«Человек, — сказал Платон, — это двуногое животное без перьев». Тогда Диоген ощипал петуха и со словами: «Вот твой человек», — поставил его перед Платоном.
Платон задумался и уточнил: «Двуногое животное без перьев и с плоскими ногтями».
Пару лет назад я написал статью о животных мира Мартина. С тех прошло много времени, появился Путеводитель и несколько приблизился (очень надеюсь) выход «Ветров зимы».
В той статье я сравнил мир Саги с игровой доской, на которой и происходит давшая название первой книге (и сериалу) Игра престолов. Животный мир — лишь одна из граней этой доски. И хотя ту статью уже вполне можно дополнить новой информацией, однако сначала я бы хотел всё же затронуть другую грань. Точнее даже, грань не столько самой доски, сколько игровых фигур.
Все мы знаем выдающихся героев Саги, и рассказывать о них можно долго и увлекательно. Однако кроме королей и королев в любой игре есть и обычные пешки. Простые люди, которые живут и умирают в этой великой игре, оставаясь безымянными и, порою, малозаметными. Именно о них и хотелось бы сказать несколько слов. Поэтому данную статью в трех частях я хочу посвятить расам и народам описанного Мартином мира.
Собственно говоря, волшебные расы и магические существа — краеугольный камень жанра ещё с самого рождения фентези. Редко в каком фентезийном произведении их не встретишь. И мир Мартина не исключение, хотя здесь и нет каноничных эльфов, орков, гоблинов или гномов. Но обо всём по порядку.
И сначала официальная часть. Дело в том, что в самом тексте книг Мартина хотя и содержится довольно много интересной, скажем так, этнографической информации, однако её куда больше в тексте Путеводителя, где она к тому же изложена более компактно и системно. В силу этого в качестве источников для данного обзора Путеводитель будет привлекаться широко и постоянно, наряду с текстами самой Саги.
Ну а теперь можно снять фрак и бабочку, надеть лабораторный халат и приниматься за дело.
Вступление
Любые фантастические расы и народы должны где-то жить. Этнография неотделима от географии. И от истории — поскольку у каждого уважающего себя автора его фантастические народы должны иметь некое прошлое.
Географию мира Мартина можно увидеть на весьма подробных картах, а вот про глобальную историю стоит сказать несколько слов. Из текста путеводителя мы узнаём, что мир не был постоянен. Некогда покрывавшее центральный Эссос обширное внутреннее море пересохло и распалось на меньшие водоёмы, плодородные равнины на юге превратились в бесплодную пустыню (где чуть не пропал кхаласар Дени, уходивший после похорон Дрого), а целые прибрежные страны на севере и западе континента погрузились в море.
Причины этих изменений Мартин не указывает однозначно, давая волю читательской фантазии и предлагая как магический вариант, так и чисто естественный — глобальное потепление, вызвавшее таяние ледников и подъём уровня океана. Что ж, не буду здесь на чём-либо настаивать и я. Пусть каждый из читателей руководствуется той версией, которая ему больше по душе.
Но в любом случае — исключить магию из мира мы не можем. Её много, и она реально и ощутимо влияет на историю и события. Валирия обязана своим возвышением драконам. И они же завоевали Таргариенам Вестерос, преобразив историю целого континента. Долгая Ночь и вторжение Иных тоже были фактом истории, хотя и столь отдалённой, что практически никаких подробных сведений о том не осталось.
Естественные объяснения тоже имеют право на жизнь, но учитывая специфику местных зим, вполне возможно, что и ледниковые периоды в истории Вестероса и Эссоса могли иметь вполне себе магическую природу. Так что интрига остаётся.
И ещё один вопрос, тесно связанный с магией. Наряду со вполне привычными людьми на страницах Саги присутствуют существа, с одной стороны, вполне, скажем так, гуманоидные, но с другой — определённо к категории «люди» не относящиеся.
Например, иные. Они человекоподобны и используют мечи и доспехи. При этом живут при сверхнизких температурах, а погибнув, просто тают, как Снегурочка над костром (или фея Бастинда, облитая водой, если образ Снегурочки кажется от иных слишком далёким). То есть это не только не люди в нашем обычном понимании, но и вообще существа не биологической, а, скорее, магической природы.
Второй пример — великаны. Они уже определённо биологичны, состоят, что называется, из мяса и костей и даже могут иметь потомство от связей с людьми (если Тормунд, конечно, нам не врёт :)). Но великаны — это, опять же, не совсем то, что мы понимаем под обычными людьми.
