Lelianna
Межевой рыцарь
Фандом: ПЛиО (сериал/сага)
Название: Птица и Птицелов.
Автор: Lelianna
Бета: Frau Lolka
Категория: слэш
Размер: макси
Пейринг: Теон Грейджой/Рамси Сноу
Персонажи: Теон Грейджой, Рамси Сноу, Русе Болтон, Барбри Дастин, Кислый Алин (Алин Сауэр), Скиннер, Деймон, Уолда Фрей, Ходор, Гора (Клиган) и другие
Рейтинг:NC-17
Жанр: триллер, драма
Модерн АУ (США, 1935-1936 гг., период выхода из Великой Депрессии).
Предупреждения: слэш, грубая лексика, жестокость, ООС, нон-кон (секс с человеком, одурманенным наркотиками), смерть второстепенного персонажа, карательная психиатрия.
Идея: rotspecht
Краткое содержание: Рамси пациент лечебницы для душевнобольных «Винтерфелл», которую возглавляет его отец. Теон работает в «Винтерфелле» медбратом, ему поручен уход за Рамси
Статус: закончен.
Дисклеймер: все принадлежит Дж. Мартину/каналу НВО
Иллюстрации: Janos, rotspecht
Огромное спасибо rotspecht за идеи, поддержку и вдохновение; а Frau Lolka - за кропотливую и внимательную работу беты. Всех обнимаю!!!
Оглавление:
Глава 1. Винтерфелл
Глава 2. Кожа.
Глава 3. Глубокий сон.
Глава 4. Холод.
Глава 5. Падение.
Глава 6. Сновидения.
Глава 7. Огонь.
Эпилог.
Спойлерный пролог. Птица и Птицелов, продолжение
Пролог
И птица поет,
пока жив птицелов.
И жив птицелов,
пока птица поет.
Но кто из нас птица?
А кто птицелов? (с)
Мерно стучал маятник в массивных напольных часах. Кабинет был обшит потемневшими от времени деревянными панелями, на стенах висели какие-то дипломы в рамках и несколько фотографий. Рамси мог бы поклясться, что снимков миссис Бетани и Домерика среди них не было; семейные фотографии не украшали и громоздкий стол из мореного дуба. Стол был девственно чист, если не считать одинокой пухлой папки — личного дела Рамси с материалами из зала суда. Доктор медицины Русе Болтон любил порядок. Каждая вещь должна была находиться строго на определенном месте. В кабинете стояло несколько стульев, обитых темной кожей, в центре располагалась небольшая кушетка, покрытая белоснежной простыней. По правую руку доктора Болтона возвышался черный шкаф с множественными ящичками, створками и полками. В нем хранились истории болезни пациентов и другие документы, с которыми работал доктор.
Возле открытых полок с книгами по медицине, где преобладали труды по прикладной психиатрии Мейера и Клоэтта, к стене был придвинут маленький круглый столик. В его центре поблескивал гранями высокий графин с водой в окружении симметрично расставленных чистых стаканов.
На рабочем столе горела лампа с зеленым абажуром, но, несмотря на это, в комнате было темновато. Два огромных окна без решеток были задернуты тяжелой портьерой светло-зеленого цвета с серебристо-серой окантовкой по краям. За столом сидел доктор Болтон, главный врач клиники для душевнобольных «Винтерфелл». Напротив него развалился на стуле Рамси, вытянув ноги почти до резных ножек огромного стола. Он потирал запястья — наручники сняли по распоряжению доктора Болтона в тот самый момент, когда Рамси ступил на порог кабинета.
— И зачем весь этот фарс? — спросил Рамси, потом помедлил секунду и едко выплюнул с гримасой, — папочка!
Доктор Болтон неторопливо раскрыл лежащую перед ним папку, полистал ее содержимое, потом соединил кончики пальцев шатром и поднял глаза на сына. Тот немедленно с вызовом уставился на него исподлобья. Глаза цвета грязного льда сдались первыми. Рамси отвел взгляд и начал рассматривать свои ногти.
