Была у меня в детстве книга Б. Бродского «Вслед за героями книг» о жизни людей в разные эпохи, описанные в тех или иных романах (изд. «Детский мир», 1962 год). Возможно, у историков-медиевистов уже изменились представления о некоторых вещах, описанных у Бродского, но и «Песни Льда и Пламени» не дословно повторяет земную историю.
Айвенго
С рыцарем Айвенго на турнир (илл. В. Щапова)

С рыцарем Айвенго на турнир

Роман Вальтера Скотта «Айвенго» переносит нас в средневековую Англию. Прошло около ста лет с момента высадки норманских рыцарей на остров, но вражда между коренными жителями — англо-саксами и завоевателями норманнами еще не утихла. Мы ощущаем ее с первых страниц романа.

Королевская власть еще слаба. Владельцы больших и малых поместий — феодалы чувствуют себя совершенно независимо. Каждое поместье походит на крошечное самостоятельное государство. Феодалы имеют свое войско, чеканят собственную монету, творят суд по своим собственным законам.

Время действия романа совпадает с бесславным окончанием третьего крестового похода. Христианское воинство, возмутив жестокостью, жадностью и лицемерием мусульманское население юго-восточного Средиземноморья, потерпело ряд поражений. Крестоносцам во главе с французским королем Филиппом II Августом и английским королем Ричардом I Львиное Сердце так и не удалось захватить богатые страны Ближнего Востока. Из этого похода возвращается на родину и герой романа — Айвенго.

Кем был Гурт

Помните, в начале книги свинопас Гурт разговаривает в лесу со своим другом — шутом Вамбой.

«На Гурте было надето медное кольцо, вроде собачьего ошейника, наглухо запаянное на шее. Оно было достаточно широко для того, чтобы не мешать дыханию, но в то же время настолько узко, что снять его было можно, только распилив пополам. На этом своеобразном «ожерелье» было написано «Гурт, сын Беовульфа, прирожденный раб Седрика Ротервудского».

Итак, Гурт считался рабом.

Однако в отличие от древнеримского раба Гурт мог иметь и свой участок земли, и собственный домик, и кое-какую утварь. В отличие от римских рабовладельцев его хозяин Седрик не имел права убить или изувечить Гурта. Он не мог забрать у него волов или плуг, если бы они у Гурта были.

Гурт был не рабом, а крепостным, хотя и назывался рабом. В Англии в ту пору было около десятка разных форм крепостной зависимости крестьянина от помещика. Одни крепостные должны были работать на хозяйском поле, но при этом могли иметь участок и сеять на нем, что хотели. Другие могли сеять на своем участке только то, что разрешал хозяин, третьи — сажать только растения, определенные обычаем, и ничего другого.

По-разному крепостные были обязаны и работать на своего господина: кто один день в неделю, кто три, а кто и все время. Одни крепостные могли иметь свой скот и держать его дома, другие — иметь скот, но держать его только на господском дворе, третьи были лишены права иметь хотя бы одну овцу или свинью.

Нам неизвестно, имел ли Гурт свой участок земли и скот. Он мог быть и дворовым Седрика, то есть крепостным без земли, живущим в доме хозяина. Положение дворового ближе всего к положению раба. Впрочем, таких крестьян в Англии XII века было немного.

Пасти господских свиней, пахать господское поле, косить господский луг было обязанностью большинства крепостных. Свиней в те времена откармливали главным образом желудями. Вот почему Гурт пас стадо в лесу.

Вечером Гурт гнал стадо на господский двор. Но это не значит, что все свиньи принадлежали Седрику. Крестьяне обязаны были держать свой скот в загоне помещика, чтобы тот получал больше навоза для удобрения своих полей. Точно так же они обязаны были молоть муку только на господской мельнице, а хлеб печь только в печи своего господина.

Кем был Седрик

Седрик был землевладельцем.

Английское феодальное владение XII века называлось «манор». Он состоял из отдельных мелких клиньев и напоминал лоскутное одеяло.

Лучшие участки манора считались землей феодала. Остальные участки — крестьянской землей. Седрик хотя и считался их владельцем, но тем не менее распоряжаться ими не мог: такими участками пользовались отдельные крестьянские семьи.

Крестьяне сеяли на этой земле ячмень, пшеницу или рожь не по своему выбору, а согласно обычаю, который никто не смел нарушать. Поэтому ячменное поле обычно не превращалось в поле пшеницы, а поле пшеницы нельзя было через несколько лет засеять овсом.

