В начале мая в издательстве АСТ выходит сборник эссе российских специалистов и ученых, разбирающих исторические, филологические и психологические аспекты в «Игре престолов» с научной точки зрения. Книга вдохновлена и наполовину состоит из переработанных материалов конференции по «Игре престолов», с успехом прошедшей 7 сентября 2017 года в Москве.
Сборники такого рода обычно воспринимаются очень неровно. Некоторые авторы не только смотрели сериал, но и отлично разбираются в книгах, а другие — нет. За словами одних чувствуется громадная эрудиция, прочие же стараются излагать попроще, без специальной терминологии. Те, кто фокусируются на мире, могут создать законченное исследование уже сейчас, а вот в эссе, разбирающих сюжет и мотивы поступков персонажей, все может перевернуться с ног на голову к финалу истории. Однако на фоне ранее выходивших переводных книг подобного рода этот сборник смотрится прилично, хотя и фокусируется почти полностью лишь на гуманитарных науках. Немного необычно, что авторы используют различные глоссарии, а не только тот, в котором в АСТ выходит основная книжная серия. Внутренних иллюстраций нет, но книга оформлена симпатично.
- Содержание сборника
-
- Архетип Божественного ребёнка в Игре престолов (Ольга Гаврилова, психолог)
- Когда солнце взойдет на Западе и опустится на Востоке. Травма в Игре престолов (Светлана Яблонская, психолог)
- Победа холодильника над телевизором, или Назад к «Песни о Роланде» (Мария Графова, нарратолог, ВШЭ)
- Религия как институт и личный выбор в сериале «Игра престолов» (Оксана Куропаткина, религиовед, РГГУ)
- Герои, убийцы, мудрецы. Рыцарство Вестероса (Владимир Костырев, историк, к. и. н., МГУ)
- Оживший тотем: лютоволки и Старки (Анастасия Локтева, историк, МГУ)
- Степь и её люди. Дотракийское море и дотракийцы в «Песни льда и пламени» (Роман Шляхтин, историк, PhD, университет Коч)
- Сиськи и драконы: что означают нагота и секс в «Игре престолов» (Семён Кваша, журналист)
- Добро и Зло в «Игре престолов» (Мария Штейнман, филолог, НИУ ВШЭ)
- Урбанизация и драконы (Артём Ефимов, историк)
- «Джоново царство»: христианские образы в мире «Игры престолов» (Янина Солдаткина, филолог, д. ф. н., МПГУ)
- Вместо послесловия: Круглый стол по «Игре престолов» в редакции Гефтер.Ру
Издательство АСТ предоставило нам возможность выбрать и опубликовать один из фрагментов книги для читателей 7Королевств. Мы выбрали статью историка и журналиста, специалиста по Столетней войне и рыцарской культуре, кандидата исторических наук Владимира Костырева. Он обсуждает особенности рыцарства Вестероса, его достоверные черты и образы, формировавшиеся, однако, в отсутствие тех этических норм и противоречий, которые лежали в основе западноевропейского рыцарства.
Герои, убийцы, мудрецы: рыцарство Вестероса
Автор: Владимир Костырев, к. и. н.
(отрывок из сборника эссе «Игра престолов: прочтение смыслов», с сокращениями)
Когда Ренли Баратеон решил атаковать войска своего брата Станниса у Штормового предела в «Битве королей» (в сериале это второй сезон), его лорды на совете перед битвой принялись горячо спорить о том, кто возглавит авангард и первым встретится в битве с врагом. Несмотря на малочисленность войск Станниса, задача обещала быть непростой – как заметил Рэндилл Тарли, атаковать предстояло выстроенный в плотный защитный порядок отряд, а это грозило потерями.
Однако рыцарей Ренли такая перспектива не напугала – возглавить передовой отряд вызываются Джон Фоссовей, Гюйард Зелёный, сам Рэндилл Тарли и, конечно, один из лучших рыцарей Вестероса, Лорас Тирелл. Ренли отвечает, что, будь у него дюжина авангардов, каждый получил бы по одному, но эта честь должна достаться лучшему из лучших – Лорасу Тиреллу.