— Это вместо слов благодарности, как я понимаю, — тихим голосом констатировал доктор Болтон. — Я могу долго рассказывать о том, как тебе повезло, что внук судьи — закоренелый морфинист — регулярно лечится в моей клинике, а я сохраняю это в тайне уже несколько лет. Что мой коллега, возглавляющий казенную больницу округа, согласился подписать мое заключение, даже не побеседовав с тобой. Что я теперь должен ему услугу, и значительную услугу. Что я…
— Да-да-да-да, — перебил его Рамси, резко мотая головой из стороны в сторону в такт словам, — ты из кожи вон лез, чтобы этот лысый индюк с бакенбардами зачитал «признан невменяемым», стукнул молоточком и отправил меня к тебе.
Доктор Болтон молчал.
— Я понял, папенька, что это тебе стоило очень дорого, и теперь индюк-младший навечно поселится в твоем винтерфелльском курятнике, а дружок из казенной психушки будет постоянно выклянчивать морфий. Я высоко ценю твою заботу обо мне. Но я все равно не понимаю, зачем ты это сделал?! — последние слова Рамси почти выкрикнул.
— Если бы я этого не сделал, мы бы с тобой сейчас не разговаривали, — ответил спокойный голос.
— Такой любящий отец, — стал передразнивать его Рамси. — Купил мамочке эту чертову кофейню! Кофе… Меня тошнит от его запаха с пяти лет! Все им провоняло… А добрый папочка откупался как мог — и все время наличными, ни одного сраного чека! И даже подарки к Рождеству посылал втихаря, с ума сойти… Такой любящий отец, все сделал — только забыл признать своего собственного сына. И сын по-прежнему Сноу, как и его мамаша, а уважаемый доктор Болтон остался в стороне. А почему? Да потому что у него был такой идеальный брак, такая счастливая сучья семейная жизнь, тощая сука жена и ее сучонок сын. Настоящие Болтоны! Наша броня крепка! Мы не допустим грязного ублюдка в священные чертоги дома Болтон!
Доктор молча слушал этот монолог, не отводя глаз от гримасничающего и жестикулирующего Рамси. Когда тот остановился, чтобы перевести дыхание, Болтон спокойно спросил:
— Ты закончил?
Рамси тяжело дышал. Он хотел вывести отца из себя, но затея, как обычно, не удалась.
— Так вот, если ты закончил, я напомню тебе, что если бы ты носил фамилию Болтон, а не Сноу, мы бы сейчас с тобой не разговаривали.
Доктор Русе Болтон… Он всегда очень спокоен и невозмутим — что бы Рамси не вытворил и не ляпнул. И говорит таким тихим голосом, словно шелестит. Но когда он открывает рот — все замолкают и внимательно слушают. Даже в зале суда, когда он зачитывал скучнейшее заключение психиатрической экспертизы: «грубое снижение памяти на прошлые и текущие события… нарушение критических и прогностических функций… лишает подсудимого возможности понимать значение своих действий… контролировать их», стояла такая тишина, что было слышно жужжание лопастей вентиляторов на потолке. А когда он вот так смотрит — кажется, что сейчас залезет прямо в мозг и начнет там что-то рассекать, раскладывать и препарировать. Никаких тайн, сокровенных уголков и потайных убежищ. Все будет вытащено на свет, рассмотрено, рассортировано и сложено в алфавитном порядке.
— Ты бы сейчас сидел в камере смертников, ожидая исполнения приговора, мистер «Болтон» — иронически подчеркнул отец. — Потому что ни один судья в мире не согласился бы передать преступника на экспертное исследование его собственному отцу. Это грубейшее нарушение закона и врачебной этики. И уж тем более ни один судья не согласился бы направить безумного преступника на лечение в клинику, которую возглавляет его родной отец. Ты должен быть благодарен судьбе, что сейчас ты Сноу, а не Болтон.
Рамси передернуло.
