1. Отцы и дети
Последний комплекс проблем, который нельзя не затронуть, разбирая главу Неда, пожалуй, обозначим так: «Аррен и его семьи». Или, если брать в несколько более узком смысле, «Аррен и его сыновья». Между прочим, правильный ответ на вроде бы простой вопрос, сколько у Джона Аррена сыновей, невозможно дать исключительно по генеалогическим данным из таблиц, которые заботливо и исправно кропает Мартин в конце каждого тома. Ибо отцовство — понятие не только (и не столько) биологическое. Вообще Мартин не устает исследовать нюансы проблемы «что есть отцовство и с чем его едят» — и популярно разъяснять нам это на все новых и новых пальцах. Ну вот хотя бы. Является ли Тайвин биологическим отцом Тириона? Возможны варианты. А вот с точки зрения жизненно-психологической ответ совершенно однозначный: Тайвин всю дорогу Тириону никакой не отец, а вовсе даже соперник.
Или возьмем Джона Сноу. Опять же от чьего бы семени он технически ни произошел, Нед ему самый настоящий и абсолютно неподдельный отец. Когда и если отцовство Рейегара Таргариена обнаружится, станет ли Нед для Джона менее отцом? Я полагаю, что ни на йоту. Джон человек правильный.
Очень любопытно, что у самого Неда отцов, скажем так, больше одного. Никоим образом не желая умалить светлый образ Рикарда Старка, мягко замечу, что по его имени назван все-таки младший из сыновей Неда. В то время как самый старший отпрыск (фактически сын, даже если племянник) получил имя по Джону Аррену.
Золотые дни тинейджерства и юности, если они благополучны, всегда кажутся потом несколько слишком золотыми, это понятно. Но тем не менее о годах, проведенных у Аррена, Нед вспоминает с особенно сильным и теплым чувством. И не он один, между прочим. Вот стоят Роберт с Недом среди могил Старков и вспоминают, как любили покойного Аррена и каким особенным человеком он был в их жизни. Все очень сдержанно, даже скупо, без водки и суровой мужской слезы, но та и другая были бы вполне в тему. Больше бывшим воспитанникам своего приемного отца помянуть будет негде, да и некогда, но здесь, сейчас, это сближает их даже больше, чем скорбь по Лианне. Потому что без истерических восклицаний и элементов наигрыша — оно всегда убедительнее.
Правда, сближает ненадолго. Обсуждение проблемного клубка потому и невозможно отложить на как-нибудь потом, что настоящее горе по отцу как-то невзначай переходит в какую-то совсем другую оперу, и надмогильная беседа братьев по Аррену затрагивает такие темы, которые без бутылки выявления скрытых пружин оценить невозможно. Расскажи про Джона, просит (вполне логично) Нед. Никогда, никогда не видел, чтобы такой здоровый мужик так внезапно заболел и тем более помер, к тому же ему нутро прожгло ажно насквозь, охотно делится Роберт толстым намеком на тонкие обстоятельства. А жена его так совсем крышею поехала и не дала, дура, мне ихнего дохлого мальчонку выдать Тайвину Ланнистеру на дрессуру. Можно подумать, я хотел этому мозгляку чего-то плохого, бабе бы радоваться и рыдать от счастья, а она вместо этого ррраз! — и похитила! Собснаго сына! Где ж это видано? Увезти дите от его тезки-короля, обидев меня, рассердив Серсею, оскорбив Тайвина… Совсем чокнулась, думает о каком-то идиотике, вместо того, чтобы войти в мое сложное положение мужика, вынужденного трахаццо с Серсеей. И если б тебе, Нед, приходилось с моей мадам интимно общаццо, ты бы тоже думал исключительно о себе, а не о каком-то там своем племяннике. Да! Кстати! Ты, суровый мужик! Мне нового десницу надо! Джон коварно помер, и остался я без десницы, а заодно лорда Долины и Хранителя Востока.
До сих пор абсолютно все в рамках характера Роберта, ничего нового. Хорошего тоже, но это уж что сделаешь, дрянь-человек. Но дальше становится интересно. А почему хранитель Востока не сын Джона?.. — начинает Нед. Ему хватит и Гнезда с доходами, гавкает отрывисто отвечает Роберт. Но, удивляется Нед, титул Хранителей Востока традиционно передается Арренам вместе с владением… Если когда этот мозгляк подрастет хотя скорее всего он освободит меня от необходимости его учитывать значительно раньше, я, может, ему и верну должность, а пока извините, отвечает Роберт, мне надо крутого вояку на этом месте. Но, говорит Нед, у нас сейчас как бы мир, титул абсолютная формальность, а ты Джону слишком многим обязан, имей совесть.
Тут, как ясно указано в каноне, Роберт приходит в такое раздражение, что даже снимает руку с плеча Неда. Это он мне, королю, был обязан служить, с необыкновенной тонкостью чувств и силой логики парирует он. Не то чтобы я был неблагодарен, я самое благодарное существо на земле, как ты можешь думать обо мне иначе? Но раз я сказал, значит, я сказал, а если сказал я, значит, правильно. Да, кстати! Ты будешь мне отличным десницей!
Что тут следует сказать. Можно, конечно, расценить усилия могучего Робертова ума, как делала героиня «Бешеных денег» в переводе Михалева: «Таких мудаков просто не бывает. *смотрит на своего любовника*. Ээээ… бывает. Но очень редко». Однако Роберт в житейском смысле вполне себе неглуп. Просто гнет по трупам всех остальных свою эгоистическую линию. Я уж не буду подробно про финал отрывка, где из обычного порыва Неда поступить по совести ну никак не может быть выведена крайняя пригодность Неда для работы десницей. Следует, в общем, совершенно обратное: этого идеалиста, не понимающего необходимости предательства всех и вся ради покоя королевского зада политических реалий, нельзя к политике подпускать на дневной полет дракона. И если Роберт из надмогильной беседы вдруг ясно видит, что Нед как нельзя лучше годится для некоей работы, сей труд на благо королевского зада заключается в чем-то совершенно ином, нежели деятельность первым министром. И так далее. И хватит на сем, ибо говорено неоднократно (хотя лишнее доказательство правильности умозаключений, как известно, никогда не лишнее).