Битва у Штормового предела не состоялась, но Лорас Тирелл потом всё-таки получил свою минуту славы во время штурма Драконьего Камня в «Пире для ворон». Лорд Пакстер Редвин велел прорыть туннель под стенами замка, чтобы обрушить часть укреплений. Но прибывший на осаду Лорас немедленно приказал начать атаку. Он первым ворвался в проломленные тараном ворота, раздавая удары направо и налево, получил стрелу из арбалета в бедро и ещё одну в плечо, а удар палицей сломал ему несколько рёбер. Однако даже после этого Лорас возглавил штурм внутренней цитадели, и защитники облили его горячим маслом.
Драконий Камень, находившийся в осаде несколько месяцев, был взят. По словам одного из свидетелей штурма, практически бескровная осада превратилась в бойню, во время которой погибли многие знатные рыцари. Сам Лорас выжил, хотя оказался на пороге жизни и смерти. В книге там он пока и остаётся. «Ваш брат – герой», – подведёт итог сражения Серсея Ланнистер в разговоре с Маргери Тирелл.
Феномен рыцарства
Современный человек редко задумывается, что стоит за красивыми фразами «лучше смерть, чем бесчестье» или «всё что угодно, только бы не опозорить честь своего рода». Большинство людей сегодня вообще не сталкивается с таким выбором. Для средневекового же воина вероятность встретиться с ним была высока. Среди европейского рыцарства была неизвестна практика ритуального самоубийства, распространённая, например, в Японии среди самураев в случае совершения порочащего честь поступка. Однако готовность рисковать жизнью во имя так называемого «рыцарского кодекса чести», которого никогда не существовало в оформленном в некий свод правил виде, порой поражает. Подвиги Лораса в этом отношении весьма типичны. Примеров такого поведения история западноевропейского Средневековья знает множество.
Король Чехии Иоанн Люксембургский решил принять участие в битве при Креси в 1346 году в северной Франции, хотя был к тому времени практически слепым. Если верить хронисту Жану Фруассару, он велел привязать своего коня между конями двух рыцарей из свиты и так пошёл в бой. Все трое погибли. При этом король Иоанн Люксембургский практически никак не был заинтересован в конфликте английского и французского королей – Столетней войне, во время которой и случилась битва при Креси. Прежде всего, ему хотелось продемонстрировать свою рыцарскую отвагу и мастерство. В битве при Бэннокберне между англичанами и шотландцами в 1314 году английский рыцарь Жиль де Аргентинь вывел короля Эдуарда II в безопасное место, после чего вернулся в схватку. «Не в моём обычае бежать, и я не собираюсь делать этого сейчас», – сказал он монарху, прежде чем отправиться навстречу смерти. В битве при Крессоне близ Назарета в 1187 году отряд крестоносцев под командованием магистров тамплиеров и госпитальеров атаковал войско одного из эмиров, Саладина Музаффара ад-Дина Гекбори, превосходившее их отряд, по некоторым оценкам, в 20 раз. Магистр тамплиеров Жерар де Ридфор настаивал, что долг рыцаря и защитника Святой земли не позволяет отступать, и даже упрекнул колебавшегося магистра госпитальеров Роже де Мулена в трусости. В последовавшем бою погибли практически все крестоносцы.
Впрочем, такое отношение к смерти – лишь одна грань феномена рыцарства, одного из интереснейших в европейской, да, пожалуй, и в мировой культуре. Рыцарь – это прежде всего тяжеловооружённый конный воин. Однако в то же время он – носитель определённой системы этики, сформированной в основном под влиянием традиционных древнегерманских представлений о чести и христианской морали. Рыцарство было не единственным воинским сословием, обладающим определённой этикой или «кодексом чести» в мировой истории. В качестве другого примера можно привести упоминавшихся выше самураев. Однако специфический характер лёгших в основу рыцарского «кодекса» представлений, а также влияние европейской культуры на общемировую, уже в Новое время обеспечивают именно рыцарству особое место в истории по сравнению с другими группами профессиональных воинов.