В состав манора входили еще участки пастбищ и лесных порубок, которые назывались «общинными»: ими могли пользоваться и крестьяне, и сам феодал.

Странник или воин?

Когда Айвенго приходит в дом Седрика, он не называет своего имени, не поднимает опущенный на лицо капюшон, и тем не менее ему оказывают гостеприимство наравне с почетными гостями, имя и положение которых известны хозяину. Объясняется это одеждой, которую носил герой романа.

Средневековые люди были суеверны. Чтобы замолить свои грехи, избавиться от болезни, от недуга, добиться справедливости или исполнения своих желаний, они совершали путешествия к «святым местам». Святым местом считались церкви, в которых хранились мощи какого-либо чудотворца, а также города и селения, описанные в евангелии или связанные с легендами о жизни прославленных отшельников, известных своим красноречием проповедников, служителей церкви. Такое путешествие называлось паломничеством.

Отправляясь в путь, паломник, если мог, запасался золотом. Дворянин брал его под заклад поместья, ремесленник — под заклад своей мастерской. Деньги оседали в странноприимных домах или подобии лагерей, которые устраивали монастыри на оживленных путях движения паломников.

Для многих монастырей паломничество было главным источником богатства. Паломники приносили духовенству огромный доход, и поэтому церковь объявила, что оказывает им особое покровительство.

С той минуты, как священник вручал паломнику мешок, шарф и страннический посох, паломник обретал особые права: все и каждый должны оказывать ему всяческую помощь и гостеприимство. Церковь давала паломнику много важных льгот: его нельзя было судить за совершенные преступления, нельзя было с него требовать уплаты долгов; крестьянин на время паломничества избавлялся от налогов, ремесленник — от обязательств перед цехом. Убийство паломника считалось тяжким преступлением перед богом.

Особым почетом окружали тех, кто совершил паломничество в Иерусалим, где, по религиозным легендам, находился гроб Христа. Таких паломников называли пилигримами. Как и все пилигримы, Айвенго носил короткий, похожий на пелерину плащ с капюшоном. Опущенный капюшон закрывал всю верхнюю часть лица. Поэтому Айвенго остался неузнанным в родном доме.

В ином обличии предстает герой романа на рыцарском турнире. Однако на Айвенго не могло быть доспеха, украшенного золотой насечкой, как пишет автор. Такие доспехи появились лишь двумя столетиями позже.

В XII веке доспехи походили на наш комбинезон. Сделаны они были из кожи или плотного холста, а сверху покрыты металлическими кольцами или пластинками. Пластинки пришивали так, чтобы верхняя находила на нижнюю. От этого поверхность доспеха казалась чешуйчатой. На каждый ряд металлической чешуи нашивали полоски кожи, переплетенные между собой. Такой доспех назывался плетеным доспехом. Иногда защитная чешуя делалась из рога. Роговой доспех был легче металлического, но в несколько раз дороже и не так крепок.

У противника Айвенго, Бриана Буагильбера, доспех был сделан из множества железных колец. Такие доспехи назывались «кольчугой». В XII веке мастерски делали кольчуги на Востоке, откуда приехал Буагильбер, и на Руси. На Западе тоже делали кольчатые панцири, которые отличались от кольчуги способом соединения колец и не были столь прочны. Кольчугу и панцирь обычно не могло пробить копье противника. Но от сильного удара они вонзались в тело и наносили чрезвычайно опасные раны. Поэтому под доспехи надевалась толстая стеганая рубашка. Это еще более утяжеляло одежду рыцаря.

Голову рыцаря покрывала плотная стеганая шапка. На нее набрасывали чешуйчатый или кольчатый капюшон.

Поверх капюшона надевали шлем, но только во время боя. Шлем был очень тяжел. В походе он висел у седла наподобие котелка. Шлемы были самой разнообразной формы: в виде котла, горшка, бочонка, с замысловатым украшением из металла, дерева или перьев. Шлем спасал от пролома черепа, но не мог предохранить от сотрясения мозга. При ударе по шлему всадник часто терял равновесие, а упав с коня, становился добычей любого пехотинца.

Основным оружием рыцаря было копье. Делали его из твердой и легкой древесины ясеня. В пешем строю воин нес копье на правом плече, а на коне держал его вертикально, упирая нижний конец в стремя.