Но насколько Роберт обязан Аррену, и насколько Аррен был обязан Роберту, и что там за отношения до поднятия занавеса, и при чем тут Лиза и незадачливый Робертов тезка, а также — что, кроме интенсивно педалируемой Робертом темы «как я обожал твою сестру!», связывает воспитанников Аррена, следует, пожалуй, разобрать подробно.
2. Аррен в первом приближении
Что нам, собственно, известно об Аррене до начала Робертовой заварушки?
Он старший сын и наследник лорда Джаспера Аррена, главы одного из семи Великих Домов. Аррены — бывшие короли Горы и Долины и, как не устает указывать Мартин, являют собою одну из стариннейших и чистейших линий андальской знати.
Когда Джон Аррен унаследовал титул отца, не совсем понятно, но из речей Мизинца на тему напрашивается предположение, что где-то в молодости. Не слишком рано, не слишком поздно.
В первый брак вступил с Джейне Ройс, умершей родами вместе с новорожденной дочерью.
Вторично женился на кузине, Ровене Аррен, которая оказалась бездетной и умерла от зимней лихорадки. Этот брак, видимо, был куда более длительным, чем первый. Хотя бы потому, что все успели разобраться, кто виноват в отсутствии детей.
С третьим браком лорд Аррен торопиться не стал. Тем более что у него, как выясняется опять же из Мизинцевых назиданий-откровений Сансе, был наследник — племянник Элберт (от младшего брата Роннела Аррена, умершего молодым от острого живота. Может, от обыкновенного аппендицита, в средневековье бывало сплошь и рядом). А также у лорда Долины была куча племянниц (сначала восемь, потом, после очередной эпидемии, шесть — все равно немало) от сестры Алис, в замужестве Уэйнвуд. Причем старшая из достигших совершеннолетия племянниц к моменту начала гражданской войны была замужем и на сносях.
Так что Джон Аррен, особенно если он вторично овдовел в солидном возрасте, вполне мог себе позволить не развлекать Вестерос на манер Уолдера Фрея не жениться, а взять для утоления одиночества воспитанников, причем не одного, а целых двух мальчишек близкого возраста. И был прав, потому что стал счастлив и совершенно не одинок. То же самое следует твердо сказать в отношении Роберта (мальчик, как помним, круглый сирота, а в Гнезде он нашел отца и брата, которые ему раз и навсегда стали дороже Станниса и Ренли) — и, с некоторым допуском, Неда (отец и братья которого были тогда живы и любимы Недом, но Нед такой человек, что в нем и любви, и верности хватит на всех).
Воспитание, которое Аррен давал мальчишкам, трудно назвать типично мужским. Хотя оно, конечно, таким было — в воспоминаниях Неда ни малейших следов женщин в семье (я не о служанках и не об утолительницах мужских желаний). Но, как бы это сказать, Аррен в флэшбэковых воспоминаниях не сильный отец, а скорее любящий и снисходительный дед. Уж слишком они все трое на равных — дед с внуками, или, если угодно, дядя Федор, пес и кот.
Но в любом случае им было вместе хорошо, и бывшие мальчишки через годы это отлично помнят, любят и благодарны. Ну, кто насколько способен.
Потом заполыхало по всему Вестеросу, и в Долине тоже все стало скверно, но об этом чуть позже. Пока попробуем прицельно поглядеть, что происходило с Арреном до момента принятия пацанов на воспитание. Ведь что лорду Джону лет тогда уже немало, особенно по средневековым меркам, из текста совершенно ясно. Опустим мнение Лизы, считающей жениха стариком, там можно списать на особенности содержимого дамской черепной коробки. Но вот Аррен к началу войны уже почти что дедушка не в психологическом смысле, а самым естественным образом — через племянницу.
Если же глянуть данные импортных мартинознатцев, все и того круче. Ибо Джон Аррен у них по ориентировочной дате рождения почти что годится в отцы Тайвину Ланнистеру. А у того к турниру в Харренхолле Джейме мальчик совсем взрослый.
В общем, до появления Неда с Робертом в Гнезде лорд Джон прожил длинную жизнь, и поискать подробностей оной было бы, пожалуй, полезно. Ибо посеешь характер — пожнешь судьбу, а судьба Джона Аррена как персоны № 1 1,5 в королевстве слишком уж сильно влияет на судьбу Вестероса вообще и обитателей его в частности.
3. Аррен и Джейне
Самый отдаленный и туманный момент в истории лорда Джона — его первый брак. Тем не менее из скупой фразы в генеалогической таблице кое-что вывести можно. Тем более что мы знаем, как заключаются браки вип-персон в средневековье (причем не только вестеросском). Ну, во-первых, они обязательно заключаются, что бы ни желал по этому поводу наследник или глава Великого Дома. У вип-персон Вестероса, так сказать, в должностных обязанностях прописано дать потомство, желательно мужского пола. Но это в сухом остатке. А вообще-то все как в жизни: те, кто на самом верху, тоже люди, и руководствуются они в общем теми же принципами, что и прочие, не столь высокопоставленные, граждане.
Бывают браки по любви. Даже среди глав Великих Домов. А кто сомневается, вспомните хотя бы Тайвина Ланнистера, что ли. Или состоявшийся брак Молодого Волка, тоже очень показательный пример.
Бывают браки чисто из политических соображений. Чтобы не ходить далеко — король Баратеон и королева Ланнистер в этом смысле чистейшей прелести чистейший образец. Или несостоявшийся брак Молодого Волка, опять же очень было бы показательно.