В силу этого мне представляется логичным и разумным разбить рассказ о расах и народах мира Мартина на несколько частей. И сначала поговорить о существах более или менее магических, затем о, назовём их так, гуманоидах, а уж напоследок оставить самое интересное — собственно человечество.
Ну что ж, вроде всё вступительное сказано, так что не буду больше отвлекаться от основного вопроса. Итак, приступим.
Холодно ли тебе, девица…
У природы много способов убедить человека в его смертности: непрерывное чередование приливов и отливов, ярость бури, ужасы землетрясения, громовые раскаты небесной артиллерии. Но всего сильнее, всего сокрушительнее — Белое Безмолвие в его бесстрастности. Ничто не шелохнется, небо ярко, как отполированная медь, малейший шепот кажется святотатством, и человек пугается собственного голоса. Единственная частица живого, передвигающаяся по призрачной пустыне мертвого мира, он страшится своей дерзости, остро сознавая, что он всего лишь червь.
Джек Лондон, «Белое безмолвие»
Здесь логично начать с начала. Точнее, с пролога. Ведь именно в прологе к «Игре престолов» мы впервые сталкиваемся с иными.
Из тьмы леса родилась тень и остановилась перед Ройсом. Высокая, тощая и твердая, как старые кости, и вместе с тем бледная, как молоко.
Панцирь ее словно менял цвет при каждом движении. Он то становился белым, как свежевыпавший снег, то покрывался угольной тенью, то отливал серой зеленью деревьев. С каждым шагом новый узор пробегал по броне, словно лунный свет по воде.
Книжный образ несколько отличается от сериального и даёт больше простора фантазии. Здесь сразу оговорюсь, что в основе я склонен опираться именно на книжные трактовки и описания, которые нередко не просто отличаются от сериальных, но прямо им противоречат. Сам Мартин в качестве эталона при работе над комиксом приводил вот эту иллюстрацию Джона Пикачио:
Впрочем, как ни крути, но сериальный образ белых ходоков получился настолько харизматичным, что вряд ли кто-то будет представлять их себе по-иному. Во всех смыслах.
Итак, первая из магических рас, встречающая нас практически в самом начале повествования. Живые воплощения холода и тьмы. Они замораживают мир собственным присутствием, а столкнувшись с огнём (хотя бы и в его застывшей форме — драконовым стеклом), просто тают.
Когда он открыл глаза, доспехи стекали с Иного ручьями, а вокруг черного кинжала из драконова стекла, торчащего в горле, шипела и дымилась бледно-голубая кровь. Иной схватился за нож своими белыми руками, но его пальцы, коснувшись лезвия, тоже начали дымиться.
Сэм повернулся на бок, вытаращив глаза. Иной уменьшался и таял. Через каких-нибудь двадцать мгновений плоть сошла с него, как белый туман, и кости, похожие на молочное стекло, тоже стали таять. И вот на снегу остался только кинжал из драконова стекла, весь окутанный паром, словно он был живой и вспотел. Гренн подобрал его и тут же выронил.
— Матерь, холодный-то какой.
С другой стороны, при всей своей магичности, устроены иные всё же подобно обычным существам: судя по описанию, у них есть кровь, плоть и кости. Но всё это создано из каких-то достаточно низкотемпературных материалов, а отнюдь не из привычных нам биологических тканей. Иные также похожи на людей общим строением (это отнюдь не разумные кристаллы или какие-нибудь многорукие и щупальценосные пришельцы), носят доспехи и используют мечи.
Это обстоятельство наводит нас на мысль, что иные не самостоятельная сущность, а нечто созданное искусственно — по модели обычных людей, но из других, или, даже можно сказать, иных субстанций и веществ. Здесь мы опять же приближаемся к грани между книгой и сериалом. Но я буду последователен и ограничусь лишь предположением о возможности искусственного создания иных. Точно мы этого пока не знаем.
Вообще, хотя иные и являются наиболее часто упоминающейся в тексте магической расой мира Мартина, знаем мы о них довольно мало. Они существуют где-то далеко на недоступном севере и как-то связаны с Великим Иным — то ли самым главным из них, то ли какой-то принципиально более могущественной сущностью. Однажды они предприняли масштабное вторжение в южные земли, принеся туда долгую ночь и зиму, но были побеждены. Причём как именно и кем — не до конца понятно. Легенды разных народов по этому поводу заметно расходятся: в Вестеросе поражение иных связывают с магией детей леса, а в Эссосе — с волшебным оружием героя Азора Ахая. В общем, дело тёмное. Тоже во всех смыслах.
