• На форуме «7Королевств» обсуждаем книги серии «Песнь Льда и Пламени», ждем «Ветра зимы», смотрим вместе сериал «Игра престолов» и «Дом драконов», делимся фанатским творчеством, организуем переводы, работу над энциклопедией и другие начинания фанатов. Строго для фанатов!

    Вход Регистрация

Теон Грейджой [мнения]

Голова каракатицы

Межевой рыцарь
Исследование некоторых неясностей политической жизни Вестероса.

Есть в книжках Джорджа Мартина, в Песни льда и огня одна странная история. Точнее - две. И обе они связанны с Теоном Грейджоем. Первая связанна с его неудачным посольством к Грейджою-старшему, вторая - со взятием Винтерфелла, который оказался никому не нужен. Как могла оказаться Грейджоям не нужна столь важная крепость, ключ к Северу? Почему Теон не получил подмоги?
А как получилось, что Теона вообще отпустили в Пайк к отцу? Нет, понятно, Робб ему доверял, это вполне естественно. Но даже полностью доверяя человеку, как можно рисковать ставить его перед подобным выбором? Как можно было не обсудить, с ним же самим кстати, что он будет делать вот в такой ситуации? Но мысль, что Теону, может быть, придётся выбирать между отцом и названным братом, похоже не приходит в голову никому - ни самому Теону, ни Роббу, ни даже Кейтилин, которая Теону не очень-то доверяет. Не доверяет-то не доверяет, но о ситуации, которой суждено случиться в реальности, не говорит и она. Она вообще не хочет поручать Теону посольство, поскольку сомневается в нем… но тут как раз она оказалась не права, Теон самым честным образом все передал и самым честным образом за их с Роббом план ходатайствовал. Случилось то, чего, очевидно, никто не предполагал - Бейлон Грейджой решился напасть на Север. На почему же никому даже и в голову не пришло ничего подобного?
Я думаю, что никому оно в голову не пришло потому, что, по имеющимся у Старков и у Теона сведениям, такое развитие событий действительно никак не могло произойти. По раскладу событий Бейлону нападать на Север после предложения Робба было более чем невыгодно.
Давайте посмотрим, чего вообще хочет Бейлон Грейджой? Ответ – быть независимым, быть королем, свободно грабить земли Вестероса. То есть, может, конечно, он этого не хочет. Может, связанный с этим статусом риск перевешивает для него соблазн. Что ж, в этом случае он откажется от предложения Робба, сделка не состоится и все. Но, допустим, Бейлон все таки хочет быть королем
( а он, как выяснилось, хочет). Какие блага он получает, отвергнув предложения Робба и напав на Север? Возможность грабить наряду с Югом еще и северные земли? Но они вовсе не настолько богатая добыча, южные земли куда плодоноснее. Сомнительная выгода. Что еще? Робб предлагал Грейджою совместно воевать против Ланнистеров. Но, объявив себя королем, Грейджой автоматически делает себя и врагом Ланнистеров тоже. Мира, в отличие от Робба Старка, они ему не предлагают, так что рано или поздно придется воевать и с ними. То есть, вместо одного, у Грейджоя теперь два врага - Старки и Ланнистеры. Об этом кстати, Теон отцу и говорит, хотя и в не очень вежливой форме. Но вежливо это или нет - это правда. Так зачем же Грейджою два врага вместо одного? Зачем? Неудивительно, что никто этого не предусмотрел. Предполагали, вероятно, что Бейлон, возможно, вовсе отвергнет корону и предпочтет статус кво. Предполагали, наверное, что Бейлон постарается по возможности принять как можно меньшее участие в военных действиях с Ланнистерами - именно в эту сторону и гнет Теон, пытаясь убедить отца ввязаться в войну по максимуму, вполне честно исполняя возложенное на него посольство. Но как можно было предсказать то, что случилось на самом деле? И все-таки, как же случилось то, что случилось?
Можно предположить, что Робб и Теон не предусмотрели эмоций, не предусмотрели желания Грейджоя отомстить Старкам. Но, я думаю, дело не только в этом. Дело в том, что Грейджой не хотел видеть на престоле сына, давно забытого и отрезанного. А хотел видеть – дочь.
Его высказывание об этом его желании мы, надо сказать, еще услышим, хотя и позднее. В “Пире стервятников” когда Бейлон Грейджой узнает о судьбе Теона, он говорит брату, Эурону Мокроголовому:
“Волки сделали его слабым, как я и боялся. Молю бога, чтобы его убили и он не стоял больше на пути у Аши”.
Услышали мы это позже, но вряд ли такое желание появилось у Грейджоя-старшего только к “Пиру стервятников”. Ну, не желание того чтобы сына убили, а желание того чтобы железными людьми правила Аша, а не Теон.
Тут надо сказать, что, как мы помним, у железных людей трон отнюдь не наследуется. То есть, королевское происхождение здесь совсем не вредит, но его мало. Нужны свои собственные заслуги. И надо сказать, сам Теон это прекрасно знает, понимает, и заранее радуется - вот он привезет выгодный союз, добьётся независимости для Железных островов, закончит победоносную войну, и - унаследует корону от отца. Вот только ни Ашу, ни Грейджоя - старшего его планы не радуют. Они начинают действовать. В противовес плану Теона они выдвигают другой план. И выдвигают заранее. Очевидно, о том предложении, которое должен привезти Теон на Пайк, Аша догадывается еще тогда, когда узнает о его прибытии. Что ж, догадаться нетрудно, зачем бы еще отправили на родину бывшего заложника, который уже успел поучаствовать в войне Старков и Ланнистеров на стороне Старков? И чтобы железные люди не слишком-то обсуждали предложение Теона, с которым тот явится, она заранее начинает собирать корабли для нападения на Север. Люди уже думают о войне со Старками, кто будет обдумывать возможность союза с ними? Чтобы хорошенько выяснить для себя, что за человек брат и каковы его планы, она инкогнито встречает его в порту. Чтобы выставить его в дурацком виде перед железными людьми, она благосклонно смотрит на его ухаживания. Тем самым ей удается в известной степени его дискредитировать в глазах островитян - ха-ха - как смешно - облапал родную сестру!
В общем, в итоге Аше и Грейджою-старшему удается добиться своего - начинается война с Севером, и Аше поручено важное задание. Для начала она должна захватить замок.
Теону же напротив поручается задание совсем-совсем пустяковые, на котором он уж точно не сможет прославиться - грабить рыбацкие деревушки. Но Теона это не устраивает. Теон, что интересно, совершенно не просекает всю эту игру. Он понимает только одно - Грейджои воюют против Старков. Ему это совершенно не нравится. Только что было все легко и просто - он Грейджой, Робб - Старк, каждый сражается во имя своего клана, но интересы их кланов совпадают, поэтому они, названные братья, сражаются вместе (кстати, тут Теон был совершенно прав, и в самом деле интересы Севера и Железных островов не противоречили друг другу). И вот, в один момент все перевернулось. В книге, в отличие от фильма, Теон не сжигает никаких писем, но его смятение чувствуется, хотя мы может только гадать что он думал или не думал. Но по сути, куда ему деваться? Перейти на сторону Робба? Тогда он предаст своих, а для Старков будет лишь перебежчиком, человеком непонятно какого статуса. Просто уйти от военных действий? Но не предупредив Робба он все равно его предаст, а предупредив, предаст железных людей. Да и не хочет он отстранятся от войны; слава и подвиги – это то, о чем он всегда мечтал.
Вот только славе и подвигам в этой войне против рыбацких деревушек что-то совсем нет места.
И тогда Теон принимает решение захватить Винтерфелл, и разрабатывает действительно удивительно дерзкий и хитроумный план, который ему и удается.
И вдруг - он узнает, что Винтерфелл Грейджоям не нужен.
Это звучит на удивление странно. Как это не нужен? Железные люди не берут замки? Но они их берут - Ашу отправили брать именно замок. Да кроме того - даже и Торрхенов удел, расположенный недалеко от Винтерфелла, в конце концов взяли, и взяли благодаря подкреплению, которого так и не дождался Теон. Напомню, Торрхенов Удел - это тот замок, осаждать который Теон отправил Дагмера, чтобы выманить гарнизон из Винтерфелла, и, таким образом, захватить Винтерфелл. Дагмер некоторое время осаждал Торрхенов удел, но не взял (и не мог, и не должен был взять) этот замок, после чего организованно отступил, что от него и требовалось. И вот, после этого он получает подкрепление, и захватывает Торрхенов удел. Да что там еще рассуждать, даже в разговоре с сыном Бейлон прямо говорил про Винтерфелл - вот, мол, может быть уже через год, падет и он. То есть, старший Грейджой прямо говорит что Винтерфелл нужен. Да и как бы он не был нужен? Узнав о падении Винтерфелла Русе Болтон тут же утверждает, что Молодой Волк потерял Север. Имея в руках Винтерфелл Бейлон мог бы вступить в союз с Ланнистерами, и не сражаться на два фронта. В общем, взятие Винтерфелла это очень серьезный военный успех, и Теон, конечно же, рассчитывает на подкрепление. Он, конечно, понимает, что с несколькими десятками людей не может удержать замок, но он совершенно уверен, что получит подмогу. Но он не получает ее. И Аше, и Бейлону совершенно не нужен его героический полет на неприступные стены Винтерфелла, им не надо чтобы королем был Теон, они хотят, чтобы у Железных островов была королева. Аша все-таки появляется в Винтерфелле, но только для того, чтобы убедить брата уйти - может, ей все же жаль брата, а может – она хочет не уронить лица в глазах железных людей, показать, что она не бросает родню. Аша появлется в Винтерфелле, но Теон, как известно, не уходит с ней, он уже слишком многое поставил на этот замок, и слишком много заплатил.
Что характерно - Теон и тут не догадывается об истинной подоплеке событий.
Ну и под конец добавлю - интересно, что получается вот что. И Робб, и Теон, и сын, и воспитанник Эддарда Старка погорели на одном и том же – на политике. И тот и другой побеждали в бою, и тот и другой запутались в политических интригах. Молодой Волк не проиграл ни одного сражения, однако потерял Север и погиб сам. Теон Грейджой блестяще реализовал замечательный в военном отношении план и взял неприступный замок; и потерял его, не получив подкрепления, потому что не понял - в данный момент никакие его военные победы Бейлону Грейджою не нужны.
 