Но крайние случаи типа Робба, пожертвовавшего политикой ради Жиенны, или Неда, который явно что-то такое имел к Эшаре, а женился на Кейтилин, — это все-таки, наверное, исключение из правила. Равно как безмерная взаимная любовь Рейегара и Лианны. Или столь же безмерное взаимное отвращение Роберта и Серсеи. Даже в чисто политическом браке можно путем длительной и кропотливой работы дожить до любви, как Нед с Кейтилин. А где-то брачующиеся сразу друг другу симпатичны, хотя без политики из союза ничего бы не вышло. Возьмем хотя бы брак леди Оленны, которая достаточно прозрачно намекает, что за тогдашнего главу дома Тиррелов пошла не без соображений политических, но, видимо, и не без прочих иных — вряд ли уж она в романтической младости так решительно пресекла попытки выдать ее за кого-нибудь из Великих И Психических Таргариенов исключительно по велениям холодного разума. Да и слишком уж нежно она язвит по адресу что здравствующего сыночка, что покойного муженька.
Как обстояло дело с соотношением любви и политики в первом браке Джона Аррена, мы, строго говоря, не знаем, но по косвенным данным можем кое-что предположить.
Аррен — жених завидный. Он не только глава одного из Семи Домов, но еще сродни Великим и Психическим. Белая кость, чистая кровь, соколиный глаз высокая честь. Но первый его брак в общем довольно скромен. Конечно, род Ройсов захудалым никак не назовешь, но все-таки барышня Ройс всего лишь девушка из местных. Логично со стороны долинной знати сделать попытку повлиять на своего лорда, подсунув ему жену из своей семьи. Осторожно предположу, что попытались все, кто на этот момент обладал подходящими девицами на выданье, то бишь имела место быть большая гонка за звездным женихом, и Ройсам просто удалось опередить остальные долинные кланы. Благодаря качествам Джейне, влюбившей в себя молодого Джона, или Ройсы так отлично провели интригу, или всего понемногу — это пока не просматривается. Увлечение лорда молодой женой не обязательно, но очень вероятно.
Но когда Джейне и ее ребенок умирают в родах, романтическим чувствам и политическим расчетам равно приходит конец. И нужно выбирать снова. Потому что в должностных обязанностях прописано, сами знаете.
И вот тут лорд Аррен, во-первых, уже точно выбирает сам. А во-вторых, выбор его весьма показателен с точки зрения характера.
4. Аррен и Ровена
Не верю, чтобы после смерти Джейне знать Долины не попыталась снова затеять большую гонку за по-прежнему звездным женихом. Кто же из политиков откажется от своего человека в постели своего начальника.
Однако лорд Аррен женится на кузине. Причем Ровена не просто двоюродная или троюродная сестра, мало ли какие родственные узы могут связывать верхушку Долины. Вторая жена носит ту же фамилию, что и муж. А следовательно, является представительницей той же семьи. И никакая новая группировка не сможет политически давить на владетельного молодожена.
Конечно, Арренов (как следует опять-таки из речи Мизинца) в Долине много, некоторые нищие, некоторые связались с бизнесменами опростились до неприличия. Но в любом случае это те же самые Аррены, которые могли доставать лорда Джона, ссылаясь на родственные связи. Ну, вот теперь они в родстве и с лордом, и с его супругой. Много ли это им даст в плане расширения влияния? Вряд ли.
Итак, женитьбой на Ровене Джон Аррен явно находит способ уклониться от попадания под прессинг влияние через жену со стороны еще какой-нибудь группировки вассалов. Кроме своей родни — но тут, как понятно, нет ничего нового. И на самом деле это довольно много говорит об Аррене как политике. Его методы подчинения ничем не напоминают модель «а вот были такие Рейны из Кастамере, все помнят?», которую широко использует Тайвин Ланнистер. Но в Долине до момента смерти Аррена в общем все спокойно. Аррен скорее уклонится от прямой схватки и не станет демонстрировать железный кулак, но свои земли он полностью контролирует. А значит, политик хороший.
Между прочим, престиж Аррена как политика высок и вне Долины — иначе как он получает себе на воспитание наследника рода Баратеонов, к тому же родню королям? И при всей политичности сохраняет правильные нравственные установки — иначе вторым его воспитанником не стал бы Нед. Не та семья Старки.
С другой стороны, Ровена, как близкая родственница, Джону еще более своя, чем Джейне. Можно предположить, что второй брак был еще и тихой гаванью после трагических событий, связанных с первой женой. Предполагать любовь с детства в принципе тоже можно, но зачем? Любовь между лордом Арреном и его второй леди возможна, но не обязательна. Зато совершенно обязательны психологический комфорт, душевное сродство, взаимопонимание, ну и возможность дружно тащить упряжку власти (тяжелую, между прочим) в одну сторону.
Дружба, сказала бы я. Возможно, любовь-дружба. Со временем почти наверняка — ведь Джона, который явно остро хотел своих детей, брак с бездетной Ровеной почему-то устраивает в течение многих лет. Никаких следов недовольства Аррена бездетностью супруги, равно как ни малейших попыток развестись, сослать в Молчаливые Сестры или там, допустим, отравить некачественную производительницу. Равно как нет ни намека на побочные семьи, появление дополнительных Стоунов и даже сброс напряжения на стороне с любовницами. Брак отчетливо стабилен, а значит, чем-то очень устраивает лорда Аррена. И дело тут не только в политике, которая, конечно, вещь важная, но и в личных качествах леди Ровены. На годы (скорее, даже десятилетия) создалась устойчивая равновесная система, обеспечивающая стабильность и спокойствие и в политике Долины, и в личной жизни ее лорда.
