Этот текст был написан по мотивам статьи в нашей вики
Старые боги. Или наоборот, я написал добрую половину той статьи по мотивам этого текста. Я пытался изложить, что думаю о Старых богах, древовидцах и Бране.
1. СТАРЫЕ БОГИ И ДРЕВОВИДЦЫ
Собственно говоря, я склонен ставить знак равенства между "Старыми богами" веры северян и Детей Леса и живущими в чардревах бессмертными духами древовидцев. В "Танце с драконами" об этом сказано вполне достаточно:
«Лишь один человек на тысячу рождается перевертышем, — сказал лорд Бринден, когда Бран научился летать, — и лишь один перевертыш на тысячу может стать древовидцем».
«Я думал, что древовидцы — это волшебники из числа Детей Леса. То есть поющих».
«В каком-то смысле да. У тех, кого ты называешь Детьми, глаза золотые как солнце, но изредка рождается кто-то с кроваво-красными или зелеными, как мох на дереве в сердце леса. Так боги метят тех, кого наделяют даром. Избранники слабы здоровьем и живут на земле недолго, ибо у каждой песни своя цена… но внутри деревьев их век может быть очень долог. Тысяча глаз, сотня шкур, мудрость, уходящая глубоко, как корни. Древовидцы».
У Детей Леса нет ни чернил, ни пергамента, ни письменных знаков; все это им заменяют деревья, прежде всего чардрева. Умирая, они сами становятся стволом, листком, веткой и корнем. Деревья помнят все: их песни, заклинания, их истории и молитвы — все, что познали поющие за свою жизнь. Мейстеры говорят, что чардрева посвящены старым богам, поющие же верят, что они и есть боги. Каждый из Детей приобщается к божественному началу, когда умирает.
А где остальной ваш народ?» — спросил как-то Бран у Листка.
«Они ушли в землю, — сказала она. — В камни, в деревья.
Все Дети Леса становятся частью божественного начала (godhood), сохраняясь после смерти в чардревах, но древовидцы внутри деревьев способны на нечто большее, чем просто продолжение существования - как они и при жизни были могущественнее, чем простые "поющие". Располагая коллективной памятью и знаниями всего народа Детей Леса и сохраняя - в отличие от рядовых покойников - собственную волю и желание вторгаться в материальный мир и изменять его, они не были ограничены ни расстоянием, ни временем. Судя по затоплению Руки Дорна и Перешейка, вторгаться в материальный мир они могли ох как хорошо. Собственно, они обладали всем, что позволяет называть их богами,
Старыми богами.
Старые боги отмечали некоторых из Детей Леса - одного на миллион - своим даром; при жизни древовидец общался и с Детьми Леса, и со Старыми богами, после смерти окончательно входил в их число. К сожалению, вся эта система прочно завязана на объекты из плоти, крови и древесины: древовидца можно убить, а чардрево с живущими в нем духами срубить. Их убивали и рубили, Детей Леса стало так мало, что принцип "один древовидец на тысячу тысяч" просто перестал приносить приплод в виде новых древовидцев. Не то что бы сами Старые боги умерли, нет, они живы, пока на свете есть объекты, в которых могут существовать, и даже не только чардрева - Жойен не зря говорил "деревья, прежде всего чардрева"; чардрева просто наиболее привлекательны, потому что практически бессмертны. Новые древовидцы стали рождаться среди людей: так появились Озерные короли старых времен, Бринден Риверс и Бран.
Овладев мастерством, ты сможешь видеть глазами деревьев все, что захочешь, будь то вчера, в прошлом году или тысячу лет назад. Люди заключены в вечном настоящем, между туманами памяти и тем морем теней, каким нам видится будущее. Есть бабочки, живущие всего один день, но им этот коротенький промежуток времени представляется не менее долгим, чем годы и десятилетия нам. Дуб может прожить триста лет, красное дерево — три тысячи, а чардрево, если не трогать его, живет вечно. Зима и лето для них не дольше мгновения, а разницы между прошлым, настоящим и будущим нет вовсе. Твое зрение не будет ограничено родной богорощей. Поющие вырезали на своих сердце-деревьях глаза, чтобы те пробудились, через них и учится смотреть древовидец на первых порах… но потом ты начнешь видеть гораздо дальше.
Что я имею в виду под "неограниченностью во времени?". Древовидцы могут путешествовать в прошлое как минимум в виде наблюдателей и передавать информацию оттуда в "свое" будущее. У него, однако, есть определенная точка отсчета, "когда" он реально существует - когда живет его материальное тело и куда он обязан вернуться после путешествия, чтобы поесть и поспать. У Старых богов такой проблемы нет, они "размазаны" по всей истории и совершенно не обязаны возвращаться к какому-то определенному моменту. Вероятно, у их всебытия есть какое-то начало - когда первый древовидец поселился в первом дереве - и какой-то конец в отдаленном будущем, когда перестанут существовать объекты для вселения, но в этом уходящем далеко в будущее промежутке они - это все.
