутся по-соседски — войсками, дубинками и драконами. Дальше начнется игра уступок и договоров. Не случайно Эйегон и Висенья замечены до войны с визитами исключительно на западные вестеросские территории — и ни разу на восточные.
Чтобы понять, в чем суть переговоров с соседями соседей, посмотрим на детали вторжения. Вот группа армий «Центр» под руководством лично Эйегона движется на Харренхолл и сжигает тамошнюю династию в ноль. Речные лорды на помощь Харрену не приходят. Мало того, они дружно приходят совсем в другое место, объединяясь под руководством энергичного Эдмина Талли, умеющего держать нос по ветру. А потом той же компанией переходят под руку Эйегона, став его верными сподвижниками в последующем завоевании. Талли при этом становятся вторыми после короля в Речных Землях, то бишь и.о. Речных королей.
Если же посмотреть еще внимательнее, есть деталь, которая делает возможную договоренность Таргариенов с Речными лордами безусловной. Вот Эйегон, уже неплохо погромив Харрена, идет с ним на личные переговоры. И поскольку при каждом короле был знаменосец и мейстер, слова Эйегона известны доподлинно: «– Сдайся сейчас, – начал Эйгон, – и ты останешься лордом Железных островов. Сдайся сейчас, и твои сыновья будут жить, дабы править после тебя.» Опа. То есть обещание, разосланное в начале Завоевания во все концы Вестероса, уже не в счет? Как связано предложение сдаться и стать лордом Железных островов с обещанием: «преклонившие колена… сохранят свои земли и титулы»?
Ладно, предположим, имелось в виду, что склонять колена надо было раньше, а теперь поздно пить боржоми. Но вообще-то практика свидетельствует о другом. Лорды Черноводной сохранили свои земли, хотя сопротивлялись Завоеванию. Дочь Аргилака Надменного стала женой Ориса Баратеона и передала родительские земли своим детям, хотя ее знаменосцы сильно проредили армию Рейенис. Роннел Аррен остался лордом Долины, хотя флот Арренов изрядно потрепал группу армий Висеньи, в битве даже погиб Дейемон Веларион, лорд Дрифтмарка и мастер-над-кораблями. А пленный Лорен Ланнистер остался лордом Западных земель, хотя мало того, что проиграл, так еще и в плен попал, а в битве на Пламенном Поле была ранена Висенья. И ничего, никого на Соловецкие Железные острова не выгоняли, одного Харрена.
А посему следует сделать вывод о существовании в Речных землях оппозиции, с которой хорошо поработали. Эйегон выступает на Харрена, но Речные лорды идут не к Харрену, а к Талли — и ждут, чем закончится визит дракона. Если ему удастся, они примкнут. Если же нет — а чего, они же не примкнули, правда? Это все очень обычно и стандартно, вспомнить хотя бы Тайвина, который сильно не торопился выбрать сторону в ходе славной революции Аррена-Баратеона, несмотря на все личные счеты с Эйерисом. Здесь интереснее, что за свои труды Талли получают оговоренную заранее плату — титул сюзеренов Речных земель. То есть, проще говоря, убирают Харрена и его династию руками Таргариенов.
Таргариены, впрочем, тоже знают свою выгоду. Предложение Харрену уйти на Железные острова сделано вовсе не из доброты сердечной. Харрен на Железных островах, во-первых, поможет контролировать Железные острова, ибо Харрен с особенностями работы таргариеновской авиации уже знаком не понаслышке. А во-вторых, даст возможность контролировать Речные земли и лично Талли. Вы, ребята, ведите себя хорошо. А то с одной стороны поработает авиация, а с другой придет с визитом Харрен, который уже один раз приходил навеки поселиться.
План не выгорел потому, что гордый Харрен предпочел выгореть вместе с династией и замком. Но саму схему следует запомнить. Тем более, что результат даже не выгоревшего плана оказался более чем удовлетворительным: Талли получили власть над Речными землями от Таргариенов, и чтобы сохранить ее, должны быть верными (ну или неверными, но только вместе со всем остальным Вестеросом, чтоб батьку бить скопом и наверняка), иначе даденое могут и отобрать.
Теперь посмотрим с точки зрения схемы на южное продолжение банкета. Вообще в тамошних землях, в отличие от остальных вестеросских королевств, правящих династий одновременно две: Гарднеры типа короли, но при этом Хайтауэры, которые владеют Староместом, почему-то ничуть не менее значимы. Что-то вроде Италии, где были власти мирские и власть папская. Схожесть усиливается тем, что в местном Риме, он же Старомест, находится Ватикан, он же Звездная септа. Ну и Цитадель заодно. В общем, не то центр духовной силы, не то центр силы, основанной на духовном подчинении.
А где есть две власти, там есть драка, ибо, как известно, и два соловья на одной ветке не сидят, и Боливар не снесет двоих.
Навстречу Эйегону на будущее Пламенное Поле выходят силы двух королей: Лорена Ланнистера и Мерна IX Гарднера. Стюард Харлан Тирелл меж тем сидит в Хайгардене и ждет, чем закончится дело. И Хайтауэры сидят в Староместе и ждут, чем закончится дело (хотя в путеводителе отдельно оговаривается, что Хайтауэры, на минуточку, были вассалами Гарднеров из Хайгардена). Что очень напоминает поведение Речных лордов и особенно Талли в предыдущей части Эйегонова банкета. Только центров отсидки не один, а два, но это уже особенности южных властей.