В бою рыцарь держал копье за специальный перехват. Удержать на весу четырехметровый шест одной рукой было тяжело, поэтому к доспехам на груди приделывали откидной металлический крюк — упор для копья.

Если копье ломалось, рыцарь доставал из кожаных или деревянных ножен меч.

Меч имел прямой клинок, заточенный с обеих сторон для нанесения рубящего удара. Конец меча был заострен. Во времена Айвенго бились короткими — около метра длиной — мечами, ими можно было не только рубить, но и колоть. Рукоятку меча от лезвия отделяла горизонтальная перекладина. Она защищала руку от скользящего удара меча по мечу. Это придавало мечу крестообразную форму. Ему, как и рыцарю, давали имя, а когда рыцаря хоронили, меч укладывали в гроб рядом с ним. В походе рыцарь молился богу, воткнув перед собой меч.

Как Айвенго стал рыцарем

Айвенго участвовал во многих походах и был, несмотря на молодость, прославленным рыцарем. Вальтер Скотт, очевидно, полагал, что его читателям хорошо известно, как человек возводился в рыцарское достоинство. В романе начало жизни героя не описано, ибо оно, вероятно, как две капли воды было похоже на биографии его сверстников.

Очевидно, дело обстояло так. Как и все мальчики в дворянских семьях того времени, Айвенго сначала воспитывался под наблюдением матери. С семи лет мальчика передавали под мужской надзор. Его отец Седрик начал обучать мальчика верховой езде и владению оружием. Когда Айвенго исполнилось лет десять, отец отослал его к кому-либо из известных рыцарей, с которым состоял в родстве или находился в дружбе. Будущий рыцарь почти никогда не воспитывался в доме своих родителей.

С этого дня мальчик становился пажом. Паж должен был прислуживать за столом, устилать соломой пол в зимнее время, выполнять различные поручения по дому. За это рыцарь, у которого служил молодой паж, обучал его военному делу и правилам поведения на турнире и в обществе. Грамоте будущего рыцаря не учили, и Айвенго вряд ли умел подписать свое имя.

Когда пажу исполнялось четырнадцать лет, его могли произвести в оруженосцы. В замке оруженосец ухаживал за лошадьми и собаками, заведовал погребом, встречал гостей. В походе он вез доспехи рыцаря, перед сражением вел за ним боевого коня. Когда наступал час битвы, оруженосец облачал своего господина в доспехи, быстро соединяя их отдельные части. Вооружать рыцаря было трудным делом, требовавшим большого навыка.

Во время сражения оруженосец находился позади рыцаря, чтобы в любой момент подать запасного коня или новое копье.

Для того, чтобы овладеть тяжелым оружием, чтобы не задохнуться и не обессилеть под тяжестью доспехов, нужна была постоянная физическая тренировка. Оруженосец должен был научиться в полном вооружении без помощи стремени вспрыгнуть на коня, разбить одним ударом молота тяжелый камень, перепрыгнуть через лошадь, держась одной рукой за гриву, а другой за седло, влезть на любой высоты лестницу с помощью одних только рук, танцевать целый вечер не снимая кольчуги.

Лишь в возрасте двадцати-двадцати двух лет оруженосца посвящали в рыцари.

Юноша облачался в белую одежду и шел в церковь. Там он проводил ночь возле своего оружия. Наутро, в знак того, что кончается старая жизнь и начинается новая, будущий рыцарь принимал ванну, часто первую и единственную в жизни. После этого священник совершал молитву над мечом и самый знатный из собравшихся рыцарей троекратно ударял юношу этим мечом плашмя по плечу. Священник громко читал рыцарские законы.

Среди них были и такие: «Да не употребят они никогда в дело острия меча на турнирах и на других, увеселительных боях»; «Жажда прибыли или любовь к почестям, гордость и мщение да не руководят их поступками».

Посвященный в рыцари получал право иметь свою собственную печать, носить герб на щите и изображать его на воротах, украшать крышу флюгером. Ему присваивалась привилегия носить пояс и шпоры из золота, если он был богат, и привилегия, запрещавшая кому бы то ни было отбирать у него за долги оружие и лошадь, если его постигнет бедность. Рыцарь освобождался от уплаты налогов и получал право беспошлинного проезда через ворота любого города или замка.

