Сир Киван Ланнистер - портрет Хорошего Человека
Киван Ланнистер,
«солидный, надежный, неутомимый», во всех отношениях достойный человек, искренне любивший свою жену и детей, неизменно верный своему долгу перед государством и королем, беззаветно преданный интересам семьи и старшему Брату. Хотя образ сира Кивана прописан на страницах ПЛиО некрупными штрихами, он предстает в качестве одного из самых разумных, рассудительных и последовательных второстепенных персонажей, к которому при чтении проникаешься подлинной симпатией (а его ПОВ в эпилоге «Танца» - одна из самых любимых моих глав во всей Саге). Итак, рассмотрим личность Кивана Ланнистера более подробно, тем паче, что он этого, несомненно, заслуживает.
1. Молодость Кивана Ланнистера
Киван, будучи вторым сыном лорда Титоса Ланнистера и всегда находясь в тени старшего брата (который уже в 10 лет продемонстрировал отцу и всему его двору несгибаемую силу характера, выступив против мезальянса своей сестры Дженны и Эммона Фрея), не мог рассчитывать стать правителем Запада, но с юных лет вполне успешно проявил себя на военном поприще, став надежной опорой брата в деле укрепления власти Ланнистеров в Западных землях, ослабшей за годы правления их мягкотелого отца. Вскоре после скандальной помолвки Дженны и Эммона Фрея, отец отослал Тайвина в столицу, а Киван в свою очередь был отправлен в Кастамере, где стал пажом и впоследствии оруженосцем Красного Льва. Затем, также в качестве оруженосца лорда Роджера Рейна, юный Киван отлично проявил себя на Ступенях в войне Девятигрошевых королей и заслужил рыцарское звание.
После войны, примерно к 260 году (в аккурат после возвращения со Ступеней) "Лев проснулся" - юные братья Ланнистеры (Тайвин и Киван) начали наводить порядок в Западных Землях и восстанавливать авторитет своего Дома, расшатанный вследствии бездарности и некомпетентности Титоса. Киван получил в командование отряд из 500 рыцарей-ветеранов боев на Ступенях, собранный дабы вытрясти из западных лордов долги Утесу Кастерли и восстановить правосудие, расправившись с шайками бандитов, орудующих на Западе. Что удалось сделать достаточно эффективно. Как позднее упоминал сам Киван в разговоре с племянником:
— Я уже вешал разбойников и грабителей-рыцарей, когда ты еще пачкал пеленки
Примечательно, что столь прославленный воин как сам Джейме довольно высоко оценивал боевой талант своего дяди:
Киван Ланнистер когда-то был хорошим фехтовальщиком
В этом же контексте обращают на себя внимание сказанные племяннику слова Дженны, которые, на мой взгляд, характеризуют не только военное мастерство молодого Кивана, но и его глубоко развитое чувство долга, приличествующее для рыцарей Королевской Гвардии:
и в тебе есть многое от Кивана, иначе бы ты не носил Белый плащ…
В дальнейшем, во время разразившегося восстания Рейнов и Тарбеков Киван разделил командование со старшим братом, выступал на переговорах при осаде Тарбекхолла и в целом внес свой ощутимый вклад в дело подавления восстания и укрепления влияния семьи.
Герой войны Девятигрошевых королей, зарекомендовавший себя отличным воином, полководец, имеющий реальный опыт военного командования и после вызова Тайвина в столицу на десничество ставший к 262 г. от З.Э. фактически во главе армии Запада при беззубом отце – и всё это юноша 17-18 лет, весьма впечатляюще!
В 266 г. незадолго до смерти отца уже в возрасте 21-22 лет, в тот же год, что родились Золотые Близнецы Тайвина, сир Киван вступает в брак с Дорной Свифт, некогда взятой Ланнистерам в заложницы за долги ее отца Хариса Свифта. Учитывая этот факт (а также последующую счастливую семейную жизнь четы Ланнистеров), можно полагать, что брак был заключен по любви – довольно нечастое явление среди вестеросской аристократии.
2. Киван как отец и муж
В период развития событий основного цикла Саги, сир Киван, уже человек в возрасте, предстает как вполне состоявшийся прекрасный семьянин – любящий муж и заботливый отец четырех детей. Примечателен тот факт, что все дети в браке Кивана и Дорны довольно «поздние»: первенец супругов Лансель появился на свет только в 283 году, когда Кивану было глубоко под 40 лет, вскоре (в 286/287 г.) родились близнецы Мартин и Виллем, а младшая дочь Джанея в 296/297 г. - Кивану тогда уже за пятьдесят. Можно со всей уверенностью утверждать, что это были долгожданные дети от по-настоящему любимой жены, о которой сам Киван думает с исключительной теплотой:
Дорна, кроткая душа, чувствовала себя на своём месте лишь дома, в окружении друзей и родных. Она родила ему прекрасных детей, мечтала о внуках, молилась по семь раз на дню, любила вышивание и цветы. В Королевской Гавани она будет так же счастлива, как котята Томмена, окажись они в змеиной яме.