Как было сказано, рыцарь – это воин, то есть его основная задача в общественном разделении труда – воевать и убивать врагов. Вместе с тем этот воин существует в европейском, христианском обществе, а христианство осуждает убийство и насилие. «Примирение» реальной жизни со Священным Писанием, особенно с гораздо более мягким по отношению к ближнему Новым Заветом, было одной из важнейших задач средневековых теологов, которая в итоге оказалась успешно решена. Допускалось убийство во имя сохранения и укрепления Царства Божьего на земле, но только по приказу обладающих соответствующими полномочиями властей, без целей приобретения выгоды, не из чувства мести или гнева. Под влиянием христианских представлений на рыцаря возлагаются обязанности защитника тех, кто не может сам постоять за себя, женщин, церкви и веры. Появляется идея, что война хороша и оправдана только ради справедливой и благородной цели и что на войне должны действовать определённые правила. Они предписывали не рассматривать мирное население в качестве участников боевых действий, не добивать поверженного противника, а оказывать ему помощь. Эти идеи затем станут основой для зарождения международного права.
Теория далеко не всегда находила себе место в практике. Война и насилие как основные функции рыцарства никогда за время его существования не уходили на второй план. В «Песни о Бертране дю Геклене» одного из её героев, Оливье де Клиссона, хвалят за то, что он отрубил головы пятнадцати англичанам. Его слуга по очереди выпускал их из башни, после чего Клиссон одним ударом срубал каждому голову. Его действия заслужили высокой оценки окружающих – ведь не каждый способен срубить головы 15 врагам подряд, и всем – с одного удара. За такой подвиг Клиссона потом называли «мясником» или «палачом». Ещё более нагляден и даже симптоматичен для средневекового общества один из вариантов истории о Тристане и Изольде. Как известно, имя герой получил от созвучия с французским словом triste – печальный, потому что родился в печали: при родах умерла его мать. Перед смертью она произносит такие слова: «О мой милый мальчик, ты убил меня. Из этого я заключаю, что ты станешь славным воином, раз, уже появляясь на свет, ты убил свою мать». А сэр Томас Мэлори, автор «Смерти Артура», наиболее полного и последовательного в средневековой литературе изложения истории и подвигов легендарного короля и рыцарей Круглого стола, участник войны Алой и Белой Розы, с которой в значительной степени списан конфликт Старков и Ланнистеров, обвинялся в целой серии разбойных нападений и двух изнасилованиях.
Другая важная идея, а заодно ещё одна моральная развилка этической системы рыцарства – это служение и верность сюзерену, данному слову, что также тесно связано с представлениями о чести. Рыцарь должен верно служить сеньору и исполнять отданные им распоряжения – но что делать, если они противоречат собственным интересам рыцаря, его чести? В каких случаях допустимо нарушать данное слово так, чтобы тебя не сочли бесчестным? Однозначного ответа не было, и эта тема стала одной из излюбленных в песнях о паладинах Карла Великого и рыцарских романах (можно вспомнить сюжеты о запретной любви Тристана и Изольды, Ланселота и Гвиневеры, когда герои под напором чувств обманывают своего сюзерена).
Необходимость регулярно рисковать жизнью ради славы и чести, противоречия между требованиями морали и суровыми реалиями войны, ограничения, которые рыцарь должен был накладывать сам на себя, чтобы представать в глазах общества достойным представителем своего сословия, – все эти вопросы волновали людей Средневековья и привели к возникновению целого жанра рассуждений на данные темы, некоторые из которых написаны самими рыцарями, например, Жоффруа де Шарни и Филиппом де Мезье. Эти же трудно сочетаемые между собой крайности делают образ рыцаря столь интересным для исследователей и тех, кто интересуется историей, тем более что сложный выбор между этими крайностями благородному воину Средних веков обычно приходилось делать в весьма драматических обстоятельствах.
Можно уверенно сказать, что рыцарство в книгах Джорджа Мартина списано с западноевропейского на определённом этапе его существования, примерно в XIV–XV веках. Соответствующий вывод можно сделать по описанию доспехов (широко используется латный доспех, у воинов победнее – кольчуги), турниров (это уже не мини-сражения, но и не крайне формализованное действо последних десятилетий существования рыцарства), боевых действий (в основе тактики лежит использование тяжёлой кавалерии, но определённое значение на поле боя начинает приобретать пехота), взглядов и традиций. Именно внимание Джорджа Мартина к таким взглядам и традициям, моделям поведения и противоречиям, обозначенным выше, и отображение их на страницах «Песни льда и пламени» выделяют эту фэнтези-эпопею из числа других псевдоисторических произведений. Мартин, очевидно, хорошо знаком с исторической литературой и источниками, хотя начитанность эта и избирательная: например, религия, в отличие от рыцарства и войны, похоже, интересует его мало, поэтому и в книгах изображена довольно скучно и неубедительно.