Это еще не все. Гарднеры выходят навстречу Эйегону действительно в полном составе. Мерна сопровождают четверо сыновей, и еще «два юных внука прислуживали ему в качестве оруженосцев». А кто в лавке остался? в Хайгардене, значит, сидит стюард Тирелл… но, собственно, почему? Однако и это еще не все. Чуть позже мы узнаем, что на Пламенном Поле присутствовали — и погибли в огне Балериона — «сыновья, внуки, братья, кузены и прочая родня» Мерна IX. Последний из племянников умер от ожогов через три дня после битвы — и «дом Гарднеров умер вместе с ним».
Как-то странно предполагать, что Гарднеры решили таким способом облегчить Эйегону испепеление своего дома в ноль. Или же их действия каким-то способом спровоцированы их соперниками? Но кем? Тиреллы вряд ли могут организовать массовый выход на битву абсолютно всего (немалого, надо полагать) гарднеровского клана. Теоретически это могут сделать Хайтауэры. Точнее сказать, римский папа верховный септон и вообще верхушка Звездной септы. Но поскольку верховный септон у нас Хайтауэр, и вообще в Староместе все руководящие должности удерживает именно данная семья, между Верой верхушкой духовного руководства и Хайтауэрами можно смело ставить знак равенства.
Как именно Гарднеров заставили в полном составе выйти на поле, пока не просматривается. Может, какое пророчество запустили. Может, Цитадель еще поддержала. Мейстеры, как парой отточенных фраз дает понять Марвин, еще те василиски, когда дело доходит до власти. В любом случае выход династии Зеленых Королей на поле битвы и тотальная гибель означенной династии на этом поле — случай беспрецедентный, явно организованный, и толстые намеки Мартина на эти обстоятельства мимо глаз пропускать не следует.
Посмотрим, чем окончание южной кампании Эйегона отличается от завершения похода в Речные земли.
Хайтауэры приняли Эйегона с распростертыми объятиями (слегка завуалировав это под мистическое откровение) и вполне могли рассчитывать на единоличную власть на юге. Однако Завоевание потому и прошло довольно гладко, что Таргариены не только плевались драконьим огнем с небес, то бишь делали, но и перед этим думали. Хорошо и политически. Поскольку централизованной власти совсем не улыбалось, чтобы сильные Хайтауэры не только имели под собой богатейший порт, духовную власть и университетскую элиту, но и были сюзеренами всего густонаселенного юга, счастливый билет вытащили Тиреллы. Которые чудесно хороши ровно тем же, чем и Талли: расторопные, но не самые родовитые и всем обязанные Таргариенам. И даже к митингующим не присоединились во времена славной революции (что опять возвращает нас к вопросу, был ли Эйерис таким конченным сумасшедшим и так ли страшно он надоел всей стране, как рисует мейстер Яндель в своем труде).
В общем, какое-никакое, но равновесие было достигнуто. Эйегон разъезжал по стране в сопровождении шести септонов, объяснявших, какие решения он должен принять консультирующих его в случае спорных вопросов по части восстановления справедливости. Висенья на своем холме построила грандиозную септу. А Рейенис вместе с септонами придумала правило шести ударов. В общем, шесть королевств плюс Таргариены седьмые — все выходило очень стройно, и драконы, как люди, так и авиация, весьма естественно были включены во вновь созданную систему правления объединенной страной.
Но, правда, ненадолго.
2.
Вернемся к 23 г. после З.Э., когда, как помним, «королева Висенья предложила женить Мейегора на Рейене», и разразился первый брачный скандал династии Таргариенов на вестеросской земле.
Сразу оговорим, что предполагавшийся брак был бы по счету вторым после З.Э. Первый состоялся за год до того, между Эйенисом (старшим сыном Эйегона Завоевателя от любимой Рейенис) и Алиссой Веларион (по женской линии Таргариен, но родство не настолько тесное, чтобы со стороны Веры возникли бурные возражения).
Бесспорно, Эйенису надо было жениться, и поскорее, потому что династия, как шоу, должна продолжаться, а всей династии на тот момент было четыре человека: Эйегон Завоеватель и его нелюбимая Висенья Завоевательница в первом поколении, пятнадцатилетний Эйенис и десятилетний Мейегор в поколении втором. Понятно, кому придется отдуваться за всех, правда?
Крайний Эйенис свой долг выполнил прямо-таки на ура: породил шестерых детей, включая трех мальчиков. Впрочем, первой родилась девочка. И вскоре после ее рождения королева Висенья поставила ребром вопрос о браке младенца Рейены с одиннадцатилетним Мейегором.
А почему, собственно? Зачем новорожденную девочку надо так срочно выдавать замуж, да еще за дядю-подростка? На тот случай, если ее отец, наследник трона, внезапно покинет мир иной, чтобы не возник династический спор между братом и дочерью? Но вроде бы Эйенис, обретя дракона, окреп и оздоровился. Да и сам король Эйегон далеко не на последнем издыхании, раз уж еще 14 лет процарствует. Почему не подождать с браком Мейегора и Рейены годик-другой? Помимо того, что дети подрастут, можно еще дипломатическим путем аккуратно подготовить общественность к шоку близкородственного брака.
Что такого особенного в данном младенце, если из-за него Висенья крушит отношения с Верой? Которые, между прочим, строила десятилетиями. Потому что и в Старомест в юности то ли Эйегон ездил, взяв Висенью, то ли Висенья ездила, взяв для ширмы Эйегона. И великая септа строится пусть на деньги Староместа, но на холме Висеньи. Ведь не дура же Висенья, аки Серсея, чтобы гнобить очень важное политическое равновесие в угоду сиюминутной выгоды (весьма сомнительной к тому же)?