Война Пяти королей принесла в семью сира Кивана немало трагедий, и эти "удары судьбы" по любимым сыновьям поколебали его невозмутимый нрав:
сир Киван Ланнистер стал другим человеком, когда из Риверрана прилетел ворон с известием об убийстве его сына. Близнец Виллема Мартин тоже находился в плену у Робба Старка, а их старший брат Лансель все еще лежал в постели, и его рана не желала заживать. Сира Кивана, у которого один сын погиб, а двум другим грозила смертельная опасность, одолевали горе и страх.
На заботу Кивана Ланнистера о своем наследнике, указывается неоднократно:
— Мой славный кузен слишком добр. Надеюсь, он поправляется?
— Иногда ему как будто бы становится лучше, — нахмурился сир Киван, — но потом… я беспокоюсь за него, Тирион.
Находясь в Королевской Гавани, сир Киван
лично занимается уходом за раненным старшим сыном:
Сир Киван впервые поднял с постели и вывел в свет своего сына Ланселя. Волосы у Ланселя побелели и стали ломкими, он страшно исхудал и напоминал ходячего мертвеца. Без поддержки отца он наверняка упал бы. Но Санса лестно отозвалась о его доблести, поздравив его с тем, что он снова на ногах, и Киван с Ланселем так и просияли.
Более того, состояние Ланселя и беспокойство о семье в целом становятся и дополнительными факторами отказа Кивана служить в качестве Десницы Серсее (конфликт с которой будет рассмотрен позднее):
Мое место в Дарри рядом с сыном.
— Я устал. — Дядя потянулся за своим кубком с вином и сделал длинный глоток. — У меня жена, которую я не видел уже два года, сын, которого нужно оплакать, и второй — которого нужно женить и помочь привести в порядок земли.
Погружение Ланселя в веру в Семерых, его полная апатия к мирской жизни становятся для сира Кивана еще одним сильным ударом, даже у него тут опускаются руки, и он в расстройстве покидает Дарри, оставляя Ланселя наедине со его молитвами (итогом которых затем явился уход в ряды Сынов Воина). Но, тем не менее, Киван не отрекается от своего ребенка, продолжает думать и беспокоится о сыне, размышляя как лучше устроить его судьбу в новых реалиях:
Белый плащ мог бы надеть Лансель, подумалось ему. Эта служба почётнее самого высокого звания в Сынах Воина.
Долг перед Домом Ланнистеров и его собственная семья всегда были для Кивана на первом месте. И в самые страшные мгновения перед смертью Киван думает именно о своих родных:
У меня есть дети. У меня есть жена. О, Дорна… По телу прокатилась волна боли.
Итак, как мы можем видеть, проявление чувств и настоящей отеческой заботы - то, что было свойственно сиру Кивану, и чего к большому сожалению, не доставало лорду Тайвину в отношениях со своими детьми после трагической смерти леди Джоанны (хотя нельзя сказать, что Тайвин в отличии от брата своих старших детей не любил, просто чувств никак не проявлял, скрывая их под "психологической броней" полного бесстрастия). Из двух братьев Ланнистеров, семейная жизнь младшего сложилась счастливее, чем у старшего, хотя и Великого, но очень одинокого... И единственным человеком, на понимание и безоговорочную поддержку которого Тайвин всегда мог положиться, был именно младший брат:
Каждому нужен кто-то, кому он может довериться. У Тайвина был я, как когда-то твоя мать.
3. Сир Киван: брат своего Брата
Тайвин и Киван - это прекрасный образец братских отношений, замешанный на личной привязанности с детства, подкрепленной крайне развитым чувством долга. Киван был для Тайвина тем младший братом, о котором может мечтать каждый человек, был единственным другом и верным помощником в любых начинаниях. При том, что мы понимаем - сам лорд Тайвин являлся очень сложным и довольно жестким человеком, Патриархом Рода, Великая Тень которого не могла не давить на его близких. А Киван был единственным
из всех Ланнистеров, кто полностью понимал необходимость этой жесткости и безоговорочно принимал своего брата, таким каков он был:
Жить в тени Тайвина Кивану было не легко... Но Киван видел, как обстояли вещи ранее, поэтому он стал во всем помогать твоему отцу.