«Блеск и нищета» рыцарства Вестероса
Героев-рыцарей в «Песни льда и пламени» достаточно, чтобы выстроить целую галерею образов, которые отражают различные аспекты воплощения этого культурного феномена в жизни или его осмысления в художественных или морализаторских произведениях.
И читатель книг, и зритель сериала, пожалуй, легко может вспомнить героя, похожего на исторического Оливье де Клиссона из приведённого выше примера. Григор Клиган по прозвищу «Скачущая гора» посвящён в рыцари, верно служит своему сеньору лорду Тайвину Ланнистеру, причём служит хорошо и успешно. В войне на Трезубце победить Робба Старка ему не удалось, но и тот не сумел добиться победы. Даже жестокость «Горы» можно отчасти оправдать. Его люди убивают и пытают мирных жителей, но ведь идёт война; Григор Клиган убил жену и сына принца Рейгара Таргариена, но очевидно, что сделал он это по приказу лорда Тайвина. Однако вряд ли у кого из зрителей или читателей Григор Клиган способен вызвать положительные эмоции. Он жесток, потому что получает наслаждение от жестокости, ему нравится убивать и пытать. Очевидно, что он плохой рыцарь, на что регулярно указывает его брат Сандор.
Если судить по тематическим форумам, у Сандора Клигана, в отличие от Григора, найдётся немало поклонников среди читателей и зрителей. Сандор формально не является рыцарем, поскольку не прошёл необходимого обряда посвящения. Но при этом он во многих случаях ведёт себя вполне в соответствии с требованиями морали, предписываемыми рыцарю. Сандор не раз помогает Сансе в Королевской гавани, в том числе когда рыцари Королевской гвардии по приказу принца Джоффри бьют её, а потом Арье, когда они вместе скитаются по Речным землям. На турнире десницы он бросается защищать смошенничавшего Лораса Тирелла от своего брата. При этом Григор Клиган оказывается без шлема, но Сандор избегает наносить ему удары в голову.
Бриенна Тартская – ещё один «ненастоящий рыцарь», который оттеняет недостатки «настоящих». Будучи женщиной, она не может быть посвящена в рыцари. При этом Бриенна – отличный воин, но не жестокий. Она верна своему слову и преданно служит сюзерену. Путешествие Бриенны через Вестерос в поисках Арьи и Сансы, во исполнение обещания, данного Джейме Ланнистеру, перекликается с историями о рыцарских поисках – «квестах» – то ли Зверя Рыкающего, то ли Святого Грааля, а в итоге самого себя, своей цели и предназначения.
Два важных героя получили рыцарское звание в довольно позднем возрасте, за особые заслуги. Подобная практика не была чем-то необычным в Средние века, хотя её применение и распространённость в различных частях Европы могли разниться. Это Давос Сиворт и Бронн Черноводный. Сир Давос, бывший контрабандист, был посвящён в рыцари Станнисом за помощь, оказанную защитникам Штормового предела во время мятежа Роберта Баратеона. Характерная черта Сиворта заключается в том, что он рыцарь, но не воин, хотя, например, в битве на Черноводной командует одним из кораблей. Это мудрый, обладающий большим житейским опытом советник Станниса, не раз находивший для своего сюзерена выход из сложных ситуаций и остающийся для него голосом совести. При этом он верен господину и по-своему бесстрашен. Давос – носитель моральных рыцарских качеств, выразитель идеи, что истинная суть рыцарства заключается всё же не в насилии, которое может быть лишь средством, но в поддержании определённого порядка вещей, справедливого и отвечающего требованиям чести: образ скорее идеальный, однако довольно убедительный в исполнении Мартина.
Бронн Черноводный, наоборот, представляет собой приземлённого воина, не чуждого ничему человеческому, не обременяющего себя рассуждениями о рыцарском долге и обязанностях. Оказавшись в непривычном для него мире высоких интриг и политики, он всё же успешно находит в нём дорогу, зачастую за счёт своего воинского мастерства – иными словами, умелого применения насилия. У Бронна есть множество прототипов в европейской истории XIV–XV веков, когда многочисленные войны открыли путь к славе, титулам и богатству представителям более низких сословий, как, например, в случаях Роберта Ноллиса, Хью Кэлвли и Джона Хоквуда в Столетнюю войну.