Попробуем понять, почему вокруг Рейены такой переполох. Строго говоря, она не первый младенец таргариеновской крови, родившийся в Вестеросе. До нее были Эйенис (7 г.) и Мейегор (12 г.) — и никого из них почему-то не женили срочно в колыбели, даже от груди не оторвав. Секрет здесь, конечно, в вечном гендерном неравенстве. Родство с династией — штука важнейшая, но парни девок взамуж берут. А девчонок в чужие семьи отдают. То есть жены Эйениса и Мейегора — это, бесспорно, связь с династией, это влияние на династию через личную жизнь, но сами Эйенис и Мейегор были и останутся Таргариенами.
А вот Рейена останется Таргариен либо если замуж не выйдет, либо если выйдет за Таргариена. Так устроено европейское средневековье. Не пратчеттовские, чай, ведьмы.
Вспомним другую девочку-Таргариен с похожим именем, но жившую позже, — Рейенис, дочь Эйемона, старшего сына Джейехейриса Миротворца, вышедшую замуж за Корлиса Велариона и родившую ему двоих детей. И подумаем, чем семейство Веларионов ключевым образом отличалось от других. Ответ прост: наличием драконов, которые есть не только у Рейенис, но и у ее детей. Причем Лейена летает на Вхагар — старейшей и сильнейшей драконице современности. Итак, даже если детям Рейенис никто драконьих яиц не дает, желая сохранить монополию на эту практику за правящим семейством, милый ребенок с лиловыми, совсем как у мамы, глазками, может просто прийти и подружиться с подросшим свободным драконом. И так каждый ребенок каждой мамы-Таргариен, выданной замуж на сторону.
Можно, конечно, всех драконов запереть и всяких там детей к ним не подпускать. Но, во-первых, вы сами пробовали детей куда-нибудь не пустить? практика показывает, что дети Рейенис-Почти-Королевы к драконам так или иначе доступ получили, да хотя бы тем же способом, что и Эйемонд Одноглазый. А во-вторых, дракона мамы в любом случае обратно не отберешь. Поэтому отдать девочку замуж значит отдать ее дракона (или ее способность подчинить себе дракона) другому семейству. Причем семейство не потеряет возможности получить дракона по праву крови и в последующих поколениях — пока сохраняет силу ген. Ибо каждый Таргариен — потенциальный драконий наездник, то бишь обладатель соответствующего гена. И ген этот во всем Вестеросе только у Таргариенов: нам четко объясняют, что ни Веларионы, ни Селтигары, вроде валирийцы по происхождению, им не обладают.
Уж на что Квентин Мартелл Таргариенам седьмая вода на киселе, и то пытается стать драконьим всадником. И, честно говоря, есть ощущение, что Рейегаль поначалу совсем и не против подружиться, вот только попытка незадачливого укротителя сесть одним седалищем сразу на двух драконов не нашла в его душе понимания.
Итак, Рейена еще в колыбели — лакомый кусочек для любого вестеросского Дома, не обязательно Великого. Потому что ее приданым может стать личный чемоданчик с волшебной кнопочкой супероружие — дракон.
Может, правда, и не стать. Потому что боевых драконов у Таргариенов на тот момент не сказать чтобы много. Вот ветераны Балерион и Вхагар, которые прочно заняты при жизни соответственно Эйегона и Висеньи, — а дальше еще будем посмотреть, что за психи отважатся с ними задружить. Вот Серебряный Вихрь (Quicksilver), история с которым есть, в общем, натуральная иппотерапия, суть коей, как известно из высоконаучных трактатов, состоит в гармоничном сочетании телесно-ориентированных и когнитивных приемов воздействия на психику пациента. Говоря по-простому, лошаденка выдали хилому пацанчику — и ведь как помогло. Железного здоровья Эйенис не обрел, но на пять достаточно крепких детей (и одного не очень крепкого) и пять лет адской королевской работы в особенно тяжелых условиях его, в общем, хватило.
Впрочем, и сам Эйенис, и особенно его правление заслуживают отдельного разговора. Вернемся к распределению драконов среди носителей семейного гена. Королевский сын Эйенис получает дракончика с доставкой в детскую. А не менее королевский сын Мейегор не получает. Но допустим, что сын любимой Рейенис в глазах Эйегона был важнее, чем сын нелюбимой Висеньи. И потом, Мейегор упорно ждал Балериона (хочется верить, не в форме «папенька, когда вы наконец умрете, я заберу вашу лошадку и буду на ней летать»). Опять же Мейегор парень и так крепкий, а Эйенис без дракона, вполне возможно, не выживет.
Что, кстати, наводит на мысли о том, кто́ все годы, пока чахлый принц пытался вырасти, за ним присматривал. Рейенис отменяется, ибо не вернулась из боя, когда сыну было в лучшем случае три. Няньки-мамки — это хорошо, это безусловно присутствовало, как же иначе. Но вообще-то идея драконотерапии слабого ребенка, причем идея удачная, — из числа порождаемых теми, кто в теме, а не смотрит на ситуацию со стороны.
Проще говоря, знать о том, как действует на драконьего наездника единение с драконом, могут прежде всего наездники. То есть светлая мысль с наибольшей вероятностью пришла в голову кому-то из тройки Висенья-Эйегон-Рейенис.
Самая очевидная кандидатура, наверное, заботливая мама. Хотя, если совсем честно, красивая женщина, которая больше всего на свете любитвесело проводить время в компании красивых молодых людей с художественной натурой летать, не слишком часто становится заботливой матерью. Не будем пока рассматривать смутные намеки на то, что Рейенис в 10 г. не совсем, эээ, умерла, — даже если она и была жива, может, и правда находилась в суровом дорнийском плену и никак не могла вернуться к кровиночке. Возможно, мама сначала придумала подкинуть ребенку дракончика, а потом уже пошла в бой с прочими стариками. Сюда бы хорошо легла дальнейшая практика Таргариенов с подкладыванием драконьих яиц в колыбель младенцу. Вот откуда, возможно, у нее ноги растут.