— Да, сын. Прими это. Ты изнасиловал девушку, снял кожу с ее лица и груди, а потом бросил умирать на обочине. Она прожила еще несколько часов. А перед этим была история с домом миссис Хорнвуд…
— Там ничего на меня не нашли, — быстро перебил Рамси. — Это все сделал Рик. Я тут ни при чем. Это он ее закрыл в подвале, а потом нашел уже мертвую и со страху повесился. Меня там вообще не было.
— Верю.
Доктор Болтон встал из-за стола и медленно прошелся по кабинету, заложив руки за спину. Рамси вытянул шею, пытаясь разглядеть листки личного дела, но с такого расстояния все сливалось в загогулины и сплошные серые линии.
Болтон подошел к Рамси и мягко положил руку ему на голову. Тот скривил полные губы.
— Твоя «помощь» хуже смертной казни, — вымолвил Рамси. — А вот если бы выбирал ты, дорогой мой папаша, — откинуться сразу или всю жизнь гнить в психушке? Что бы ты выбрал, а?
Минутная стрелка в напольных часах почти проползла круг. Ощущение тяжести от ладони становилось все сильнее — рука давила на голову, словно свинцовая корона.
— Вот нахрена ты это сделал? Нахрена ты спас меня?! — не выдержал Рамси.
Он поднял голову и посмотрел в бледные глаза доктора Болтона. Отчаяние, которое Рамси успешно подавлял последние несколько часов, все же вырвалось наружу.
— Зачем?! — жарко зашептал он, глядя на отца снизу вверх. — Ты же знаешь, как я ненавижу любые клетки. Я просто хотел сдохнуть, раз уж так вышло. Верни меня обратно, пусть врубают свой чертов электрический стул.
Доктор Болтон улыбнулся уголками узких губ и нежно потрепал густые вьющиеся пряди.
— Это все дурная кровь, — тихо сказал он, не отпуская волосы Рамси. — Я вылечу тебя, сынок. Я тебя исцелю. Нужно лишь время. И нужно много терпения, а его у меня хватит на нас обоих.
Название: Птица и Птицелов.
Автор: Lelianna
Бета: Frau Lolka
Категория: слэш
Размер: макси
Пейринг: Теон Грейджой/Рамси Сноу
Персонажи: Теон Грейджой, Рамси Сноу, Русе Болтон, Барбри Дастин, Кислый Алин (Алин Сауэр), Скиннер, Деймон, Уолда Фрей, Ходор, Гора (Клиган) и другие
Рейтинг:NC-17
Жанр: триллер, драма
Модерн АУ (США, 1935-1936 гг., период выхода из Великой Депрессии).
Предупреждения: слэш, грубая лексика, жестокость, ООС, нон-кон (секс с человеком, одурманенным наркотиками), смерть второстепенного персонажа, карательная психиатрия.
Идея: rotspecht
Краткое содержание: Рамси пациент лечебницы для душевнобольных «Винтерфелл», которую возглавляет его отец. Теон работает в «Винтерфелле» медбратом, ему поручен уход за Рамси
Статус: закончен.
Дисклеймер: все принадлежит Дж. Мартину/каналу НВО
Иллюстрации: Janos, rotspecht
Огромное спасибо rotspecht за идеи, поддержку и вдохновение; а Frau Lolka - за кропотливую и внимательную работу беты. Всех обнимаю!!!

Оглавление:
Глава 1. Винтерфелл
Глава 2. Кожа.
Глава 3. Глубокий сон.
Глава 4. Холод.
Глава 5. Падение.
Глава 6. Сновидения.
Глава 7. Огонь.
Эпилог.
Спойлерный пролог. Птица и Птицелов, продолжение
Пролог
И птица поет,
пока жив птицелов.
И жив птицелов,
пока птица поет.
Но кто из нас птица?