После поражения иные отступили на север и не показывались оттуда несколько тысячелетий, благодаря чему практически повсеместно их стали считать чисто сказочными персонажами.
Ещё одной специфической чертой иных является способность поднимать трупы людей и животных и неким образом контролировать их. Армия иных, подступающая к Стене, состоит в основном именно из подконтрольных им мёртвых тел. Сами иные появляются на сцене редко, предпочитая выступать в роли кукловодов.
По существу мы ничего не знаем о том, где и как живут иные. Есть ли у них какие-то города или поселения, или же они, может быть, живут в пещерах. Чем они питаются и питаются ли вообще. Как устроено их общество, и так далее. Все эти моменты остаются «за кадром» повествования, не считая отдельных легенд. О ездовых пауках, например:
Здесь нужно сделать небольшое отступление. Собственно говоря, любое обсуждение литературно созданного мира можно вести с двух позиций: внутренней и внешней. В первом случае мы принимаем правила игры, предложенные автором, и выступаем в роли наблюдателя, находящегося «внутри» этого мира и оперирующего только доступной там «внутри» информацией. Внутренний подход мы видим, к примеру, в Путеводителе: там повествование ведётся от имени мейстера Янделя и опирается на его мейстерские познания. Во втором случае мы смотрим на мир именно как на произведение литературное и ищем параллели и образы уже в мире внешнем — других литературных произведениях и/или окружающей нас реальности.
В этом же обзоре я попытаюсь более или менее совместить оба подхода, приводя, по мере сил, ещё и внешние аналогии.
Итак, иные с точки зрения внешнего наблюдателя. Здесь сочетается несколько характерных для мифологии и фентезийной литературы образов.
Для начала, это «зло с крайнего севера»: расположение страны недобрых духов и сил на севере — довольно частый мотив в мифологии северных народов. Ибо именно оттуда приходит зима и там не видно солнца. В Европе в наиболее классической форме мы видим этот мотив в финских и карельских рунах, где северная Похъёла — мир враждебный и чуждый людям и героям. Не слишком гостеприимен и северный мир мифологии скандинавской — Нифльхейм, страна льдов и туманов. Здесь же, попутно, находится и царство мёртвых, управляемое богиней Хель.
И здесь мы видим вторую параллель: связь холода, льда и нежити — тоже довольно популярный набор. Опять же родом из северных мифологий, где преисподняя нередко именно ледяная, а не огненная.
Третье — существо, являющееся воплощением стихии (в данном случае — стихии холода). Это уже образ, скорее, из средневековой и возрожденческой алхимии и метафизики, где подобные существа именовались элементалями (не путать с современной фентезийной трактовкой этого термина).
То бишь «с внешней точки зрения» иные не столь уж оригинальны по концепции, хотя талант автора и смог придать их образу достаточную глубину и неординарность.
В заповедных и дремучих…
«Дитя, что ко мне ты так робко прильнул?» —
«Родимый, лесной царь в глаза мне сверкнул:
Он в темной короне, с густой бородой».—
«О нет, то белеет туман над водой».
Гёте, «Лесной царь», пер. Жуковского
Следующими в нашем описании логично будет поставить детей леса — ещё одну древнюю и волшебную расу. В первых книгах серии информация о них была довольно легендарной, и дети леса выглядели некими людьми-аборигенами, наделёнными древней магией.
Однако с выходом «Танца с драконами» ситуация изменилась. Во второй главе Брана читаем:
Меньше Арьи, кожа в пятнышках, как у лани, глаза с узкими, как у кошки, зрачками наполнены золотистой зеленью. Волосы тоже золотые и рыжие, цвета осени; в их густую копну вплетены увядшие цветы, вьющиеся побеги и веточки.
В третьей:
Листок и ее сородичи, хотя и звались Детьми Леса, были далеко не дети — их правильнее было бы называть Мудрецами Леса. Они, конечно, меньше, чем люди, но волк по сравнению с лютоволком тоже кажется маленьким, и это еще не значит, что он щенок. Кожа у них коричневая со светлыми пятнами, как у оленей, большие уши ловят то, чего не слышит ни один человек. Золотые кошачьи глаза, тоже большие, хорошо видят там, где Бран совершенно слеп. На руках у них всего по четыре пальца, считая большой, с острыми черными коготками.