2. ШЕЛЕСТ ЛИСТВЫ
"Последний древовидец" лорд Бринден, конечно, производит на читателей удручающее впечатление - дряхлый полутруп, приросший к чардревам, все видящий, но бессильный как-то повлиять на свои видения. Неужели Брану уготована такая же судьба - все видеть, молчать, ничего не делать?
Овладев мастерством, ты сможешь видеть глазами деревьев все, что захочешь, будь то вчера, в прошлом году или тысячу лет назад. Люди заключены в вечном настоящем, между туманами памяти и тем морем теней, каким нам видится будущее. Есть бабочки, живущие всего один день, но им этот коротенький промежуток времени представляется не менее долгим, чем годы и десятилетия нам. Дуб может прожить триста лет, красное дерево — три тысячи, а чардрево, если не трогать его, живет вечно. Зима и лето для них не дольше мгновения, а разницы между прошлым, настоящим и будущим нет вовсе. Твое зрение не будет ограничено родной богорощей. Поющие вырезали на своих сердце-деревьях глаза, чтобы те пробудились, через них и учится смотреть древовидец на первых порах… но потом ты начнешь видеть гораздо дальше.
— Ты видел прошлое, Бран, глядя глазами сердце-дерева в своей богороще. Дерево понимает время иначе, чем человек. Оно знает, что такое солнце, вода и почва, но понятия дней, лет и веков ему чужды. Для людей время — словно река. Подхваченные его течением, мы несемся от прошлого к настоящему, всегда в одну сторону. Деревья живут по-другому. Они пускают корни, растут и умирают на одном месте — река времени не трогает их. Дуб есть желудь, желудь есть дуб. Для чардрева тысяча человеческих лет словно мгновение — вот дверь, через которую мы с тобой можем заглянуть в прошлое.
— Но он слышал меня, — не уступал Бран.
— Он слышал шорох ветра в листве. Ты не можешь поговорить с ним, как бы тебе того ни хотелось. Я это знаю, Бран. У меня свои призраки: любимый брат, ненавистный брат, желанная женщина. С помощью деревьев я вижу их до сих пор, но не могу сказать им ни слова. Прошлое остается прошлым. Оно поучительно, но изменить его мы не в силах.
А правда ли это? Вот буквально в той же главе Бран дважды обращается к отцу и оба раза добивается от Эддарда Старка какой-то реакции:
Лорд Эддард сидел на камне у глубокого черного пруда в богороще. Бледные корни сердце-дерева обнимали его, как заботливые старческие руки. На коленях у него лежал Лед, и отец протирал меч масляной тряпицей.
— Винтерфелл, — прошептал Бран.
— Кто здесь? — Лорд Эддард оглянулся, испуганный Бран отпрянул.
«…пусть они растут как братья и любят друг друга, — молился он, склонив голову, — а моя леди-жена найдет в душе силу простить…»
— Отец, — прошелестел Бран, как ветер в листве. — Это я, Бран. Брандон.
Эддард Старк поднял голову и хмуро посмотрел на чардрево. «Он не видит меня», — в отчаянии понял Бран. Ему хотелось прикоснуться к отцу, но он мог лишь смотреть и слушать. Он был в дереве и смотрел на мир его красными глазами — деревья говорить не умеют. На глазах выступили слезы — его, Брана, или чардрева? Будет ли плакать дерево, если заплачет он?
Отец возобновил молитву, но его слова заглушил деревянный стук.
Почему бы нам не взглянуть на общение с богами с другой стороны: слышат ли люди, приходящие в богорощу, что-то, кроме шелеста листвы? Слышат.
– Нет, останься, – приказал ей Бран. – Ответь мне, почему ты сказала, что я слышу богов?
Оша поглядела на него.
– Ты просил, и они ответили. Открой уши, прислушайся, сам услышишь.
Бран прислушался.
– Но это же только ветер, – возразил он неуверенным голосом. – Шелестят листья…
– А кто, по-твоему, посылает ветер, если не боги? – Оша с негромким звоном уселась на другой стороне пруда. Миккен заковал ее ноги в железо, их соединяла тяжелая цепь, она могла ходить, нешироко расставляя ноги, но бежать или сесть в седло была не способна.
– Они видят тебя, парень, они слышат твою речь. А отвечают тебе этим шелестом.
– А что они говорят?
– Им грустно. Твой лорд-брат не получит от них помощи там, куда он направляется. Старые боги не имеют силы на юге. Богорощи там вырубили еще тысячу лет назад. Как они смогут проследить за твоим братом в краю, где у них нет глаз?