Турнир

Турнир — одно из важных событий романа, но чтобы представить себе картину, которую нарисовал Вальтер Скотт, нужно знать немало деталей. Прежде всего, почему для турнира было избрано место около замка Ашби близ города Шеффилда? Дело в том, что на турниры съезжались не только рыцари. Сюда стекались со своими товарами бродячие купцы. Вместе с рыцарями приезжали их родственники и домочадцы полюбоваться зрелищем и купить необходимые товары. Все они не могли разместиться в шатрах или палатках, и поэтому место для состязаний выбиралось неподалеку от города или замка.

Рыцари на турнире

Участвовать в турнире могли только те, кто уже посвящен в рыцари и не состоит на службе у какого-либо города. Служба у горожан считалась недостойной рыцаря. Бесчестьем считалось нарушить слово, оскорбить даму, покинуть в бою товарища. Рыцари, обвиненные в таких позорных деяниях, тоже не допускались к турниру.

На поляне устраивали арену и окружали ее двумя оградами из бревен. Между оградами получался своего рода кольцевой коридор — здесь укрывались слуги. Над оградой возвышались ряды деревянных трибун. Это были места для зрителей. Знатным дамам отводили ложи, украшенные лентами и гирляндами цветов.

Арена с оградой и трибунами называлась ристалищем. С двух концов ристалища распахивалось по трое ворот такой ширины, что в них могли одновременно проехать два всадника.

Близ ворот поперек арены натягивали толстые канаты. «Рыцари двинулись длинными вереницами с обоих концов арены и выстроились друг против друга двойными рядами», — так начинается в романе групповой бой, или, как его тогда называли, «схватка».

Канаты служили для выравнивания рядов и не позволяли рыцарям вырваться вперед до сигнала.

У Вальтера Скотта схватка на арене начинается командой: «Пусть едут!» Но обычно сигнал для начала боя подавался такой: «Рубите канаты!»

«Правда, только четыре рыцаря встретили смерть на ристалище, а один из них просто задохнулся от жары в своем панцире, однако более тридцати получило тяжкие раны и увечья, от которых четверо или пятеро вскоре умерли, а многие на всю жизнь остались калеками», — пишет Вальтер Скотт.

Старинные хроники рисовали средневековые битвы и турниры кровопролитными, и Вальтер Скотт следует этой традиции. Однако современные исследователи приходят к выводу, что летописцы сильно сгущали краски. Дело в том, что рыцарь вовсе не стремился поразить своего противника насмерть. В бою было выгоднее сбросить его с коня, взять в плен и получить затем богатый выкуп. На турнире победителю вручали, в качестве выкупа, доспехи побежденного. Получить доспехи униженного, но живого противника было почетнее, чем снять их с мертвеца. Ранить коня категорически запрещалось; рыцарь, повредивший коня своего противника, должен был оплатить его полную стоимость еще до конца турнира.

К тому же во времена Айвенго, как правило, запрещалось драться на турнирах боевым оружием. Обычно употреблялись копья не с острым боевым наконечником, а с трезубчатой коронкой. Такой наконечник позволял сильно ударить противника, но не ранить. Перед боем судьи проверяли у рыцарей длину и вес мечей, а оруженосцам, которые принимали участие в схватке, выдавали особые мечи из дерева и копья из ломкой пихты.

Многие рыцари пренебрегали этими правилами и бились на турнире настоящими копьями и острыми мечами, как это и описано в романе, и случаи гибели на турнирах не были исключительными, но не были и частыми.

Рыцарь выезжал на арену, крепко упираясь в стремена. Левой рукой он поддерживал щит, который висел на шейном ремне и защищал грудь. Правой рукой направлял копье.

Турнирные судьи отмечали не только силу, но и характер удара. Удар ниже пояса считался незаконным. Чем выше наносился удар, тем он считался удачнее. Более всего ценился удар по шлему.

Кто такой герольд

Перед началом турнира Айвенго поручает герольду передать свой вызов. У читателя может сложиться впечатление, что герольд — лицо второстепенное, к которому обращаются с поручениями. Между тем от герольдов зависело, допустить или не допустить Айвенго на турнир. Герольд — это глашатай, летописец, делопроизводитель, посредник и судья в делах, которые дворяне решают силой оружия. Кроме того, обязанность герольда — вести родословные записи, подтверждающие права лиц благородного происхождения на рыцарские привилегии.