Тогда понятно, почему, потеряв Ровену, а заодно покой и стабильность, Аррен затосковал в одиночестве. Но рисковать, трезво оценив свои шансы найти еще раз в браке большую дружбу, не стал, а взял воспитанников. Причем если Роберт как наследник Баратеонов и немножко Таргариен еще мог быть взят в Гнездо из соображений политических (без них, полагаю, обойтись и не могло), то второй сын лорда Рикарда Старка уж точно оказался у Джона под крылышком для семьи — и из любви, конечно, куда без нее.
И это был второй правильный выбор лорда Аррена, еще раз обеспечивший ему теперь уже не просто покой, но еще и счастье.
Но тут, как помним, заполыхало.
5. Аррен и начало войны
Мне иногда кажется, что Эйерис подписал себе смертный приговор в тот момент, когда затребовал у Аррена на верную смерть Неда и Роберта. (Очень мартиновский механизм воздаяния, кстати.) Да, восстание Севера после расправы с лордом Старком и его наследником неизбежно. Но на примере войны Молодого Волка с Ланнистерами хорошо видно, чем бы все закончилось. Северянам нельзя переходить Перешеек, не обеспечив себе по-настоящему сильных союзников на Юге. Талли Робба поддерживали, но их одних, оказывается, мало. Более того, Роббу ни разу не изменила и военная удача. Но чем все закончилось? Одно крупное предательство союзников — и, собственно, на этом все.
Аррен, может быть, испытывает не меньше эмоций, чем потерявшие Неда Старки. Но Робб, как ни крути, всего лишь неопытный мальчик. Разумеется, Кейтилин, лучше знающая политическую кухню, трудится для сына на ниве дипломатии как может. Однако Робб выходит из-под влияния и начинает жить своим умом — и это его конец, а заодно и конец восстания Старков.
Лорд Долины на момент начала мятежа, не совсем справедливо обозначенного именем Р. Баратеона, имеет за плечами десятилетия ума холодных наблюдений и сердца горестных замет. И не только в жизни частной, но, конечно, и политической. Воевать с Таргариенами он будет в любом случае — выхода нет. Но лезть на рожон, не попытавшись сколотить коалицию, смерти подобно, и Аррен в отличие от Робба это понимает.
Какими силами располагают мятежники, начиная мятеж? Старки с молодым Недом — это понятно. Баратеоны с формальным главой дома Робертом — тоже само собой, еще бы нет, с учетом непрекращающегося изнасилования где-то там на юге хрупкой, беспомощной Лианны. Если выступит Аррен с силами Долины — это уже три дома из семи. Талли нейтральны, сподвигнуть их на поддержку мятежа можно, но придется платить хорошую цену. Кровью, плотью и властью, да еще и в двойном размере. Тайвин Ланнистер в войну в конце концов вступил, но все помнят, когда? Что делали Тиррелы и Мартеллы, тоже не секрет. Расценим ситуацию трезво: войну, начавшуюся после казни Неда, Старки с поддержкой только Талли проиграли Ланнистерам; в войне, начавшейся после казни Рикарда и Брандона, Старки с поддержкой только Баратеонов были бы быстро, наголову и вчистую разгромлены Таргариенами.
Если бы не Аррен. И его политика.
Может, не все, но очень многое действительно решилось в момент, когда Эйерис с высот Железного Трона распорядился, чтобы Аррен немедленно выслал в Гавань приемных сыновей. Да, на действия Аррена наверняка повлияло то, что случилось в Гавани с Элбертом, но именно требование выдать свое единственное счастье, своих обожаемых мальчишек, стало, как мне кажется, последней каплей. Аррен при всей своей неагрессивности и уклончивости собрал знамена. С этого момента, собственно, и начался настоящий мятеж — поединок на равных, а не избиение младенцев.
Что, между прочим, много говорит о том, сколько политического влияния за долгую жизнь успел накопить тихий лорд Джон.
Вообще если глянуть на эту невеселую ситуацию с точки зрения «отыграем трагедию комически», эмоции действующих лиц можно высветить с крайней рельефностью, вспомнив бессмертный эпизод из «Операции Ы». Репетиция ограбления. Диалог: «Вы должны были РАЗБИТЬ ее!» — «Разбить.» — «РАЗБИТЬ!» — «Вдребезги.» — «ВДРЕБЕЗГИ!!» — «Поллитру». «ПОЛЛИТРУ!». — «Хе. ДА Я ТЕБЯ ЗА ЭТО!!!..- «Но-но-но!»
Вороватый завскладом совершенно искренне не понимает, почему нельзя для его личного блага пожертвовать какой-то там поллитрой. Точно как Эйерис. В то время как Никулин в отличие от, блин, Великих Руководителей отлично знает, что есть Настоящая Любовь. Пусть даже и к поллитре.
А теперь вспомним, насколько счастье всей жизни Аррена важнее бутылки водки. И поймем, почему негромкий накал эмоций лорда Долины достиг такого градуса, при котором рушатся троны и королевства.
(Кстати, ставлю поллитру, что Эйерис (точно как завскладом) так и не понял, чем вызвал столь бурную реакцию. И,разбивая вдребезги очередную поллитру мучая для душевного покоя очередного бедолагу, бормотал себе под нос: «А че я такого сказал-то?..»)
