20. «Для того чтобы управлять кем-либо долго и самовластно, надо иметь легкую руку и как можно менее давать ему чувствовать его зависимость» (Ж. Лабрюйер)
О политике Аррена мы знаем немного, но уж что есть.
Знаем, что с финансами плохо, хотя было хорошо. То есть казна на момент взятия столицы была полна (показания Неда), а теперь пусто. Корона в долгах как в шелках. Причем стрелять деньги начали давно. Долги такого размера даже при широкой жизни Роберта быстро не образуются.
Далее, мы знаем, что в Вестеросе стабильный мир и какое-никакое, а благополучие.
Ну и, наконец, мы знаем, что Аррен с момента занятия Робертом престола — бессменный первый министр. О заговорах против него не слышно. И вообще сам Аррен считает (показания Вариса), что у него не то чтобы врагов совсем нет, но нет таких, чтобы всерьез хотели его убить.
На основании данного вырисовывается образ Аррена-политика, примерно совпадающий с Арреном-человеком. Склонность к решениям компромиссным, несклонность к силовым. Умение сохранить власть и поддержать порядок тихо, но при этом достаточно прочно.
И хотя Аррена, как мы знаем, все-таки убили, причины тому были не слишком политические, а напротив, довольно личные. Я бы даже сказала, местами семейно-интимные.
С другой стороны, нельзя не отметить, что стабильность правления Аррена — это стабильность исключительно при Аррене. Он умер — все посыпалось. Смену себе многолетний десница не воспитал. Наследовать ему некому — между прочим, точняк как Роберту. Аррен и Р. Баратеон оба, в отличие от Неда, не считают возможным вложиться в чье-то воспитание. Роберт в принципе, а лорд Джон — после того, как воспитал Роберта и Неда.
Вообще любопытно, что Аррен в некотором смысле нечто среднее между Робертом и Недом — по нравственности, принципиальности, щедрости души, умению любить. Лорд Джон далеко не конченая дрянь, как старший из воспитанников. Но и далеко не алмаз, как лорд Эддард Старк.
Впрочем, вернемся к политике. На самом деле Мартин дает нам еще одну опорную точку для определения того, каким политиком был Аррен. Так сказать, от противного.
Дело в том, что с кончиной Аррена в Вестеросе наблюдается явное оживление политической активности разных Великих Домов и гаванских честолюбцев.
А при Аррене нет ничего подобного. Если кто-то не верит, предлагаю кратко пробежаться по Семерке. Мартеллы тихо сидят в Дорне, а Тайвин соответственно на своем камне. Нед не лезет на юг тоже, думается мне, не без влияния приемного отца. У Талли Хостер тяжело болен, а Эдмар, обратим внимание, даже не пытается заняться политикой. Тиррелы, правда, как раз пытаются ею заняться, но ничем особенным это не кончается, да и попытки несколько, гм, заискивающие: то денег казне займут, то младшему принцу секс-партнера из своих подберут. Кстати, попытка заполучить свою фигуру при дворе через любовь Лораса имеет место быть в самом конце правления Аррена (когда на последнего сваливается по милости Роберта и Станниса кризис наследования). А то и вообще после его, Аррена, смерти. Будь покойный жив и в силе, он бы нашел как разделить мух и котлеты по разным вестеросским регионам.
В общем, тихий мирный Аррен как-то очень тщательно всех поприжал, при всей своей мирности и ненавязчивости. Можно ли серьезно верить в то, что такой глава государства не сумеет держать в железных рукавицах разномастных столичных политиков? Это Нед их не сможет держать. Но Нед — совсем другой человек.
Переберем членов Совета поголовно и оценим умение Аррена работать с людьми. Вот Барристан Селми, наиболее простой случай, потому что человек долга, дал присягу и типа будет делать то, что сказали. Но. Барристан — человек с честью и даже совестью. А посему, если слишком сильно надавить на его совесть и особенно честь, последствия могут быть непредсказуемыми. Один такой в Белой Гвардии, помнится, при Эйерисе был, надавили, не вынесла душа поэта — и вот вам готовый Цареубийца. Так что с Барристаном все будет хорошо, пока ему приказывают то, что Барристан выполнит.
Что, собственно, и происходит.
Или вот три брата-Баратеона. С одной стороны, надо учитывать склонности каждого из них. Роберт будет послушен, пока его заду дадут кресло должной мягкости, а брюху — жрать вдоволь, и я, сами понимаете, не только о еде и мебелях. Хлеб и зрелища для короля — штука недешевая, но, с другой стороны, пусть Тайвин платит за то, что его дочь королева. По-родственному, так сказать. А еще Роберта надо регулярно таскать на наиболее скучные (это там, где больше одной мысли одновременно) заседания совета, и он, будьте уверены, сам станет от них бегать как от огня.
С Ренли сложнее, ибо он, в отличие от Роберта, власть понимает как власть, а не безразмерные развлечения. Равно как Станнис, который к тому же еще вечно недоволен, что его не погладили не оценили, а ведь он так много и тяжело трудится. Но и на них есть управа. У Ренли слабое место — секс-предпочтения. А Станнис мощно ведется на лесть и знаки подчеркнутого уважения. Вспомним, как красиво Аррен управился со Станнисом, узнавшим маленький семейный секрет Роберта и немедленно записавшим себя в цесаревичи. Немного дружбы, пара обещаний (которые пока не более чем обещания), подчеркнутое внимание и уважение к точке зрения Станниса — и последний вполне управляем.
Кроме того, три махровых эгоиста сильно не ладят меж собою. Проще говоря, яростно друг с другом конкурируют за место под солнцем. И, если немножко их подтолкнуть, с упоением займутся разборками друг с другом, в результате чего их внимание к действительно важным вещам неизбежно ослабнет. «Разделяй и властвуй» в чистом виде.
С началом пути Мизинца при дворе и Аррене ясно, о финале еще поговорим. С Пицелем не слишком сложно: он любит мир, покой, удовольствия, стабильность… ну и Ланнистеров сколько-то, хотя не больше драгоценного себя. Пока Аррен идет ему навстречу, давая возможность мира, покоя, удовольствий и стабильности, Пицель будет дружить. Спасать жизнь, правда, не станет, особенно когда Ланнистерам типа выгодно (конечно, не более чем по мнению Пицеля). Но пока Аррен силен и любезен, Пицель слова против не скажет.
Остается Варис. Как Аррен его контролирует? Ну или хотя бы думает, что контролирует? Каким образом между ними достигнут консенсус? Почему такой сильный и опасный человек, как Варис, остается в Гавани и пользуется, между прочим, доверием первого министра?
Проще говоря, что головорубительного имеет Аррен против Вариса?
И вот это действительно загадка. Первая (и, конечно, не последняя) загадка, связанная с Варисом.