Но с тем же успехом может быть, что и нет. Эйенис начал расти и крепнуть не сразу, но лишь когда у него установилась с дракончиком связь. И не факт, что это случилось в возрасте двух-трех лет. Вообще слухи о том, что наследник престола весь больной и чахлый, вряд ли будут циркулировать по всея Вестеруси, когда наследник пешком под стол ходит. Ну, болеет. Ну так если мама вместо того, чтобы сидеть с ребенком, из бомбардировщика не вылезает, какое тут здоровье? Подрастет — оклемается. А вот когда суровая и несгибаемая покруче Дорна вместе взятого Висенья вдруг решает завести ребенка от нелюбимого (и, что еще хуже, не слишком уважаемого) мужа, — это уже звоночек. Особенно учитывая подчеркнутое отсутствие интереса Висеньи к мужчинам как секс-партнерам (интерес к женщинам, впрочем, тоже не документирован… возможно, Висенья попросту из тех, кто женат на работе).
Мейегор младше Эйениса на 5 лет. То есть когда Эйенису исполнилось четыре, стало ясно, что хочешь-не хочешь, а запасного наследника следует иметь, ибо надежда на здоровье этого, прямо скажем, невелика. А между тем династия должна как шоу и т.п. Да и годы непоправимо уходят, ведь Висенье, как-никак, сорок стукнуло. Придется снять летчицкий шлем, распить литр крепкого вестеросского самогону пополам с уродом-братом и завалиться с ним в койку, думая о Таргариенах. Напоила, обесчестила, выносила и родила — и нигде ни разу не сорвала график ковровой бомбардировки Дорна. Ай сильна женщина.
Тогда логично предположить, что терапевтическая связь Эйениса с дракончиком с дальнейшей поправкой здоровья произошла после включения в плотный график Висеньи беременности и родов. Вообще может быть, конечно, наоборот: кроха-Эйенис получил дракона, стал крепнуть, Висенья рассердилась, что трон унаследует не тот, кто ее крови, и пошла на решительные меры, произведя Мейегора на свет. Но тогда что мешает Висенье рожать раньше сорока? А также организовать смерть и без того откровенно болезненного племянника в последующие годы — с 12 до 37 г. времени более чем достаточно. Наверняка есть и возможности. Конечно, Висенья с Эйегоном не ладили, брат мог подозревать сестру в злом умысле и постоянно держать Эйениса рядом с любящим собою. Однако и тогда возможностей за 25 лет должно было быть немало. И потом, не тот образ жизни у Эйегона и не то здоровье у Эйениса, чтобы мальчик постоянно таскался за отцом. Даже когда война с Дорном утихла, Завоеватель, согласно хроникам, полгода курсирует на личном самолете туда-сюда между столицей и островной резиденцией, полгода ездит по стране с шестью септонами и судит по слову септонов справедливости. В то время как Висенья, на минуточку, реально правит страной. То есть имеет совершенно конкретную власть в руках. И пусть у брата-короля с последней сестрой-женой отношения накалились до такой степени, что они в одном городе находиться не могут, все равно — почему за четверть века Висенья не сумела убрать Эйениса, освободив дорогу любимому Мейегору? Уж не преувеличивают ли хроники степень неприязни Висеньи к племяннику? Сказать — Висенья сделала все, чтобы Мейегор сел на место Эйениса, — оно недолго. Но факты как-то не очень подтверждают подобные заявления. Мейегор и Эйенис вполне успешно работают вместе, когда Эйенис становится королем. На изгнание брата Эйенис идет под большим давлением и с явной неохотой. А Висенья (между прочим, наездница великой Вхагар) не пытается свергнуть племянника и посадить на его место сына (между прочим, наездника великого Балериона). Хотя любимый дракоша Эйениса против одного Балериона-то не выстоит, как показывают дальнейшие события. Что уж говорить об атаке двух ветеранов.
Висенья и советы Эйенису дает дельные. И когда берется его лечить, почему-то Эйенис идет на поправку… Впрочем, об этом позже. Пока заметим, что Эйенис — это для Висеньи не чужой и не сын любимой жены султана, она же ненавистная соперница. Это сын сестры, и, судя по годам Гнева Дракона, сестры нежно любимой. И версию, согласно которой именно Висенья придумала драконотерапию для племянника, скидывать со счетов никак нельзя.
Какая из версий правильная, покажут время и Мартин. А пока вернемся к животрепещущей проблеме «Таргариены и драконы». Главных вопросов два: с точки зрения драконов и с точки зрения всадников. Как распределяют боевые машины по роте? И как те, у кого есть ген, добиваются контакта с личным огнеметом?
Вопрос обретения связи с драконом достаточно интересен. Что до чистой техники, то Мартин дает нам два способа: 1) свободный от дракона Таргариен приручает свободного от Таргариена дракона; 2) Таргариену выдают драконье яйцо или малыша-дракончика. У каждого из способов, как водится, свои заморочки. Определенно можно сказать, что нельзя просто взять и подчинить себе взрослого дракона — тому пример ожоги Алина Дубового Кулака, полученные им от Овцекрада, а также шестнадцать расставшихся с жизнью соискателей. Или вот Дрогон поначалу на полном серьезе пытается поджарить Дени, хотя ее таргариеновость вне всякого сомнения, да и он довольно быстро подчиняется. Вот и выходит, что одного правильного гена для обретения связи мало, дракон волен наездника и не принять.