6. Война и политика
Назвался груздем — полезай в кузов. Я не думаю, что в тот момент, когда Эйерис потребовал выдачи Неда и Роберта, молодые главы Великих Домов понимали, чем все чревато. (В точности как сын одного молодого главы, он же тезка другого — через два десятилетия. ) Нед человек умный и сдержанный, но, полагаю, и у него доминировало желание крррррови, мести и преисподней. Про Роберта я вообще молчу. Полагаю, что с момента побега Лианны он только и делал, что орал, выл и жаловался, как его обездолили. Между прочим, в Гавань требовать справедливости рванул не Роберт, но Брандон. Почему бы это? Аррен не пустил Роберта железной рукой? Ну, может быть и так а свиньи летают. А может быть, при большом количестве шума и пыли Роберту и тогда свой зад был дороже абсолютно всех и всего. Не то чтобы я считала, что ехать в Гавань с претензиями к Психическому Королю разумно. Но если Роберт действительно такой пылкий и верный простофиля, каким любит выставляться, полное отсутствие попыток рвануть в столицу весьма странно. Но ладно, сколько бы дерьма ни числилось за Робертом, а в крайности впадать не следует. Примем вполне вероятный средний вариант: заботливый дедушка, оберегая мальчишек, до последнего момента ничего им не говорил.
Кто отлично понимал, в какой кузов придется лезть, так это, несомненно, многоопытный Аррен. Собственно, еще до того момента, как он начал сзывать знамена, лорд Долины просто не мог не оценить ситуацию со всех сторон. Что надо либо воевать, либо выдавать мальчишек — это понятно, и выбор даже не обсуждается. Ага, а теперь вспоминаем всю долгую историю бунтов против Таргариенов за столетия их господства в Вестеросе — и делаем не слишком обнадеживающие выводы. Да, у Великих Психов сейчас нет драконов, а то предприятие было бы совсем безумным. Но даже и так мятеж — весьма сомнительное мероприятие. Если не подготовить его как следует.
Распорядок мятежа устанавливается следующий. Аррен мобилизует силы Долины. Нед отправляется поднимать Север, это понятно (и на Неда можно положиться как на каменную стену). Роберт начнет зажигать в своем уделе. Насчет положиться тут сложнее, но лихие партизанские набеги на какое-то время отвлекут внимание Таргариенов на себя и дадут время Северу добраться до юга, а лорду Долины поработать над вербовкой союзников. Я бы здесь добавила, что Роберт и из войны умудрился устроить совершенный бордель. Но с него что взять. Свою роль отвлекалки выполнил, и то спасибо. В остальном старший воспитанник годится только на вывеску — что на войне, что когда-нибудь, возможно, на троне. Хотя собирался ли Аррен в тот момент вырезать под корень Таргариенов и посадить Роберта на трон с собою в качестве серого кардинала — не знаю. Сомневаюсь. Разве что как крайний, вынужденный и маловероятный вариант.
Конечно, плох тот стратег, который не думает в начале войны о том, как ее закончить. Аррен, вероятно, что-то такое думал. Но главным образом он все-таки в тот момент сколачивал боеспособную коалицию и обеспечивал хотя бы нейтралитет со стороны Великих Домов. Да, Тайвин Ланнистер вступил в войну ровнехонько так, чтобы не опоздать к дележу пирога (и все равно слегка припоздал). Но давайте не забывать, что он и на стороне Эйериса не выступил — несмотря на своего драгоценного Джейме, фактически заложника в Гавани. Да, Мартеллы мятеж не поддержали, но опять же давайте не забывать, что, невзирая на Элию и принца Ливена (тоже ничего так уровень заложников), они и горячей поддержки Эйерису не оказали. Интересно, кто-то еще думает, что, выступи Роберт и Нед вдвоем против Таргариенов, Мартеллы и особенно Ланнистеры вели бы себя так же? Но когда против Таргариенов выступают не два Великих Дома с мальчишками во главе, а два с мальчишками и один — с Арреном, это уже выходит совершенно иной уровень разговора.
А уж когда Аррен согласился уплатить цену, запрошенную Хостером, трон под Эйерисом конкретно завибрировал. Талли обеспечили свою поддержку задорого, но, надо признать, отработали честно. Плюс Нед, плюс, между прочим, Станнис, который по-всякому молодец, — ну и Роберт, как мы помним, местами пригодился. Но давайте честно признаем, что мозгом, связующим звеном, главным организатором и основным противником Таргариенов был все-таки Аррен.
И цену Хостера тоже выплатил по крайней мере наполовину Аррен. Так что подробности купли-продажи требуют отдельного внимания.
7. Военно-дипломатические браки в свете челночной дипломатии
Как известно из старого анекдота, однажды Киссинджера спросили, что такое челночная дипломатия. И он с удовольствием разъяснил. Следующим образом.
Допустим, прихожу я к Рокфеллеру и говорю: послушайте, Рокфеллер, вы хотите иметь своим зятем крутого сибирского мужика?- Фу!- говорит Рокфеллер. — А если он при этом будет президентом швейцарского банка? — О, это другое дело!
Дальше совсем просто. Прихожу в швейцарский банк, спрашиваю: вы хотите иметь своим президентом крутого сибирского мужика? — Фу-у, — говорят в банке. — А если он при этом будет зятем Рокфеллера? — О-о, другое дело!
Потом просто пустяки. Приезжаю к крутому сибирскому мужику, спрашиваю: хочешь жениться на американской еврейке? — Да у нас своих девок!..- говорит тот. — А стать при этом зятем Рокфеллера? — О-о! Другое дело!
И, наконец, сущая ерунда. Прихожу я к дочери Рокфеллера, спрашиваю: хочешь иметь мужем президента швейцарского банка? — Фу-у, — говорит она. — А если это будет крутой сибирский мужик? — О-о-о-о!!…
Вот примерно так все и происходит. Только без Киссинджера. Но схема аналогичная.
Хостер, вы хотите ввязаться в войну с Таргариенами? — Да вы что? — А если при этом выдадите обеих дочек замуж за двух глав Великих Домов? — О! Это меняет дело!!
— Аррен, хотите жениться на дуре и к тому же не девственнице? — Ээээ… как бы помягче сказать… — А если при этом вы получите военные силы Талли в свое распоряжение для борьбы с Эйерисом? — О! Другое дело!
И наконец: — Лиза! Хочешь замуж за старика с запахом изо рта? — Чтооооооо?! — А если при этом он глава Великого Дома? — О-о-о!..
