Тропинка: Сочинение «Как я провёл лето», или Невыдуманные истории

[Njgj]

.
Пицель медленно оглянулся вокруг

 

[Darth Kaa]

- списать было негде и

 

[Njgj]

… из камина улыбался Варис.

КОНЕЦ.

 

[Njgj]

"Вот и закончилась наша очередная Тропинка. Она была непростой", - сказала бы я цитируя "классика".
Да, была непростая. Завиральная. Ох, уж эти кроссоверы - не знаешь, что ожидать... Но, всё получилось. Спасибо всему коллективу соавторов, нашедших время поплутать по Тропинке, несмотря на осенние дела, заботы и депресняк!
Читаем.

Спойлер

Тропинка. Как я провёл лето или "Невыдуманные истории".



– Ну, ё-пы-ресеть! – Пицель чуть не подавился мороженным молоком, глядя на белого ворона, усевшегося на столе.

"Долгое лето закончилось…" – понял мейстер и облизнул ложечку после того, как прочитал в записке: «... Диктант отменяется. Пишем сочинение…»

Отбивая такт ложкой о сухопарый зад, Пицель какое-то время бродил по комнате, понимая, что до следующей весны он не протянет, а тем более лета. Назло своему склерозу он неожиданно вспомнил, что накануне конклав объявил о написание государственного тотального сочинения вместо ежегодного диктанта на тему: «Как я провёл лето».
«Эх, было время золотое! Пошалили…» – шептал Пицель, карябая ответ. Варис, сидя в камине, слегка напрягся.

Цитадель представляла собой лабиринт из каменных зданий, в котором немудрено было заблудиться. Палата Грамотеев, принимавшая безграмотных посетителей, располагалась прямиком на входе, а Палата Литераторов находилась в одном из зданий с видом на таверну «Перо и Кружка». Поэтому литераторы, как и посетители, периодически блуждали, а некоторые даже блудили в таверне.

В канун государственного тотального сочинения в вышеназванных Палатах творился бардак. Почему? Да потому, что какой-то чудак на букву М пригласил в судейскую команду сира Бриндена Кровавого Ворона. Тот уже как с десяток лет назад, провозгласил себя Трёхглазым Вороном и перемещался во времени, вероятно, под воздействием грибов и красной каши.

И тут, что-то пошло не так...
Вечерело.
По лабиринтам и коридорам Цитадели шлялись герои с мечами и арфами, персонажи с удочками. Продефилировал гражданин в белых штанах и полосатом шарфе. За ним шли, глазея по сторонам, какой-то пан Заглобу, бравый Швейк и азиат с ослом. Над ними пролетел мужик на пушечном ядре, чуть не разворотив конную статую короля Дейрона с парковавшимися на ней голубями…
Также в Цитадель периодически забегал какой-то гонец. Из Пензы...

– Из какой такой Пензы? – наконец-то почуяли неладное архимейстеры, ответственные за проведение государственного мероприятия, и припёрли гонца к стенке...
– Из той, что пригнал!

– Можно помедленней! – попросил Тирион, когда события начали вырываться из Рога Изобилия, прыгающего словно блоха на шкуре Лютофорели с герба Талли.
– Это вам не это! - кричали все. – В очередь, сукины дети.

Пицель знал лекарство от сифилиса и недолюба, но юморист из него вышел вместе с камнем из почек, отбитых Григором у архимейстера Валгрейва, который огласил список эликсиров, необходимых принимать по одной капле на двоих с Сандором.

– Мужчина, заявки принимаются в спальне Серсеи, – пищал распоясавшийся шут Грибок, прибывший с расплющенным носом к своему праправнуку Тириону, который уже сдал экзамен и засел за мемуары, делая грамматические ошибки.

– Внучок, а когда по-бабам? С ними веселее! – прошамкал Уолдер Фрей, почесывая очередного сына по загривку, зад и перед одновременно.