Киван как никто видел, что тень непоколебимого как Утес лорда Тайвина защищает всю семью от любых невзгод, укрывает
всех Ланнистеров - детей и внуков Старого Льва и весь Львиный клан в целом (семейство самого Кивана, семью Дженны, потомство Тайгета, незаконную дочку Гериона, младшие ветви рода -
абсолютно всех). И сознавая всё это, со своей стороны сир Киван:
всегда делал то, что от него требовалось. Отказываться от обязанностей было на него непохоже.
С началом Войны Пяти Королей Киван как и всегда не уклонился от долга, вновь став верной опорой старшего брата. Наряду с Тайвином он активно участвовал в разработке стратегического плана "молниеносной войны" против Речных лордов и непосредственно в самой кампании в Речных землях:
Мы с твоим лордом-отцом получили возможность нанести им [Речным лордам] тяжелый урон, прежде чем они сумели соединиться.
...
— И мы с твоим отцом по очереди выступали против них [Речных лордов].
Позднее сир Киван лично командовал центром войска Запада в триумфальной для Ланнистеров битве на Зеленом Зубце:
Дядя его возглавит центр: сир Киван поднял свои штандарты на Королевском тракте.
На военном совете лорда Тайвина после известий о поражении армии Джейме по Риверраном, Киван проявил хладнокровие и демонстрировал довольно трезвое понимание сложности ситуации, в которой оказались Ланнистеры. Как мне кажется, именно военной компетентностью и обусловливается тот факт, что Тайвин оставил брата при себе, а в столицу в качестве временного десницы отправил Тириона - тот в военной кампании был совершенно бесполезен, а в КГ в силу интеллекта мог выправить ситуацию, в то время как Киван, достаточно опытный военачальник один из лучших среди западных лордов, был незаменим для брата "на передовой". Хотя, в то же время, размышляя постфактум как читатель, понимаешь, что будь Киван в столице на месте Тириона, не проявилось бы жадное зашкаливающее властолюбие Тириона, Мирцеллу не отправили бы в Дорн, Ланселя не ждала бы столь трагическая судьба стать разменной монетой в играх Тириона и Серсеи - родной отец бы этого не допустил, не возникло бы и глубокого конфликта Тириона и Джоффри и дальнейшей череды трагических событий, а с военной подготовкой столицы к осаде умудренный боевым опытом сир Киван справился бы при этом куда лучше своего нерадивого племянника... Но, лорд Тайвин в тот критический момент решил так, и сделанного не отменить...
Но, тем не менее, было бы неверно говорить, что Тайвин Киваном пренебрегал - напротив он, неизменно уделявший большое внимание внешнему выражению величия и мощи Ланнистеров, даже символически подчеркивал
высокий статус младшего брата:
Когда двор наполнился бледным светом, лорд Тайвин Ланнистер отбыл из Харренхолла. Арья смотрела на это из полукруглого окна на половине высоты башни Плача. Его конь выступал в багряной эмалевой чешуе, в золоченом наголовнике и подбраднике, сам лорд Тайвин был в толстом горностаевом плаще. Его брат сир Киван почти не уступал ему своим великолепием. Перед ними везли целых четыре красных знамени с золотыми львами.
И по прибытию в столицу, Киван продолжает оставаться "правой рукой" и "служить авангардом своего брата" в Малом совете. Тайвин делает его мастером над законами, представляет лордство и земли Дарри для старшего сына и наследника Кивана. И Сир Киван Ланнистер, руководствуясь долгом, служит на благо королевства. И своего Дома - пытаясь
сгладить конфликты и противоречия в семье Старого Льва:
- Именно Киван в Малом совете выражает искреннюю поддержку Тириону (который как обычно изваливался в капризах по любому поводу и строил из себя мнимо оскорбленное достоинство):
Дядя Киван в пылу родственных чувств даже поцеловал его в щеку и сказал:
— Лансель рассказал мне, как храбро ты себя вел. Он о тебе очень высокого мнения.
***
— Истинно так! — сердечно молвил сир Киван. — Не сомневаюсь, что из тебя выйдет прекрасный мастер над монетой.
***
— Тот, кто женится на Сансе, получит права на Винтерфелл, — вставил дядя Киван. — Это тебе в голову не приходило?
- Именно Киван
примирительно по-родственному уговаривает Серсею на новый брак:
— Ваше величество, — учтиво молвил сир Киван, — вы еще молоды, прекрасны собой и способны к деторождению. Неужели вы хотите провести остаток ваших дней в одиночестве? Притом новый брак раз и навсегда прекратит все толки о кровосмешении.