А кто птицелов? (с)
Мерно стучал маятник в массивных напольных часах. Кабинет был обшит потемневшими от времени деревянными панелями, на стенах висели какие-то дипломы в рамках и несколько фотографий. Рамси мог бы поклясться, что снимков миссис Бетани и Домерика среди них не было; семейные фотографии не украшали и громоздкий стол из мореного дуба. Стол был девственно чист, если не считать одинокой пухлой папки — личного дела Рамси с материалами из зала суда. Доктор медицины Русе Болтон любил порядок. Каждая вещь должна была находиться строго на определенном месте. В кабинете стояло несколько стульев, обитых темной кожей, в центре располагалась небольшая кушетка, покрытая белоснежной простыней. По правую руку доктора Болтона возвышался черный шкаф с множественными ящичками, створками и полками. В нем хранились истории болезни пациентов и другие документы, с которыми работал доктор.
Возле открытых полок с книгами по медицине, где преобладали труды по прикладной психиатрии Мейера и Клоэтта, к стене был придвинут маленький круглый столик. В его центре поблескивал гранями высокий графин с водой в окружении симметрично расставленных чистых стаканов.
На рабочем столе горела лампа с зеленым абажуром, но, несмотря на это, в комнате было темновато. Два огромных окна без решеток были задернуты тяжелой портьерой светло-зеленого цвета с серебристо-серой окантовкой по краям. За столом сидел доктор Болтон, главный врач клиники для душевнобольных «Винтерфелл». Напротив него развалился на стуле Рамси, вытянув ноги почти до резных ножек огромного стола. Он потирал запястья — наручники сняли по распоряжению доктора Болтона в тот самый момент, когда Рамси ступил на порог кабинета.
— И зачем весь этот фарс? — спросил Рамси, потом помедлил секунду и едко выплюнул с гримасой, — папочка!
Доктор Болтон неторопливо раскрыл лежащую перед ним папку, полистал ее содержимое, потом соединил кончики пальцев шатром и поднял глаза на сына. Тот немедленно с вызовом уставился на него исподлобья. Глаза цвета грязного льда сдались первыми. Рамси отвел взгляд и начал рассматривать свои ногти.
— Это вместо слов благодарности, как я понимаю, — тихим голосом констатировал доктор Болтон. — Я могу долго рассказывать о том, как тебе повезло, что внук судьи — закоренелый морфинист — регулярно лечится в моей клинике, а я сохраняю это в тайне уже несколько лет. Что мой коллега, возглавляющий казенную больницу округа, согласился подписать мое заключение, даже не побеседовав с тобой. Что я теперь должен ему услугу, и значительную услугу. Что я…
— Да-да-да-да, — перебил его Рамси, резко мотая головой из стороны в сторону в такт словам, — ты из кожи вон лез, чтобы этот лысый индюк с бакенбардами зачитал «признан невменяемым», стукнул молоточком и отправил меня к тебе.
Доктор Болтон молчал.
— Я понял, папенька, что это тебе стоило очень дорого, и теперь индюк-младший навечно поселится в твоем винтерфелльском курятнике, а дружок из казенной психушки будет постоянно выклянчивать морфий. Я высоко ценю твою заботу обо мне. Но я все равно не понимаю, зачем ты это сделал?! — последние слова Рамси почти выкрикнул.
— Если бы я этого не сделал, мы бы с тобой сейчас не разговаривали, — ответил спокойный голос.
— Такой любящий отец, — стал передразнивать его Рамси. — Купил мамочке эту чертову кофейню! Кофе… Меня тошнит от его запаха с пяти лет! Все им провоняло… А добрый папочка откупался как мог — и все время наличными, ни одного сраного чека! И даже подарки к Рождеству посылал втихаря, с ума сойти… Такой любящий отец, все сделал — только забыл признать своего собственного сына. И сын по-прежнему Сноу, как и его мамаша, а уважаемый доктор Болтон остался в стороне. А почему? Да потому что у него был такой идеальный брак, такая счастливая сучья семейная жизнь, тощая сука жена и ее сучонок сын. Настоящие Болтоны! Наша броня крепка! Мы не допустим грязного ублюдка в священные чертоги дома Болтон!