21.«Иных управленцев больше беспокоит не утечка умов, а их избыток» (К. Кушнер)
Аррен новых людей в политику пускает с большой неохотой. Почему там оказались братья-Баратеоны — понятно. Аскрипция в чистом виде. От старого режима Аррену остались неконфликтный Пицель и непростой Варис, о котором речь впереди. Вот, собственно, и все, кроме вышеперечисленных только Мизинец, коего Аррен вызывает в Гавань, ставит на должность и двигает лично. Одну причину этого мы помним. Вторая заключается вовсе не в деловых качествах Петира и каких-то его невероятных финансовых талантах, в которые верят в основном Лиза и соответствующая Лизе по интеллекту часть фэндома. Настричь себе в карман процентов — тоже мне, уровень для первого финансиста государства. Где бы я ни работала, бухгалтеры-экономисты всегда этим баловались, что ж, их всех теперь в министры финансов? Здесь надо быть стратегом. Но именно со стратегией у Мизинца очень, очень плохо. Что по жизни, что в делах. Там и тут он не более чем недалекий интриган — не в смысле интригующий дурак, нет. Но его планы — это разработки тактика, но никак не стратега.
А кто думает иначе, пусть сообразит, что погашение даже не кредитов, но долгов по кредитам новыми кредитами, — это, мягко говоря, нигде и никогда хоть сколько-то разумной финансовой политикой не считалось.
Главная функция Мизинца — это вовсе не умение обращаться с финансами государства. Дать деньги на развлечения Роберта, когда Роберт захочет и Аррен прикажет, — это да, это он мастер. И пока Мизинец умеет занять, он Аррена устраивает. Если Аррен хочет занять Роберта развлечениями, изолировав от политики, Мизинец расшибется в лепешку, но достанет столько, сколько велел шеф. А если возникнут разные неудобные вопросы, связанные с финансами, Мизинец их задаст разве что начальнику, причем ответы Аррена, буде таковые последуют, дальше не пойдут. После чего всему остальному свету, включая короля, Мизинец предоставит липовую финансовую отчетность, составленную так, что не только Роберт, но сам черт не разберет, что, куда и когда потрачено. Бесспорно, такого сотрудника следует считать в определенном смысле весьма ценным. Хотя я бы тут добавила, что Мизинец выходит в семье Арренов тем, кого имеют оба супруга послушным пушистиком не только для жены, но и для мужа.
Вообще уровень интеллекта не выше среднего и ограниченность политического мышления — это, видимо, именно тот вид сотрудников, который Аррен предпочитает. И никакой идейности! Главное — благополучие себя любимых, управлять такими проще (неплохо еще, когда они не очень умеют этого добиться, поскольку зависимость от Аррена усилится).
Варис — исключение буквально по всем параметрам. Языком не болтает, в себя не влюблен, голова варит ого-го. В быту неприхотлив, аки лорд Витинари. Женат на работе. Сексом не занимается даже с ней. Знает все обо всех (ну, сколько можно на техническом уровне Вестероса). Чувств у него немного, а жалости и того меньше, в том числе и к себе. Товарищам по работе терпеливо льстит, при этом всячески прибедняясь, чтобы раздражать поменьше. Порочащие его связи имеет, но поди ж его в этом уличи, если не гоняешься за кошками в нужное время в нужном подземелье.
При этом Варис, даром что Паук, имеет некую таинственную Идею, ради которой каждое утро просыпается, тяжело трудится и ничего никому не говорит. Идея, согласно смутным намекам Мартина, заключается то ли в том, чтобы спасти мир, вернув в него драконов, то ли в том, чтобы изжить всю магию, включая драконов, из мира нафиг. Столь широкий диапазон заставляет подозревать, что Идея состоит не то не совсем в этом, не то совсем не в этом. Несомненно одно: Идея есть, и Варис живет ради того, чтобы приблизить Ее торжество. Причем давно (считай, как Таргариенов из Вестероса погнали, а может, даже и раньше).
Причем не один, но с верным другом Иллирио.
Тут следует остановиться и попытаться разобраться с тем, каким образом Иллирио может быть столько лет кому-то верен. Потому что на самом деле это вторая грандиозная загадка Вариса: как он столько лет обеспечивает верность Иллирио их общему делу во имя Идеи.
22. «Люди гибнут за металл!» (известная оперная мудрость)
Как ни странно, загадку номер ноль — что, собственно, представляет собою Идея, — в данный момент можно спокойно опустить. Что бы там ни было, Иллирио не перестанет быть человеком, верным себе самому, своему кошельку и, возможно, благополучию своего семейства (но с семейством у него по меньшей мере непросто). Давно являясь жителем города Пентоса, славного своими красными жрецами, магистр может, конечно, знать о Грядущем Абокралипсисе. Но чтобы он столько лет бескорыстно вкладывался в предотвращение конца света, — увольте, я столько не выпью.
Истоки многолетнего сотрудничества старых друзей экономнее для разума было бы поискать в другом месте, нежели верность идеалам, чуткость к пророчествам и даже расчеты на будущие доходы от хорошей должности в Вестеросе. Говорить много что можно, а вот вы представьте себе, что деловой человек почти двадцать лет тратит немалые деньги, время и энергию на дело, которое непонятно когда — и, кстати, непонятно чем, — закончится в плане должности и особенно доходов. Денег у Иллирио и так море. Власти он может поискать поближе. Как-то все это очень напоминает процесс чесания правого уха левой рукой из-под обоих коленей. Если люди не очень глупы и хоть сколько-то бизнесмены, они способны получить немалые блага куда быстрее и проще. А Иллирио очень не глуп и очень бизнесмен.
Но тогда зачем он столько лет старается и чего так долго ждет?
Теоретически можно себе представить, что Иллирио работает не столько для себя и денег, сколько, допустим, обеспечивая высокое положение и будущее близких людей. Все мы помним про лже-Эйегона, а также, думаю, знакомы с версиями, чьих чресел он порождение. Может быть, и Иллириевых, чай, у магистра Мопатиса в соответствующем месте не как у Вариса. Но попробуем посмотреть прицельно: а Иллирио ценит трон как таковой? А он стал бы желать для сына непонятного и весьма неуютного будущего на таком проблемном месте, как Железный Трон? А нельзя для сына власти, денег и хорошей судьбы поискать на этом берегу, благо берег большой, земли как в России и возможностей при Иллириевых капиталах тоже немало?
Шатко это все. Правда, если чуточку сместить акценты и представить себе, что Иллирио в плане денежной выгоды не ждет неизвестно чего неизвестно сколько, покамест тратясь неизвестно как неизвестно куда, а получает какие-то солидные дивиденды все эти годы, вот тут — да, в верность магистра Мопатиса делу сразу как-то начинаешь верить.
Но откуда взялись деньги и доходы, которым мог бы быть верен заморский миллиардер? Мы знаем, что образ существования Вариса — это жизнь едва ли не монашеская. В принципе, поскольку на себя ему много не надо, все заработки (а их, учитывая его владение информацией, опять-таки в принципе может быть немало) он способен переводить за море Иллирио.