Может быть, тут дело в силе способностей, как у оборотней за Стеной. Кто-то — сильный оборотень, кто-то слабый. В основе связи с драконами у Таргариенов явно лежит нечто, похожее на оборотничество, потому что с драконами они общаются безо всяких рогов и утверждают, что дело в крови дракона в их жилах. Ну и чем они в этом смысле не Старки с их лютоволками? Кроме того, Дени вполне явно чувствует Дрогона, когда мысленно к нему обращается. Тоже очень по-старковски по-оборотнически.
Но ведь одно дело, когда оборотень животное подчиняет, и совсем другое — когда животное дружит с человеком по доброй воле. Варамир может хоть до посинения мечтать, что заберет себе Призрака, и что Призрак будет служить ему кровью и телом, совсем как Джону только лучше. Лютоволки от раненых Старков не разбегаются, как это делают звери Варамира. Связь-дружба много крепче, глубже и благороднее связи-подчинения.
То, что демонстрируют на своих драконах Таргариены, куда больше похоже на связь-дружбу-верность до последней капли крови. Красная Королева Мелеис, сытая, ленивая и вообще наслаждающаяся жизнью, бросается в безнадежный бой с двумя противниками, потому что так хочет Рейенис. Караксес сцепляется с огромной Вхагар, потому что так хочет Дейемон. А совсем юная Лунная Плясунья из последних сил и без надежды не то что победить, а хотя бы выжить, рвет Солнечного Огня, потому что этого хочет Бейела.
Однако когда драконье яйцо кладут в колыбель новорожденному Таргариену, у дракончика вроде как нет выбора, дружить с человечком или нет. В этом случае и дракон не выбирает себе всадника, и всадник не выбирает дракона. Они, конечно, друг другу определенно не чужие, даже скорее родные, но тут уж как у всех с родней: какая досталась, ту и любишь. Иногда с кем-то даже дружишь, а совсем иногда с кем-то дружишь по-настоящему. Но для этого должно повезти, потому что найти друга на всю жизнь — удача, а совершенно случайно обнаружить среди родственников родную не только кровь, но и душу — удача в квадрате.
Видимо, сколько-то времени Таргариенам с яйцами в колыбели везло. Ведь дракончик, если доставшийся малыш-Таргариен ему лично не подходит, может сделать только одно: не вылупиться. В промежуточном варианте — если подходит, но не очень, — вылупиться, но не окрепнуть. И вот кому-то из Таргариенов начинает не везти. У Рейены, дочери порочного принца Дейемона, дракончик вылупился хилый и вскоре умер. У Визериса, сына Рейениры, яйцо не проклюнулось. А ведь наездник может летать лишь на одном драконе. Может ли попытка пробудить дракончика в другом яйце быть успешной после провала предыдущей попытки? А когда дракончик в этом яйце уже однажды отказался вылупляться у не понравившегося ему малыша-Таргариена?
Кроме того, драконы мельчают. Нам говорят: это оттого, что они заперты в Драконьем Логове. Но ведь и среди запертых тоже есть звери разного размера. Может быть, не только Таргариены крепнут, обретя связь с драконом, но и драконы растут под влиянием любимого друга?
Не исключено, что в ситуации: «Каждому Таргариену — по яйцу, и пусть никто не уйдет обиженным!» — обиженными оказались драконы, и именно в этом кроется одна из причин их вымирания: драконы слишком глубоко уснули в своей скорлупе, и просто наличия рядом абы какогоТаргариена становится для их пробуждения недостаточно.
Впрочем, в годы младенчества Эйениса до этого еще далеко. То, как слабый ребенок получил дракона, есть нечто среднее между старым добрым способом пойти поискать среди монстров родственную душу, вдруг выйдет подружиться навеки (этим путем следует Мейегор, который хочет только Балериона, а позже Эйемонд, которому нужна только Вхагар), и нарождающимся где-то тут награждением Андреевским орденом члена семьи Романовых только за то, что дал себе труд родиться обычаем выдачи драконьего яйца в колыбельку. Впрочем, второе не исключает первое. Крупнейший после драконов Завоевания Вермитор еще подружится с маленьким Джейехерисом будущим Миротворцем, Лейена оседлает Вхагар, и т.п.
Это с одной стороны. А с другой — еще раз посчитаем, сколько супероружия у Таргариенов в конце правления Висеньи Эйегона и его сестер, на сей раз среди третьего поколения. Складывается впечатление, что не так уж и много. Иначе отчего из пяти переживших младенческий возраст детей Эйениса драконов имеют лишь четверо? Причем дракона нет не у девчонки, и не у младшего сына, но у сына среднего?
Попробуем разобраться по порядку номеров. Складывается довольно неожиданное впечатление, что на момент смерти Эйениса драконов у его сыновей нет вообще. У Эйегона так совершенно точно: он седлает дракона отца, что возможно лишь после смерти Эйениса. Но, может, оно так и задумано, и Эйегон всего лишь идет по стопам Мейегора, то бишь всю жизнь одного Квиксильвера (Серебряный Вихрь) хотел.
Допустим. Однако вот второй сын Эйениса Визерис, который в 15 лет замучен в Гавани, — где его дракон? При Мейегоре парню, конечно, выдача дракона не светит. Не в интересах дяди, который, с точки зрения племянников, узурпировал власть, выдавать этим самым племянникам супероружие. Ну и Визерис при Мейегоре не столько оруженосец, сколько заложник. Но ведь будь у Визериса дракон, может, судьба парнишки сложилась бы не так страшно. Почему уже второй по порядку сын не обеспечен драконом? Эйенис царствует пять лет, время есть.