В общем, хотя дети леса и не столь явные магические создания, как иные, но они определённо не люди, а вполне самостоятельный и отличный от людей вид гуманоидов. Как в физическом плане, так и в плане взглядов на жизнь.
«…Боги подарили нам долгую жизнь, но сделали нас малочисленными, чтобы мы не заполонили весь мир, как это бывает с оленями в лесу без волков. Это было на заре времен, и наше солнце только всходило. Теперь оно закатывается, и мы угасаем. Великаны, наши братья и наше несчастье, тоже почти уже вымерли. Больших львов на западных холмах истребили, единорогов осталась горстка, число мамонтов убавилось до нескольких сотен. Лютоволки переживут нас всех, но их срок тоже настанет. В мире, населенном человеком, нет места ни для них, ни для нас».
Это были грустные слова, и Брану от них тоже сделалось грустно. «А вот люди грустить бы не стали, — подумал он вдруг. — Они злились бы, ругались, клялись отомстить. Они не пели бы грустных песен, а сражались и убивали».
Так что отнесение детей леса в эту главу представляется вполне логичным.
В отличие от иных, связанных только с крайним севером Вестероса, народы, близкие детям леса, жили и в Эссосе. Здесь мы обратимся уже к Путеводителю:
Дотракийцы и по сей день называют великую пущу северного побережья Ифекевронским царством — именем, под которым они знали исчезнувших жителей. Легендарный Морской Змей, Корлис Веларион, лорд Приливов, был первым вестеросцем, посетившим эти леса. Вернувшись с Тысячи островов, он рассказывал о деревьях с вырезанными ликами, зачарованных гротах и странном безмолвии. Более поздний путешественник, торговец и искатель наживы Брайан из Староместа, капитан когга «Потрясатель Копья», написал отчет о собственных странствиях по Студеному морю. Он сообщает, что дотракийское имя исчезнувшего народа переводится как «бродящие по лесам». Никто из встреченных Брайаном иббенийцев не мог сказать, что когда-либо встречал лесного ходока, но считается, что маленький народец благоволит к жилью тех, кто оставляет им на ночь подношения из листьев, воды и камней.
Явное сходство детей леса и исчезнувших лесных ходоков северного побережья Эссоса позволяет нам предположить, что речь идёт об одном и том же или очень близких народах, некогда достаточно широко распространённых по обоим континентам, а ко времени событий, описанных в Саге, уменьшившихся буквально до полудюжины человек, встреченных Браном в недрах холма за Стеной.
Следует сказать, что Мартин просил не слишком отождествлять детей леса с эльфами и говорил, что в куда большей мере имел в виду американских индейцев. Хотя при виде древних, любящих природу и наделённых исключительным долголетием, но медленным размножением магических детей леса избавиться от аналогий с древними, любящими природу и наделёнными исключительным долголетием, но медленным размножением магическими фентезийными эльфами — ну очень трудно :)
Связь с курганами добавляет сюда ещё чёрточку кельтской мифологии, где жизнь внутри холмов для различных магических созданий тоже крайне характерна. От индейцев у детей леса разве что мотив древнего и мудрого первобытного народа, давно вытесненного людьми, но оставившего свои таинственные и волшебные следы, проклятья и артефакты. Последняя идея довольно характерна именно для американской традиции, где не было собственного Средневековья, а древность была именно «индейской».
Грамкины, снарки и иже с ними
В глубь от них живет народ амазраты и люди-псы, на запад и на север от них живут амазонки, женщины с одной грудью; они живут сами по себе и воюют с оружием и на конях. Мужчин среди них не находится, но если желают прижить, то они отправляются мирно к народам по соседству с их землей и общаются с ними около месяца и возвращаются в свою землю… Соседний с ними народ ерос, мужчины с огромными конечностями, у которых нет оружия и которых не могут носить кони из-за их конечностей. Дальше на восток у северных краев еще три черных народа…
Захария Ритор «Церковная История»
На этом можно было бы рассказ о магических существах в мире Мартина и закончить, поскольку никакой внятной информации о других вариантах магических существ у нас, в общем-то, нет. Однако у нас есть информация невнятная. В книгах неоднократно упоминаются некие демоны, подводные расы разного рода и иные таинственные существа.
Поговаривают, будто некогда здесь обретались и другие позабытые народы — уничтоженные, поглощенные или изгнанные пегими людьми. Обычно рассказывают о затерянных городах, ящеролюдях и безглазых пещерных обитателях. Но подтверждений всему этому нет.