– Скажите, что мне делать, о боги, – помолилась она.
Ответа долго не было – только ветер, журчание воды и шорох листьев. Потом из-за богорощи, из-за необитаемых башен и высоченных стен Харренхолла, с вольных просторов мира, донесся одинокий волчий вой. У Арьи на миг помутилось в глазах, и по коже побежали мурашки. Ей почудился голос отца, едва слышный: «Когда выпадает снег и дуют белые ветры, одинокий волк умирает, но стая живет».
– Но у меня нет стаи, – прошептала она чар-дереву. Бран и Рикон мертвы, Санса у Ланнистеров, Джон ушел на Стену. – И меня тоже больше нет. Я теперь Нэн.
– Ты Арья из Винтерфелла, дочь Севера. Ты говорила мне, что можешь быть сильной. В тебе течет волчья кровь.
– Волчья кровь. – Теперь она вспомнила. – Да, я буду сильной. Сильной, как Робб. – Втянув в себя воздух, она обеими руками взяла деревянный меч и с громким треском переломила его о колено. – Я лютоволк, и мне не нужны деревянные зубы.
Сны, кстати, тоже работают, даже если вместо целого чардрева всего лишь старый пень. Помните сон Джейме на пути из Харренхолла (подземелья, Бриенна, призрак Рейгара?)
Луна освещала пень, головой к которому лежал Джейме. Пень густо оброс мхом, и поэтому Джейме только сейчас рассмотрел, что он белый. Это напомнило ему Винтерфелл и сердце-дерево Неда Старка. (Буря мечей, Джейме VI)
Предсказания Призрака Высокого Сердца, которая живет среди пней чардрев? Ответ тот же самый: шепчущие чардрева.
Старуха говорила о свадьбе в Близнецах… у нее есть свои пути узнавать такие вещи. Чардрева нашептывают их ей на ухо во сне. (Буря мечей, Арья VIII)
3. ДЕРЕВЬЯ С ЛИЦОМ БРАНА
Но вот то, что я рассказывал выше - оно слабо связано с Браном. Мы можем винить в "шелесте листьев" личное съезжание персонажей с катушек или каких-то "настоящих" Старых богов, к которым Бран отношения не имеет. Нет ли у нас в прошлых книгах случаев, когда чардрева разговаривали с людьми, открывали им всякие странные штуки и здесь был бы при чем-то Бран? Есть. Номер раз: Теон-Вонючка в богороще Винтерфелла.
«Не помолиться ли мне?» – подумал Теон. Услышат ли его старые боги? У него свой бог, Утонувший, но Винтерфелл так далеко от моря… и он так давно не обращался ни к одному из богов. Кем он стал, кем был раньше, почему он еще жив и зачем родился на свет?
– Теон, – тихо позвал кто-то… но кто? Вокруг никого, кроме окутанных туманом деревьев. Шепот, тихий как шорох листвы, пронизал его холодом. Бог его зовет или призрак?
Зачем Теон пришел сюда? Это не его боги. Сердце-дерево высилось перед ним, как бледный великан с ликом на стволе, и его листья напоминали обагренные кровью руки.
Холодный пруд подернулся льдом.
– Простите, – зашептал сквозь обломки зубов Теон, упав перед ним на колени. – Я не хотел… – Слова застревали в горле. – Спасите меня и помилуйте. Пошлите мне… – Что? Силу, мужество? За пеленой снега слышался тихий плач. Это Джейни на супружеском ложе, больше некому – ведь боги не плачут?
Здесь, внизу, ветра не было, и снег падал тихо, но красные листья все-таки шевелились.
– Теон, – шептали они. – Теон.
Старые боги признали его, вспомнили его имя. Теон из дома Грейджоев, воспитанник Эддарда Старка, названый брат его детям. Он упал на колени.
– Молю вас… Меч – вот все, о чем я прошу. Дайте мне умереть Теоном, а не Вонючкой. – Из глаз хлынули слезы, до невозможности теплые. – Я сын Пайка, во мне кровь Железных Людей…
Лист, задев его лоб, упал в пруд и поплыл – красный, пятипалый, как окровавленная рука.
– Бран, – прошептало дерево.
Они знают. Боги все знают. Они видели, что он сделал. Ему вдруг показалось, что это Бран смотрит на него со ствола глазами, полными мудрости и печали. Вздор! Зачем Бран стал бы являться ему?
Ветра нет, а листья шевелятся и один даже прилетает Теону в лоб, заставив прервать молитву - неплохое прицеливание. Все эти сеансы связи явно меняют Теона, чему и обязан его героизм в конце книги - "Вонючка такого не допустил бы. Но старые боги узнали его, назвали по имени". Хорошо, кто общался с Теоном? Дерево говорит "Бран", лицо на дереве похоже на Брана...