Однако это исключительно в принципе, как вы понимаете. Потому что не те это суммы, что могли бы побудить Иллирио вступить в дело Вариса практически на равных. Так что мы остаемся при прежних данных. А именно:
— Мизинец владеет какой-то тайной Вариса.
— Аррен владеет какой-то тайной Вариса.
— Иллирио втайне получает от сотрудничества с Варисом что-то очень важное, и скорее всего в денежном эквиваленте.
Посмотрим, что можно выжать из этой информации.
Ну, для начала, Мизинец, который владеет (или думает, что владеет, хотя тут я бы ему поверила) тайной Вариса, и магистр Мопатис, связанный с Варисом какими-то прочными узами на протяжении многих лет, имеют одно общее качество: работа у них теснейшим образом связана с деньгами. Не с деньгами ли связаны и обе загадки Вариса?
Далее, строго говоря, можно предположить, что тайна Вариса, известная Аррену, и тайна, известная Мизинцу, — две разные тайны. Но что-то мне сомнительно, чтобы такой человек, как Варис, столь крупно прокололся дважды. И особенно не верится в то, что он, человек крайне закрытый и политик опытнейший, позволил получить на себя компромат кому-то уровня Мизинца.
Далее, именно Мизинец, делающий в финансовых делах то, что повелит Аррен, может раскопать что-то этакое на Вариса именно там, где речь идет о государственных деньгах. А как покорная и верная (правда, до времени) креатура Аррена, связанная с начальником, кгхм, не только по службе, и вообще зависящая от него дальше некуда, Мизинец, догадавшись, в чем суть прегрешения Вариса, мог бы не только остаться в живых, но и получить некоторые подтверждения от начальства. Если что, Мизинца убрать недолго, за ним самим грешков достаточно. А липовую финансовую отчетность кому-то писать надо, Аррен не резиновый.
Далее, что бы ни выкинул Варис, а произошло это много лет назад. Будь иначе, Аррен его не стал бы долго терпеть даже в столице, не то что в Совете. Такой начальник, как лорд Джон, не выносит рядом слишком умных и талантливых подчиненных, если они еще и самостоятельны. А вот если он думает, что подчиненного контролирует, тогда может и оставить. Ибо Варис может быть крайне полезен. Но если нет — свое кресло дороже этого безъяйцевого наследства Эйериса. Справились бы как-нибудь и без Вариса.
И наконец, крупное преступление начальника секретной службы в финансовой сфере с дальнейшим переводом денег за границу сразу объяснило бы многолетнюю стабильность сотрудничества Вариса и Иллирио. В то, что они так долго и так прочно соединены общей идеей, местью или даже политическими амбициями, верится плохо. А вот если у них сотрудничество на фоне общего вложения капитала — это ложится на оба характера идеально. Невозможно представить, чтобы Иллирио был верен идее. Но вполне вероятным представляется честность магистра Мопатиса по отношению к деловому партнеру.
Вообще тот факт, что все денежные расходы (местами очень значительные и, как помним, на целых два варианта типо Таргариенов) ложатся на Иллирио, и тот платит, не жужжа и принимая все как должное, должен нам подсказать, что Варис вложил в общее дело не только информированность в делах Вестероса. Да и сами отношения Вариса и Иллирио характерны не для, допустим, революционеров, мстителей и прочих идейных (вне зависимости от степени пламенности / разумности). А на многолетнее деловое сотрудничество как раз очень похоже. Вот Иллирио приезжает в Вестерос с деловым визитом — проинспектировать, так сказать, как идет долгосрочный совместный проект, в который вложены немалые инвестиции. При всей колоритности антуража (подвал, маскарад и т.п.) беседа, в общем, примерно как у бизнесменов крупного калибра. Вежливо, но без всяких сентиментов. Без лишнего нажима, но по всем сомнительным вопросам. Заморский инвестор обеспокоился, приехал с инспекцией, был принят на высшем уровне, получил ответы, посмотрел то, что ему подготовили для демонстрации, наметил пути дальнейшего сотрудничества.
Для формирования жизнеспособной версии остается припомнить, существует ли в истории Вестероса некая крупная сумма денег, бесследно пропавшая где-то в то время, как Вестерос радикально очистили от Таргариенов. Желательно там, где подвизается Варис и куда приходит властвовать Аррен, то бишь в столице. И крупная настолько, чтобы деловой человек уровня магистра Мопатиса был счастлив принять в долю владельца суммы. Причем на безразмерный срок.
Вопрос в общем и целом риторический, конечно.
23. «Деньгам по-пустому лежать не надлежит» (А.В. Суворов)
Если (я не говорю «когда», потому что все-таки не исключаю на сто процентов иные варианты, будем посмотреть, что подкинет дальше Мартин по истории вопроса) казну хапнул Варис, это позволяет разложить по полочкам много сомнительных моментов. Ну например. Что казна была полна золота на момент смены власти в столице, мы знаем с абсолютной точностью. Глупо предполагать, что Нед, один из руководителей революции, не владел бы точной информацией. Еще глупее считать, что новая власть казну сосчитала, а потом занялась другими делами и спохватилась запереть конюшню лишь после того, как лошадь давно и непоправимо свели. Верхушка Гавани (читай — Аррен) должна заниматься такими вещами, как захват арсенала, вокзалов, электростанции, почты, телефона, телеграфа установление контроля над золотым запасом государства, едва ли не прежде всего остального.
Проведение простейших подсчетов (толкайтесь от стоимости одного турнира, благо суммы вполне определяемы) позволяет заключить с уверенностью, что и на Робертовы удовольствия эти деньги потрачены не были. Тем более, что в мире Очень Долгое Лето, так что доходы государства должны быть немалыми. Собственно, позже, когда уже начинается осень, на совете у Серсеи проскальзывает уверенное утверждение, что они, доходы, велики как никогда. Тем не менее при Роберте доходов (со всеми небольшими пусканиями крови казне вроде Мизинцевых) хватает, так сказать, лишь на повседневность. (При Серсее небольшие казнокрадства, полагаю, распространены ничуть не меньше, но уже хватает на выплату, пусть потихоньку, и процентов, и собственно долгов.) То есть доходы обеспечивают лишь хлеб. На зрелища, турниры и прочие пьянки занимают у кого могут. Причем, судя по сумме, давно.
(Отмечу в скобках, что список кредиторов весьма любопытен. Тайвин, по всей вероятности, платит — львиную, как ему положено, долю, — не только за то, что его дочка королева, но еще и по той же причине, по которой сидит тихо, как мышь, у себя на утесе столько лет. В списке также Тирош и Браавос, ребята серьезные, особенно по второму адресу. А также Тиррелы, что интересно, ибо они далеко не так богаты, как Тайвин, но в долг дают. Полагаю, это попытка примазаться к политике хоть таким образом. Результат, правда, обескураживает: сколько бы Тиррелы ни давали Аррену на старшего приемыша, десница их все равно в столицу не пускает. Закрыто, подумал Штирлиц Йех, крутой человек этот лорд Джон, поняли Тиррелы и завязали кошельки.