Мартин не раз подчёркивал, что хочет дать картину мира, как его могут видеть люди в этом самом мире и по его законам живущие. Перед нами не подробное описание деталей, доступных автору и создателю, где всё указано и всё на самом деле обстоит именно так, как указано. Нет. Мы видим описание мира, составленное мейстером Янделем, который может ошибаться, путаться в источниках и многого не знать. И чем дальше от мейстера лежат описываемые места и события во времени и пространстве, тем обрывочнее, путанее и фантастичнее становится информация. И собственно сам Яндель, сталкиваясь с упоминаниями о людях-ящерах, задаётся вопросом: идёт ли речь действительно о полулюдях-полурептилиях или это просто некий образ народа, использующего шкуры рептилий как одежду?
Рассказывают о городах, где люди парят на кожистых крыльях, подобно орлам; о селениях, выстроенных из костей; о бескровном народе, населяющем горы и долину, именуемую Иссохшей Бездной. Доходят слухи о Серой пустоши и ее Людоедских песках, где обитают шрайки, покрытые зеленой чешуей — человекоподобные существа, чьи укусы ядовиты. Действительно ли это полулюди-полуящеры или (что вероятнее) люди, одетые в шкуры ящеров? Или это вообще не более чем сказки — грамкины и снарки восточных пустынь?
Аналогичные сомнения терзают мейстера и в отношении сведений о некогда живших на равнинах Эссоса кентаврах: то ли действительно кентавры, то ли аллегория всадников.
В общем, со странными существами, живущими где-то на окраинах известного мира, тут дело обстоит вполне ожидаемо: про них много говорится, но никто ничего не знает точно. Так что список магических рас в дальнейшем вполне может пополниться: мы слышали о неких демонах, живущих среди руин Валирии и на крайних рубежах мира на востоке, про странных подводных существ, которым поклоняются обитатели побережий, про русалок и водяных разного сорта (впрочем, о них мы ещё упомянем). Практически по всему миру от Железных островов на западе до крайних пределов цивилизованных империй Востока мы сталкиваемся со странными постройками из чёрного камня, возведёнными неизвестно кем так давно, что об этом не сохранилось вообще никаких определённых сведений.
В своей довольно сырой рукописи под названием «Странный камень» Терон пишет, что и крепость, и трон могут быть творением странного и уродливого народа полулюдей, у которых в матерях — человеческие женщины, а в отцах — твари из соленых морских глубин. Эти бездняки, как называет их Терон, стали, по его словам, прообразом водяных из легенд, а их жуткие отцы стоят за верой железнорожденных в Утонувшего бога.
Подобные отсылки к странным древним постройкам и неким таинственным и ужасным подводным (или подземным) существам довольно многочисленны и встречаются в самых разных местах. Вот, например, что говорится о них относительно восточной части Северного океана:
Еще восточнее лежат так называемые Тысяча островов (картографы с Иба уверяют, что на самом деле их менее трехсот) — окруженная морем россыпь обветренных скал. Рассказывают, что это последние остатки затонувшего царства, чьи города и замки скрылись под водами наступающего моря тысячелетия назад. Только самые храбрые либо самые отпетые из моряков высаживаются на здешние берега, ибо местные жители — народ хоть и немногочисленный, но странный и враждебный к чужакам. У них зеленоватая кожа, они безволосы и заостряют своим женщинам зубы, а мужчинам обрезают крайнюю плоть. Они не говорят ни на одном известном языке и, по слухам, приносят моряков в жертву своим чешуйчатым рыбоголовым богам, чьи изваяния стоят на каменистых берегах, видимые лишь в час отлива. Хотя со всех сторон каждого кусочка их земли — только вода, островитяне панически боятся моря. Они и под угрозой смерти не осмелятся замочить ноги.
Что это за водные существа и как они связаны с «чешуйчатыми и рыбоголовыми богами», мы можем только догадываться. Точной информации мало, поэтому нам остаются лишь загадки и тайны.
И эта скудость информации о водных существах и строителях мрачных твердынь не позволяет сказать что-либо определённо ни о них самих, ни об их «внешних» прототипах. Ну, кроме явного сходства с образами разумных, чешуйчатых и рыбоголовых обитателей глубин из книг Говарда Лавкрафта. Также питавших склонность к приживанию потомства с человеческими женщинами.
Что ж, будем надеяться, что хотя бы часть этих загадок Мартин нам в будущих книгах раскроет. А пока перейдём к расам не столь уж магическим или загадочным, но все еще нечеловеческим и зачастую необычным и интересным.