Последнее редактирование:

Эйна

Кастелян
Продолжая тему Бейлона и Теона...

Вообще, Бейлон предает Теона, и предает неоднократно. С самого начала, сиречь с детства Теона, младший сын для Бейлона был чем-то вроде помехи и обузы. Видимо, едва оторвавшись от материнской груди, Теон должен был размахивать топориком, лазать по реям и наводить ужас на "зеленые земли". Но... видимо, в отличие от прочих детей Бейлона, Теон отличался скорее интеллектом, унаследованным от Харлоу с материнской стороны. Будь отец хоть немного подальновиднее, он бы отвел младшему сыну в семействе роль сообразно его склонностям.

Итак, восстание Бейлона провалено, старшие сыновья убиты, победители требуют в залог хорошего поведения в будущем сдать в руки Эддарду Старку младшего сына, и, как полагает Роберт, наследника Пайка, забыв или не зная про отсутствие железобетонного прямого наследования на Островах. Бейлон, давно сам с собой договорившись, без особых угрызений передает Теона в заложники, в тот же момент причисляя его к лику павших. Так что, когда Теон приезжает с посольством на Острова, его отец встречает его с реакцией, которая есть нечто среднее между "чур меня, чур, сгинь, пропади, нечистая!" и "ты раб и трус - ты мне не сын!" Теон, ясное дело, этого не понимает, делает, как было замечательно описано выше, свое посольское дело, и при этом постоянно нарывается...

На что? На то, что в современной психологии называется "обесценивание". Мол, и сам ты дурак, и цепочка у тебя дурацкая, и оплачена она не железом. Угу, в сугубо мирном Винтерфелле и окрестностях при полном здравии пойдет юный псих-железянин ножичком махать да из лука садить. Мозг включать не пробуем или даже не хотим пробовать.

Одна оплеуха, другая, третья... Нет, чтобы сказать честно и открыто - "подите прочь, вы мне противны", т.е. попросту "давай, чувак, дуй обратно к Старкам своим, здесь ты уже полностью чужой", Бейлон открыто обесценивает и добрые отношения, возникшие у Теона с Роббом. Когда Теон заикнулся о практически братских отношениях с Роббом Старком, Бейлон выдает тираду в стиле "чтоб я в отношении какого-то Старка слова "брат" даже не слышал, когда твои настоящие братья мертвы!" О как.

Дальнейшие события исчерпывающе описаны Голова каракатицы, исход для Теона плачевен вдвойне, втройне, вчетверне - предан своим отцом, предатель в глазах северян, обвинен в том, чего не совершал, пленник в ужасающих условиях, практически потерял себя... Об этом подробнее - в следующей главе, а сейчас пара слов о том, чего же хотел сам Теон - безотносительно планов Эддарда, Робба, Бейлона.

Что же ему было нужно?

Вся жизнь Теона в Винтерфелле - явная борьба за "самоценность", за свое "я", за право гордиться собой. Внешних поводов для этого как-то маловато - заложник, жизнь которого может оборваться в любой момент (и, кстати, вероятность была, и немаленькая - Бейлон ни капли не дорожил "предметом залога"), с которым обращаются, может, и не жестоко, но как с... пустым местом, что ли. Смысл хорошо относиться к тому, кого в любой момент убьют? Скорее всего, на этом же основании Теону не поручалось каких-либо серьезных обязанностей в Винтерфелле, он не мог сравняться, скажем, с тем же Джори Касселем.

При этом Теон упорно держал свою "самость" в себе. Пусть посмеются - он станет носить символ своего дома так открыто, как только это возможно. Станет развивать свои способности лучника. Всегда будет помнить, кто он такой. Кстати, на этом у него реальный "бзик" - даже в шуточном разговоре про Ходора Теон на полном серьезе скажет: "что про него точно известно - так это то, что он твердо знает свое имя".

Эпизод с Браном и одичалыми мог бы стать для Теона истинным поводом для гордости, но, к сожалению... Тоже был обесценен. Ну елки-палки. Что ни сделаешь - все плохо.

Война Робба Старка стала для Теона этаким плацдармом для развития, выхода на новый уровень. Там был всеми благополучно забыт и унизительный статус заложника, и отец-мятежник - главное, что ты можешь сделать для своего короля. И мог бы Теон стать одним из всеми тут любимых героев ВПК и, скорее всего, жертв КС, не подвернись идея о посольстве на Острова.