И только Мизинец никому, кроме себя, не нужен, а посему челноки к нему не летают, и из дипломатических переговоров его выносят на закрытых носилках долечиваться по месту жительства.
8. Военно-дипломатические браки с точки зрения Хостера Талли. Теоретические аспекты
К бракам у лорда Хостера Талли особое отношение. Если вспомнить, почему Бринден покинул на многие годы Риверран, можно даже сказать, что устройство браков родных -Хостерова навязчивая идея. Бринден должен быть женат. Кейтилин должна быть замужем. Лиза пропадет, если ее не пристроить за хорошего мужа. Что-то в упорном стремлении Хостера загнать окружающих шеренгами к алтарю есть от молодых женщин, счастливо вышедших замуж и пытающихся теперь устроить жизнь несчастных окружающих, вне зависимости от пола. Вот много, много воды утекло вокруг Риверрана, а Хостер на смертном одре все никак не может забыть брату, что тот не дал себя женить.
Из чего можно заключить, что, во-первых, Хостер в браке неколебимо счастлив — и железно верит в срочную необходимость обеспечить аналогичное счастье остальному человечеству. А во-вторых, для мышления Хостера характерна твердая вера в свою правоту и, скажем мягко, проблемы с пониманием чужих точек зрения. Если еще разок принять всерьез полусерьезную теорию соответствия Великих Домов планетам в астрологии, Меркурий у Талли, конечно, рулит. В двух формах, как и положено в астрологии: близнецово-воздушной и девье-основательной. К первой категории относятся Эдмар и Лиза (к сожалению, Мартин демонстрирует на обоих в основном наихудшие близнецовские качества — сильно подзатянувшийся кишиневский период Эдмара и Лизино упоение собственными несчастьями и депрессиями). Кейтилин и ее отец, напротив, образцовые Девы: стойкие, верные, рассудительные, однолюбные, а что упертые и с проблемами по части фантазии и сопереживания — так это у каждого свои недостатки. Так что на папин пунктик «Немедля Супруга Каждому Талли!» Кейтилин реагирует по-девьи — сплошное разумное следование долгу и долженствующее послушание разуму. А Лизе близнецовски хочется сначала поэкспериментировать, ну там, допустим, пусть Петир еще язык в рот ей позасовывает (а был бы в Риверране не только Петир из кандидатов — Лиза бы и с ним целовалась, а может, и не только целовалась — чего, так сказать, водичку не попробовать).
Что до Бриндена и его решительного отказа от женитьбы по велению старшего брата, тут, честно говоря, возможны варианты. В англоязычном фэндоме когда-то был очень моден вариант «он не хочет жениться, ибо гей». Почему нет, может, и так, Мартин подобных желаний у своих героев, как мы знаем, ничуть не стесняется. Но не менее вероятно, что Бриндену просто по-близнецовски хочется сначала нагуляться. Или охота по-девьи не жениться абы как и на ком по выбору чужого дяди, а найти правильного человека, с кем бы можно реализовать свою однолюбность. Я бы, наверное, сказала, что последний вариант вероятнее других. Но подробно про Бриндена как-нибудь потом.
Дети Хостера делятся не только на условнодев и условноблизнецов, но еще и на умных и, так сказать, тех, кто приходит на битву разумов невооруженным. Уж не знаю, что Мартин имеет против Близнецов, но Эдмар с Лизой оба относятся, безусловно, к второй категории. У лорда Хостера один умный ребенок — Кейтилин.
Причем Хостер в курсе. Вспомним, как он воспитывает любимую дочь, развивая в ней умение мыслить вообще и мыслить политически в частности. Никаких следов того, что он пытался подобным образом развивать мозг Лизы. Равно как никаких следов того, что мозг Эдмара как-то развился в эту сторону (хотя тут, я думаю, Хостер все-таки пытался).
Теперь с учетом вышесказанного попробуем встать на точку зрения Хостера в предреволюционный период. Дочери должны быть выданы замуж. Для умной Кейтилин, всесторонне подготовленной к выполнению функций первой леди, следует искать человека умного и с отличным положением. То бишь организовывать брак, который поможет гармонично реализоваться прекрасным качествам старшей дочери. А, кгхм, маленькой Лизе в мужья обязателен человек надежный, терпеливый, заботливый, психологически стабильный, ну и не бедный, конечно, а также достаточно сильный. То бишь следует организовать брак, в котором младшая, бедняжка, была бы как за каменной стеной (другие качества каменной стены, такие, как выдержка, в общении с Лизой тоже не лишние).
Но, в отличие от Старков или Арренов, за которыми века королевствования и вообще высокая честь, Талли в Речных Землях до сих пор выскочки. Как, собственно, и Тиррелы на юге. И при заключении браков дочерей дома Талли стопудово встанет во весь рост проблема, которую четко обозначат нам Тиррелы через двадцать лет. Хотеть заключить супербрак могут сколько угодно и Хостер, и Мейс энд Ко. Причем самая желательная партия — это, конечно, дочку сразу в королевы. А что? У всех нормальных Великих Домов было, пусть и у нас как у людей. Естественный для выскочек комплекс, не изжитый за века.
Однако у Мартина, как в жизни, хотеть можно много и до посинения. Так, чтобы свезло, случается крайне редко. И все равно требуется длинная, тяжкая, кропотливая работа для достижения результата.
Вспомним, как через два десятилетия после парного брака дочек Хостера Тиррелы будут зажигать в Вестеросе не хуже Уолдера Фрея, выдавая свою драгоценную Маргери абы за кого, только бы костюмчик сидел корона набекрень хоть как-то цеплялась за уши. Огласим весь список мужей красивой и неглупой девочки Маргери:
- гомосексуалист, секс-партнер и страстная любовь родного девочкиного братика,
- садист, начинающий Эйерис и вообще жертва
абортаСерсеиного воспитания, - маленький мальчик.