Хорошего человека должно быть много
А ещё меня уверяли, — сказал кот, — но уж этому-то я никак не могу поверить, что вы будто бы умеете превращаться даже в самых мелких животных. Ну, например, сделаться крысой или даже мышкой. Должен сказать по правде, что считаю это совершенно невозможным.
Шарль Перро, «Кот в сапогах»
Здесь нам первыми в глаза бросаются великаны. Что ж, размер имеет значение. Для заметности — так уж точно.
В сказках старой Нэн великаны были просто громадными людьми, которые жили в огромных замках, сражались огромными мечами, и в каждом их сапоге мог спрятаться маленький мальчик. Эти походили скорее на медведей, чем на людей, и были такими же волосатыми, как мамонты, на которых ехали. Пока они сидели верхом, трудно было судить об их истинном росте. В них, должно быть, футов десять, а то и двенадцать. Или четырнадцать, но не больше. Их грудная клетка еще могла сойти за человеческую, но руки были слишком длинны, а нижняя часть торса казалась раза в полтора шире верхней. Ноги, короче рук, были очень толсты, и никаких сапог они не носили — зачем им обувь при таких больших, плоских, черных и ороговевших ступнях. Тяжелые головы, лишенные шеи, торчали прямо из плеч, приплюснутые лица имели зверский вид. Крысиные глазки-бусинки почти терялись в складках ороговевшей кожи, зато ноздри постоянно шевелились — нюх у великанов, видимо, был не слабее зрения.
Да ведь это на них не звериные шкуры, понял Джон. Это их собственная шерсть. Ниже пояса она гуще, вверху пореже. Смрад от них идет такой, что с ног валит, но, может, это мамонты так пахнут. И Джорамун затрубил в Рог Зимы и поднял из земли великанов. Джон искал мечи десятифутовой длины, но видел только дубины. Одни были просто сухими деревьями с еще сохранившимися обломками ветвей, к другим были привязаны здоровенные камни. В сказке не говорилось, может ли рог снова погрузить их в сон.
Следует отдать должное Джону: описание великанов в его главе весьма развёрнутое и детальное. Всё-таки служба в Ночном Дозоре не прошла даром, и разведчик из него мог бы получиться неплохой.
Причём, как не особенно сложно видеть, великаны в книге описаны совсем не так, как были показаны в сериале. Сериальные великаны ближе к фольклорным или фентезийным персонажам, в то время как у самого Мартина прототип великанов вырисовывается совсем иной. Это, как ни удивительно, хорошо известный в криптозоологических кругах «снежный человек» — в Америке более привычно именуемый бигфутом и широко растиражированный в массовой культуре и кинофильмах (особенно в связи с лесистыми районами Скалистых гор и северо-западного побережья США).
Размеры, некоторая гориллоподобность, волосатость, сильный неприятный запах — всё это характерные черты, приписываемые традицией городских легенд именно снежным людям. Даже постепенное вытеснение человеком: традиция утверждает, что снежных людей из центральной Калифорнии выжили золотоискатели в 40-х годах XIX века.
Но мы несколько отошли от темы. В мире Мартина великаны ещё живы, хотя и тоже находятся на грани вымирания. Некогда они населяли весь Вестерос и всю северную часть Эссоса на восток как минимум до Хребта Костей, а также острова Иба.
Даже заснеженные северные пики (известные как Белые горы, или Кразаадж Заска на языке дотракийцев), где зимой и летом завывают ледяные ветра со Студеного моря, были некогда обителью каменных великанов — джогвинов, тяжеловесных существ, по слухам, вдвое превышавших по размеру великанов Вестероса. Увы, последние из джогвинов исчезли тысячелетие назад, и лишь их огромные кости отмечают места, где они некогда бродили.
По существу, великаны делят с детьми леса роль древнейших обитателей северо-западных областей мира. Причём достаточно часто они фигурируют вместе — и в Вестеросе, и на северных окраинах Эссоса они обитали в одних и тех же лесах. Причём, как говорится в Путеводителе, их отношения не всегда могли быть мирными.
Мужи Дозора поговаривают, что у одичалых есть сказания о беспокойных великанах, которые жили рядом с Детьми Леса, бродили, где им вздумается, и брали все, что пожелают.
