Но страха это зрелище в ней не убавляло. Боль вдруг пронзила ее — такая острая, что Санса всхлипнула и схватилась за живот. Она упала бы, но к ней придвинулась тень и сильные пальцы сжали ее руку.
Санса схватилась за зубец крыши, царапая ногтями по грубому камню.
— Пустите меня. Пустите.
— Пташка думает, что у нее есть крылышки, — так, что ли? Или ты хочешь стать калекой, как твой братец?
— Я не нарочно. Вы… испугали меня, только и всего.
— Такой я страшный?
Санса сделала глубокий вдох, стараясь успокоиться.
— Я думала, что одна здесь…
— Пташка по-прежнему не может выносить моего вида? — Пес отпустил ее. — Когда тебя окружила толпа, ты не была так разборчива — помнишь?
Санса помнила это слишком хорошо — и злобный вой, и кровь, текущую по щеке из раны, нанесенной камнем, и чесночное дыхание человека, который пытался стащить ее с лошади. И пальцы, вцепившиеся ей в запястье, когда она потеряла равновесие и начала падать.
Она уже приготовилась умереть, но пальцы разжались, человек издал животный вопль. Его отрубленная рука отлетела прочь, а другая, более сильная, вернула Сансу в седло. Пахнущий чесноком лежал на земле с хлещущей из культи кровью, но вокруг толпились другие, с дубинками в руках. Пес ринулся на них — меч его так и мелькал, окутанный кровавым туманом. Когда бунтовщики дрогнули и побежали от него, он рассмеялся, и его жуткое обожженное лицо на миг преобразилось.
Санса заставила себя снова взглянуть на это лицо — и не отводить глаз. Простая вежливость этого требует, а леди никогда не должна забывать о вежливости. Шрамы — еще не самое страшное, и судорога, кривящая ему рот, — тоже. Все дело в его глазах. Санса еще ни в чьем взгляде не видела столько злобы.
— Мне… мне следовало бы прийти к вам после этого. Поблагодарить вас за спасение… Вы так храбро вели себя.
— Храбро? — У него вырвался смех, похожий на рычание. — Псу не нужно храбрости, чтобы крыс гонять. Их было тридцать против меня одного, и ни один не посмел сразиться со мной.
Она не выносила его речи, всегда злой и резкой.
— Вам доставляет удовольствие пугать людей?
— Мне доставляет удовольствие их убивать. — Пес скривил рот. — Морщись сколько хочешь, только святошу из себя не строй. Ты дочка знатного лорда. Не говори мне, что лорд Эддард Старк из Винтерфелла никого не убивал.
— Он исполнял свой долг, но это не приносило ему радости.
— Это он тебе так говорил, — засмеялся Клиган. — Лгал он, твой отец. Убивать — самое сладкое дело на свете. — Он обнажил свой длинный меч. — Вот она, правда. Твой драгоценный батюшка постиг ее на ступенях Бейелора. Лорд Винтерфелла, десница короля, Хранитель Севера, могущественный Эддард Старк, чей род насчитывал восемь тысячелетий… однако Илин Пейн перерубил ему шею, как всякому другому. Помнишь, как он заплясал, когда его голова слетела с плеч?
Санса обхватила себя руками, как от холода.
— Почему вы всегда такой злой? Ведь я хотела поблагодарить вас…
— Как истинного рыцаря, которых ты так любишь. А на что, по-твоему, они нужны, рыцари? Получать знаки отличия от дам да красоваться в золотых доспехах? Дело рыцарей — убивать. — Клиган приложил лезвие меча к ее шее под самым ухом, и Санса ощутила остроту стали. — Я впервые убил человека, когда мне было двенадцать, а после и счет потерял. Знатные лорды из древних родов, толстосумы в бархате, рыцари, раздувшиеся от спеси, и женщины, и дети, да-да — все это просто мясо, а я мясник. Пусть оставят при себе свои земли, своих богов и свое золото. Пусть кличут себя сирами. — Клиган сплюнул под ноги Сансе. — У меня есть вот это, — он отвел клинок от горла Сансы, — и я никого на свете не боюсь.
«Кроме своего брата», — подумала Санса, но благоразумно промолчала. Он и правда пес. Полудикий и злобный, который кусает руку, желающую его погладить, но разорвет любого, кто тронет его хозяев.
— Даже тех, кто за рекой?
Клиган обратил взгляд к далеким огням.
— Ишь как полыхает. — Он спрятал меч в ножны. — Только трусы дерутся с помощью огня.
— Лорд Станнис не трус.
— Но до брата ему тоже далеко. Роберта ни одна река не могла остановить.
— Что вы будете делать, когда он переправится?
— Драться. Убивать. Может, и меня убьют.
— Вам не страшно? Боги пошлют вас в самое ужасное пекло за все зло, которое вы совершили.
— Какое там зло? — засмеялся он. — Какие боги?
— Боги, которые создали нас всех.
— Неужто всех? Что это за бог, птичка, который создает чудовище вроде Беса или полоумную дочь леди Танды? Боги, если они существуют, создали овец, чтобы волки ели баранину, и слабых, чтобы сильные ими помыкали.
— Настоящие рыцари защищают слабых.
— Нет настоящих рыцарей, и богов тоже нет. Если ты не можешь защитить себя сам, умри и уйди с дороги тех, кто может. Этим миром правят сильные руки и острая сталь — не верь тому, кто скажет тебе другое.
— Вы ужасный человек, — попятилась от него Санса.
— Просто честный. Это мир ужасен. Ладно, птичка, лети — я сыт по горло твоим чириканьем.
. Нет, даже 
.
.
Это картины здесь нет, и единственный человек, который сожалеет о её отсутствии здесь - это вы. Ну, если судить по частоте написания фразы "сансан мир"