И есть еще младший сын Джейехейрис, о котором мы твердо знаем, что он наездник Вермитора, причем Вермитор то ли ровесник наездника, то ли чуть старше. Откуда у младшего сына дракон? Что, Эйенис дал самолет младшему мальчику, которому на момент смерти отца 7-8 лет, и не дал среднему, которому соответственно 12-13, а также старшему, которому 17-18? Как все, однако, запущено. Ведь если посмотреть на ситуацию в семье Таргариенов под углом, который нам предлагают хроники, Висенья и Мейегор ночей не спят, мечтают снять Эйениса с доски и взять управление страной в свои цепкие руки. А между тем практически все супероружие в семье — у них. Вхагар дракон Висеньи. Балерион давняя мечта Мейегора. Впрочем, даже не случись подчинения Балериона, одной Вхагар хватит, чтобы сжечь в пепел и Эйениса с его терапевтическим дракошей, и безлошадную компанию Эйенисовых чад.
Может, некого выдавать — и Визерису, и Джейехейрису, и уж тем более Алисанне? Но ведь на Драконьем Камне есть такое явление, как дикие драконы. А также существует (пока вне канона, но вроде со слов Самого) инфа, что Мейегор отказывался клеиться к диким драконам, объявляя их недостойными себя великого. За что его дразнили, а он, надо полагать, сильно зверел. Ибо трус не он, а те, кто его дразнит, а он верный, он Балериона одного на всю жизнь полюбил.
Когда все-таки у Джейехейриса появляется Вермитор? Вот подросток с матерью и сестрой живет на Драконьем Камне — не то чтобы в тюрьме, но, когда умирает Висенья, семья под шумок с острова бежит. То есть ограничение свободы имеет место быть. И что особенно интересно, отправляясь в бега, королева Алисса не уплывает, нет. Она улетает. Причем не одна, а с украденной Темной Сестрой. При этом за Алиссой, пусть она и носительница гена, дракона никогда не числится. Откуда тогда транспорт? В годы царствования Джейехейриса наличие драконов документировано не только у короля, но и у королевы (Вермитор и Среброкрылая соответственно). То бишь у тех детей Алиссы, что улетают вместе с ней, свои драконы есть. Но оседлала ли к тому времени Алисанна свою драконицу? Строго говоря, мы не знаем. Но даже если оседлала, саму Алиссу и здоровенную ворованную железяку под названием Темная Сестра все равно увозил на загривке необыкновенно крупный дракон Вермитор, больше некому. Разумеется, пассажира с багажом он взял исключительно из любви к Джейехейрису, который, кстати, с загривка Вермитора тоже никуда не девался. Крут Вермитор. И уж не потому ли он такой здоровяк, что вырос не просто на свободе, но еще и в результате свободного выбора подходящего наездника?
Так, но если Эйегон дракона получил только после смерти Эйениса, Визерис вовсе не получил, а Джейехейрис задружил сам в ситуации заключения на Драконьем Камне, то что вообще это было? Почему Эйенис детям и дракончиков — ну или драконьи яйца, — не выдал, и к диким драконам при своей жизни не подпустил? Причем нельзя сказать, чтобы дети были слабаки, трусы и вообще на контакт с драконами идти не хотели.
Странно. Даже если учесть, что среди детей Эйениса есть еще один совершенно бесспорный драконий наездник. Та самая Рейена, первенец, вокруг которой в год ее рождения разгорелись брачные страсти.
Напрямую нигде не говорится, что дракона Рейене выдали на первом году жизни. Но на то есть ряд косвенных соображений. Сразу отметем вариант, что Рейена получила свою Пламенную Мечту в правление Мейегора, подозрительность которого отмечена в каноне жирной галочкой. Сестра-вдова мятежного принца Эйегона, беглянка с детьми, не без труда найденная Тианной из Башни на Светлом острове (см. карту — это через весь Вестерос у западного побережья), водворенная если не в тюрьму, то, во всяком случае, под домашний арест, потом включенная (надо думать, не по своей воле) в тройку черных невест Мейегора, от которого обязана рожать… кто ж ей при таком анамнезе дракона даст. Она ведь и сбежать может. Что, собственно, и происходит в 48 г., когда Рейена улетает от Мейегора к брату Джейехейрису. Точно как мама, и даже краденый меч при ней.
Но если в 48 г. дракон у Рейены стопроцентно есть, а при Мейегоре она его получить не могла, значит, в 42 г., когда умер Эйенис, связь с Пламенной Мечтой у принцессы уже установлена. Однако почему Эйенис сыновьям драконов не давал, а вот старшей дочери выдал? Потому что она — первенец? Хорошо, но почему не дал остальным? Потому что с первенцем, наделенным драконом, что-то пошло настолько не так, что снабжать драконами остальных детей стало по каким-то причинам неразумно?
Еще раз вернемся к событиям 23 г. Да, Рейена — невеста из дома Таргариенов, и тем чрезвычайно ценна для вестеросской знати. Да, она — потенциальный драконий наездник, и тем ценна еще больше. Но суперспешка с получением этого самого младенца в чьи-нибудь крепкие жениховские руки может возникнуть в единственном случае: если к Рейене прилагается готовый дракон, скорее всего, в виде драконьего яйца, положенного в колыбель (ну не дракончика же младенцу в колыбель укладывать). Вот тогда есть смысл сейчас, а не через некоторое количество лет, когда девочка подрастет (может, еще и не выживет, при откровенно слабом здоровье отца? может, еще и дракона не дадут? может, связь с драконом не установит?), начинать драку за фантастическое приданое.