– Память подводит, но зато весело с ними! – Крастер, обнимая любимых дочурок, мечтал об отпуске: «Задолбали со своими фантазиями! То матрас надуй, то бабу резиновую набей – жаловался многодетный муж-отец, надувая лягуху, – То закапывай в песок».

– Отпечаток мордов в глине! – решил пошутить Григор, схватив кого-то за шиворот, пропечатал портрет 9 на 12, накарябал подпись «На память!", положив букет ромашек.

Крастер сгрёб семейный портрет и тут же заглянул в тетради своих однокашников.

– Ну, какашники, отмочили, – проворчал он и решил: «Зашлём Лилли, потом подтянемся...»

Мимо просвистело ядро, летя по идеальной траектории прямиком к компании, где наливали, а иногда даже накладывали всем умеющим сочинять.

– Трёхглазый где? – дед Щукарь, сортируя по размеру и содержанию тексты сочинений, размышлял о еде и хорошей девке Аквареле.

– Не те нынче ножки у цыпочек! – пожаловался Сандор Швейку и Заглобе, сожрав полведра под эликсир Вечерняя тень, после чего рыгнул и укатился под бок к Сансе, которая почесала Пса за ушком, потом между брюшком и всем остальным. Но слово «бордюр» она запомнила...

Нарушил идиллию Григор и его команда: их мучили люточесоточные лютоклещи, Квакин-Рид из Сероводья и еще та ското-лягуха, любившая лазать по деревьям, где Григор сушил свои необъятные портки после случая с принцем Оберином, который пытался накинуть ему петлю на шею. Видимо, попутав с Тайвином Ланнистером.

– Нашел жеребца! – орал Григор, гоняя Лораса по полю, бившего крупом в ожидании, когда его объездит гигант.

Швейк, посмотрев на Лораса, быстро оценил масштаб предстоящих трудов, сообщив:

– Убили, значит, редактора. Лежит неживой в каморке у Пицеля. Не выдержал лечение геморроя нетрадиционным способом – через пинки, побои и лечебными пиявками, собранными самим господином Болтоном, так сказать, на живца.

Сандор уже опаздывал на свою свадьбу, потеряв где-то диплом о получении статуса «Хороший мальчик». Но Григор намекнул, что "Хороший мальчик" не профессия, а вот мастер над оружием – профессия.

Дед Щукарь, вспомнив былое поднимал целину по всему Застенью, разбудив Иных, Чужих и Своих, а главное - Тормунда, не выспавшегося вместе с медведицей, мачехой великаншей и приблудившейся девой Бриенной, которая рявкнула:
– Встану - кто-то ляжет, – проворчала она, напомнив Щукарю деликатес из лягушачьих лапок.

Аудитория пустовала. Везде валялись членские билеты.
– Слиняли, подлецы, – промямлил Подрик Пэйн себе под нос. – Но куда?
Лорас пожал плечами. Наконец-то его не били. Подрик подумал и решил, что надо держаться коллектива – вызволить Бриенну из берлоги и забуриться в трактир, где Швейк, Заглоба и Щукарь вправляли плечевые суставы "рыбакам", а Ходжа Насреддин играл в опасные игры с жеребцом и ослом, разбавляя мочой пиво для «букета». Но «Велкопоповицкий Козел» хуже уже не становился.

– Какая гадость ваше пиво! – жаловался доселе трезвенник и язвенник глухонемой септон.
– Это вы не пробовали "Верховину", – прошептал пан Заглоба...
– А стоит? – оживился Роберт, страдавший бодунической головной болью, усугубляемой Серсеей, которая пилила и пилила, словно рыба-пила: «Нет бы выпить вместе?!»

– В сторону сантименты», – сказал Мизинец. – Зачем мне Санса, если уже есть знойная Лиза – мечта поэта? Ее сынок – мечта мейстера-дефектолога!

– Опять папенька нажрался, – ухмыльнулась Алейна и огрела названного отца первым, что схватила, участником соревнования – шутом Грибком.
– Опять меня игнорирует! – Тирион кровожадно посмотрел на Мариллиона.
– Прямо как Елена – Богуна! – слушал Роберта, вспоминающего Лианну, Заглоба.
– И у Макарушки с его телятами тоже была проблема с выпасом. Пока целину не подняли, – ответил Щукарь.