В приключениях Джораха Мормонта и Барристана Селми можно увидеть конкретные проблемы, с которыми приходится сталкиваться рыцарю в попытках совместить верность сеньору с собственной выгодой, интересами и взглядами. Джорах, кажется, верно служит Дейнерис и даже не раз рискует жизнью ради своей принцессы, однако доносит на неё в надежде заслужить прощение и вернуться домой. Барристан Селми покидает Королевскую гавань, когда занявший престол Джоффри лишает его поста лорда-командующего Королевской гвардией, нанося тяжёлое оскорбление. Старый рыцарь не может его снести, решает, что не связан обязательствами перед таким королем, и отправляется искать нового сеньора, который оценит его в соответствии с заслугами.
Наиболее яркий и интересный рыцарь Вестероса – безусловно, Джейме Ланнистер. С самого начала «Песни…» он оказывается одним из её наиболее противоречивых героев. Его представляют как одного из лучших рыцарей Вестероса и одновременно как Цареубийцу, а вскоре он уже выбрасывает ребёнка из окна крепостной башни. На протяжении истории Джейме проходит путь от самоуверенного рубаки, который не остановится перед любым препятствием, до мудрого и рассудительного воина, берегущего жизни людей и стремящегося исполнять данные обещания.
У него есть вполне очевидный прототип среди персонажей европейской исторической мифологии – это рыцарь Круглого стола Ланселот, который также считался первым среди своих собратьев, но его любовная связь с королевой Гвиневерой не позволяет ему обрести Грааль и ведёт Камелот к расколу и гибели. После смерти Артура Ланселот уходит в монастырь, где раскаивается в грехах и умирает. В любовной интриге, которая заложила основания для последующего падения тех, кто был ему дорог, и в последующем раскаянии в своих поступках хорошо видны аналогии между историями Джейме Ланнистера и Ланселота.
Очень похож на Джейме Лорас Тирелл. Сам Цареубийца порой видит в нём черты молодого себя. Впрочем, у сира Лораса ещё нет на душе грехов, за которые стоило бы каяться, и тяжёлых потерь, способных привести к пересмотру взглядов на мир (в сериале ситуация изменится после обвинений со стороны церкви в гомосексуализме, в книге переломным моментом для жизни молодого рыцаря, вероятно, окажется штурм Драконьего Камня). Но в начале «Песни…» Лорас – молодой рыцарь без страха и упрёка, истинный «цвет рыцарства», по выражению авторов средневековых хроник, носитель высоких идеалов, которые, однако, не способны пережить столкновения с реалиями войны и политической борьбы в Вестеросе.
Безусловно, это лишь часть портретов рыцарей, встречающихся на страницах «Песни…» Можно было бы вспомнить оруженосца Подрика Пейна, который пока только мечтает пройти посвящение и верно служит одному господину за другим там, куда его в очередной раз закинет судьба; рыцарей Королевской гвардии, которые по приказам Джоффри и Серсеи то издеваются над Сансой, то пытаются убить Тириона, а порой отдают жизнь для спасения тех, кого поклялись защищать; сира Ариса Окхарта, который сам решает, что осквернил свой плащ рыцаря Королевской гвардии любовью к Арианне Мартелл, и бросается в безнадёжный бой, чтобы избавиться от пятна на чести; межевых рыцарей Лотора Брюнна и Бейлона Свонна, которые, подобно Бронну, делают карьеру на войне. А есть ещё начатая Кейтлин Старк в лагере Ренли и проходящая через несколько книг дискуссия о «летних рыцарях», которые с радостью спешат в бой, ещё не зная, что им предстоит на войне, и потом сильно разочаровываются в своих мечтах о славе и подвигах – те из них, кто остался в живых – но при этом продолжают воевать.