После смерти Аррена в списке появляется еще великий септон. Вообще после смерти Аррена, как мы помним, Тайвин в долг давать перестает. Что тоже многозначительно. Но это пока для памяти и в скобках.)
Начнем анализ давней ситуации с того, что Аррен, став десницей, получил «казну, полную золота», и может ею распорядиться. Следует ли считать, что у него нет других забот и расходов, чем купить контроль над Варисом? Ни в малейшей степени. Давайте опять-таки пробежимся по действиям Семерки после войны. Баратеоны и Аррены выиграли войну и пришли к власти. Старки и Талли им как минимум сильно помогли, но к власти по разным причинам не допущены. Тайвин тоже типа помог, и в отличие от Неда он свою цену хочет взять. Так что Серсея становится королевой (с устроением брака дочки Тайвин все-таки переплюнул Хостера). Через какое-то время, однако, Тайвин удаляется на скалу, где и сидит 15 лет, ничего себе политически не позволяя, а напротив, регулярно и неслабо ссужая зятя золотишком. Не буду повторять, каким зубилом, на мой взгляд, Аррен этого добился.
Есть еще Тиррелы, которых можно поприжать на законных основаниях: побежденные все-таки. И Мартеллы, которые, в отличие от французов Тиррелов, обладают арабо-испанским темпераментом жаждут не политики, но мести. Тем не менее они сидят у себя в Дорне так же тихо, как Тайвин, и по времени даже дольше, чем он. Почему, собственно? И как Аррен добился от Мартеллов не то чтобы поддержки, но нейтралитета? Если учесть, что ни Доран, ни тем более Оберин ничего не забыли и не простили, и пепел Элии и ее детей по-прежнему стучится в их темпераментные южные сердца?
Как было дело, Тириону (и нам) излагает хорошо осведомленный Тайвин, который после войны не сразу уселся в позицью на камне, а вращался некоторое время при дворе, выдавая дочку замуж и пытаясь выжить из столицы Аррена. В общем, он должен знать, как дело было.
«- Правда ли, что он [Оберин] пытался поднять Дорн в защиту Визериса?
— Об этом не принято говорить, но это правда. Вороны летали, и гонцы скакали туда-сюда с секретными посланиями. Но Джон Аррен отплыл в Солнечное Копье, чтобы вернуть на родину кости принца Ливена, поговорил с принцем Дораном, и все разговоры о войне прекратились. Только Роберт никогда с тех пор не ездил в Дорн, а принц Оберин редко выезжал оттуда».
Понятно, что вопрос — «неужели за кости принца Ливена Доран отложил месть на столько лет?» — не имеет смысла даже ставить. А вот что именно получили Мартеллы и Дорн от Аррена в обмен на то, что согласились не бунтовать, пока Аррен у власти, — это любопытно.
Во-первых (и это совершенно точно), пока Мартеллы не простят и не забудут Тайвину некий приказ, десницей лорду Ланнистеру не быть. Или быть войне Гавани с Дорном. Аррену это, собственно, только на руку. Лишний козырь против Тайвина в роли столичного политика никогда не лишний. (С другой стороны, только совсем наивный человек может думать, что Тайвин, отсутствуя в столице, не сможет влиять на политику верхов. Одних требований Дорна удалить эту мразь подальше тут мало. Но все равно момент примечательный.)
Во-вторых, судя по тому, что говорит Тайвин, Аррен предоставляет Дорну не то чтобы автономию, но в общем что-то на нее похожее. Формально Дорн — часть Семи королевств и подвластен Железному трону. На деле дорнийцы исторически всегда были с этим, скажем мягко, не согласны. Заинтересован ли Дорн в том, чтобы зависеть от Гавани поменьше? Без сомнения.
В-третьих, вспомним про любимые всеми нами деньги. Повышение автономии обычно сопровождается уменьшением выплат в казну. О чем почти наверняка тоже было условлено. Но именно в данном случае я бы осторожно предположила, что Аррен мог и денег Дорну дать. С какой-нибудь очень дипломатической формулировкой, дабы не ущемить безмерную мартелловскую гордость. Впрочем, у лорда Джона с дипломатией всегда был полный порядок.
Вряд ли казна целиком ухнула на крайний юг. Дорн тогда бы стал побогаче Бобрового Утеса. И даже если деньги тщательно спрятали, какие-то следы подобной суммы должны промелькнуть. Но их не заметно. Зато на востоке мы имеем что-то очень похожее на такие следы. А именно — безмерно, безмерно богатого магистра Мопатиса (уж не с этого ли момента он становится так безмерно богат?), верного союзника начальника вестеросской тайной службы.
Так что вернемся к Варису, Аррену, казне и тем сложным, но тонким отношениям, которые могут между ними существовать.
24. «Между тобою и мною, мой друг, дело в кратких словах: ты мне служишь, а я признательна, вот и все тут» (Екатерина II — Потемкину)
Нужны ли Варису деньги? Нет, понятно, что денег много не бывает, кому суп жидок, кому жемчуг мелок, и т.п. Но все-таки. Нужны ли Варису деньги настолько, чтобы он рискнул пойти в многолетнюю кабалу к Аррену? Ответ скорее положительный. Если Варис в компании Иллирио что-то такое затевает на перспективу насчет Таргариенов, деньги ему понадобятся обязательно, причем очень большие, причем в течение длительного промежутка времени. И, как помним, на две линии, то есть в двойном объеме.
Правда, до какого-то момента Визерис жил, продавая материнские драгоценности, так что дотации на ведение этой линии Таргариенов понадобились не сразу. (Хотя еще кто знает, умел ли Визерис взять за свои вещи нормальную цену, я как-то в этом сильно сомневаюсь.) Но с момента, когда брат с сестрой поселяются у Иллирио (а вероятнее, еще раньше), на них уже совершенно откровенно тратятся приличные суммы. Конечно, Дрого дарит Иллирио целое состояние в степных лошадях, но Иллирио на свадьбу Дени дарит, помимо накладных расходов, три раза по столько, чтобы прожить всю жизнь безбедно (оценка стоимости драконьих яиц дана Джорахом Мормонтом, который по части денег куда практичнее Визериса Таргариена будет).
Что до типо Эйегона, то его (и его окружение) пришлось содержать с самого начала, так как они ничего такого продать были не способны за неимением оного. С годами расходы могли лишь возрастать. Причем сильно.
И поскольку хоть Иллирио, хоть другой деловой человек с состоянием вряд ли будет пыхтеть и тратиться за Идею, Варису прямой расчет прибрать к рукам из казны золота столько, сколько прилипнет. Далее, по логике, деньги уплывают за море и вкладываются в фирму «Мопатис и К». Глава фирмы, как помним, Варисов старый кореш. Варис по каким-то причинам не сомневается в абсолютной деловой честности Иллирио, и, кстати, как мы помним, правильно делает. Чему не следует удивляться, учитывая не только старую дружбу, но и умение Вариса работать как с людьми, так и с информацией.