А что драка начинается, мы тоже знаем точно, ибо ногой топает не кто-нибудь, а Висенья, совсем не глупый человек, опытный политик и боевой ветеран жестокой войны в Дорне. Дама прошла огонь, воду и медные трубы, положила уйму сил на то, чтобы установить хорошие отношения с Верой (одна септа на холме именно Висеньи чего стоит), и вдруг — дать такой повод для открытого конфликта с Хайтауэрами? Это даже хуже, чем глупость. Это ошибка. Ну или этому есть очень веская причина.
Ведь Хайтауэры очень недовольны, и не зря. Они так старались, всех Гарднеров положили (кстати, попробуйте посмотреть в процентном отношении, сколько народу погибло на Пламенном Поле, а потом прикинуть, почему именно в эти менее чем 10% попали абсолютно все Гарднеры, кроме некоего племянника, который, впрочем, все равно не жилец). И что в сухом остатке? В хронике Гильдейна ситуация проговаривается абсолютно откровенно, надо только сопоставить цитаты с разных страниц. Во-первых, «Тирелл без боя вручил королю-завоевателю ключи от замка и заверил его в своей преданности. В награду Эйегон пожаловал Тиреллу Хайгарден со всеми владениями, назначив его Хранителем Юга и Верховным лордом Мандера и наделив властью над всеми бывшими вассалами дома Гарденеров». Во-вторых,«ни один житель Староместа не сгорел на Пламенном Поле, хотя Хайтауэры и являлись знаменосцами Гарденеров из Хайгардена».
То есть Хайтауэры не просто не получили власть над югом, и даже не просто остались при своих — они были вассалами королей, а стали вассалами выскочек-стюардов. Весьма сомнительная награда. Что следует делать в таких случаях с точки зрения политики? Улыбаться и копить силы. Что Хайтауэры и делают. В 23 г. римский папа верховный септон — самый что ни на есть Хайтауэр. Что Старомест под рукой Хайтауэров, понятно и так. Есть еще орден Сынов Воина, глава которого в Староместе тоже происходит угадайте из какой семьи.
В общем, Хайтауэры в претензии и наготове. И когда в 23 г. у них появляется реальный шанс пересмотреть результаты партии, проигранной четверть века назад, они его не пропускают. А шанс, кстати, очень и очень неплохой. Рейена и дракон (точнее, дракон и Рейена) в руках любого дома — это резкое усиление дома. Рейена и дракон в руках Хайтауэров — возможность стать, ну не то чтобы равными Таргариенам, но уж сильнее Тиреллов точно.
Похоже, светлая мысль получить супероружие через брак пришла в голову не только Хайтауэрам, но и всем остальным мало-мальски мыслящим политикам среди вестеросской знати. Уж если давление на Таргариенов доходит до того, что ни о каком «да подождите вы, ребенка еще от груди не отняли, какое может быть взамуж, даже в перспективе?!» речи не идет. Помогут лишь резкие телодвижения вроде «значит, так: девочку нашу отдадим исключительно среди своих, и если единственная кандидатура родной дядя, значит, за родного дядю, — а если будет гражданская война, значит, будет гражданская война, но никто из вас, туземных обезьян, ядерный чемоданчик не получит».
Правда, пока гражданской войны никто особо не хочет, а следовательно, демарш Висеньи в основном политический. Следует четко и громко обозначить предел, за который лордам ходу нет. А теперь, когда все всё услышали, можно и на компромисс пойти. Рейена не достается никому, а Мейегор, напротив, достается женится по достижении брачных возможностей на Серисе Хайтауэр, племяннице великого септона и прочих звезд староместского клана. Проще говоря, Вере Хайтауэрам бросили кус. Рейена же с ее драконом остается отличной наживкой невестой с фантастическим приданым — на весьма длительный срок, а именно до 41 г., то бишь до 18 лет. Вообще-то в средневековье такое длинное девичество, особенно завидной невесты с суперприданым, есть случай не совсем обычный.
И уж тем более необычно то, что остальные пятеро детей Эйениса не только обделены традиционными для Таргариенов драконами, но еще и подчеркнуто ни за кого не просватаны. Дружно все. Ну хорошо, Вейела умерла в колыбели (хотя, помнится, Рейену уже в колыбели сватали… но ладно, Рейена первая, а Вейела всего лишь последняя из выводка). Но остальные четверо? Опять же Алисанна — девочка, ее отдавать в чужую семью чревато, Таргариены это делают с огромной неохотой (вон тот же Джейехейрис из шести (!) дочерей умудрится выдать замуж вне семьи всего одну, да и то единственную внучку с драконьей кровью и другой фамилией тут же подберет обратно в семью). Но три парня? Три больших возможности заполучить в союзники три Великих Дома Вестероса? Через несколько поколений очень вменяемый Эгг попытается подобным образом заполучить на свою сторону три Великих Дома — Баратеонов, Талли и Тиреллов, а также почему-то Редвинов. И не вина Эгга, что не срослось.
Определенно кто-то чего-то не додумал. Либо Эйенис, его папа и тетя, либо Мартин, который, как известно умному фэндому, вряд ли обдумывает каждое слово, которое он пишет. Либо надо все-таки верить Мартину, который, в отличие от фэндома, правда умный тщательно прорабатывает мелочи и обдумывает каждое слово, и смотреть на ситуацию с реалистической точки зрения.