Продолжение следует...
 
Последнее редактирование модератором:

Эйна

Кастелян
Продолжение воспоследовало весьма скоро :)

Итак, часть следующая - в чем реальная беда Теона?

Их, вообще-то, две, но зеркальные. Первая - неверие в себя. Вторая - упорное желание, чтобы поверили в него. Разберем поподробнее.

Первое. Про неверие в себя.

Казалось бы - какое, к Иным, неверие? Юноша, по единодушному мнению окружающих, самоуверен до крайности, вечно ухмылочка эта с губ не сходит, девиц всех в округе...того..., принц он, наследник Пайка, видите ли! Будь эти самые окружающие немного проницательнее или имели бы возможность изучить современную науку психологию - поимели бы представление о том, что такое "маска". Вот ее-то, родимую, Теон и носит не снимая, ожидая при этом того волшебного момента, когда придет к нему признание и настоящая слава.

Нападение - лучшая защита, считает Теон. Да, принц я, поди поспорь! Всем кракена видно? Хорошо видно? А я еще напомню пару раз, и рассказиками про соленых жен пошокирую! (подозреваю, что по малолетству об этой реалии родины Теон знал только понаслышке) А вот еще вам про Old Ways! А что не знаю - то придумаю! И мне не обидно, вовсе не обидно, что я не могу тут проявить себя во всей красе, да......

Но развернуться в хорошем смысле слова ему никто не дает и не намерен давать. Априорно предвзятое отношение и непонятная дальнейшая участь приводит к тому, что единственное , чем Теону остается самоутверждаться - донжуанство (опять же, не до конца ясно, какова длина списка покоренных дамских сердец, но, если верить первоисточнику и не домысливать, памятуя о невозможности плюрализма во вторичных мирах, то их можно по пальцам одной руки перечесть). Замуж за него вряд ли кто пойдет (еще один гвоздик в гроб Теоновой самооценки), а поразвлечься... ну why бы да not. Хоть какая-то да радость, ага. А потом похвастаться своими "победами". Замаскировать страдание от того, что нет возможности стать для кого-то опорой, мужчиной всей жизни.

Из-за таковой маски (мы помним, психологов там не водится, единственный, кто мог бы называться в мире ПЛиО таковым, мейстерствует на Стене) плюс статуса заложника-сына врага репутация Теона совсем не ахти. Как бы сильно ему ни хотелось обратного - он только сильнее загоняет себя под маску, а остальных заставляет думать о себе все хуже и хуже. Робб - единственный, кто считает Теона другом и доверяет ему, и Теон ради этой дружбы готов на все, но...

Второе. Про упорное желание признания.

В вину Теону все вменяют предательство Робба. Дескать, шут с ними, остальными Старками, заложник-в-верности-не-клялся-и-не-должен-был, но Робб-то друг, и друг искренний! И верил тебе, прямо как ты и хотел! что ж тебе еще надо, собака? (с)

Провал дипломатической миссии на Пайке. Вот вам и причина.

Ход мыслей: Робб мне доверил важное дело. Я не справился. Вернусь с позором. И от меня отвернется последний из тех, кому я казался достойным веры. Все пропало.

И вот оно свершилось! На почве "я плохой и хуже быть не может" робко проклевывается росток "а если начать с чистого листа здесь?" Я завоюю для отца Север! В меня поверят! А Робб и остальные... А что они? Что бы я ни совершил - все плохо, это я помню. Так что невелика будет разница. И да, лишних жертв я не допущу, ни своих, ни чужих, поэтому все должно, вроде как, получиться...

И ведь почти получилось. Не знаю за других - но был короткий момент, когда Теон реально верил в себя. Без бравады, без кривляний про Принца Винтерфелла. Не предай его Бейлон с Ашей - многое бы пошло по иному пути. В том числе, смею надеяться, и политика на Островах, и характер их взаимоотношений с соседями.

Следующая часть - таки о дредфортско-винтерфелльском заточении.
 
Последнее редактирование модератором:

Эйна

Кастелян
Про дредфортский плен писать тяжелее всего. Но мы все-таки попробуем - ведь именно там Теону довелось, пожалуй, чуть ли не единственному из известных нам его соотечественников, воплотить в жизнь девиз всех железнорожденных: "То, что мертво, умереть не может, оно восстает вновь, сильнее и крепче, чем прежде".

Но сначала - маленькое лирическое отступление.

Вообще, история Теона - это, с поправкой на гиперреализм Мартина, вполне себе архетипическое жизнеописание. Мировая культура / литература во все времена содержала в себе истории человека:
- совершившего какое-нибудь неприглядное деяние по глупости / самоуверенности / просто по стечению обстоятельств такому,
- попавшего после этого в заточение / изгнание / добровольный уход от мира, зачастую с отречением от имени,
- пересмотревшего там все свои взгляды / ценности / отношение к людям и миру,
- совершившего "прорыв" - доброе дело, окончательно ознаменовывающее "переход на светлую сторону",
- далее - либо живущего с тех пор по новым жизненным установкам в прежнем социуме, либо снова уходящего от мира, т.к. считает себя по-прежнему недостойным жить среди людей, которых когда-то обидел.

Теон проходит весь этот путь по максимуму. И дредфортский плен со всеми ужасами - как ни цинично это звучит, но он является именно тем, что нужно для того, чтобы Теон стал настоящим Теоном.

Кем он был раньше? Человеком, де-факто лишенным своей жизни. Повторю "краткое содержание предыдущих серий" - в качестве заложника Старков он не мог стать ни гвардейцем Винтерфелла, ни малым знаменосцем дома Старков, ни даже воином Ночного Дозора - заложник всегда должен быть под рукой. Относительная свобода передвижения, конечно, была, но это та еще свобода - сидеть на поводке, разве что поводок подлиннее.

В таких условиях ответ на вопрос "кто я?" получить невозможно. Чего я стою? На что способен? Что смогу выдержать? Что меня сломает?

На что он способен - на это Теону дает ответ блицкриг с Винтерфеллом. По сути, первое самостоятельное решение в жизни - как сам факт взятия, так и modus operandi. Личность начинает очищаться - проглядывает в хорошем смысле слова авантюризм и смелость. Однако, долгие годы отсутствия возможности принятия решений даже за себя, не говоря уже о других, приводит к "сбою в программе" - первоначальный план дает трещину, подкрепление не приходит, удерживать замок все труднее, Аша явно дает понять, что на ее помощь можно не рассчитывать, как итог - паника. Через эту самую панику Теон громоздит ошибку на ошибку, даже не успевая задуматься и проанализировать последствия. Человек паникующий на сколь-либо сознательные действия не способен.

События развиваются крайне стремительно - и вот Винтерфелл отбит людьми Рамси, а Теон в плену. Именно здесь ему предстоит дать себе ответы на эти, довольно страшные, вопросы - что способен вынести человек? где тот предел, когда он теряет возможность и право называться человеком?

Физические мучения, как мне видится, для Теона не так страшны, как те душевные терзания, коими он наказывает сам себя. Рамси заставляет пленника звать себя "Вонючкой" - ой, сдается мне, что и без Рамси Теон назвал бы себя чем-то подобным. Он не прощает себе Винтерфелла и убитых - понимая, что ничего не вернуть.