Можно привести множество различных примеров на этот счёт, однако названных, как видится, уже достаточно, чтобы с полным основанием сказать, что Джордж Мартин воссоздаёт на страницах своих книг сложную и многогранную картину рыцарства Высокого Средневековья, используя многочисленные исторические аналогии и детали из хроник и литературных произведений эпохи. Он не ограничивается какой-либо одной стороной, гранью и характеристикой, а создаёт комплексный портрет явления. Конечно, «Песнь…» – не научное исследование, но всё же книга Мартина может дать первоначальное представление о том, чем так интересно средневековое рыцарство. Её отличают различные черты реально существовавшего дискурса о том, каким должен быть рыцарь и каким он был на самом деле, и прототипы нередко находятся в исторических или литературных персонажах европейского Средневековья. Трудно сказать, сложилась ли такая картина в результате замысла автора или же случайно, благодаря тому, что Мартин изучил и затем воссоздал на своих страницах большое количество связанного с этой темой материала. Однако результат, безусловно, получился впечатляющим и интересным. <..>
Нужны ли Вестеросу рыцари?
Однако Мартин всё-таки не профессиональный историк, а Вестерос – не Западная Европа XIV–XV веков. Создатель «Песни льда и пламени» упускает некоторые детали, важные для представления о рыцарстве как культурном феномене.
У рыцарства Вестероса нет прошлого. Мы практически ничего не знаем о том, как оно появилось, развивалось и что его ждёт впереди, в то время как в средневековой Европе оно прошло через ряд этапов развития. В своеобразной энциклопедии саги, «Мире льда и пламени», есть отрывочные упоминания о рыцарях в разный период истории Вестероса, но из них не складывается единой картины. Главный вопрос – зачем Семи королевствам рыцарство? В Европе появление тяжеловооружённых конных воинов стало ответом на наступление кочевников и арабов и результатом контактов с ними. В Вестеросе подобной внешней угрозы не было. Вторжения и завоевания оканчивались победой завоевателей – первых людей, андалов и ройнаров, но даже они остались в далёком прошлом.
Непонятно также, зачем Вестеросу были нужны рыцари до событий «Песни…» Большие войны случаются здесь раз в несколько лет и быстро заканчиваются. Война Пяти Королей продолжается всего около двух лет и, очевидно, подходит к концу. Предыдущий крупный конфликт, восстание Бэйлона Грейджоя, состоялся за девять лет до неё и продолжался менее года. Мятеж Роберта Баратеона прошёл за пять лет до этого и длился около года. Ещё на 20 лет раньше Вестерос участвовал в Войне девятигрошовых королей. Рыцарство же – это сословие, чьей функцией в общественном разделении труда является война. В Семи королевствах, очевидно, нет такого количества конфликтов, которые могли бы задействовать столько воинов, сколько присутствует на страницах «Песни…».
В различных частях исторической Средневековой Европы конфликты шли практически без перерывов: Столетняя война неслучайно получила такое название. До самого конца Средних веков полностью не исчезала крестоносная идея. Европейские рыцари порой буквально кочевали с одного «фронта» на другой. Например, рыцарь из «Кентерберийских рассказов» Джеффри Чосера воевал в Турции, Алжире, Египте, Пруссии, Литве, Испании. У него было достаточно реальных прототипов. Рыцарям же Вестероса даже за его пределами воевать практически негде, разве что в Спорных землях в Эссосе. В отсутствие войн рыцарство бы просто исчезло за ненадобностью.
Крестоносной идеи в Вестеросе, впрочем, не может быть из-за того, что нет христианства. В религии Семерых присутствует Воин, однако позиция церкви относительно войны и возможных пределов защиты веры до конца не ясна. В «Песни…» иногда упоминаются военные ордена, существовавшие ранее в Вестеросе, однако и здесь не совсем понятно, какова была их задача. В средневековой Европе госпитальеры, тамплиеры и другие духовно-рыцарские ордена возникли для защиты земель на Ближнем Востоке, в Испании и Прибалтике от язычников и мусульман, а заодно – для их покорения. Рыцарство же Семи королевств никогда не ставило перед собой таких задач. Религиозный характер войны можно заметить только в описании завоевания Вестероса андалами в «Мире льда и пламени», хотя крестовый поход в исконные земли андалов в Эссосе мог бы, пожалуй, стать интересной идеей для какого-нибудь спин-оффа.
Отсутствие христианства, впрочем, имело бы и другие последствия для формирования воинского сословия в Семи королевствах. Идеи милосердия, помощи, служения, контроля над насилием и жестокостью, вероятно, не сформировались бы вообще или приобрели бы совсем иной вид. Воинское сословие в Вестеросе могло бы появиться без христианства или иной религии, способной занять его место, но оно, вероятно, отличалось бы от европейского рыцарства примерно так, как отличались от него самураи.