Или даже более того:
Долгое время считалось, что такие схроны создавались ради защиты от хищников вроде лютоволков и сумеречных котов, против которых простенькие пращи Детей Леса — и даже их хваленые древовидцы — были бессильны. Но в других источниках это мнение оспаривают и утверждают, будто бы главнейшими врагами Детей были великаны, на что намекают гуляющие по Северу сказания и что, вероятно, подтверждается исследованием кургана у Длинного озера, сделанным мейстером Кеннетом. Речь идет о захоронении великана с обсидиановыми наконечниками стрел, лежащими среди сохранившихся ребер. Находка вызывает в памяти перевод песни одичалых из «Хроник Королей за Стеной» мейстера Геррика, повествующей о братьях Генделе и Горне. Их призвали разрешить спор между кланом Детей и семейством великанов о владении пещерой. Сказано, что Гендель и Горн в итоге завершили дело посредством уловки, вынудив обе стороны отречься от любых притязаний на пещеру.
Ныне же последние из гигантов уцелели лишь к северу от Стены Вестероса. В Эссосе и на Ибе, если мейстер Яндель не ошибается, их уже нет. Впрочем, и вестеросские в немалой степени пали в битве с Ночным Дозором и армией Станниса у Стены. Вполне возможно, что на страницах Саги мы увидим полный конец этого некогда величественного и многочисленного племени.
Зимний сон на снегу, или Повышение лохматости
Махнешь рукой, уйдешь домой,
И выйдешь замуж за Васю-диспетчера,
Мне ж бить китов у кромки льдов,
Рыбьим жиром детей обеспечивать.
«Одесский порт», слова И. Френкеля
Второй группой «почти людей» в Вестеросе являются иббенийцы и ряд предположительно близких к ним народов. В тексте саги иббенийцы упоминаются, но не описываются, кроме указания, что они «мохнаты» (это роднит их с покрытыми шерстью великанами).
Впрочем, из описания в Путеводителе можно сделать вывод, что речь всё-таки не о покрытости мехом или шерстистости как таковых, а скорее, о сильном развитии свойственного и человеку волосяного покрова на теле.
Также стоит отметить, что их можно назвать самым волосатым народом в мире. Хотя кожа у них бледная, с просвечивающими синими венами, их шевелюры темны и жестки. Иббенийские мужчины обладают внушительными бородами; густой волос покрывает их руки и ноги, грудь и спину. Грубые темные волосы над верхней губой обычны и среди их женщин (но устойчивое поверье, будто у иббениек шесть грудей — безусловно, ложно).
Причём волосатость не единственное, и даже, пожалуй, не главное их отличие:
Они массивны, широкоплечи, широкогруды, но вот их рост редко превышает пять с половиной футов. Руки у иббенийцев длинные, а ноги — короткие и толстые. Невысокие и коренастые, они отличаются чудовищной силой, и ни один выходец из Семи Королевств не может надеяться сравниться с ними в их любимом состязании — борьбе.
Скошенные брови на массивных надбровных дугах, глубоко сидящие маленькие глазки, большие квадратные зубы в тяжелых челюстях — лица иббенийцев кажутся вестеросцам дикими и уродливыми. Это впечатление еще больше усиливает их хриплая гортанная речь.
Здесь перед нами образ больше всего тяготеющий к современным представлениям о неандертальцах — те тоже были массивными и коренасто сложенными, относительно коротконогими и обладали именно перечисленным набором особенностей внешности. Кроме волос: здесь наука пока не в курсе дела, были ли неандертальцы более или менее обволошены, нежели мы.
Правда, в отличие от стереотипического неандертальца, иббенийцы довольно разумны, хотя и нелюдимы.
Тем не менее, уроженцы Иба — весьма смышленый народ: умелые ремесленники, искусные охотники и отважные воины. …Во внутренних областях иббенийцы предпочитают жить отдельно от прочих, покидая свои уединенные хутора лишь ради свадеб, похорон и богослужений.
Также в Путеводителе разобран важный вопрос: могут ли люди и иббенийцы иметь потомство?
Хотя мужчины Иба и способны породить детей с женщинами Вестероса и прочих земель, но плоды таких союзов зачастую безобразны и, подобно мулам, всегда бесплодны. А иббенийские женщины от мужчин иных народов приносят только уродцев и мертворожденных.
Это в определённой степени отличает иббенийцев от неандертальцев, с которыми люди скрещивались и часть генов которых мы несём и поныне. Иббенийцы же — вполне отдельный биологический вид, не способный смешиваться с людьми.