Швейк вспомнил о веселых днях в войске Золотой Компании, уронив слезу в рюмку с золотистым борским.

– Были ж люди! – восхитился известный подниматель целин Остап, носивший кепку, как дед, и дававший аналогичные обещания: побывать в Бразилии, где покажет книгу и кино про диких обезьян из Эссоса.
– А потом и Застенье подтянется! Дорн перепашем! - несло Остапа, уже осушившего кувшин борского одним махом. – Реки вспять повернём! Будут Степные Земли! Землю – крестьянам!

Послышался ропот. И топот копыт обозначил отправку участника соревнования «Шахматистов-трактористов» куда подальше, чтобы не мешали королевской коннице мешать крестьян с землей.

– Все как обещали, – съехидничал Бронн. – Правда, неувязочка: Фреи против поворота рек.

– А им-то какая разница? – возмутился Гора. – Революционная целесообразность на – яйцо, тьфу налицо!!!!

– Яйцо мое! – лицо Дени напоминало спелый помидор и дракона Смауга, пролетевшего с чемоданами в лапах и красной перекошенной рожей.

– Куда намылился?! – крикнул кто-то, мечтавший об отпуске, а ещё и драконицу себе заиметь для полетов. – Змеюка поганая, – плюнул Тормунд.

Поднаторевший в речах Григор оставил попытки добиться требуемого только добрым словом - решил раздать пряников, а потом на орехи.
Щукарь одобрительно тряс головой, посасывая шампусик из цистерны желтого цвета, где обычно был самогон, выгнанный Робертом по бабкиному валирийскому рецепту.

Ребята Григора рубили-рубали все надежды заполучить лишнюю порцию хотя бы кукурузной каши. Ведь гороховый самогон экспроприировал Щукарь, сварив на нем уху из львоящера, привезённого Ридами с болот Сероводья.

– Одурел, старый черт! – плевался чешуёй старый Уолдер Фрей, стуча ложкой по дну.

– Мы в Збараже и не такое снидали!

– Жрите! – приказал Роберт. – Иначе кирдык всему вашему семейству! Не Кабана же есть! – Роберт ткнул в любимца пальцем, поверяя уровень жира на собственном боку. – Однако...

– Гусь! – орал где-то Паниковский.
– Есть гусь?! – облизнулись Фреи, прыгнув в воду.
– Я не гусь! – Ренли отбивался от сына лейтенанта, бороздя просторы сельского пруда в костюме водолаза, распугав Ридов, которые в камышах кунали Болтона вниз головой: ловили на него раков, пиявок и прочую хренотень...

– Вообще-то деликатесы, – поправил Жойен, комментирующего улов пана Заглобу.

Фреи взбаламутили всю воду, дорвавшись, наконец, до водопоя, спугнули гусей и Григора дикими воплями и панамками с его портретами.

Ренли под шумок ретировался на песчаный бережок, где его ожидала обнаженная Бриенна и голый Тормунд в фуражках с якорем.

– Присоединяйся, братан, будешь нашим гусем! Мартином!

– Ну, ё-моё! – возопил Ренли к Семерым, оглашая окрестности странным словосочетанием, – Фи… Противные!



- Эти знатные баре со своими причудами нудят тут каждый день, а Ренли у них – главный! – перемывали кости Молчаливые сёстры, забывшие что такое «нудить» ещё со времён Эйгона, но песня Богуна всколыхнула в них воспоминания молодости!

– По купальникам, сестры! Вперед, навстречу раскрепощению! - командовал товарищ Сухов, не весть каким ветром, занесённый (возможно, даже ветрами зимы!).
– Возможно, портал, – сказал Ведьмак, приложив гостя красноармейца по голове.
– А девчата ничего так, – снял шляпу товарищ Саахов, пересчитав их, как баранов.
– Овцы красивее здешних женщин, – заметил Сухов.
– Я тоже больше по шашлыку! – вздохнул Петруха. – Гюльчетай, открой личико…
– Не хочет? – спросил Григор.
– Отвали, нахал! – пробасила Гюльчетай голосом Геральта-ведьмака, из засады.
– Жалкое зрелище! Душераздирающее зрелище! Шашлык из Бруксы! – грустил Балбес. - Выбросить в пропасть!