Он не делает попыток ни сбежать, ни оправдаться. Он принимает свою новую жизнь как должное - для себя он человек, который никогда больше не должен принимать решений. От этого страдают невинные люди, от этого в практически родных местах воцаряется жуткий хаос. Вонючка так Вонючка, зато он больше не причинит никому зла.

Сломался ли Теон в Дредфорте? Думаю, нет. Уход в "Вонючку" - своего рода архетипический уход от мира, когда внешняя оболочка человека как-то, в режиме энергосбережения, функционирует без подключения мозга, а мозг в это время активно действует, переоценивая ценности и будущее место человека в дальнейшей жизни.

Результаты переоценки мы видим уже в Винтерфелле. Джейни-"Арья" становится мощнейшим катализатором процесса под кодовым названием "а ну, вертайся взад!" Теон сначала, словно пробуя тонкий лед, принимает первое из решений в своей новой жизни - признать в Джейни Арью. Благодаря этому Джейни получает возможность дожить до свадьбы и остаться в живых и потом, как залог союза Болтонов и Старков.

К тому же, Джейни, сама того не осознавая, делает для Теона то, чего для него не делал еще никто и никогда - она безгранично в него верит. Это та самая вера, которая двигает горами, не говоря уж о разуверившихся в себе молодых людях. Шаг за шагом - и из практически небытия вырастает новая личность. Это преображение отражается и в названии глав Теона - снова к обретению собственного имени (кстати, еще одна архетипическая черта!)

После полета со стены замка Теона ждут еще новые испытания в лагере Станниса. Но там уже - человек, готовый бороться до конца. Человек, выбравший сторону и путь. Человек, говорящий со Старыми Богами.
 

Arina Daze

Наемник
Главный недостаток Теона, который поломал ему жизнь, - его зависимость от мнения других, стремление всем нравиться, оправдывать ожидания всех. Причём выбирать, чьё мнение достойно его уважения, а чьё - нет, Теон не умеет и не стремится. Он как флюгер на ветру: чуть-чуть подуло, ситуация изменилась - и он в ту же секунду поворачивается в другую сторону, его как бы "сдувает". Так что при всей моей симпатии к этому персонажу, он иногда ведёт себя даже хуже, чем шлюха - та чётко знает, кто она и что ей нужно, в отличие от Теона.

Для Теона критически важна не любовь, не душевное расположение и даже не вера в него, а уважение окружающих. Его самый сильный страх - что его не будут уважать, посчитают недостойным, некрутым, не оправдавшим ожиданий, слабаком, лузером. Именно это стало спусковым крючком его предательства - на мой взгляд, он вовсе и не стремился послужить "своей семье" и не воспринимал это как выбор: друг или родная кровь. Если бы он хотел послужить интересам Грейджоев, то он не остался бы в Винтерфелле, а последовал бы совету Аши покинуть замок. Именно так Грейджои и делали на протяжении веков, именно это и требовалось его отцу. Настоящая причина предательства, по-моему, очень банальна: Теон просто попал под влияние слов своего отца. Изначальное отношение Бейлона к сыну как к слабаку и недостойному человеку, которое Теон сразу же почувствовал и к которому присоединилась его сестра, откровенно высмеяв его, презрительные слова отца: "Старки сделали тебя слабым" разбередили комплексы Теона, посыпались солью на характерную для него боязнь неуважения, насмешек со стороны окружающих. В этот момент Теона "переклинило": он забыл о Роббе и планах, которые они с ним строили, забыл их тёплые отношения, ему конкретно в ту минуту стало критически - даже слишком - важно тут же доказать отцу, что это не так. Что он не слабак; что он достоин; что он Грейджой - неважно, в какой конкретно формулировке. Ему стало важно, чтобы отец думал о нём, что он хороший, что он оправдал его ожидания. Теону вообще всегда было очень важно мнение других о нём - повторюсь - это его ахиллесова пята (неспроста он на протяжении жизни у Старков самоутверждался всеми возможными способами: ярко одевался, трахал девушек направо и налево), а здесь это сработало во многократном объёме: во-первых, Бейлон - его отец, сюзерен, родная кровь, человек, на которого Теон должен равняться, чтобы стать истинным Грейджоем - огромный авторитет для него, как и почти для любого юноши, никуда от этого не денешься. Во-вторых, Теона в тот момент ослепила мысль: ведь его несправедливо отняли в раннем детстве у отца, сделали заложником, пленником, вещью, которую могли убить в любой момент, и это сделали Старки! Эта детская, наивная обида, которая наверняка не очень-то занимала Теона, когда он жил у Старков и находился под их влиянием, неожиданно проснулась. В-третьих, унижение и насмешки со стороны сестры - со стороны девушки! - очень ранили самолюбие Теона, он чувствовал себя облажавшимся и хотел во что бы то ни стало доказать ей, что он чего-то стоит. Возвращаться к Роббу Старку ему не хотелось, ведь он фактически провалил свою миссию, тоже не оправдал ожиданий, как казалось Теону.

Будь у Теона время для размышления, я уверена, что он поступил бы иначе: отказался бы идти войной на Север, наплевав на презрительные отцовские слова в спину, которые он очень не хотел слышать, вернулся бы к Роббу Старку и продолжил воевать за него, а затем погиб бы в одном из сражений или на КС. Он преодолел бы своё болезненное самолюбие. Но его переклинило. Я уверена, что Теон в момент предательства сильно колебался, но уязвлённое самолюбие заглушило внутренний голос морали и здравого смысла.

На мой взгляд, Теон является предателем в любом случае: давал он клятву Роббу или не давал, тепло относился к нему Нед или холодно... Ведь он предал не Старков, а дружбу.

Я не разделяю и считаю странным мнение о том, что у Теона якобы не было выбора и он стал бы предателем в любом случае. Отказавшись воевать на стороне отца и вернувшись к Роббу, он никого не предал бы. У человека всегда есть выбор: становиться предателем или нет, в какой бы ситуации он ни оказался.

Теон однозначно морально повзрослел после пыток Рамси - из циничного, спесивого, насмехающегося над всем, ветреного юноши он превратился в личность с тяжёлым грузом на душе, понимающую, что такое страдание. Я почти уверена, что Теон преодолел страх смерти, страх физической боли, он уже не дорожит своей жизнью. В этом он стал немного как Безликий - отказался от себя, временно растворился в маске Вонючки. В глубине души он уже смирился со своей судьбой, с тем, что он никто, подавил свою гордость и более того - вполне возможно, считает, что он этого заслужил, ведь он искренне раскаивается в содеянном. И так ему жить отчасти даже проще - нет сомнений, нервозности, не надо пытаться что-то кому-то доказать. Некуда метаться, всё уже определено и понятно. И если он и готов пытаться что-то изменить, бежать от Рамси - то уже не ради себя, а ради другого человека. Как это ни парадоксально, пытки Рамси скорее помогли Теону обрести свой нравственный стержень, человеческое достоинство, нежели уничтожили это.
 
Последнее редактирование:

Ассиди

Кастелян
Статья написана на ЗФБ-2018 для команды Болтонов.

Я — поэт, зовусь Вонючка

Приходится признать — в официальном переводе ПЛиО есть недостатки. Впрочем, как и в переводах многих других книг. И не всегда это вина переводчиков, иногда попадается такая игра слов, которую, как ни крути, адекватно не передашь.