Иббенийцы, судя по всему, лишь часть некогда весьма широко расселённого по северной части Эссоса народа. Волосатые люди упоминаются в легендах центральных равнин континента, они вытеснили далёких предшественников норвоссийцев с их первоначальной родины и населяли острова в окрестностях будущего Лората, пока не были истреблены андалами. Также волосаты обитатели Скагоса, но здесь у нас нет пока подробных данных. Возможно, это последствия их близости к великанам, а не иббенийцам.
Так или иначе, некогда различные племена волосатых людей обитали по всему северу Эссоса, но не проникали в Вестерос (кроме возможной близости к ним скагосийцев, никаких данных о присутствии волосатых людей там нет). Однако ещё в легендарные времена они были практически все изгнаны и истреблены людьми, уцелев только на островах Иба.
Впрочем, в какой-то момент иббенийцы попытались нанести ответный удар, колонизировав часть северного побережья, но были выбиты дотракийцами, удержав за собой лишь Новый Иббиш.
Бой барабанов в тёмном лесу
Ни один белый человек не вернулся из этой чащобы и не рассказал нам, что там творится. И вся наша наука и образованность — она только до западного берега этой древней реки. Кто знает, что за звери, земные и неземные, могут находиться за пределами того маленького светлого кружка, который мы называем знанием…
Кто знает, каким богам поклоняются во мраке этого языческого леса, что за демоны выползают из черной болотной грязи? Кто может с уверенностью сказать, что все обитатели этих темных краев принадлежат к этому свету?
Роберт Ирвин Говард, «За Чёрной рекой»
Следующая группа «не совсем людей» упоминается только в Путеводителе, в саге про неё ни слова не говорится. Это пёстрые люди Соториоса.
Соторийцы — создания с широкой костью, могучими мускулами и весьма длинными руками. Их отличают покатые лбы, укрытые жесткими черными волосами, и массивные челюсти с огромными квадратными зубами. Широкие плоские носы, больше напоминающие рыла, и грубая пегая кожа в бурых и белых пятнах делают их похожими скорее на кабанов, чем на людей.
С иббенийцами их роднит некоторая троглодитность облика, однако если мохнатые жители Иба вполне разумны и цивилизованны, то обитатели южного континента этим похвастать особо не могут.
Те соторийцы, что живут ближе к морю, смогли освоить речь торговцев. Гискарцы полагают, что аборигены слишком тупы, чтобы считаться хорошими рабами, но бойцы из них яростные. Дальше к югу налет цивилизации исчезает, и пегие люди предстают еще более примитивными и жестокими, творящими самые омерзительные обряды во славу своих темных богов. Многие из них каннибалы или пожиратели мертвых — когда они не могут добыть плоти врагов или чужаков, то поедают собственных мертвецов.
В какой-то степени это можно считать слухами и байками — Соториос далёк и малоизвестен мейстерам Цитадели. Однако в отличие от иббенийцев, чьи корабли ходят по всему миру, соторийцы так и остались обитателями глухих и малоизученных джунглей.
Как и иббенийцы, они неспособны иметь потомство с людьми.
Соторийские женщины способны рожать детей лишь от мужчин своего народа; сходясь с людьми из Эссоса или Вестероса, они приносят только мертворожденных, причем по большей части — отвратительных уродцев.
В сочетании с приведённым выше описанием образ соторийцев мы тоже можем сопоставить с какими-то примитивными людьми — уже не неандертальцами, а, скорее, питекантропами. Ну, или с образами обезьяноподобных тропических дикарей, обычных на страницах романов Роберта Говарда и иных авторов начала XX века. Представления о том, что какие-то группы примитивных протолюдей могли дожить в глуши тропических лесов до нашего времени, были тогда весьма популярны, и авторы приключенческих и фантастических романов уж никак не могли пройти мимо этого сюжета в своих произведениях. Соториос вообще содержит массу аллюзий на фантастическую и приключенческую литературу и кинематограф начала — середины XX века, от «Затерянного мира» до «Кинг Конга».
Заключение
Мир саги велик и населён множеством разных рас и существ. Охватить их в пределах одной статьи, не превращая её в многостраничный труд, довольно сложно. Поэтому сейчас я ограничусь рассмотрением только человекоподобных рас, не затрагивая сами «человеческие» народы Вестероса и Эссоса. Если же идея статьи понравится и вызовет интерес среди читателей, то продолжу работу и постараюсь рассмотреть и прочие народы и племена (точнее, те, о которых нам что-либо известно из текста Саги или Путеводителя).