Размер вклада таков, что Иллирио и через 15 лет относится к Варису как к равному. Ну, почти. Насколько миллиардер способен на признание чьего-то равенства. Короче, компаньоны навеки.
Теперь посмотрим по западную сторону Узкого моря. Если какая-то часть казны (скорее всего, довольно значительная, во всяком случае, сопоставимая с той, которой умасливали Мартеллов, а чисто на ощущениях мне кажется, что заметно больше) ушла в руки Вариса, Аррен должен это знать. Ни один нормальный руководитель государства таких вещей не пропустит. Что выиграет от зачистки золотого запаса государства Варис, ясно. Что выиграет от этого Аррен? На самом деле не так уж мало. Он приобретает долговечную верность единственного по-настоящему толкового политика Гавани, который к тому же знает все, что делается не только в Гавани, но и — внимание! — при дворе. Вдумайтесь на минуту, как это важно для главы правительства: знать абсолютно все, что происходит в верхах. Вся личная жизнь, все интриги, все заговоры, все грешки, все планы, буквально все о каждом, и в подробностях. На деле, покупая Вариса, Аррен приобретает абсолютную стабильность своего правления на много лет вперед. Ни один человек при дворе не составляет для него загадки. О любой угрозе Аррен оповещается заранее и в подробностях тайного плана. Это ж просто песня о сбыче сокровенных мечт политика.
Например, вполне возможно, что именно Варис засек близнецов Тайвина в процессе интима. После чего Аррен не просто в мертвую и на неопределенно долгий срок отстранил Тайвина от политики и отправил подальше из столицы — он еще и три миллиона золотых с него состриг.
А если что не так со стороны Вариса, старая история с казной каким-нибудь углом всегда может чисто нечаянно всплыть. Многоопытный крепкий политик типа Аррена наверняка знает, как это деликатно и не марая рук донести до короля Роберта. Как вы думаете, что сделает Р. Баратеон с Варисом, узнав, что по милости этого подонка он, Роберт, вынужден одалживаться у всех, начиная с собственного тестя?
В общем, на многие годы создается ситуация, парадоксальным образом устраивающая обоих сильных политиков, начальника и подчиненного. Варис заинтересован в том, чтобы остаться при дворе и в доверии; но как Аррен может оставить его на прежней должности, да еще и верить, если он не держит Вариса, воспользуемся формулировкой Мизинца, за яйца? Так что на самом деле не только Аррену выгодно получить грандиозный компромат на Вариса, но и Варису выгодно этот грандиозный компромат Аррену предоставить. Изменять Аррену он не собирается, напротив, согласен служить до времени (пока детишки за морем подрастают) верой и правдой (ну, почти). Но поди ж убеди в этом Аррена, если только не дать ему против себя очень серьезное оружие. Пусть верит, что держит за, и так далее. А там, глядишь, с годами что-то изменится по принципу восточного анекдота, то бишь умрет либо калиф (Аррен), либо визирь (Варис, он, между прочим, тоже не вечный), либо собака (тут следовало бы поставить Роберта, но я слишком ценю собак).
Не вижу, как еще можно было бы разрубить этот гордиев узел политических интересов, сложившийся сразу после революции. Иные варианты пока не просматриваются. А так выходит довольно стройненько, вплоть до того момента, что Аррен с Варисом со временем срабатываются и начинают испытывать друг к другу почти дружеские чувства. Конечно, это не помешало бы подчиненному убрать начальника, когда настанет время, а начальнику — заложить подчиненного при первом признаке измены, но все-таки, сдается мне, они оба совершили бы это не без сожаления. Странная штука — чувства политиков.
Но даже если вдруг все кусочки со временем сложатся в какую-нибудь совсем другую мозаику, и львиная доля казны не ушла за море, кое-что из сокровищницы Таргариенов там, на востоке, оказалось. Давно замечено, что магистр Иллирио дарит Дени на свадьбу три драконьих яйца, по визуальным характеристикам странно напоминающих те, что фигурируют в третьей повести о Дунке. Откуда бы они у него? Особенно если учесть, сколько каждое яйцо стоит. То есть, строго говоря, можно, конечно, предположить, что корона, оказавшись совсем без денег, была вынуждена втайне продать дорогостоящие и никому не нужные артефакты Таргариенов тому же Мопатису. Но примерно столь же вероятен вариант, что яйца из сокровищницы попросту стырил Варис. В своих таинственных и пока не слишком проясненных лордом Мартином целях.
Ну что ж, подождем, пока прояснит.
25. «Убийство ради материальной выгоды — ещё не настоящее и чистое Зло, чистым оно бывает, когда убийца, помимо выгоды, на которую он рассчитывает, получает наслаждение от содеянного» (Жорж Батай)
Думаю, что Аррен был бы идеальной второй скрипкой государства — при сильном солисте уровня Тириона или Дени. На мой взгляд, десницей он стал не потому, что ему уж очень хотелось (то есть сколько-то хотелось, конечно, хорошему специалисту всегда хочется попробовать прыгнуть выше головы). Но давайте признаем, что после того, как Тайвин вырезал Таргариенов как мог под корень, выбора у Аррена не было.
Сколько бы Роберт ни орал про «разобью любому таргариеновскому младенцу голову о ближайшую стену» и прочие насаживания оных детей на штык (ах, этот добродушный, милый, обаятельный Роберт), при Аррене ничего особенно нехорошего против Таргариенов сделано, как мы помним, не было. Вообще если смотреть, что с кем из драконьей династии произошло, коварного умысла Аррена нет нигде ни разу. Рейегар и Роберт сошлись в драке за самку честном бою, тут всего влияния Аррена не хватило бы остановить старшенького. Особенно если старшенький втайне подозревал, что Лианна на самом деле любит Рейегара. Собственно, неукротимость ярости Роберта очень напоминает поведение эгоиста, которого бросила девушка. Убить того, ради кого эгоист брошен, совершенно обязательно, чтобы хоть как-то утешить раненое самолюбие. Подумать о чувствах девушки и отказаться от утоления ревнивой злобы ради любимой — на это способны только люди благородные, Роберт к таким нигде ни разу не относится.
Далее, Эйерис и дети Элии, как, собственно, и сама Элия, — работа двух Ланнистеров. Причем если Джейме убивает Эейериса из соображений достаточно альтруистических, то о мотивах Тайвина этого ну никак не скажешь.