Теперь номер два: Джон на Воющем перевале. Это супер-важно, потому что действие происходит задолго до попадания Брана к трехглазой вороне.
Их было пятеро вместо шестерых, и все они были разделены, одиноки. Он чувствовал щемящую пустоту, тоску незавершенности. Лес огромен и угрюм, а они так малы. Он потерял следы братьев и сестры, не чуял их запаха. Он сел, задрал голову к темнеющему небу и огласил лес своим скорбным одиноким зовом. Вой замер вдали, и он насторожил уши в ожидании ответа, но только вьюга отозвалась ему.
Джон… донеслось откуда-то сзади легче шепота, но внятно. Может ли крик быть беззвучным? Он повернул голову, ища своего брата, поджарую серую тень между стволами, но позади не было ничего, кроме… чардрева.
Оно росло на голом камне, вцепившись бледными корнями в едва заметные трещины, совсем тонкое по сравнению с другими известными ему чардревами, – но оно крепло у него на глазах, ветви утолщались и тянулись к небу. Он с опаской обошел гладкий белый ствол, чтобы увидеть лицо. Глаза, красные и свирепые, обрадовались ему. У дерева лицо его брата – но разве у брата три глаза?
«Не всегда было три, – произнес беззвучный голос. – Так стало после вороны».
Он обнюхал кору, пахнущую волком, деревом и мальчиком, но за этими запахами скрывались другие: густой бурый дух теплой земли, резкий серый – камней и еще что-то, страшное. Он знал: так пахнет смерть. Он отпрянул, ощетинившись, и оскалил клыки.
«Не бойся! Я люблю, когда темно. Они тебя не видят, а ты их – да. Но сначала надо открыть глаза. Вот так, смотри», – и дерево, склонившись, коснулось его.
Он снова оказался в горах. Увязнув лапами в снегу, он стоял на краю глубокой пропасти. Перед ним обрывался в воздух Воющий перевал, а внизу, как стеганое одеяло, лежала длинная клинообразная долина, играя всеми красками осени.
По буквам: Призрак с Джоном находится в лесу, где сталкивается с чардревом. У этого чардрева лицо Брана и оно способно связно излагать свои мысли, а не просто шелестеть листьями - пусть это и сон. Чардрево с лицом Брана (почти то же самое, что видел Теон) пахнет волком, деревом, мальчиком, землей, камнями и смертью - кстати, прошу сравнить с описанием пещеры трехглазой вороны, а реплику про "я люблю, когда темно" с обучением у лорда Бриндена две книги спустя (
«Не бойся темноты, Бран. — Голос перемежается шорохом листьев. — Корни деревьев растут под землей, где темно. Тьма будет тебе как плащ, как щит, как молоко матери. Она сделает тебя сильным».). После прикосновения чардрева Призрак оказывается в Клыках Мороза там, где он может увидеть то, что должен видеть Джон, Куорен и его спутники - армию Манса. Эта часть видения происходит на самом деле, в нескольких часах пути от стоянки дозорных, потому что армия Манса настоящая и после того, как Призрак возвращается к Джону, у него на голове оказываются раны от когтей орла Орелла.
Как я предлагаю это толковать? Джон видит
сон Призрака (то есть
сон внутри сна): находящийся в горах лютоволк бродит по лесу, которого в горах нет, чувствует себя маленьким и слабым, сталкивается с фантастическим зрелищем растущего и меняющегося чардрева. Когда Призрак "просыпается" (а Джон все еще спит), он физически находится в месте, где не ожидал оказаться - там, где виден лагерь Манса. Допустим, Бран-чардрево, зная, что Джон может видеть глазами Призрака, перехватил контроль над Призраком и привел его туда, где лютоволк был нужен.
Собственно, я думаю, что это не современный Джону, Бран из "Битвы королей", пока что никак не связанный с чардревами, прячущийся в крипте Винтерфелла и боящийся трехглазой вороны ("Бран по-прежнему боялся трехглазой вороны, которая посещала порой его сны, и долбила его клювом между глаз, и приказывала ему лететь"). Это Бран из будущего, который уже познакомился с лордом Бринденом и знает, что делает. В своей последней главе в "Танце с драконами" Бран только-только начинает свое обучение, то есть речь, возможно, о Бране из еще более позднего времени. Неправда,
ниже ЛедиЛёд нашла подтверждение того, что Бран выходил на контакт с Джоном все-таки из настоящего, из крипты.
Итак, я утверждаю, что Бран может общаться с другими героями через чардрева и сны, слушать и быть услышанным - в настоящем и прошлом. Если вы Старк (или хотя бы Теон Грейджой) и молитесь перед чардревом, есть некоторый риск, что с вами заговорят Старые боги по имени Бран.