Нудисты продефилировали строем мимо, и пропустившие такое зрелище пытались узнать подробности.
Произошедшее обретало новые глубинные смыслы. Оказывается, Ренли решил провести гей-парад в Семи Королевствах, но Серсея, защищая традиционные семейные ценности, наняла Безликих под видом участников парада, раздав им стринги из валирийской стали, чтобы Ренли получил ими по рогам.

– У самих роги найдутся! – верещал из-под кустов выползень Брандон, прикованный к древу - за распространение спойлеров, излишества нехорошие разные, езду на Ходоре, да незаконное пересечение Стены с несоблюдением ПДД.

Геральт-ведьмак достал серебряный меч.
– У Яна и Елены тоже кое-что нашлось, – порылся в сундуках Богун. – Опаньки! Серебренное блюдо. Годно!
– А серебряные пули есть?! – суетился Щукарь, хватая берданку, желая бить поганцев огнём, мечом и серпом наугад по-вятски.
Но тут налетели комары и покусали за яйки всех любителей кроссоверов.

Пицель схватился за голову похожую на яйцо дракона, а потом за яйца - Сира Царапку.
– Прекратите панику! Я кастрирован уже давно!
– Да это я шалю! – сказал старый хитрюга Пицель, размышляющий под действием макового молока, как получить драконье стекло из какашек Царапки.

Не выходило. Налил ещё, пошли глюки и видения всех времён и народов: пирамиды, Великая Китайская стена и видения о Валирии – хруст стекла под ногами и хруст валирийской булки, прогулки под крендель с Серсеей и Воробейшеством нагишом...

Царапка прервал вакханалию, вцепившись Великому Мейстеру в ягодицу, чтобы не воровал из карманов звёзды-медяки и колбасу из кошачьей миски.

Томмен был в восторге от проданной ему Остапом Ладьи - трофея великого комбинатора после Валирийского турнира по игре в Кайвассу.



Между тем в Цитадели заканчивали принимать конкурсные работы. Опоздавших рассадили по партам и велели писать.
Написали. И местами нецензурно...

"Во всю посуду, что ли теперь напиться?» – размышлял Пицель, кормя белого ворона крабовым салатом из тазика, похожего на шлем Григора.
– Зерна, зерррна! – требовал ворон.
«Зер-р-рна тебе! Зажрался, скотина! Зерно на самогон ушло, – шептался сам с собой Пицель.
– Сидел-бы не чирикал, а то отдам Царапке.
– Чего сразу Царапке-то? – спросил Томмен, почёсывая светлую макушку и всё что ни попадя.
– У Сансы чесать научился?
– Блохи. Дустом бы их…

Царапка одобрительно мурлыкнул. Прошелся по цепи направо и налево и завёл старую песню о ПЛиО-недоделанной. Грустно подвывая ему, отозвался Пес, и его голодный желудок.

– Давно вина не пил, – так объяснил Сандор свою тоску и звуки из живота.

Серсея оживилась и прикатила из подвала непочатый бочонок, а заодно и бездыханного Роберта. Последнее оказалось значительно труднее.
Завяленный Роберт покрылся плесенью, но вина тоже хотел, хотя его и мутило из-за присутствия полуобнаженной Серсеи, которая уже жена Джейме – с легкой руки ведьмака. Ещё Роберт хотел колбасу, Лианну, кабана и подраться. Всё равно с кем. Шурин-инвалид не в счёт. Как истинный рыцарь он напоил кота и Пса прямо из горла, рискуя задохнуться от усердия.