Кстати, а зачем вообще Тайвину смерть детей Рейегара и Элии? Именно детей. Элию типа можно не трогать, особенно если она тихо посидит в сторонке, пока ее сына и дочь будут тыкать ножом и бить головкой об угол. Афигительный сценарий, я бы заподозрила лорда Тайвина в сильной мозговой однобокости или, напротив, стала искать скрытые мотивы поступков, если бы не существовало простого объяснения. Самые жестокие политики и полководцы — это люди кабинетные, которые лично никого не убивают, а только приказывают. Люди для них людьми не являются. Так, фигурки на доске, значки на схеме. Учитывая, как папенька начинает дергаться, когда сын-под-вопросом ласково напоминает ему, чем приказы насчет значков и фигурок обернулись в реальности, можно с уверенностью сказать: напоминаний о реальности Тайвин ой не любит. Некомфортно-с. Безупречно чистые бумаги заливаются кровью, фигурка оборачивается изнасилованной и кричащей женщиной, и вообще трупы вдруг начинают пахнуть. А Тайвин не из тех, для кого труп врага всегда пахнет хорошо. Он из тех, кто любит трупы врагов исключительно в виде пластмассовых муляжей, на органы чувств не действующих.
Впрочем, вернемся к вопросу — зачем. Тайвин упорно утверждает — мы Николай Второй, царь всея Руси опоздали со вступлением в войну, мы были вынуждены доказать свою верность престолу. Смысла в его утверждении меньше, чем кажется. Да, Ланнистеры теперь на веки вечные повязаны кровью детей Рейегара. Таргариены им навеки враги. И что? Во-первых, что теряет Тайвин, делаясь навеки врагом Таргариенов? Всех Великих и Психических что Рейелла на сносях и маленький мальчик, прячущиеся на Драконьем Камне. А во-вторых, убийство Рейенис и Эйегона нисколько, ну то есть ни в малейшей степени, не гарантирует верности Ланнистеров новой власти.
Тела детей, выложенные перед Робертом, могут понравиться одному человеку. И рассчитаны на приобретение благоволения одного человека. И вот это действительно причина действий Тайвина.
Дети Рейегара не успели провиниться абсолютно ни в чем. Никто из них не жег отца Неда на глазах брата Неда. И Лианну по понятным причинам они тоже не похищали и тем более не насиловали. Но Роберта это нимало не заботит. Ему отмщение стократ, пжалста. Убить Рейегара собственными руками мало. Смерти Эйериса мало. Надо еще убить детей Рейегара (жену тоже можно, что плохого?), а дальше можно любого, кто принадлежит к Таргариенам, и не только убить, но, как мы помним, еще и помочиться на трупы. А потом он будет всю жизнь жаловаться и плакаться, что все равно мало, мало!
Посему назовем вещи своими именами — Тайвин убивает детей и демонстрирует тела Роберту не для того, чтобы доказать свою лояльность новому владельцу трона, но чтобы перед ним выслужиться.
Еще проще говоря — чтобы Роберт, когда будет формировать правительство, не только не забыл Тайвина, но предпочел его Аррену. Приемный отец будет стараться держать воспитанника в рамках приличия. Тайвин преподносит новому королю на блюдечке реализацию самых низких, некрасивых, грязных и кровавых желаний. Роберт, скорее всего, не посмел бы отдать приказ убить детей Рейегара. Потому что трус, но еще потому, что рядом Аррен и Нед. При них личная свинья Робертовой души не очень вылезает наружу, неловко. Но есть возможность перестать сдерживать себя любимого. Приблизь Тайвина, сделай его своей правой рукой, и ты получишь все, о чем твоя свинья мечтает. И даже не марая рук, Тайвин на все готов. И даже не поднимая зада из кресла.
Всего-то и надо, что выбрать Тайвина, а не Аррена.
Если разговор пошел о тайных желаниях душ, следует обязательно добавить вот что. Если некто хочет выслужиться, ему следует угадать желание того, перед кем выслуживаются. А также по возможности оформить подарок так, чтобы он понравился.
Желание страшной мсти всем Таргариенам, включая детей, я думаю, Роберт высказывал не однажды. Посему в чем желание и как его удовлетворить — понятно. Амори Лорха и Григора Клигана немедля в кабинет за инструкциями.
Но. Оба исполнителя, как мы знаем, вышли за рамки полученных инструкций. Лорх запаниковал, а Григор, скажем так, увлекся процессом. Тайвин через много лет их вроде как осуждает, но, заметим, исключительно на словах. Оба, что Лорх, что Гора, не просто остаются доверенными лицами Тайвина, но еще и используются на аналогичной работе снова и снова. Что вызывает серьезные сомнения: искренне ли осуждение Тайвином давних событий в разговоре с нормальным человеком Тирионом. Я полагаю, Тайвин говорит то, что вынужден сказать, чтобы хоть как-то сохранить лицо, и так было бы в разговоре с любым вменяемым человеком, заставляющим с собой считаться. Некрасиво признавать, что согласен с подобным. Отсюда слова. Но, как известно, слова — они есть всего лишь слова. По факту лорд Ланнистер как раз очень даже согласен. Ну, вышло немножко шумнее и краснее, чем планировалось, что страшного-то?
Далее, Тайвина совершенно не смущает вид раскромсанной девочки и младенца с разбитой головенкой. Роберту — на самом деле не только ему, зрелище имело шанс стать публичным и насколько-то им стало, — трупы предъявляются совершенно бестрепетно.
Да и вообще, можно ли ожидать быстрых, чистых убийств без зверств, посылая Гору?
Подобного рода детали частенько выдают человеческие предпочтения с потрохами. Так, часто угрожают тем, что страшно самому. Зрелище, поставленное Тайвином (пусть с некоторым перехлестом, ну так он совершенно спокойно к этому относится, разве что сожалеет, что другие не столь спокойны), демонстрирует, так сказать, мстительные предпочтения самого Тайвина.
Если вспомнить домашнюю ситуацию лорда Ланнистера, становится ясно, что бы удовлетворило его взор. Изнасилованная тремя полками солдат неверная жена с перерезанным горлом, пожалуй. А ребеночек ее, который не сын Тайвина, сначала весь истыкан ножами, а потом еще и с разможженной головой… впрочем, это не совсем комильфо, конечно, пусть лучше их деликатно удушат подушкой. Обоих. Но если смерть Тайвиновых обидчиков будет не столь деликатной, опять же ничего плохого (по сути даже лучше снимет стресс). А потом трупы на позорище всеобщее обозрение, а Тайвин сделает непроницаемое лицо, в душе наслаждаясь каждой минутой, и наконец хоть насколько-то утешится.
Но, увы, реализовать сладкие мечтания в жизни невозможно по многим соображениям. Начиная с того же комильфо и прочих ноблесс оближ. Кроме того, Тайвин, похоже, понимает, что его потаенные желания — нехорошие. Поэтому он выбирает распространенный тип лицемерия: делает как ему нравится, но не сам, а руками исполнителей; а потом можно исполнителей на словах и осудить. Но все это исполнители, а нигде ни разу не Тайвин. Он вообще плохо выносит прямой взгляд на себя в зеркало. Как мы помним, главный Ланнистер и приказ убить детей Элии дал исключительно ради того, чтобы доказать верность трону, а не из каких-нибудь корыстных соображений. А Элию и вовсе не приказывал убить, чего она не посидела в сторонке? А уж как вынудил его Робб провести Кровавую Свадьбу, тут и говорить нечего. И вообще жертвы Тайвина всегда сильно виноваты сами и Тайвина вынудили. Он не хотел, но так вышло, ибо жизнь вокруг жестокая, вон он и был грубо вынужден охранить интересы семейства именно таким образом.