Наконец, условное рыцарство XIV–XV веков невозможно представить без взаимодействия с набирающей силу королевской властью. Корона в этот период постепенно начинает укреплять свои возможности в налогообложении, сосредоточивая у себя всё более значительные финансовые ресурсы, необходимые для ведения войны. Это, в свою очередь, позволяет королевской власти привлекать к себе на службу всё больше рыцарей и с их помощью вести войны, продвигая далее свои интересы. Укрепление центральной власти окажет на военное дело в Европе не меньшее влияние, чем появление огнестрельного оружия, однако в Вестеросе никаких подобных процессов мы не наблюдаем. Король обладает крайне ограниченной властью над лордами каждого из бывших Семи Королевств, сами они находятся в сложных отношениях, а иногда в открытом конфликте со своими вассалами. Первоочередной задачей Талли из Риверрана, да и любого другого владыки Речных земель, было бы уничтожение такого опасного соперника, как Фреи, и размещение своего гарнизона в замке, имеющем важное стратегическое значение, однако они даже не предпринимают таких попыток. На подобный шаг решается в своих владениях только Тайвин Ланнистер, за что получает широкое признание в песне о Рейнах из Кастамере. В ситуации, когда контроль сюзерена над вассалами постоянно основывается только на доброй воле последних, сложно представить, как монарх мог бы управлять обширными территориями Семи королевств из Королевской гавани.
Все перечисленные моменты можно выразить одной фразой – в Вестеросе до начала повествования не идёт история. Когда в Семи королевствах появляется наблюдатель в виде читателя или зрителя, логика развития событий заставляет мир меняться, но до этого он был статичен. Подобная ситуация вполне типична для произведений в жанре фэнтези, измеряющих время отрезками эпических масштабов и не приемлющих идею прогресса, но не имеет никакого отношения к постоянно меняющемуся реальному миру. Поставить это Мартину в упрёк, конечно, нельзя, ведь он пишет не историю, а художественное произведение, но всё же такая антиисторичность вызывает определённое разочарование на фоне пристального внимания писателя к образу эпохи и отхода от стереотипов фэнтезийного жанра.
Книга и сериал
Некоторые из приведённых выше примеров могут озадачить зрителя сериала, ведь соответствующие истории были только в книгах, а не на экранах телевизоров. Не было в сериале спора о том, кто возглавит авангард Ренли Баратеона в бою у Штормового предела, подвигов Лораса Тирелла при штурме Драконьего Камня, истории «падшего» рыцаря Ариса Окхарта. Бейлон Сванн и Лотор Брюнн появляются лишь в паре эпизодов, отсутствуют братья Кеттлблэки, которые могли бы стать интересным дополнением к приведённой выше галерее рыцарских образов: можно сказать, что они воплощают необычную для жанра фэнтези злую сатиру на представление о рыцаре как о доблестном воине с кодексом чести, обеспечивая себе награды и место при дворе через постель королевы, убийства и обман, оставаясь при этом всякий раз в стороне от полей сражений.
В сериале отсутствуют многие детали, которые использует Мартин для того, чтобы рассказать о рыцарях Вестероса. Например, в «Пире для ворон» немало страниц посвящено тому, как новый лорд-командир Королевской гвардии Джейме Ланнистер перелистывает Белую книгу, вспоминает о героических предшественниках и беседует о них с тем же Лорасом Тиреллом, стараясь понять, в чём заключаются его долг и место в жизни. А в «Танце с драконами» о своём долге и обязанностях размышляет уже Барристан Селми.
Понятно, что сериал пользуется другими выразительными средствами, жёстко стеснен требованиями сроков и бюджета, по-другому видит аудиторию. В этих условиях ему удаётся быть весьма успешным. Нынешнюю известность «Песнь льда и пламени» обрела именно благодаря сериалу, а до его появления хоть и пользовалась популярностью, но всё-таки ограниченной.