Герольд, к которому обратился Айвенго, вероятнее всего, был так называемым «всадником», т. е. только еще вступал в благородную корпорацию герольдов. На турнире «всадник» выполнял различные поручения, а в бою служил вестовым.

Прослужив безупречно несколько лет, «всадник» производился в помощники герольда. Это была торжественная церемония. На голову «всадника» выливали кубок вина, разведенного водой. Взамен прежнего имени «всадник» получал новое, по названию какого-либо города, подвластного королю, герцогу или графу, на службе у которого состоит помощник герольда.

Долгих семь лет надо было прослужить в помощниках герольда, чтобы заслужить наконец право на торжественное посвящение в герольды.

Герольд получал при посвящении одежду такую же, какую носил его господин. Это означало, что герольду надлежит оказывать те же почести, что и владетельному князю. В Ашби, стало быть, герольды были одеты так же, как принц Джон, устроитель турнира.

При посвящении герольд еще раз получал новое имя, на этот раз по названию графства или герцогства, например Йорк, Сюррей, или по гербу своего господина (например, имя «Орел» герольд получал от орла на гербе владетельной особы).

В каждой стране был главный герольд, носивший титул «гербового короля».

Особа герольда считалась неприкосновенной. Даже во время битв герольды не сражались. Удалившись на возвышение, они наблюдали за боем, сохраняя при этом право на часть военной добычи.

Герольды описывали ход сражения и подвиги воинов. Нередко герольды определяли, за кем осталась победа, ибо в средневековом бою это было далеко не всегда ясно.

На турнире герольды пользовались особыми правами. Они могли не допустить рыцаря к состязанию, имели право публично осудить его за дурной поступок, а иногда даже удалить с арены.

В спорных случаях они решали, кого объявить победителем. После турнира герольды описывали подвиги его героев в пергаментной книге. Одно из таких описаний и позаимствовал Вальтер Скотт для своего романа.

Герб

«У каждых ворот стояли два герольда, шесть трубачей и шесть вестников и, кроме того, сильный отряд солдат. Герольды обязаны были проверять звание рыцарей, желавших принять участие в турнире, и поддерживать порядок на арене», — пишет Вальтер Скотт. Как же проверялось звание рыцарей? Ведь у них не было никаких
документов, удостоверяющих личность и рыцарское достоинство.

Звание прибывших на турнир проверяли по особым знакам на щите рыцаря — гербам. Обычно рыцарь вывешивал свой щит в окне гостиницы или постоялого двора, где останавливался, и, трубя в рожок, вызывал герольда. В иных случаях оруженосцы устраивали вблизи турнирного поля своего рода выставку щитов, втыкая щиты своих рыцарей заостренным концом в землю. Герольды определяли по этой «выставке», кого можно допустить к турниру, а кого нельзя. Если в гербе были нарушены сложные правила науки о гербах — геральдики, становилось очевидным, что среди претендентов оказывались лица не рыцарского звания. Их оружие и коней конфисковали в пользу герольдов.

Турнирное поле

Когда рыцарь выезжал на арену, герольды трубили в рог и выкрикивали описание герба.

Герб считался символом воинской доблести рыцаря и всего его рода. Начертание его было сложным искусством. Обычно герб рисовали на щите. На нем изображали животных и рыб, часто фантастических, звезды, башни, церкви, оружие, геометрические фигуры, листья и т. д. Для каждой фигуры существовали особые правила изображения и свой цвет, непохожий на натуральный (бык черный, собака красная).

Каждая фигура имела свой смысл. Птица без клюва — это символ воина, покрытого ранами; монеты — богатый выкуп, полученный за пленных; полумесяц на гербе говорил о победах над мусульманскими рыцарями. Змея, кусающая свой хвост, символизирует вечность, раковина — странствие, роза — благоволение, лилия — расцвет.

Гербы раскрашивали в четыре цвета: синий, зеленый, красный или черный. Синий цвет обозначал воздух, красный — огонь, черный — землю, зеленый — воду.

Было и другое толкование геральдических цветов. Красный — мужество и великодушие, черный — осторожность и мудрость, синий — верность и честность, зеленый — свобода и радость. Золото на гербе означает знатность и постоянство, серебро — благородство.

Над гербом часто рисовали шлем с развевающимися перьями. Чем древнее был род рыцаря, тем больше перьев. На ленте под гербом писали короткое изречение — девиз. Например: «Чести моей никому не отдам», «Непоколебим», «Не слыть, а быть». Девиз объяснял смысл герба. На гербе Айвенго был изображен вырванный из почвы дуб и начертан девиз: «Лишенный наследства».