Больше всех от перевода пострадал, пожалуй, Теон Грейджой. Ему и так кругом не везет — Старком не стал, как ни старался, сестра посмеялась, отец унизил... А потом, стоило Теону показать, на что он способен, и взять Винтерфелл, как стало еще хуже — пришел Рамси, взял в плен и стал отрезать по кусочку.

Но тут, конечно, Теон сам виноват. Не надо было Винтерфелл брать и Рамси доверять. Но от переводчика «Танцев с Драконами» Теон пострадал совершенно безвинно. Не он один — в переводе Виленской много сокращений и неточностей, но именно в главах Теона потеряно больше всего оттенков смысла. Правда, не столько по вине Виленской, сколько из-за игры слов, не поддающейся переводу.

В сериале бедняге Теону и то больше повезло. Его не отправили куда-нибудь в Дорн и не убили. И даже частей тела отрезали меньше, чем в книге. А то, что изменены детали сюжетной линии — первая встреча с Рамси, попытка побега из Дредфорта, побег с женой Рамси — это нормально для сериала, этого почти никто из персонажей не избежал.

Начиная с главы «Вонючка» в «Танце с драконами», Теон постоянно подбирает рифмы к слову «Вонючка». А к слову «Reek» найти рифму куда проще, чем к слову «Вонючка». Поэтому в переводе рифмы случайны и оторваны от ситуации. «Закорючка», «тучка», «кучка»... Вдобавок в официальном переводе половина рифм пропущена вообще, последняя появляется в той главе, где Теон выдает замуж Джейни Пуль.

Вернуть Теону отрезанные части тела, к сожалению, мы не в силах, но вот вернуть утраченные рифмы вполне можем. Пусть его утешит то, что его скромное стихотворное творчество не пропало для русскоязычной аудитории.

Итак, начнем. Первая глава «Вонючка» в «Танце с драконами».

Reek? Tears ran down his cheeks. “I remember. I do.” His mouth opened and closed. “My name is Reek. It rhymes with leek.” In the dark he did not need a name, so it was easy to forget. Reek, Reek, my name is Reek. He had not been born with that name. In another life he had been someone else, but here and now, his name was Reek. He remembered.

В официальном переводе:

Из глаз узника хлынули слезы.

— Да. Вспомнил. Вонючка. Рифма — трясучка. — В темноте имя тебе ни к чему и забыть его очень просто. В настоящей жизни его знали как-то иначе, но здесь и сейчас он Вонючка. Точно.

Заметим, что перевод «в настоящей жизни» неточен, вернее будет «в прошлой» или «в другой» жизни, но речь не об этом. “My name is Reek. It rhymes with leek.” «Мое имя — Вонючка, это рифмуется с луком-пореем». Но при чем тут лук-порей? Американский лук-порей куда более вонюч, чем его российский аналог. А еще существует выражение “eat the leek”, которое переводится, как «проглотить обиду». И сразу появляется смысл в словах Теона. Он вспомнил, что он Вонючка, он смирился с этим, хотя раньше его звали как-то иначе. Но об этом он пока даже и не вспоминает.

Reek. My name is Reek, it rhymes with bleak. He had to remember that. Serve and obey and remember who you are, and no more harm will come to you.

Вонючка. Его зовут Вонючка, рифма закорючка. Надо запомнить. «Служи, повинуйся, помни, кто ты есть, и никакого вреда тебе больше не сделают».

На этот раз рифма “bleak” — «мрачный», «унылый». Логично — в подземельях Дредфорта не до веселья. Это Теон Грейджой когда-то любил шутить и смеяться, Вонючка и думать забыл, что такое смех.

“You would have done better to slit his throat,” said the lord in mail. “A dog who turns against his master is fit for naught but skinning.”“Oh, he’s been skinned, here and there,” said Ramsay. “Yes, my lord. I was bad, my lord. Insolent and ...” He licked his lip, trying to think of what else he had done. Serve and obey, he told himself, and he’ll let you live, and keep the parts that you still have. Serve and obey and remember your name. Reek, Reek, it rhymes with meek. “... bad and ...”

— Лучше бы ему сразу перерезали глотку, — сказал кольчужный. — С собаки, которая бросается на хозяина, остается только шкуру содрать.

— С него и содрали... местами.

— Да, милорд. Я вел себя дурно, милорд. Дерзко и... — Вонючка облизнул губы, вспоминая, в чем он еще провинился. «Служи и повинуйся, тогда он оставит тебя в живых, и ты сохранишь те части тела, что еще уцелели. И помни, как тебя звать. Вонючка, Вонючка, рифма липучка».

Рифма “meek” — кроткий, смиренный. Перекликается с первой Вонючкиной рифмой “leek”. И с мыслями о том, что надо повиноваться, а то еще что-нибудь отрежут.

И в следующей главе Вонючка, повинуясь приказу хозяина, едет отвоевывать Ров Кейлин у Железных Людей. Едет предавать своих соплеменников. Ему не по себе, но иного выхода нет, и остается утешаться только стихами. Не воспоминаниями же о том, как он проезжал Ров Кейлин вместе с войском Короля Севера!

I have come this way before. It was a dangerous thought, and he regretted it at once. “No,” he said, “no, that was some other man, that was before you knew your name.” His name was Reek. He had to remember that. Reek, Reek, it rhymes with leek.

Он уже ездил этим путем... Опасная мысль, непрошенная.

— Нет, — сказал он вслух, — это другой был, не ты. Ты тогда еще не знал своего имени. — Имя ему Вонючка. Надо запомнить. Вонючка, Вонючка, рифма колючка.

Та же самая рифма “leek”, что уже встречалась нам в предыдущей главе. Тогда он даже не смел думать, кем был до подземелья Дредфорта, сейчас он помимо воли вспоминает, но эту непрошенную мысль надо прогнать подальше. И смириться.

Итак, Вонючка, отбросив ненужные воспоминания, добирается до крепости и входит в башню.

“I am ironborn,” Reek answered, lying. The boy he’d been before had been ironborn, true enough, but Reek had come into this world in the dungeons of the Dreadfort. “Look at my face. I am Lord Balon’s son. Your prince.” He would have said the name, but somehow the words caught in his throat. Reek, I’m Reek, it rhymes with squeak. He had to forget that for a little while, though. No man would ever yield to a creature such as Reek, no matter how desperate his situation. He must pretend to be a prince again.

— Я Железный Человек. — Ложь, конечно. Юноша, который и впрямь был из Железных Людей, умер в темницах Дредфорта, и вместо него родился Вонючка. — Посмотри на меня: я твой принц, сын лорда Бейлона. — Настоящее имя почему-то застряло у него в горле. «Вонючка, Вонючка, рифма трясучка». На время о нем придется забыть. Вонючке, в каком бы он ни был отчаянном положении, замок никто не сдаст. Надо прикинуться принцем.

Рифма “squeak” — «пищать», «взвизгивать». В него чуть не попали стрелой, а потом еще приставили нож к горлу — будет от чего завизжать!

The drinkers stared at him blankly. One laughed. Another spat. Finally one of the Codds said,

“Who asks?”

“Lord Balon’s son.” Reek, my name is Reek, it rhymes with cheek. “I am here at the command of Ramsay Bolton, Lord of the Hornwood and heir to the Dreadfort, who captured me at Winterfell. His host is north of you, his father’s to the south, but Lord Ramsay is prepared to be merciful if you yieldMoat Cailin to him before the sun goes down.” He drew out the letter that they’d given him and tossed it on the table before the drinkers.