Причем всем троим Маргери совершенно не нужна. А мечи Тиррелов? — О, это совершенно другое дело!..
9. Военно-дипломатические браки с точки зрения Хостера Талли. Практические аспекты
Понятно, что устроение дочери любимой, разумной на роль первой леди дома Старков Хостер планировал давно, готовил загодя и считает большой удачей. Так и есть. Конечно, до того момента, как горячий северный парень Брандон полезет бить морду всем подлым Таргариенам сразу, и Кейтилин останется соломенной вдовой.
И словно мало крушения тщательно подготовленного (надо думать, заполучить наследника Старков Хостеру было нелегко) брака старшей дочери, тут же на многострадальную голову заботливого папы, как кирпич, падает официальное заявление Лизы, что она, дескать, беременна от Петира, шьет фату и намеревается жить долго и счастливо со своим лейтенантом, который обязательно станет генералиссимусом. Застал папа дочку за утренней раннетоксикозной тошниловкой? Не очень вероятно, ибо зоркая Кейтилин ничего такого не заметила (а вот что сестра вся такая мягкая и застенчивая, пока за Петиром ухаживает, читай — расцветает в первый триместр беременности, Кейтилин фиксирует). Или же младшенькая из депрессивной фазы перешла в маньячную и явилась, чтобы поставить папу перед фактом? В конце концов не суть важно. В любом случае Лиза, судя по тону ее собственных речей, и через двадцать лет гордится своим выступлением. Бедный, бедный Хостер.
Но тут, как мы помним, начинает полыхать, и Аррен обращается ко всем главам Великих Домов по принципу «а давайте подумаем, что бы я мог вам предложить в обмен на то, что вы в создавшейся ситуации можете предложить мне». Благодаря творческой работе младшей дочери в постели пьяного воспитанника Хостер попал значительно крупнее, чем остальные члены Большой Семерки, и заинтересован в Аррене по самое не могу. От каких бытовых мелочей, однако, зависят союзы великих мира сего.
Чем великие будут меняться, совершенно ясно. Как мы помним, Аррену для своих мальчишек отчаянно нужны войска. А Хостеру для своих девчонок столь же отчаянно нужны женихи.
Самый простой выход, то есть переженить молодежь между собою, к сожалению, не работает. Нет, понятно, что Неду не миновать наследовать невесту старшего брата. Но Роберт покамест еще числится в помолвленных.
У кого из политиков рождается гениальный план выдать Лизу за Аррена, в конце концов тоже не так важно. Хостер и Аррен сошлись в цене. За мечи для войны, за спасение мальчиков и, между прочим, будущий трон Роберта (а также пожизненную должность первого министра) Аррен согласен заплатить, так сказать, своей плотью. Возможные наследники как дополнительный бонус — тоже неплохо.
В свою очередь Хостер приобретает для Лизы едва ли не идеального мужа: власть, кровь, должность, терпение, забота, надежность и прочая и прочая. Все при Аррене, кроме младости, разумеется. Но вы попробуйте найти молодого-красивого и со всеми вышеперечисленными качествами, а потом еще заставьте его взять Лизу в жены, особенно после ее вояжа в Мизинцеву кровать. Тут никакой войны с Таргариенами не хватит.
Остается решить одну небольшую проблему — и можно меняться: вы кольца девочкам, мы войска мальчикам. Не без риска, конечно. Но чего не сделаешь ради любви — в данном случае к собственным деткам.
10. Маленькая девичья проблема с точки зрения Хостера Талли, как в теории, так и на практике
Задним числом третья мадам Аррен может сколько угодно голосить, что, дескать, не виноватая я, лунный чай сам пришел. Но у бедной Лизы всегда виноваты все, кроме нее. Впрочем, даже из ее пьяно-депрессивных истерических речей можно понять, как было на самом деле.
Во-первых, для пушистой козочки, обманом опоенной аццким зельем, Лиза подозрительно хорошо знает состав упомянутого зелья. Нет, можно, конечно, предположить что-то вроде: пока аборт был в ходу и дочка корчилась от боли, папа ходил вокруг, бдительно следил за процессом и флегматично раз за разом повторял рецепт отравы. Но такие вещи предполагайте сами, я уже слишком стара для этого дерьма подобной романтеги. Хотя бы потому, что Хостер нигде ни разу не садист. Человеком довольно ограниченным я бы его уверенно назвала, и что внешнее ему стократно дороже внутреннего, тоже бесспорно. Даже скажу, что он делает то, что делает, не только для блага дочери, но и для своего. Однако при этом дочь любит искренне, и заботится о ней тоже искренне. Просто в меру понимания ситуации. (А что, кто-то из нас умеет иначе?)
Во-вторых, у нас есть показания внимательной Кейтилин, как выглядела Лиза на свадьбе. Мысленно представим себе, что Лиза безмерно и на всю жизнь (как она всем дает понять) любит своего лейтенанта и невольного похитителя невинности. И что вся эта лажа про счастье в шалаше с селф-мэйд-мэном Петиром на самом деле не самообман не очень умной девушки, страдающей маниакально-депрессивными наплывами, а самая что ни на есть чистая правда. Логически рассуждая — как будет в этом случае Лиза выглядеть на свадьбе? Набираем в гугле «Журавлев перед венцом» и «Пукирев неравный брак» — и наблюдаем сочувственное, но реалистическое изображение обеих фаз отчаяния, рыдательной в обществе противного старого папы и покорной в обществе противного старого молодожена. Вуаля.
Только вот Лиза (опять же согласно показаниям Кейтилин, которая в тот момент насчет грязненько-абортной истории ничего не знает, а потому показаниям надо верить) выглядит на свадьбе «очаровательной и полной надежд». С тем и берите.
