На мой взгляд, вы сознательно игнорируете то, что вам хотят сказать ваши оппоненты. Совершенно неважно, как выглядит удар копьем и чем бомбежка отличается от атаки с английскими луками, что Толкиена, что Мартина читают и любят совершенно не за достоверное описание медицинских подробностей колото-резаных ран.
Обсуждаемая разница между писателями состоит в том, что Толкиен участвовал в настоящих боевых действиях, подвергался опасности, стрелял, в него стреляли, люди умирали у него на глазах, да он двух друзей потерял на этой войне, это совершенно уникальный опыт, отсутствующий у Мартина.
Не двух друзей, а всех кроме одного. Если весь вопрос в том, что Толкиен видел много смертей, то спорить даже не о чем. Но тут доказывают, что его опыт позволяет ему лучше Мартина описать войны, которые оба никогда не видели, или позволяет прийти к политическим, философским или эстетическим взглядам, которые нравятся конкретному форумчанину. И еще хуже, сыплются заявления, что у Мартина вообще нет никакого жизненного опыта, полезного для написания того, о чем он пишет. А вот это уже нет. Против этого я и спорю.
Сначала поясню об опыте. Люди делятся на тех, кто знает что-то в силу личного опыта, и всех остальных. Мало толку для понимания вопроса от опыта в вещах, отдаленно похожих на обсуждаемую. Врач-терапевт почти ничего не сможет внятного сказать как невролог или дерматолог, хотя все они тоже врачи, тоже видят больных людей и тоже их лечат. А терапевт даже что-то сдавал на эту тему на экзамене на младшем курсе. Работник морга или полицейский из убойного отдела видели много трупов самого разного вида, но нельзя сказать, что их опыт даст много для войны средневекового типа, хотя для натуралистичного изображения расчлененного трупа или проломленного черепа их опыт полезен. Тут дело даже не в техническом способе убиения людей. В литературных описаниях ценны мелочи, бытовые детали. Человек, который (как Толкиен) едет до фронта на поезде и только несколько последних километров топает пешком, может мало что из своего опыта извлечь о временах, когда люди отмеривали сотни и тысячи километров пешком или в седле. У него просто нет такого опыта. И он здесь такой же эрудированный дилетант как Мартин.
Что касается влияния войны на разного рода политико-религиозно-философско-литературные обобщения, то они индивидуальны и непредсказуемы. А еще представляют интерес в основном для человека схожих взглядов. Например, Толкиен, Льюис, Ремарк и Гитлер вынесли сильно разные выводы из Первой мировой. При этом все они были на одной войне, на том же Западном фронте, в трусости не замечены, под огнем и в госпиталях побывали, смерть людей видели.
Теперь о личном опыте Мартина. Он очень немного пишет о боевых действиях. Больше о бытовых моментах, которых Толкин знать на личном опыте не мог. Такие моменты лучше брать из литературы. Отставных военных прошлого и позапрошлого веков нередко писали глупости о средневековых и античных войнах просто потому, что думали, что их опыт не отличается принципиально от опыта людей прошлого.
Еще у Мартина есть излюбленная тема. Человек занимает приличное положение в обществе, затем война и политика сбрасывают его и его семью вниз, а он пытается выбраться, если уцелеет. Здесь уже он использует личный опыт, так как его семья когда-то разорилась. У Толкина мать тоже попала в сложное положение после смерти мужа. В этом оба писателя равны.
В книгах профессора отражается его личность и воспоминания, уверена, что сцена, где Сэм смотрит на мертвого харадца, не выдумана, как и многие другие, а Мартин вынужден представлять. Толкиену это не нужно, он и так знает, как оно, поэтому сознательно избегает натурализма, справедливо полагая, что кто сам воевал, тот в курсе, а чувства остальных, кому повезло больше, можно и нужно щадить.
Спорное мнение. Не все, прошедшие войну с ним соглашались. Ремарк, провалявшись больше года в госпитале после ранения, превратился в воинствующего пацифиста и антимилитариста и посчитал, что людям нужно показывать реальную, а не прилизанную войну, чтобы хорошенько подумали прежде, чем воевать. За это Гитлер, ставший на фронте воинствующим милитаристом, Ремарка записал в евреи. Льюис в "Хрониках Нарнии", естественно, свой фронтовой опыт не использовал, но в мемуарах поделился немного. Про лежанье в госпитале с температурой от окопной лихорадки, когда сосед по палате по ночам занимается любовью с медсестрой и мешает спать, даже интересно. Толкин тоже болел окопной лихорадкой, но в печатных произведениях предпочитал этим опытом не делиться. Его право, но выбор не бесспорен.