Люди за столом уставились на него. Один засмеялся, другой плюнул, третий спросил:

— Ты сам-то кто будешь?

— Сын лорда Бейлона. — «Меня зовут Вонючка... рифма тучка». — Я пришел сюда по приказу Рамси Болтона, лорда Хорнвуда и наследника Дредфорта, взявшего меня в плен в Винтерфелле. Его войско стоит к северу от вас, войско его отца к югу, но лорд Рамси готов проявить милосердие, если вы сдадите ему Ров Кейлин еще до захода солнца. — Он достал письмо, которое ему дали, и бросил на стол.

Слово “cheek” имеет несколько значений, самое подходящее здесь — «наглость», «дерзость». Вонючка имеет наглость называть себя Теоном Грейджоем и командовать от его имени Железными Людьми. Да это не то что для Вонючки — и для Теона довольно большая наглость, ведь и отец ему не слишком-то доверял.

И собравшиеся в крепости воины тоже не все ему доверяют. Вонючка в панике, ведь ему дали только день.

“Is that a threat?” One of the Codds pushed to his feet. A big man, but pop-eyed and wide of mouth, with dead white flesh. He looked as if his father had sired him on a fish, but he still wore a longsword. “Dagon Codd yields to no man.”

No, please, you have to listen. The thought of what Ramsay would do to him if he crept back to camp without the garrison’s surrender was almost enough to make him piss his breeches. Reek, Reek, it rhymes with leak. “Is that your answer?” The words rang feebly in his ears. “Does this codfish speak for all of you?”

— Угрожаешь? — Один из Коддов встал — здоровенный, с глазами навыкате, с большим ртом и мертвенно-белой кожей. Отец, видать, его от рыбы прижил, но на боку у него висел длинный меч. — Дагон Кодд никому не сдастся.

«Только не это!» При мысли, что сделает с ним Рамси, Вонючка чуть штаны не намочил.

— Таков, значит, ваш ответ? Эта треска говорит от имени всех вас?

Здесь в русском переводе рифма пропущена вообще. В оригинале “leak”— «подтекать», «давать течь». Чуть не обмочился со страху, вот и рифма подходящая в голову пришла, немного поэзией утешился.

Для Вонючки все обошлось хорошо — он уговорил Железных Людей оставить замок и направился вместе с ними в лагерь Рамси.

We are ironborn, he thought, with a sudden flash of pride, and for half a heartbeat he was a prince again, Lord Balon’s son, the blood of Pyke. Even thinking was dangerous, though. He had to remember his name. Reek, my name is Reek, it rhymes with weak.

«Мы как-никак Железные Люди», — подумал Вонючка с гордостью. На миг он снова стал принцем, сыном лорда Бейлона, косточкой Пайка. Э, нет. Об этом даже думать опасно. Он Вонючка, рифма сучка.

Здесь рифма “weak” — «слабый». Это Железные Люди малым числом держали замок и отбили три штурма. Он не Железный Человек, не Теон Грейджой, он Вонючка, и силы в нем нет никакой.

“And what do you want, my sweet Reek?” Ramsay murmured, as softly as a lover. His breath smelled of mulled wine and cloves, so sweet. “Such valiant service deserves a reward. I cannot give you back your fingers or your toes, but surely there is something you would have of me. Shall I free you instead? Release you from my service? Do you want to go with them, return to your bleak isles in the cold grey sea, be a prince again? Or would you sooner stay my leal serving man?”

A cold knife scraped along his spine. Be careful, he told himself, be very, very careful. He did not like his lordship’s smile, the way his eyes were shining, the spittle glistening at the corner of his mouth. He had seen such signs before. You are no prince. You’re Reek, just Reek, it rhymes with freak. Give him the answer that he wants.

— А чего хочешь ты, мой славный? — нежно, как влюбленный, прошептал Рамси. От него чудесно пахло подогретым вином и гвоздикой. — Столь доблестный подвиг заслуживает награды. Пальцы я тебе вернуть не могу, но все остальное... Хочешь получить обратно свою свободу? Вернуться вместе с этими воинами на суровые острова в сером море и снова стать принцем? Или предпочтешь остаться верным моим слугой?

Спину царапнул холодный нож. Осторожно, осторожно сейчас. Вонючке не нравился блеск в глазах его милости, не нравилась слюна в углу рта. Он уже видел прежде такие знаки. «Ты не принц, ты просто Вонючка, рифма тянучка. Отвечай так, как он хочет».

От Рамси предложение свободы выглядит очень подозрительно, Вонючка на него и не купился. Он же “freak— урод, чудак, как говорит ему Рамси — «ты не человек, Вонючка, ты моя тварь». Так что попросить он рискует только вина — и получает. Получает даже еду, которой он не просил.

В следующей главе Вонючку ждет еще одно испытание — Русе Болтон забирает его себе. Рамси не так-то просто расстаться со своей тварюшкой, но перечить отцу не приходится.

Reek saw the way Ramsay’s mouth twisted, the spittle glistening between his lips. He feared he might leap the table with his dagger in his hand. Instead he flushed red, turned his pale eyes from his father’s paler ones, and went to find the keys. But as he knelt to unlock the fetters around Reek’s wrists and ankles, he leaned close and whispered, “Tell him nothing and remember every word he says. I’ll have you back, no matter what that Dustin bitch may tell you. Who are you?”

“Reek, my lord. Your man. I’m Reek, it rhymes with sneak.”

Рот Рамси искривился, на зубах блеснула слюна. «Сейчас за кинжал схватится», — испугался Вонючка, но Рамси только побагровел, отвел свои белесые глаза от еще более бледных глаз Русе и пошел за ключами.

— Не говори ему ничего и запоминай каждое его слово, — шептал он, отмыкая оковы. — Я заберу тебя назад, что бы там эта подлюга Дастин ни наплела. Ну-ка, кто ты такой?

— Вонючка, милорд, ваш человек. Вонючка, рифма случка.

На этот раз рифма тоже подходящая к случаю — “sneak” означает «ябеда», «доносчик». Рамси хочет, чтобы Вонючка доносил ему на отца, а отец хочет того же самого, только наоборот.

“What would you have me call you?” the lord asked, as they trotted down the broad straight streets of Barrowton.

Reek, I’m Reek, it rhymes with wreak. “Reek,” he said, “if it please my lord.”

M’lord.” Bolton’s lips parted just enough to show a quarter inch of teeth. It might have been a smile.

— И как же мне тебя называть? — спросил лорд, следуя рядом с Вонючкой по широким прямым улицам Барроутона. Охрана держалась на почтительном расстоянии.

— Я Вонючка, с позволения вашей милости.

— «Вашмилсти», — проронил Русе. И улыбнулся, кажется?

У слова “wreak” несколько значений, в том числе «месть», «возмездие», «излить гнев». Вонючка попал в переплет между двумя Болтонами и непонятно, кого бояться больше. Русе здесь, рядом, и он не менее страшен, чем его сын, а Рамси обещал отрезать Вонючке еще один палец. Вонючке надо быть очень осторожным, чтобы не навлечь на себя месть Рамси.

Дальше лорд Болтон после откровений на тему биографии Рамси и его отношений с первым Вонючкой и Домериком предлагает Теону вымыться и переодеться. С Теоном случается настоящая истерика.

“Would you prefer to dress in silk and velvet? There was a time when you were fond of such, I do recall.”