Трус, в общем.
Кстати, реально отвести душу расправой в рамках семейства бедолаге не удалось. Кое-какая сублимация, частью удачная, правда, состоялась. Вспомним хотя бы несчастную Тишу. Но чисто по факту — увы. Джоанна не более чем отправлена в Молчаливые Сестры. А Тирион растет в лоне семьи, ибо такие карты, как он, хорошие игроки не сбрасывают, независимо от того, что у них в подсознании.
Впрочем, ссылка Джоанны и особенно происхождение Тириона — это тема совершенно отдельного разговора. Так что вернемся к Аррену. Он не против стать десницей. Но — и это важная причина — он еще становится десницей, чтобы пост не был занят Тайвином. И Тайвин не оказал на Роберта понятно какого влияния.
И — для понимания политики лорда Джона это очень важно — с самого начала его положение далеко не так устойчиво, как нам кажется.
26. «Сказка — это когда женился на лягушке, а она оказалась царевной. А быль — это когда наоборот» (Фаина Раневская)
Политика — это не только искусство баланса, но и движение вперед, а не стагнация. Проще говоря, в ней должно все время появляться что-то новое. Аррен — виртуоз баланса. А вот нового боится как огня. Он — охранитель, и очень искусный. Но не более. Там, где появляются новые обстоятельства, новые идеи или новые люди, Аррену, похоже, сильно неуютно. Отсюда — своеобразный состав политиков Совета и атмосфера какой-то, я бы сказала, примороженной стабильности. Вот найдено равновесие — и пусть оно будет всегда, всегда, потому что его сдвиг ни к чему хорошему не приведет.
Кстати, может, и не приведет. Но ничего нового тоже не появится. Без перемен нет роста. А если нет роста, значит, нет будущего.
Такая позиция, как у Аррена, рано или поздно чревата. В случае Аррена вышло поздно, потому что, как мы помним, Варис был куплен и обеспечил стабильность на много-много лет.
Но стабильность людям надоедает. А особенно надоедает стабильность, которая их не устраивает, она же безнадежность. И люди начинают чудить, вплоть до рубки сука, на котором сидят.
Это я, если кто не понял, прежде всего про Роберта.
Я хотел Лианну, а вы с Джоном подсунули мне Серсею! — орет, как помним, Роберт в адрес Неда (который, кстати, вряд ли что решал в плане брака друга-короля с дщерью Ланнистеровой). Орать-то Роберт мастер, а вот насчет суровой жизненной правды у него ой плохо. Вернуть ему Лианну невозможно не только потому, что дама уже не находится в числе живых. Насколько Роберт согласился бы на Лианну, любящую до гроба Рейегара, да еще и с Рейегаровым дитем, я уже где-то высказывалась. Насколько Лианна, останься она в живых, согласилась бы на брак с Робертом, убившим Рейегара, надеюсь, высказываться не надо?
Да, но король обязан быть женат, а также фертилен. У него это еще больше, чем у любого из глав Великих Домов, в должностных обязанностях прописано. Были на троне чудики типа Бэйелора Странноватого, но не будем об убогих. Так что Роберту придется жениться. Без любви, а вовсе из-за политики. Так же как пришлось жениться Неду и Аррену. Если они для дела (и Роберта) смогли, пусть и Роберт ради страны (и себя на троне) потерпит.
Роберт, однако, терпеть нигде ни разу в жизни не согласен, а вот свалить свои проблемы на кого-то и бить на жалость — это всю дорогу. Совершенно без разницы, кто бы был на месте Серсеи: к любой новобрачной это, кгхм, зашедшееся в истерике саможаления существо ввалилось бы столь же пьяное и грубо трахнуло несчастную девственницу повторяя — Лианна, Лианна, блин, хорошо, хорошо, ой блин ЛИАННООООООООУУУУ!!! После чего неминуемо отвернулось бы и захрапело. Хотя у меня, учитывая анамнез Роберта до и особенно после брачной ночи, есть тайное подозрение, что сначала означенное существо подождало бы немного, не начнет ли бедная изнасилованная девушка его, нищасненького с разбитым сердцем, жалеть. Не, чего-то не похоже. Лежит рыдает / молча роняет слезы, пытаясь остановить кровотечение / скрипит зубами, обдумывая страшную мстю. Вот сука же. Не, тут жалости не обломится. Все, можно давать храпака.
Я бы еще добавила, что упиться до такой степени, чтобы очень блондинку Серсею принять за очень брюнетку Лианну — это не так просто. Впрочем, Роберт, наверное, именно на такие подвиги вполне способен. Ему какая разница, что там лежит в постели, только бы засунуть было куда. И вообще, как было правильно замечено задолго до меня, женщины после первых двадцати все одинаковые.
Серсея, однако, не из тех, кто может позволить к себе относиться как к чему-то, куда бы только засунуть, а остальное неважно. Оказаться в постели со свиньей всегда неприятно, пусть даже Серсея, на ее счастье, давно не девственница. Последнее, кстати, меня несколько утешает по принципу «могло быть и и хуже». Представьте себе в постели пьяного грубого молодожена-Роберта приличную девушку типа Сансы. Которая честно готовилась любить и прочее, к тому же объект весь такой красивый, синеглазый брюнет, мечта женщин… а он отымел во всех смыслах и разбил сердце на счет раз, причем таким хамским образом, что поди склей. Серсея в этом плане женщина крепкая, уязвлены у нее не сердце и половые органы, а самолюбие, и много чего в духе «отольются кошке мышкины слезки» решила она после того, как Роберт захрапел. Но в любом случае начало брака Роберта много, много хуже начала столь же вынужденных и политических браков Неда и Аррена. Ибо он не только не старается, он начинает семейную жизнь со срывания сердца на нисколько в его проблемах не повинной спутнице жизни. Уж тогда к Аррену бы претензии предъявлял, что ли.
Потому что брак, несомненно, дело рук Аррена, и возможно, дипломатический десница одновременно убивает этим камнем нескольких зайцев.
Престолонаследие и прочее — это хорошо, но надо и Тайвину, знаете ли, кус кинуть. И не столько в плане заслуг, сколько чтобы не портить отношения. Тайвин метит в десницы — этого, конечно, допускать нельзя, и тут как раз удобный повод, а именно позиция Мартеллов. Далее, Тайвин метит в доверенные лица Роберта — этого, конечно, тоже ни в коем случае допускать нельзя. Аррен и не допускает. Роберт на тот момент вполне управляем, во-первых, не освинячился до конца, и ему, возможно, сколько-то неудобно за трупы детей, с учетом всего сказанного Недом (а Нед, будьте уверены, свою точку зрения выразил недвусмысленно), а также неодобрения приемного отца (которого Роберт, как ни кинь, любит и уважает). А во-вторых, Роберту можно ненавязчиво объяснить, что он мозгом для правления не вышел, и у него, Роберта, один выход — чтобы делами занимался по-настоящему верный и преданный ему человек. Кого из двоих, Тайвина или приемного отца следует считать таковым?
