Стараясь держаться в тени, они оба направились к палатке Дунка. Попав внутрь, сир Мейнард разжег огонь, налил вина и поставил его на огонь закипать.
– Очисти рану, и желательно не рукой. – Посоветовал он, разрезая рукав пропитавшейся кровью туники Дунка. – Судя по всему, кость не задета. И все–таки нужно промыть рану, иначе ты потеряешь руку.
– Это не важно, – желудок Дунка не желал успокаиваться, и он чувствовал, что в любой момент он способен вывернуться наизнанку. – Так Эгг мертв?
– …Обвинят тебя. Лучше тебе было держаться с ним подальше отсюда. Но я не говорил, что мальчишка мертв. Я сказал, он с богами. Есть чистая тряпка? Или шелк?
– Туника. Есть хорошая, которую я приобрел в Дорне. А что значит, он с богами?
– Чуть позже. Сперва твоя рука.
Вскоре от вина пошел пар. Сир Мейнард разыскал шелковую тунику, подозрительно ее обнюхал, потом вынул кинжал и начал резать. Дунк, протестуя, застонал.
– Амброза Баттервелла никак нельзя тем, кого называют решительным, – продолжил Сир Мейнард, отрезав три полоски шелка и опустив их в вино.