Никаких признаков ужасного горя, согласно Кейтилин, нет и после свадьбы: у сестер после синхронной первой брачной ночи столь же синхронная задержка. Лиза не только не в депрессии, но, напротив, похоже, в экзальтации. Ибо строит чисто маниловские по размаху планы — твой будет наследником Винтерфелла, мой — наследником Орлиного Гнезда, и будут они жить дружно-дружно и построят высокую башню, с которой видно даже Москву, и вечерами станут вместе на верхней площадке кушать чай.
Ужасное горе начинается совсем не перед, не вовремя и не сразу после свадьбы с Арреном. Но когда задержка у Лизы оказывается, скажем так, недолгой. То бишь имеет место первый (то есть первый официальный, конечно) из многочисленных выкидышей.
Схема беднолизиного подхода к неприятностям крайне проста: а) Лиза ни в чем не виноватая, б) виноватые все остальные, в) если вдруг Лиза что-то натворила, см. пункт а. Кто виноват в выкидыше, исходя из схемы? Естественно, муж (старое семя, запах изо рта). Ну и, конечно, папа. Ибо Он Обещал.
Что обещал папа, мы, благодаря Мартину, знаем практически дословно. Хостер на смертном одре проговаривает свое обещание младшей дочке, принимая за нее дочку старшую.
Не думаю, что лунный чай стоит наготове где-нибудь у Хостера в аптечке — нет, логично считать, что Лиза сначала гордо сообщает папаше планы своей будущей счастливой судьбы, после чего папа имеет бессонную ночь с ведром валерьянки в обнимку, решая, как быть с идиоткой. Далее он вызывает упомянутое сокровище в кабинет на ковер и начинает уговаривать выпить рюмочку чаю. Сначала наверняка идет сравнительная характеристика двух женихов — Мизинца и Аррена, понятно в чью пользу. Воспитанника Хостер именует не иначе как «этот несчастный юнец» (кстати, довольно нежно, учитывая все обстоятельства) и просит Лизу имени Петира не упоминать (читай — не вопить на весь Риверран, чтобы хоть кто-то остался не в курсе). Дальше, судя по отрывочным речам Хостера, идет обычный для таких уговоров набор — «твой долг», «твоя мать тоже» — и, наконец, почти целиком главный кусок речи: «Так лучше для тебя, Джон хороший человек, сильный и добрый, он позаботится о тебе, и рода знатного. Слушай меня, я твой отец. Ты выйдешь замуж вслед за Кет. Вот и весь сказ».
Но чтобы выйти замуж за Аррена, следует вначале, так сказать, подчистить следы былых грехов. Так что пей, дочка. Нет, там нет ничего, что повредит твоему драгоценному здоровью а содержимому черепной коробки уже вряд ли что-то повредит. Только ромашка, пижма и мята, с ложкой меда и капелькой блоховника. После чего Лиза пьет. С ожидаемыми последствиями. Папа рядом и заботливо уговаривает рыдающее дитя — прости меня, дорогая, за эту кровь, у тебя будут другие славные детки. И притом законные. Будь хорошей женой, и боги даруют тебе сыновей. Причем законных сыновей.
Далее приходит день свадьбы, Лиза цветет и порхает, вся такая очаровательная и в радужных ожиданиях. О несчастном неродившемся ребенке, которого она предала ради собственного благополучия (вместе с бессмертной любовью к Петиру и самим Петиром, если припомнить все аспекты ситуации), новобрачная даже не вспоминает. А зачем? Тем более что Аррен в первую брачную ночь поработал не хуже Неда, и обе сестры беременны. Тут начинается эйфория, ибо все не просто сошло с рук, но складывается уж совсем шоколадно.
Бедная Лиза определенно забыла, в романе какого автора живет. За предательство Петира она ответит позже. А вот за ребенка, которого вообще-то мать, особенно декларирующая свою безмерную любофф, должна защищать до последнего, прилетает очень быстро. Остается только рыдать, глядя на племянника и зверски завидуя сестре.
Кто из супругов виноват в том, что не сложилось? (Если отвлечься от беднолизиного алгоритма, конечно.) У Аррена, как мы помним, с детьми не складывается с молодости. Смерть Джейне в родах, бездетность Ровены и проблемы Лизы могут быть явлениями одного ряда. Тем более что лорд Аррен далеко не молод. Но, с другой стороны, Лиза ведь исправно беременеет. Одних выкидышей от Аррена то ли пять, то ли шесть. Я бы лично на этом месте напомнила, что прерывать первую беременность акушеры-гинекологи, скажем мягко, сильно не рекомендуют. Проблемы в третьем браке Аррена как минимум с равной вероятностью могут следовать из нарушений в половой сфере супруги.
Однако тут следует вспомнить любимый алгоритм. Лиза невиноватая согласно пункту А. Виноваты лунный чай, старое семя мужа и, разумеется, папа. Причем папа больше всех, потому что лунному чаю пофиг, если Лиза начнет на него орать, а девушке приятно, когда на ее истерику хоть как-то реагируют. Лорд Аррен на фронте. Зато Хостер под рукой.
К моменту отъезда к Аррену в Гнездо (или в Гавань? В общем, к мужу из родительского дома) Лиза убеждает себя в своей полной невиновности и ужасном злодействе, которое коварно устроил с нею папа. Причем убеждает до такой степени, что дальше уже из образа не выходит. С Хостером она не только наотрез отказывается видеться — она и писем ему не пишет, а те, что он пишет ей, наверное, не читает. Или читает, чтобы напомнить себе, какая она несчастная и какой злодей папа.
Впрочем, это все происходит уже несколько позже, и разговор о том, как жили в браке лорд Аррен и его третья леди, немного преждевременен.
Публикуется с разрешения автора по заметкам от 19.2.2012 и 2.3.2012.