No,” he insisted, shrilly. “No, I only want these clothes. Reek’s clothes. I’m Reek, it rhymes with peek.” His heart was beating like a drum, and his voice rose to a frightened squeak. “I don’t want a bath. Please, m’lord, don’t take my clothes.”

— Предпочитаешь бархат и шелк? Раньше, помню, ты любил наряжаться.

— Нет. Оставьте мне эту одежду, мою. Я Вонючка, рифма кучка. — Сердце стучало как барабан, голос перешел в тонкий визг. — Не надо ванны. Пожалуйста. Не забирайте одежду.

Здесь очень значимая рифма, и жаль, что адекватно перевести ее невозможно. Слово “peek” — «заглядывать», «подглядывать». Вонючка панически боится раздеваться, видимо, Рамси ему отрезал что-то такое, о чем окружающим лучше не знать. Перед тем, как отправиться в Ров Кейлин, Теон вымылся в присутствии Рамси и выслушал от него наставления. А при Русе он раздеваться категорически отказывается и устраивает истерику, словно ожидая, что его разденут прямо сейчас, на улице.

Последняя рифма в этой главе — когда Русе представляет Вонючку леди Дастин как Теона Грейджоя.

Reek could hear no more. “Please, m’lord, m’lady, there’s been some mistake.” He fell to his knees, trembling like a leaf in a winter storm, tears streaming down his ravaged cheeks. “I’m not him, I’m not the turncloak, he died at Winterfell. My name is Reek.” He had to remember his name. “It rhymes with freak.”

— Млорд, мледи, — не выдержал Вонючка, — вы ошибаетесь. — Он упал на колени, дрожа как лист, по щекам покатились слезы. — Я не он. Переметчивый погиб в Винтерфелле, а я Вонючка, рифма Жучка.

Рифма “freak” уже встречалась раньше, когда Теон вернулся из Рва Кейлин, и Рамси искушал его свободой. Но ситуации немного различаются. Тогда Рамси искушал его свободой и возможностью вернуться домой, намекая, что всякий нормальный человек этого бы захотел. Но Вонючка — не нормальный человек, он тварь Рамси, его личная зверюшка, и никакой свободы ему не надо. Фрик — он и есть фрик, извращенец, он не хочет того, что хотят нормальные люди. Во втором случае Русе Болтон попытался представить Вонючку как Теона Грейджоя. Но Теон Грейджой взял Винтерфелл, убил младших Старков и вдобавок еще собственных людей из Рва Кейлин на верную смерть отправил. Вонючка не хочет быть этим нехорошим человеком, он непонятная, мирная тварюшка. Он не преступник — он фрик.

Следующая глава Теона уже не называется «Вонючка». Постепенно Теон перестает быть Вонючкой, хотя Теоном становится не сразу. В официальном переводе в последующих главах стишков становится меньше, и в двух последних они вообще пропадают, но в оригинале они есть. Более того — Теон рифмует не только Вонючку, но и Джейни. Правда, к имени Джейни у него только одна рифма.

Theon wrenched his arm away from her. “I’m no ... I’m no one’s man.” A man would help her. “Just ... just be Arya, be his wife. Please him, or ... just please him, and stop this talk about being someone else.” Jeyne, her name is Jeyne, it rhymes with pain. The music was growing more insistent. “It is time. Wipe those tears from your eyes.” Brown eyes. They should be grey. Someone will see. Someone will remember. “Good. Now smile.”

— Невозможно. — Теон высвободил рукав. — Будьте Арьей, и все устроится. Угождайте ему во всем и никогда не говорите, что вы не Арья. — «Джейни, — подумал он, — вот как ее зовут». Музыка звучала громко, настойчиво. — Нам пора, вытрите слезы. — Глаза у нее карие, а должны быть серыми. Кто-нибудь непременно заметит и вспомнит. — Вот и хорошо. Теперь улыбнитесь.

Здесь, кроме рифмы, в переводе пропущены еще две реплики: Джейни: “ You could be my man” и Теона: “I’m no one’s man ”. Он не мужчина, но сейчас он уже и не Вонючка. Раньше бы он подумал о рифме к слову «Вонючка», но сейчас он рифмует имя Джейни со словом “pain” — «боль», «страдание». Джейни рядом с Рамси ничто другое и не ждет.

There was a path of sorts, a meandering footpath of cracked stones overgrown with moss, half-buried beneath blown dirt and fallen leaves and made treacherous by thick brown roots pushing up from underneath. He led the bride along it. Jeyne, her name is Jeyne, it rhymes with pain. He must not think that, though. Should that name pass his lips, it might cost him a finger or an ear. He walked slowly, watching every step. His missing toes made him hobble when he hurried, and it would not do to stumble. Mar Lord Ramsay’s wedding with a misstep, and Lord Ramsay might rectify such clumsiness by flaying the offending foot.

Вымощенная замшелым камнем дорожка едва видна под грязью, палой листвой и корнями. Невесту зовут Джейни, но это имя нельзя произносить даже в мыслях, иначе поплатишься пальцем или ухом. Из-за нехватки пальцев на ногах Теон ступал медленно — недоставало еще споткнуться. За такую оплошность лорд Рамси с него кожу сдерет.

Снова та же рифма к имени Джейни, и снова пропущена. Пока что Теон не думает о Вонючке, хотя Рамси он вспоминает постоянно, боясь наказания за ошибку.

Вонючка снова всплывает в его памяти, когда он один задержался в богороще, чтобы помолиться.

“Theon,” a voice seemed to whisper.

His head snapped up. “Who said that?” All he could see were the trees and the fog that covered them. The voice had been as faint as rustling leaves, as cold as hate. A god’s voice, or a ghost’s. How many died the day that he took Winterfell? How many more the day he lost it? The day that Theon Greyjoy died, to be reborn as Reek. Reek, Reek, it rhymes with shriek.

Suddenly he did not want to be here.

— Теон, — тихо позвал кто-то... но кто? Вокруг никого, кроме окутанных туманом деревьев. Шепот, тихий как шорох листвы, пронизал его холодом. Бог его зовет или призрак? Сколько человек погибли, когда он взял Винтерфелл, сколько в тот день, когда он потерял замок? Сам Теон Грейджой тоже умер тогда, возродившись как Вонючка.

Ему захотелось поскорее уйти.

Рифма “shriek” — «визг», «пронзительный крик». Теон чувствует, насколько он чужой в богороще, чувствует почти осязаемую ненависть Старых Богов и спешит уйти, а там, за пределами богорощи, ветер накидывается на него, как голодный волк. Теон Винтерфеллу тоже чужой, поэтому и возвращается Вонючка, и следующая рифма появляется буквально через пару абзацев.

All the color had been leached from Winterfell until only grey and white remained. The Stark colors. Theon did not know whether he ought to find that ominous or reassuring. Even the sky was grey. Grey and grey and greyer. The whole world grey, everywhere you look, everything grey except the eyes of the bride. The eyes of the bride were brown. Big and brown and full of fear. It was not right that she should look to him for rescue. What had she been thinking, that he would whistle up a winged horse and fly her out of here, like some hero in the stories she and Sansa used to love? He could not even help himself. Reek, Reek, it rhymes with meek.