Что такое Вестерос на тот момент? Завоеванная страна, к тому же очень большая, и два дракона, пусть даже очень больших, всю страну контролировать не смогут. Если, конечно, завоеватели не перетянут на свою сторону местных управителей. Кого-то уговорят подчиниться, типа Старков, Арренов или — после некоторого мордобоя — Ланнистеров. Кого-то заменят пятой колонной или своими, типа Хоаров на Талли, Гарднеров на Тиреллов, Дюррандонов на Баратеонов. Но, будем откровенны, Таргариены зависят от лордов ничуть не меньше, чем наоборот. Вон в Дорне не удалось ни найти общего языка с существующей верхушкой, ни заменить оную верхушку, — и где оно, безмерное могущество завоевателей и их драконов? А если другие Великие Дома решат, что Таргариены их не устраивают, чем дело кончится?
В общем, больше драконов, хороших и огнедышащих.
Но ведь что такое увеличение количества драконьих всадников, или, говоря проще, боевых единиц авиации? Это самое настоящее нарушение равновесия между лордами и династией. Больше драконов — меньше зависимость от лордов. Так что или давайте и нам драконов тоже, или будем договариваться об ограничении стратегического вооружения. Вы сидите тихо — мы сидим тихо, и все любят друг друга, а Дорн пусть сам как-нибудь не сгибается и не ломается.
В безжалостном свете большой политики такое, казалось бы, частное и естественно-обычное дело для Таргариенов, как выдача новому поколению драконов, получает совсем иной смысл. Хорошо, Эйенис слабый, ему дракон нужен для здоровья, тут номер прошел. Опять же Мераксес погибла, заменить ее Квиксильвером (Серебряным Вихрем) вроде как естественно. Тем более что когда еще Квиксильвер дорастет до мощи Мераксес. Но вот рождается первенец Эйениса, и гордый папа, возможно, боясь за здоровье дочери, спешит положить ей в колыбель драконье яйцо. Извините, вежливо говорят вестеросские политики, это уже слишком. Конечно, идея разорвать связь, которая, возможно, уже установлена между младенцем и дракончиком, должна вызывать у драконьих наездников священный ужас. Но тогда давайте поддержим равновесие иным способом. А именно — просватаем дракона принцессу за кого-нибудь из младшего поколения Великих Домов. Но поскольку принцесса одна, а домов шесть, и на всех одной принцессы однозначно не хватит, можно, чтобы никому не было обидно, отдать чемоданчик и его носителя за тех, кто выше Великих Домов, — ибо представляет Святую Веру.
И если вокруг Рейены и ее Взмечтанного Пламени ведется такая игра, все сразу становится на свои места, поступки логичны, интриги естественны, а договоры закономерны. Висенья, как злой следователь, выступает от лица дома и говорит — мой дражайший брат, я и наш с вами сын однозначно лучше, лучше собаки этих аборигенов, а посему я требую, чтобы Мейегорушку женили на первой же невесте нашей крови. Инцест!!!! — дружно кричат лорды и Хайтауэры. Инцест, соглашаются Таргариены, но мы вообще все такие. Страна восстанет против осквернителей! — кричат Хайтауэры и лорды. Да, мы такие, соглашаются Таргариены, а еще у нас драконы есть, два ветерана, один подрастающий, один скоро вылупится, и еще в количестве диких в заповеднике на острове. Давайте оставим эмоции, говорят Хайтауэры лордам и Таргариенам, дружески беря их под локотки, мы тут все правильные католики верим в Семерых, погорячились, и будет, поговорим как свои.
И вырабатывается компромисс (который, как известно, есть такое соглашение, которым равно недовольны обе стороны). Таргариены не увеличивают количество боевых самолетов. Лорды смирно сидят по своим уделам. Рейена не выходит замуж за Мейегора, оставаясь потенциальной невестой и наградой. Дети Эйениса и Алиссы, буде такие появятся, либо не станут драконьими наездниками, либо поступят на брачный рынок наравне с Рейеной. А Хайтауэры, как мудрые посредники, обеспечившие равное недовольство обоих договаривающихся сторон, получат свою награду, первыми из вестеросских домов породнившись с правящей династией: их Сериса станет женой Мейегора, как только тот войдет в брачный возраст.
Понятно, что данный договор, как, впрочем, все политические договоры, будет соблюдаться только до тех пор, пока одна из сторон не накопит достаточно сил, чтобы потребовать пересмотра условий соглашения. Лорды будут точить ножи и ковать латы, одновременно пытаться породниться через брак с правящей династией. Таргариены станут играть на брачных интересах лордов, раз за разом обламывая оные интересы на корню. Одновременно принцип «разделяй и властвуй» в отношении противника станут широко и творчески применять обе стороны — Таргариены будут искать, с кем из лордов дружить против других лордов, а лорды, соответственно, попытаются расколоть семью Таргариенов. Ну хотя бы усугубить конфликт между Эйегоном и Висеньей. Или Висеньей и Мейегором с одной стороны и семьей Эйениса с другой. Или между Эйенисом и его королевой/детьми. Ибо тут возможны любые возможные варианты и даже парочка невозможных.
В общем, ситуация взрывоопасная, и балансировать приходится на лезвии бритвы. Но до конца правления Эйегона какой-никакой мир в стране сохраняется. Что до близкородственного брака, то он в семье все же состоится — ибо династия, как шоу, должна продолжаться. Но заключен он будет он в 41 г., когда Таргариены одни против всех страна и так полыхает от края до края. И брак между сестрой и братом уже ничего не изменит — шоу в самом разгаре, и антракта пока не видно.
Следующая часть (3-5) о правлении Эйниса →
anna_y и c_a_r_i_e
Публикуется с разрешения авторов по заметкам от