Доктор молча слушал этот монолог, не отводя глаз от гримасничающего и жестикулирующего Рамси. Когда тот остановился, чтобы перевести дыхание, Болтон спокойно спросил:
— Ты закончил?
Рамси тяжело дышал. Он хотел вывести отца из себя, но затея, как обычно, не удалась.
— Так вот, если ты закончил, я напомню тебе, что если бы ты носил фамилию Болтон, а не Сноу, мы бы сейчас с тобой не разговаривали.
Доктор Русе Болтон… Он всегда очень спокоен и невозмутим — что бы Рамси не вытворил и не ляпнул. И говорит таким тихим голосом, словно шелестит. Но когда он открывает рот — все замолкают и внимательно слушают. Даже в зале суда, когда он зачитывал скучнейшее заключение психиатрической экспертизы: «грубое снижение памяти на прошлые и текущие события… нарушение критических и прогностических функций… лишает подсудимого возможности понимать значение своих действий… контролировать их», стояла такая тишина, что было слышно жужжание лопастей вентиляторов на потолке. А когда он вот так смотрит — кажется, что сейчас залезет прямо в мозг и начнет там что-то рассекать, раскладывать и препарировать. Никаких тайн, сокровенных уголков и потайных убежищ. Все будет вытащено на свет, рассмотрено, рассортировано и сложено в алфавитном порядке.
— Ты бы сейчас сидел в камере смертников, ожидая исполнения приговора, мистер «Болтон» — иронически подчеркнул отец. — Потому что ни один судья в мире не согласился бы передать преступника на экспертное исследование его собственному отцу. Это грубейшее нарушение закона и врачебной этики. И уж тем более ни один судья не согласился бы направить безумного преступника на лечение в клинику, которую возглавляет его родной отец. Ты должен быть благодарен судьбе, что сейчас ты Сноу, а не Болтон.
Рамси передернуло.
— Да, сын. Прими это. Ты изнасиловал девушку, снял кожу с ее лица и груди, а потом бросил умирать на обочине. Она прожила еще несколько часов. А перед этим была история с домом миссис Хорнвуд…
— Там ничего на меня не нашли, — быстро перебил Рамси. — Это все сделал Рик. Я тут ни при чем. Это он ее закрыл в подвале, а потом нашел уже мертвую и со страху повесился. Меня там вообще не было.
— Верю.
Доктор Болтон встал из-за стола и медленно прошелся по кабинету, заложив руки за спину. Рамси вытянул шею, пытаясь разглядеть листки личного дела, но с такого расстояния все сливалось в загогулины и сплошные серые линии.
Болтон подошел к Рамси и мягко положил руку ему на голову. Тот скривил полные губы.
— Твоя «помощь» хуже смертной казни, — вымолвил Рамси. — А вот если бы выбирал ты, дорогой мой папаша, — откинуться сразу или всю жизнь гнить в психушке? Что бы ты выбрал, а?
Минутная стрелка в напольных часах почти проползла круг. Ощущение тяжести от ладони становилось все сильнее — рука давила на голову, словно свинцовая корона.
— Вот нахрена ты это сделал? Нахрена ты спас меня?! — не выдержал Рамси.
Он поднял голову и посмотрел в бледные глаза доктора Болтона. Отчаяние, которое Рамси успешно подавлял последние несколько часов, все же вырвалось наружу.
— Зачем?! — жарко зашептал он, глядя на отца снизу вверх. — Ты же знаешь, как я ненавижу любые клетки. Я просто хотел сдохнуть, раз уж так вышло. Верни меня обратно, пусть врубают свой чертов электрический стул.
Доктор Болтон улыбнулся уголками узких губ и нежно потрепал густые вьющиеся пряди.
— Это все дурная кровь, — тихо сказал он, не отпуская волосы Рамси. — Я вылечу тебя, сынок. Я тебя исцелю. Нужно лишь время. И нужно много терпения, а его у меня хватит на нас обоих.
Последнее редактирование: