Химичка
Знаменосец
АЭРОН СЫРОВЛАСЫЙ
Окружающая обстановка была пропитана присутствием противоборствующей стихии. Это присутствие постепенно начинало проникать внутрь, и сознание отступало, оставляя место чувствам. От её поцелуя Эйерон ощутил внутри себя порыв, близкий к сексуальному, желание отдаться этой стихии без остатка, слиться с ней воедино, испытать восторг слияния, сделаться её послушным продолжением. Мокроголового затрясло, он понял, что ещё немного, и позволит сделать с собой что угодно ради продолжения наслаждения от этого единства... Разум тщетно искал спасительную мысль, за которую он смог бы ухватиться, чтобы преодолеть это желание. И Мокроголовый вспомнил.
- Те, кто боится впустить в себя водную стихию, не способны слиться с пламенем. Те, кто боится смотреть во Тьму, не способны увидеть Свет. Не видя ни Света, ни Тьмы, они обманывают сами себя и служат лишь сами себе.
Она хотела заставить его поверить, что чужая стихия управляет его сердцем? На самом деле всё было иначе. Это слабое человеческое начало желало единства с чем-то более сильным, нежели всё, чем оно само когда-либо сможет стать. Он знал, что подчинившись чужой для него стихии, он просто сделается ещё одной песчинкой на морском берегу, которую швыряют друг другу ветер и волны. А она ещё не пришла к этому пониманию...
Странная жалость на мгновение шевельнулась в груди Мокроголового и мгновенно же затихла - ему не хотелось жалеть. Жалеют слабых - больше жалеют, но меньше любят. А любовь первее жалости. Но целью любви не может быть наслаждение, как целью истинной веры не может быть награда. Путь любви к этой женщине и её веры лежит через нескончаемую борьбу противоположностей, через долгую неутихающую боль, а в нём боли не было. Была только вера. Вера в того, кто утонул за него и его народ.
- Feuer und Wasser kommt nicht zusammen -
Kann man nicht binden sind nicht verwandt.
In Funken versunken steh ich in Flammen...
und bin im Wasser verbrannt...
Огненное кольцо содрогалось. Океан бурлил. Это длилось несколько минут - несколько томительных минут ужасной грозы и немыслимого грохота. Вода и пламя сливались, менялись, перетекали, соединялись и вновь обрушивались друг на друга в слепой ярости. А потом огненное кольцо сократилось до одной точки, прямо перед глазами - и погасло. На краткое время над островом повисла мёртвая, пугающая тишина. Потом небо разверзлось, и хлынул дождь. Прямые яростные струи падали почти отвесно - и ей могло казаться, что кто-то поднял океан и перевернул его у них над головами.
- То, что мертво, умереть не может, но восстаёт вновь, сильнее и крепче, чем прежде...
Красная жрица должна была понять, что всю жизнь, уничтожая в своей душе Тьму, она убивала и Свет. Понять, что они - одно целое. Задуматься, что Мокроголовый не выяснял причину её раздвоенности. Он просто попытался довериться интуиции, помочь. Показать ей, что всю жизнь она, подобно Эурону, боролась с самой собой - и неприятие собственного имени это доказывало. И что воля, целеустремлённость и настойчивость - это силы Тьмы, а истинные силы Света - доброта и сострадание...
- Как же я не понимала этого раньше? Я всю жизнь потратила на уничтожение Тьмы в себе, не понимая, что уничтожаю себя! А сейчас, познав в себе Тьму, я смогу гораздо лучше служить Свету... Неужели твой Утонувший Бог излечил мою душу?
Этот крамольный вопрос возник у неё внезапно. Настолько внезапно, что Мелисандра не успела подавить его в зародыше. Ей было известно, что Иные не способны лечить души. Они могут их только забирать.
Окружающая обстановка была пропитана присутствием противоборствующей стихии. Это присутствие постепенно начинало проникать внутрь, и сознание отступало, оставляя место чувствам. От её поцелуя Эйерон ощутил внутри себя порыв, близкий к сексуальному, желание отдаться этой стихии без остатка, слиться с ней воедино, испытать восторг слияния, сделаться её послушным продолжением. Мокроголового затрясло, он понял, что ещё немного, и позволит сделать с собой что угодно ради продолжения наслаждения от этого единства... Разум тщетно искал спасительную мысль, за которую он смог бы ухватиться, чтобы преодолеть это желание. И Мокроголовый вспомнил.
- Те, кто боится впустить в себя водную стихию, не способны слиться с пламенем. Те, кто боится смотреть во Тьму, не способны увидеть Свет. Не видя ни Света, ни Тьмы, они обманывают сами себя и служат лишь сами себе.
Она хотела заставить его поверить, что чужая стихия управляет его сердцем? На самом деле всё было иначе. Это слабое человеческое начало желало единства с чем-то более сильным, нежели всё, чем оно само когда-либо сможет стать. Он знал, что подчинившись чужой для него стихии, он просто сделается ещё одной песчинкой на морском берегу, которую швыряют друг другу ветер и волны. А она ещё не пришла к этому пониманию...
Странная жалость на мгновение шевельнулась в груди Мокроголового и мгновенно же затихла - ему не хотелось жалеть. Жалеют слабых - больше жалеют, но меньше любят. А любовь первее жалости. Но целью любви не может быть наслаждение, как целью истинной веры не может быть награда. Путь любви к этой женщине и её веры лежит через нескончаемую борьбу противоположностей, через долгую неутихающую боль, а в нём боли не было. Была только вера. Вера в того, кто утонул за него и его народ.
- Feuer und Wasser kommt nicht zusammen -
Kann man nicht binden sind nicht verwandt.
In Funken versunken steh ich in Flammen...
und bin im Wasser verbrannt...
Огненное кольцо содрогалось. Океан бурлил. Это длилось несколько минут - несколько томительных минут ужасной грозы и немыслимого грохота. Вода и пламя сливались, менялись, перетекали, соединялись и вновь обрушивались друг на друга в слепой ярости. А потом огненное кольцо сократилось до одной точки, прямо перед глазами - и погасло. На краткое время над островом повисла мёртвая, пугающая тишина. Потом небо разверзлось, и хлынул дождь. Прямые яростные струи падали почти отвесно - и ей могло казаться, что кто-то поднял океан и перевернул его у них над головами.
- То, что мертво, умереть не может, но восстаёт вновь, сильнее и крепче, чем прежде...
Красная жрица должна была понять, что всю жизнь, уничтожая в своей душе Тьму, она убивала и Свет. Понять, что они - одно целое. Задуматься, что Мокроголовый не выяснял причину её раздвоенности. Он просто попытался довериться интуиции, помочь. Показать ей, что всю жизнь она, подобно Эурону, боролась с самой собой - и неприятие собственного имени это доказывало. И что воля, целеустремлённость и настойчивость - это силы Тьмы, а истинные силы Света - доброта и сострадание...
- Как же я не понимала этого раньше? Я всю жизнь потратила на уничтожение Тьмы в себе, не понимая, что уничтожаю себя! А сейчас, познав в себе Тьму, я смогу гораздо лучше служить Свету... Неужели твой Утонувший Бог излечил мою душу?
Этот крамольный вопрос возник у неё внезапно. Настолько внезапно, что Мелисандра не успела подавить его в зародыше. Ей было известно, что Иные не способны лечить души. Они могут их только забирать.
Перевод слов Эйерона:
Огонь и вода не могут быть вместе —
Нельзя соединить то, что не родственно.
Утонув в искрах, я стою в пламени.
И я сгорел в воде.
Огонь и вода не могут быть вместе —
Нельзя соединить то, что не родственно.
Утонув в искрах, я стою в пламени.
И я сгорел в воде.
Последнее редактирование:
Гораздо важнее, то что душа его сияет ярче драконьего пламени.
и Эйрон Грейджой 
братишка, иногда ты бываешь слишком доверчив. Женщина тебя обманула)
Целую, люблю, бувайте!
Тем более был повод: давно пора обсудить статус и права её маленькой религиозной общины, и может быть попросить какие-нибудь льготы как представителям религиозных меньшинств: ну там небольшой процент с каждого улова, они готовы принимать его даже в тюленятах: как показал опыт их жертвоприношения тоже весьма действенные, чтобы умилостивить Р’Глора. Ведь главное даже не то, какая жертва, а какие чувства испытывают верующие принося её, приносить в жертву тюленят оказалось очень эмоционально насыщенным мероприятием, иногда неофиты предлагали принести в жертву какого-нибудь ненужного невольника, но Красная Жрица лишь снисходительно улыбалась и отказывала.