- Именно Киван
мягко (но, увы, безуспешно) пытается успокоить окрыленного вестью о гибели Робба разбушевавшегося Джоффа (которого сумел охладить только "ледяной взор" лорда Тайвина):
...А еще мне нужна голова Робба Старка. Напишите об этом лорду Фрею, — приказал он великому мейстеру Пицелю. — Я преподнесу ее Сансе в качестве свадебного подарка.
— Ваше величество, — сокрушенно заметил сир Киван, — эта леди теперь жена вашего дяди и, следовательно, ваша тетя.
- Именно Киван стремится помочь наладить отношения Тайвина с Джейме:
— Ты бы зашел к отцу, Джейме. Этот разлад между вами…
— …его вина, которую не загладишь подарками, сделанными в насмешку. Передай ему это, если сумеешь застать его одного, без Тиреллов.
— Свой подарок он сделал от чистого сердца, — с явным огорчением ответил сир Киван. — Мы думали, что это тебя приободрит…
- Именно Киван выступает посредником во время судебного процесса Тириона,
честно и благородно предложив племяннику, подозреваемому в цареубийстве, любую возможную помощь:
— Тебя обвиняют в убийстве короля, твоего племянника. И ты полагаешь, что тебе позволят разгуливать повсюду и делать, что тебе вздумается? У тебя здесь есть чернила, перья и пергамент. Составь список свидетелей, которые тебе требуются, и я сделаю все от меня зависящее, чтобы доставить их на суд — даю тебе слово Ланнистера.
С последним обстоятельством связан и произнесенный Киваном очень эмоционально сильный патетический
«Монолог о справедливом человеке», при этом совершенно искренний, без тени фальши и лицемерия. Честные слова, характеризующие любящего младшего брата, осознающего тяжесть ноши Тайвина и свой долг перед ним:
— Думаешь, он позволил бы тебе надеть черное, не будь ты сыном его и Джоанны? Я знаю, Тайвин представляется тебе жестким человеком, но ему поневоле пришлось стать таким. Наш с ним отец был добрым и мягким, а его знаменосцы в открытую смеялись над ним. У нас занимали золото и не трудились его отдавать. При дворе отпускали шутки относительно беззубых львов. Даже любовница его обкрадывала. Эта вчерашняя шлюха позволяла себе носить драгоценности нашей матери! Вернуть дому Ланнистеров его надлежащее место выпало на долю Тайвина — а когда он был не старше двадцати, судьба вручила ему все наше государство. Он нес это тяжкое бремя двадцать лет, не заслужив ничего, кроме зависти безумного короля. Вместо заслуженных почестей ему приходилось терпеть бесчисленные оскорбления, и все же он обеспечил Семи Королевствам мир, процветание и справедливость. Да, он человек справедливый, и ты поступишь мудро, доверившись ему.
Тирион моргал в изумлении. Сир Киван, человек положительный и сугубо земной, никогда еще не произносил при нем столь пылких речей.
— Как сильно ты его любишь.
— Он мой брат.
Пожалуй, эта речь Кивана (наряду с речью Джейме в его разговоре с Эдмуром при осаде Риверрана и речью-эпитафией Пицеля на похоронах Тайвина) – один из моих любимых монологов в книгах Мартина. Ибо, во-первых, проливает свет на истинную мотивацию лорда Тайвина, которого часто упрекают в бессердечии и жестокости, не беря во внимание контекст, обусловивший становление его личности. А, во-вторых, лишний раз характеризует Кивана как верного своим принципам хорошего положительного человека, которому не безралична судьба Дома и всего государства.
От того и скорбь Кивана по брату была глубокой и абсолютно неподдельной. Смерть Тайвина - это для Кивана и сильнейшая личная утрата, которую он сознавал с огромной болью, буквально сквозящей в его словах, но также и понимание серьезности последствий этой трагедии для страны:
Ее дядя Киван стоял на коленях перед кроватью, пытаясь помолиться. Он с трудом выдавливал из себя слова.
***
При этом звуке, дядя поднялся с колен.
— Ваш отец лежит здесь мертвый. Ступайте ссориться в другом месте.
***
— Мой отец мертв.
— Да, к моему сожалению и печали всего государства.
Для Кивана, как для человека долга, Тайвин был сюзереном и великим государственным мужем. Но прежде всего этого -
любимым братом, что прекрасно показывают его собственные слова, обращенные к Серсее (озабоченной вопросом собственной власти больше, нежели скорбью по убитому отцу):
В конце концов, вы можете назначить Десницей даже Лунатика, какое мне дело? Мой брат мертв, женщина. Мне надо отвезти его домой.
Впрочем, на анализе конфликта Кивана и Серсеи, равно как и на оценке короткого регентства сира Кивана надлежит остановиться отдельно. Окончание следует...