Из всех красок в замке остались лишь серая и белая, цвета Старков. Дурным это считать знаком или хорошим? Небо и то серое; всё серое, куда ни глянь, кроме глаз невесты. Они у нее карие, и их наполняет страх. Напрасно она обратилась к нему как к спасителю. Что он ее, на крылатом коне увезет, как герой сказок, которыми Санса с Джейни когда-то заслушивались? Он и себе-то помочь не в силах. Вонючка — он Вонючка и есть.

Рифма “meek” — «кроткий», «смиренный» — уже встречалась раньше, в первой главе Вонючки. Он снова возвращается к тому, с чего начал. Или пытается вернуться. Теон-то, может, уже и не хочет возвращаться к Вонючке, но его возвращает Рамси. И вновь попадается рифма, которая была выше.

There was a chair as well, carved of black oak with a red leather seat. Lord Ramsay was seated in it when they entered. Spittle glistened on his lips. “There’s my sweet maid. Good lads. You may leave us now. Not you, Reek. You stay.”

Reek, Reek, it rhymes with peek. He could feel his missing fingers cramping: two on his left hand, one on his right. And on his hip his dagger rested, sleeping in its leather sheath, but heavy, oh so heavy. It is only my pinky gone on my right hand, Theon reminded himself. I can still grip a knife. “My lord. How may I serve you?”

Лорд Рамси ждал их в резном кресле из черного дуба с красной кожей на сиденье.

— А вот и моя сладкая женушка. Спасибо, ребята. Ступайте, только Вонючка пускай останется.

Отсутствующие пальцы — один на правой руке, два на левой — свело судорогой. Кинжал тяжелил пояс. На правой недостает только мизинца, нож Теон еще способен держать.

— Жду ваших приказаний, милорд.

Здесь и рифма и имя Вонючки пропущена. Рифма “peek” — «подглядывать» уже встречалась. Только тогда Теон боялся, что подглядывать будут за ним, а здесь он сам собирается подглядывать за Рамси и Джейни в брачную ночь.

“Stand still, my lady.” The gown was loose below the waist, so that was where he slid the blade in, slicing upward slowly, so as not to cut her. Steel whispered through wool and silk with afaint, soft sound. The girl was shaking. Theon had to grab her arm to hold her still. Jeyne, Jeyne, it rhymes with pain. He tightened his grip, as much as his maimed left hand would allow. “Stay still.”

— Стойте смирно, миледи. — Теон вспорол юбку и повел лезвие вверх, стараясь не задеть кожу. Шерсть и шелк распадались, уступая ножу. Девушка так тряслась, что пришлось ухватить ее выше локтя, насколько левая рука позволяла. — Смирно.

Опять пропущено как Теон мысленно называет имя Джейни и рифмует его с тем же словом “pain” — «боль».

“With your mouth,” Lord Ramsay said. “And be quick about it. If she’s not wet by the time I’m done disrobing, I will cut off that tongue of yours and nail it to the wall.”

Somewhere in the godswood, a raven screamed. The dagger was still in his hand. He sheathed it.

Reek, my name is Reek, it rhymes with weak. Reek bent to his task.

— Языком, дубина. И шевелись: если она не увлажнится, пока я раздеваюсь, я твой язык отрежу и к стенке прибью.

Из богорощи донесся крик ворона. Теон убрал кинжал в ножны.

«Вонючка-Вонючка, навозная кучка».

Единственная рифма, которая в главе не потеряна, но смысл все равно утрачен. Рифма “weak” — «слабый» — уже встречалась ранее. Стоит заметить, что в этой главе только две новых рифмы, и то одна из них к Джейни, а не к Вонючке. У Вонючки кончились рифмы, или же у Теона кончился Вонючка?

“Theon ...” she whispered, weeping. “Reek.” He grabbed her arm and shook her. “In here I’m Reek. You have to remember, Arya.” But the girl was no true Stark, only a steward’s whelp. Jeyne, her name is Jeyne. She should not look to me for rescue. Theon Greyjoy might have tried to help her, once. But Theon had been ironborn, and a braver man than Reek. Reek, Reek, it rhymes with weak.

«Теон», — со слезами прошептала она. «Вонючка, — поправил он, тряхнув ее за руку. — Здесь я Вонючка. Запомните это, Арья». Но она ведь не настоящая Старк — она дочка стюарда, Джейни. Напрасно она ждет от него спасения. Прежний Теон Грейджой, может, ей и помог бы — но тот был железный, не чета Вонючке-подлючке.

Снова рифма “weak”, и снова сравнение с Теоном Грейджоем.

Чем дальше, тем рифм становится меньше. Теону каждый раз приходиться делать усилие, чтобы вспомнить, что он Вонючка.

It all seemed so familiar, like a mummer show that he had seen before. Only the mummers had changed. Roose Bolton was playing the part that Theon had played the last time round, and the dead men were playing the parts of Aggar, Gynir Rednose, and Gelmarr the Grim. Reek was there too, he remembered, but he was a different Reek, a Reek with bloody hands and lies dripping from his lips, sweet as honey. Reek, Reek, it rhymes with sneak.

Все это казалось ему знакомым, как не раз виденное представление, только лицедеи сменились. Русе Болтон играл теперь роль Теона, а недавние мертвецы — роли Аггара, Гинира Красноносого и Гелмарра Угрюмого. Участвовал в представлении и Вонючка, тоже другой — с окровавленными руками и сладкой ложью на устах. Вонючка, хитрая штучка.

Опять повторяется рифма “sneak” — «ябеда», «доносчик». И на этот раз Теон применяет ее не к себе, а к другому Вонючке. Давно он не вспоминал о первой встрече с Рамси, о первом Вонючке, с которого и начались все злоключения.

И та же рифма повторяется в последней главе Теона в «Танце с драконами».

Squirrel slipped away, soft-footed as she always was. Rowan walked Theon from the hall. Since she and her sisters had found him in the godswood, one of them had dogged his every step, never letting him out of sight. They did not trust him. Why should they? I was Reek before and might be Reek again. Reek, Reek, it rhymes with sneak.

Белка бесшумно выскользнула куда-то, Ровена вышла вместе с Теоном. После той встречи в богороще одна из прачек всегда ходила за ним по пятам. Они ему не верят, да и с чего бы? Кто был Вонючкой, может снова им стать.

Смысл тут понятен — Вонючка может выдать, поэтому прачки ему не доверяют. Но Теон уже не Вонючка, и он не выдаст.

В спойлерной главе из «Ветров Зимы» рифм к Вонючке нет, как и самого Вонючки. Теон о нем вспоминает, но больше не применяет это имя к себе. И рифм не придумывает.

Для чего нужны были Вонючке эти стишки? Наверное, для того чтобы держаться хоть за что-нибудь. У Теона нет никаких ориентиров, у него не осталось даже имени — только Вонючка. Стишки могли появляться изначально как мнемонические, чтобы запомнить имя Вонючки и его привычки, а потом, когда сознание постепенно возвращалось — как реакция на ситуацию. Чем больше в Вонючке становится Теона, тем меньше становится рифм, появляется рифма к имени Джейни и, более того, он вспоминает первого Вонючку, именем которого назвался Рамси. Вонючка из отдельной личности превращается в маску, которую Теон использует при Рамси, чтобы не привлекать лишний раз его внимание. И, наконец, сбежав от Рамси, Теон отбрасывает и эту маску, хотя помнит о ней. Теон по-прежнему боится Рамси, даже сбежав от него, но он больше не Вонючка.
 
Последнее редактирование:
Сверху