Пир в замке Ашби

После турнира принц Джон пригласил Седрика и Ательстана на пир в замок Ашби. Пир был всегда завершением турнира. Гости рассаживались по степени знатности, а участники турнира — по степени храбрости и искусства, проявленного на состязании. Во время пира герольды представляли присутствующих, расхваливая знатность, заслуги, подвиги не только самого гостя, но и его знаменитых предков.

«Помимо блюд домашнего изготовления, тут было немало яств, привезенных из чужих краев», — пишет Вальтер Скотт.

Это преувеличение. Торговля в XII веке была настолько мало развита, пути сообщения так плохи и опасны, что из других стран привозили только немногие самые дорогие и удобные в перевозке товары: вино, ткани, оружие, украшения. Главным образом привозили из чужих земель пряности и перец. Перец стоил много дороже золота. Его продавали даже не на вес, а поштучно. Перцем платили государственные долги. Послы преподносили его в подарок королям.

Очевидно, на пиру у принца Джона подавали блюда из местной дичи, которой в ту пору было много в Англии. Мясо домашних животных, кроме свинины, ценилось дороже дичи. Коров в средние века разводили исключительно как молочный скот. К тому же забивали скот только осенью и весь год употребляли солонину которая через два-три месяца приобретала отвратительный вкус.

На пиру нередко подавали к столу целого оленя и тушу дикого кабана, изжаренного на вертеле. Иногда мясо было полусырым, нередко подгоревшим, но это никого не смущало.

В средние века даже богатым приходилось часто поститься. Вообще ели не чаще двух раз в день. Ходила такая поговорка: «Зверь ест один раз в день, человек — два, и только ангелы едят трижды».

Рыцарь Храма

Сложный и увлекательный сюжет «Айвенго» строится на столкновении двух рыцарей: героя романа, чье имя стоит в заглавии, и его злейшего врага Бриана Буагильбера.

Не только крестоносец Айвенго, но и сам автор романа Вальтер Скотт, судя по роману, ненавидит этого злобного и заносчивого «храмовника».

Эта ненависть имеет глубокие исторические корни.

Бриан Буагильбер носил красный плащ с белым суконным крестом на плече. Эта одежда считалась символом защитников христианства. Ее носили члены ордена, именовавшегося «бедное рыцарство Христово из Храма Соломонова» или попросту «орден Храма».

В первом крестовом походе в 1099 году был завоеван Иерусалим. Победе крестоносцев немало способствовали внутренние распри между мелкими мусульманскими властителями Северной Африки, но невероятная жестокость, которую проявили рыцари при штурме города, сплотила весь мусульманский Восток.

Когда завоеватели создали в Палестине Иерусалимское королевство, борьба усилилась. Дороги королевства, по которым двигались на поклон к легендарным евангельским местам многочисленные толпы паломников, постоянно находились под угрозой нападения воинственных кочевников. Для защиты паломников и был в 1119 году создан орден «бедного рыцарства Христова из Храма Соломонова», членам которого за их службу было обещано отпущение грехов и место в раю.

«Главное же их назначение состояло в том, чтобы они, по мере сил, охраняли пути и дороги на пользу паломникам, от коварства разбойников и от нападений», — говорится в старинной хронике.

Орден получил в свое владение полуразрушенный замок вблизи руин древнего храма, построенного некогда иудейским царем Соломоном. Отсюда название ордена — «тамплиеры», или храмовники (от французкого слова «тампль» — храм). Тамплиеры, подобно монахам, величали друг друга «братьями» и давали монашеский обет безбрачия, бедности, нестяжательства.

Принимали в члены ордена только дворян.

Первые тамплиеры, по словам современника, «носили светское платье, пользуясь теми одеждами, которые им жертвовал во имя спасения души народ». По-видимому, они искренне служили своему делу и вели суровую жизнь, полную опасностей и лишений.

Но через несколько десятков лет орден начал быстро богатеть. Оказывается, «защитники» пилигримов сами занялись разбоем. Они начали с нападения на караваны арабских купцов, а вскоре переключились и на паломников, защищать которых были призваны.

Насилия, убийства, шантаж, подделка завещаний — все шло в ход, чтобы увеличить богатство «бедных братьев». Награбленное богатство позволило тамплиерам добиться особых прав. Земли орденских замков были освобождены от налогов. Вступающие в орден не несли ответственности за совершенные ранее проступки и преступления.

Церкви ордена тамплиеров не платили налогов римскому папе. Вскоре под властью ордена оказались не только земли на Востоке, но и обширные владения в Европе. «Говорят, что владения их, как по эту, так и по ту сторону моря до того велики, что нет уже в христианском мире области, которая не отдавала бы части своих владений упомянутым братьям. И говорят, что по богатству они теперь равны королям», — писал один из летописцев.

Хроники того времени полны упоминании о нападениях, совершенных тамплиерами на своих близких и дальних соседей, о грабежах на проезжих дорогах, о мучениях и. пытках, которым тамплиеры подвергали захваченных ими людей, чтобы получить выкуп.

Орден становится крупнейшим ростовщиком Европы. Тамплиерам принадлежит сомнительная честь изобретения векселей — долговых обязательств, заменяющих деньги. Благодаря векселям золото еще быстрее стало накапливаться в подземельях орденских замков.

Во власть ордена попадает остров Кипр. Орден купил его у одного из героев романа «Айвенго», английского короля Ричарда Львиное Сердце. (Деньги королю требовались для крестового похода.) В Сирии у ордена было пять замков, двадцать семь замков в Испании и Португалии, двадцать пять феодальных владений в Англии. Поместья тамплиеров в Германии, Италии, Сицилии, Венгрии, Моравии, Богемии и Франции насчитывались десятками.

Замки тамплиеров были роскошнее королевских дворцов. Не случайно английские короли, приезжая в Париж с визитом, останавливались со своей свитой не в королевской резиденции — Лувре, а в «Тампле» — замке парижских храмовников. Замок тамплиеров на Темзе был одним из самых крупных замков Англии и занимал целый район Лондона.

В народе ходили самые невероятные слухи о роскоши и расточительстве надменных членов ордена. Выражение «пить, как тамплиер» вошло в поговорку. Слухи передавались вполголоса, потому что у ордена всюду были уши и длинные руки.

В каждой стране возводились укрепленные резиденции ордена — пресептории. Как и замок, пресепторию окружали рвы и башни, но вместо скромной замковой церкви над зубчатыми стенами пресептории высилась каменная громада собора.

Стены собора имели огромную толщину и были прорезаны бойницами. В каменных постройках, примыкавших к собору, жили члены ордена. Каждому отводилось сводчатое помещение, напоминающее монастырскую келью. Как и монастырские кельи, они выходили на окруженный галереей внутренний двор, куда не мог проникнуть посторонний. Все, что делалось в стенах орденского замка, было окутано глубокой тайной. Никто не должен был знать ни о пирах в сводчатом зале пресептории, ни о тайных обрядах, совсем не похожих на молитвы.

Замок Фрон де Бефа

«Этот замок представлял собой высокую четырехугольную башню, окруженную более низкими постройками и обнесенную снаружи крепкой стеной. Вокруг этой стены тянулся глубокий ров, наполненный водой», — так сказано в романе о замке рыцаря-разбойника Фрон де Бефа.

Средневековый замок высился на обрывистой скале, на острове или на мысу, с трех сторон окруженном водой. Местность вокруг замка очищали от деревьев, кустарников и высокой травы, чтобы никто не мог подкрасться к его стенам незамеченным. Чтобы приблизиться к стенам, противник должен был засыпать или запрудить водную преграду — реку или ров.

К замку вела одна-единственная дорога, которая связывала его обитателей с внешним миром. Дорога редко шла прямо к воротам замка. Чаще она подходила ко рву, поворачивала и тянулась некоторое время вдоль него. Расчет был на то, чтобы противник, приблизившийся к замку, оказался под обстрелом с правой, не защищенной щитом стороны.

Средневековый замок занимал неправильный многоугольник, с башнями по углам. Башни были выше стен, чтобы поражать противника сверху, если он взберется на стены. Башни отстояли одна от другой на расстояние полета стрелы: если враг атаковал одну башню, его можно было обстреливать с соседних.

Зубцы, которыми заканчивались стены и башни, снизу казались игрушечными, но на самом деле были много выше человеческого роста. За ними укрывались стрелки.

Атакующие должны были прибегать к высоким лестницам. Осажденные сначала осыпали противника из-за зубцов градом стрел, не позволяя приблизиться и подвести лестницы к замку, а если это врагу удавалось, разрушали лестницы, бросая со стены бревна и камни. Над воротами зубцы нависали, чтобы во время осады можно было лить кипяток, смолу, негашеную известь, расплавленный свинец.

Если враг не рассчитывал взобраться на стену, он пытался подвести к стенам замка тараны и разбить ими каменную кладку. Защитники же сверху на канатах спускали тюфяки или плетни, смягчающие удар тарана. Если не помогали тараны, осаждающие подводили «мины». «Миной» называли подкоп вроде туннеля, вырытый под стеной крепости. Туннель наполняли горючими материалами. Поджигая такую «мину», можно было добиться обвала стены. Защитники устраивали особые «слуховые» колодцы и из них следили, не ведет ли противник подкоп. Напротив мины закладывали «контр-мину», т. е. другой туннель навстречу.

Если враг захватывал наружные укрепления, защитники укрывались в главной башне замка — донжоне. Донжон не был связан с крепостной стеной и стоял несколько в стороне от остальных построек, возвышаясь над ними.

В романе сказано, что «стража заставила пленников сойти с коней и отвела их в залу, где им был предложен завтрак». Зала находилась обычно в донжоне, и пройти в нее было не так просто. Вход в донжон устраивали высоко над землей, нередко на уровне крыши трех- или четырехэтажного дома. В донжон попадали по подъемному мосту с верхнего этажа соседнего здания. Иногда к нему вела приставная лестница, которою можно было быстро втащить наверх или уничтожить.

В подвале донжона были темницы. В такую темницу, как вы помните, был брошен Исаак из Йорка. Судя по роману, ему повезло, он выбрался из нее невредимым. Это удавалось немногим. Жестокость феодалов не знала предела. Узникам выворачивали суставы, надевали ошейники, бросали в колодцы.

Над подземельем располагались в несколько этажей хранилища. Сюда складывали продукты и оружие, необходимые на случай осады. Еще выше находился зал. В романе именно в этот зал стража отвела пленников Фрон де Бефа. Здесь жил обычно владелец замка, хранил здесь свое наиболее ценное достояние и документы. Камин был только в этом зале, поэтому здесь готовили пищу. В камине можно было изжарить чуть ли не целого вола.

Посреди каменного пола зала обычно делалось отверстие на манер колодца. Через это отверстие с помощью блока, укрепленного на потолке, доставляли в кожаном ведре или в деревянной бадье съестные припасы из кладовых, расположенных в нижних ярусах башни, топливо для камина, оружие для бойцов. В стенах пробивали окна, похожие на щели. Света и воздуха окна давали мало, но были удобны для стрельбы из лука. Неуютные жилые покои находились над залом и соединялись между собой темными переходами и винтовыми лестницами, проложенными в толще стен.

Лестницы тоже приспосабливали для боя. Некоторые ступени у лестниц были выдвижными. Если противник проникал в башню, их убирали.

Плоская крыша донжона служила дозорной вышкой. Отсюда трубач подавал сигнал о приближении неприятеля. Здесь же стояли и камнеметные орудия. Современники утверждают, что из таких орудий попадали камнем «в иголку». С вершины донжона спускались на канатах железные крючья, которыми можно было подхватить отдельного воина, а иногда и целую осадную машину.

На верхней же площадке донжона феодал чинил расправу над своими подданными. Для устрашения окружающих поселений он увенчивал свою родовую башню виселицей, которая поднималась из-за короны зубцов и четко рисовалась на фоне неба.

* * *

Когда Вальтер Скотт писал свои романы, история средних веков была плохо изучена и мало известна.

В XVI, XVII, XVIII веках и в первой половине XIX века во всей Европе господствовало убеждение, что средние века — это эпоха мрака, невежества и жестокости. Вальтер Скотт первым воспел чувства средневекового человека, его преданность долгу, его бесстрашие, преданность в дружбе и верность в любви. Романы Вальтера Скотта открыли пути ученым, которые пересмотрели взгляды, казавшиеся бесспорными.

Как это ни странно, только в последние 50 лет стали известны многие особенности средневековой техники, прежде всего строительной, были подробно изучены законы и обычаи разных стран, городов, областей и в том числе турнирные законы, были обнаружены новые виды оружия, оборонительных сооружений.