Для сериала оказался неприемлемым подход Мартина, уже практически пять книг игнорирующего обозначенные в начале саги основные моменты сюжета – войну «льда» и «пламени», не до конца понятных сверхъестественных сил. Книжная Дейнерис до сих пор не доплыла до Вестероса. Сериал развивает эту линию гораздо активнее, поэтому для «истории», феодальных междоусобиц и рыцарства места остаётся меньше. Там, где Мартин обращается к деталям и использует средневековые мотивы, как, например, в перечислении гербов и девизов персонажей, даже самых незначительных, сериал стремится к модернизации, чтобы быть понятным современному зрителю. Многие интересные моменты, образы и размышления героев в результате не попадают в кадр. Создатели сериала не забывают о том, что им важно удержать зрительское внимание, и используют для этого устоявшиеся приемы – секс и насилие. В некоторых случаях такой подход даёт неожиданный эффект. То же насилие, вполне характерное и часто положительно оцениваемое в Средние века, занимает немало экранного времени, а осуществляющими его героями становятся рыцари, что вполне соответствует их исторической роли.
Определённое значение играют соображения экономии: кони, например, исчезают практически из любой сцены, где без них можно обойтись, а ведь конь крайне важен для рыцаря, и у каждого воина обычно было несколько скакунов. Очевидно, действуют и иные факторы. Скорее всего, из соображений зрелищности рыцарям из разных частей Вестероса дали разные доспехи: Станнис носит восточный ламеллярный доспех, а Ланнистеры напоминают самураев, хотя в книге у всех либо кольчуга, либо латы. В реальной истории каждый тип доспеха обычно выполнял специфические функции защиты от распространённого вида вооружения, и в рамках одного региона следует ожидать скорее единообразия брони.
Тем не менее, сам факт того, что многие основные герои «Песни льда и пламени» – рыцари, гарантирует, что полностью эта тема не может исчезнуть из сериала. Она занимает определённое место на экране благодаря таким героям как Джейме Ланнистер, Григор и Сандор Клиганы, Бриенна Тартская. Их образы в основном соответствуют тем, что предстают на страницах книг. Впрочем, увидеть связь между героями сериала и средневековыми рыцарями без распространённых у Мартина «закадровых» размышлений персонажей может быть непросто.
Труднее объяснить некоторые сценарные решения, которые идут вопреки логике книг Мартина. Примером здесь может быть сцена гибели Барристана Селми в стычке с «гарпиями» в переулках Миэрина. В столкновении погибает, пусть и героически, облачённый в доспехи Селми, в то время как сражающийся без них Серый Червь остаётся жив. Когда Селми оказывается в схожей ситуации в «Танце с драконами», старый рыцарь неоднократно отмечает, какое преимущество ему даёт броня – и без особых сложностей выходит победителем в битве с гораздо более молодым противником. Впрочем, некоторые не основанные на книгах сцены в сериале получились вполне интересными и соответствующими рыцарскому духу. Действия Джейме Ланнистера из сериала, когда в седьмом сезоне он в одиночку с копьём наперевес атакует дракона Дейнерис, вполне можно рассматривать в контексте выбора между смертью в безнадёжном бою или бесчестьем позорного бегства. Для одного из лучших рыцарей Вестероса, по большому счёту, выбор должен быть очевиден.
Европейское рыцарство – яркий исторический феномен, и Джорджу Мартину удалось интересно, эффектно и с вниманием к историческим деталям воссоздать его на страницах своих книг. При переносе «Песни…» на экран оно отчасти потеряло в своём блеске, но Джейме Ланнистер, Сандор и Григор Клиганы, Бриенна всё же притягивают внимание зрителя. Однако и сериал, и книги дают лишь поверхностное представление о благородных (а зачастую – не очень) воинах Средневековья. На русском языке вышло уже немало посвящённых рыцарству работ, издаются различные средневековые источники, в том числе первые тома хроники «певца рыцарства» Жана Фруассара. Знакомство с ними не только даст возможность увидеть, откуда в книге и сериале появились те или иные сцены, но и, без сомнения, будет очень увлекательным само по себе.
Аннотация издательства: Бестселлер Джорджа Мартина «Песнь льда и пламени» и снятый по его мотивам сериал «Игра престолов» давно стали культовыми во всем мире. Российские учёные, используя данные современной науки, перекидывают мост между сказочными пространствами и реальным миром, ищут исторические аналогии изображаемым в сериале событиям и, кажется, вплотную приближаются к тому, чтобы объяснить феномен небывалой популярности этого произведения.
Игра престолов: прочтение смыслов. Историки и психологи исследуют мир Джорджа Мартина. – Москва: Издательство АСТ, 2019. – 272 с. – (История и наука Рунета).