Но на пути следования брошенного камня есть еще один, не столь явный, зайчик. Серсея и Джейме, как помним, вступили в более чем родственные отношения до того, как Серсея вышла за Роберта. Если это известно Варису (которому много известно, почему бы и не это), сделка века «информацию за казну, а казну за информацию!» может выглядеть и так: Варис выдвигает деловое предложение держать Аррена в курсе всех тайн гаванского двора, в частности, не хотите ли, лорд Джон, полностью и всецело контролировать лорда Тайвина? Для Аррена, пожалуй, устранение Тайвина стоит казны.
В этом случае цепочка следующая:
0) Варис и Аррен беседуют, в результате чего Варис зачищает остатки казны и переводит их на восток в банк магистра Мопатиса, а лорд Джон на основе полученной от Вариса информации планирует мат в четыре хода.
1) Аррен вежливо — Мартеллы, понимаете ли, впрочем, со временем все может измениться! — отказывается ввести Тайвина в Совет, но с радостью согласен женить своего старшенького приемыша на Тайвиновой единственной дочуре. И Мартеллы будут сыты, и влияние Тайвина на политику через Серсею цело. А ваш Джейме пусть живет при дворе и состоит в Белой Гвардии по-прежнему, поскольку Роберт на него зла не держит и вообще милостиво простил (правда, непонятно за что, но короли, они такие, поблагодарить за доброту лишний раз не мешает).
2) Аррен имеет разговор с Робертом насчет жениться и логически разбивает все Робертовы аргументы, как известно, если и имеющие силу, то разве звуковую. Ибо жениться надо. И Лианну не вернешь. А раз Роберту все равно, на ком жениться, ввиду разбитого навеки сердца, — тем более надо срочно жениться в интересах государства на красивой девушке Серсее Ланнистер. Что значит не по любви, а кто из нас троих женился по любви? Все исключительно по необходимости, и ты ничем не лучше. Все зависит от тебя. Не хочешь — давай воевать одновременно с Дорном, Ланнистерами, Тиррелами и всеми, кто решит, что с Таргариенами обошлись нехорошо. И плакал твой трон, а главное — мягкое, уютное кресло для зада.
3) Провалитесь вы все! — думает Роберт и женится, с последствиями в виде первой брачной ночи.
4) Тайвин покидает двор и уезжает домой, и до этого / после этого / в общем, где-то тут конец всем его политическим амбициям на следующие 15 лет. Заботами Аррена единственное его занятие на уровне государства — время от времени давать денег на причуды зятя.
И, знаете, строго говоря, это не очень хорошо со стороны лорда Джона. Роберт-то, конечно, всяко свин, и в плане обустройства своего брачного благополучия очень хорошо поработал. Но если Аррен знает о том, кто и что есть Серсея и любовник ея, и без ведома Роберта закладывает под королевский брак не менее неслабую мину, чем заложена ему самому, это скверно. Не совсем как действия Хостера в аналогичной ситуации, но — тоже неплохо.
С другой стороны, если Роберту глубоко все равно, кто, и он все равно будет блядствовать искать идеальную Лианну остаток своей жизни, что ему, собственно, до личной жизни Серсеи?
Нда, воистину, если бы Серсея родила хоть одного ребенка (лучше первого) от Роберта, ей действительно никто бы и слова не сказал.
Но, как правильно замечено в тексте, тогда это была бы не Серсея.
27. «Человеческое существо, стремящееся к надёжности в постоянно меняющемся мире, обречено на разочарование» (Рамеш Балсекар)
Следует признать, что лорд Аррен, как и его любимый мальчик для имения семьей выдвиженец на две ставки, является хорошим тактиком, но никаким стратегом. Политика, заключающаяся в примораживании ситуации, — это все равно чтосвадьба без невесты жизнь без будущего, одним настоящим. Сегодня прожили, и ладно. Политический котел подернут ледком. Все варятся в собственном соку много, много лет без движения.
Стабильность сама по себе ничем особенно не плоха. Но в какой-то момент стабильность переходит в загнивание.
Не думаю, что Аррен уж совсем этого не понимает. Но, вероятно, он просто иначе не умеет. Его сила в том, чтобы сохранить существующее, сыграть при действующем раскладе фигур и не дать перемениться раскладу (тут очень полезен всезнающий Варис). Будь при Аррене сильный умный политик, рвущийся к новым горизонтам, нечто типа Тириона, была бы отличная пара, уравновешивающая слабые стороны друг друга. А так…
И, разумеется, если вспомнить о тайнах человеческого сердца, арреновские многолетние заморозки означают, что он попросту боится каких-либо изменений. Ибо любое изменение для него — это потенциально что-то плохое. Что оно может быть потенциально хорошим, Аррен думать отказывается. Следует заключить, что счастья лорду Джону от поста десницы очень и очень немного. Какое тут счастье, если трясешься каждый день, как бы чего не вышло.
Кроме того, позиция «пусть все будет как было, и упаси нас боги от перемен» чревата.
Прежде всего, она чревата для страны. Люди, как известно, не просто не вечны, они еще не вечны внезапно. Вот Аррен внезапно (потому что незадолго до смерти на турнире он выглядел, сколько помнится, так, словно собирается жить вечно) умирает. И что? Строго говоря, режим примораживания тем и плох, что, как только заморозки проходят, из-под снега начинает вытаивать много, много интересного, включая чрезвычайно ароматное. Казны нет. Долги ужасны. Наследование трона не обеспечено. Смена не подготовлена. Ведь рядом с Арреном не просто нет человека, который мог бы его заменить, — он совершенно сознательно такого человека не готовит. Ибо, говоря напрямик, таких прежде всего страшится.
Компромисс не решает проблем, вот в чем прежде всего урок правления, да, собственно, и жизни Аррена. Месть Мартеллов только отложена. Появление Тайвина на политической арене со всеми вытекающими — тем более. И проблемы с финансами никуда не денутся, и проблемы Лизы, между прочим, тоже. Отсрочка — не метод, если отсрочкой пользуются по принципу «а может, не надо в роддом, рассосется?»
И вообще, что и кого, строго говоря, оставил после себя Джон Аррен?
Ну вот вроде он сильно и искренне любил двух мальчишек, воспитал их, многим ради них пожертвовал (уж ради старшего точно). Вот они стоят в крипте, вспоминают его молча и любя. Что Нед любит лорда Джона, предельно ясно из его глав. Но ведь даже Роберт всю жизнь носит с собой нож, подаренный Арреном когда-то давным-давно, еще в Гнезде.
А посему тут, логически говоря, следует задаться вопросом — как сложились отношения Аррена с двумя почти-сыновьями после войны.
Публикуется с разрешения автора по заметкам от 12.6.2012 и 20.6.2012.