Серсея с новым мужем стали чемпионами по кроссу от Гавани до Стены, ночами бегая с котомками от Роберта с молотом, перекусывая на бегу бутербродами с кабанятиной.

– Не прощу! – в слезах ревел Роберт, когда увидел, что Серсея спёрла Лианну из крипты.

Богун и Заглоба, как узнали, сразу предложили свои услуги по сыску достойной замены. Но Роберту стату́я Елены не зашла, а Пес вообще сказал:
– Нам такого не надобно! И взял след, заткнув нос от перегара своего и Роберта.

Компания сыщиков бросила по следу кабана и Неда, сочинявшего вирши о зиме, весне и прочих временах, так и не описанных, так как лыжи сломались и ломило поясницу у немолодого уже кабана.

– Хорош страдать фигней!!! – хрюкнул кабан, потирая спину и поправляя рюкзак, с умершим Тирионом Ланнистером, полез в дупло Чардрева, где хранил свои рукописи Трёхглазый и отсиживался Бран, не умеющий писать, зато гораздый критиковать и докапываться до симпатичных девиц.

– Мал ыщщо! – девицы Крастера вытряхнули из рюкзака Тириона и отнесли в лес, где и закопали в братской могиле.

– Хорошие, добрые девочки, – вздыхал Рамси, завидуя Крастеру. – Мои девочки, сожрали бы.

Но Тирион "вернулся" из лесочка подозрительно живой, с синющими глазами и зеленющей сосулей под носом.

– Замерз совсем. Налейте, – посочувствовал Нед ланнистерскому отморозку, притащившего с собой отравленное пойло для Старков.

Грибок попытался остановить воскресшего, но какая-то дикая кошка – барс или мексиканский тушкан, никто не успел понять, повисла воротником на шее у шута.

– Не судьба мне стать гигантом Ланнистером! Получить пять за сочинение! – прохрипел Тирион, откусывая ухо меховой шапки-ушанки Неда. В таких условиях даже она вела себя очень подозрительно.

Замена Лиане нашлась сама. Роберт вышел из леса с красавицей Снегурочкой.

– Без вас слепил свое счастье, – похвастался Роберт.

Сыщики пошли стажироваться у девочек Рамси: пить вино, есть колбасу и похоронить зомбо-Тириона. Опять и наверняка.

– В сортире замочу! – карлик неожиданно захреначил синеглазому "королю" по яйцам, а потом сбацал Мурку на арфе, но был аннигилирован Драконом.

– Разбудили? Получайте! – Визерис свирепо выбрался из вовремя раскопанной могилки, отобрал арфу, засунул себе в задницу полторашку дикого огня и заорал: – Горю!!!!

Роберт не растерялся и "потушил" змеюку спиртом, но Визерис стал "Бессердечным" и дал Роберту по рогам, которые отвалились, напугав Снегурочку.

– Скоро будут новые! – утешил реконструктора Короля Ночи из будущего.

Роберт наметанным глазом оглядел всех и узнал Ренли в костюме двадцатой жены Крастера. Маскировка, однако, все равно не прокатила: выдала недельная щетина, красные труселя и многовато драгоценностей для северных широт.

Стало холодать. Как всегда, неожиданно притащился Тирион в поисках Тормунда, обещавшего подарить: шубу, пушистого золото-огненного дракона и эликсир для роста.

– Лучше костер запалить, – предложил Торос. – Прыгать через него все умеют? Щаз покажу!! Вах, Вася! Вах!
– На Оберина похож тот, что в апельсиновом малахае, - заметил Григор, вглядываясь сквозь пенсне Кисы Воробьянинова, и разрубил Баратеонов поперёк и вдоль, – Как батя-Мартин прописал!

Станнис, почуявший ладное, появился в чём мать родила, эффектно выставив перед собой пару баб и инвалида-контрабандиста с кошёлкой лука и свалил, прикинувшись тенью Яна Скшетуского, выбравшегося из-под обломков септы Бейлора вместе с луком.

Снегурочке налили для сугреву по совету Сандора, который уже растопил сердце Сансы в медной посудине, обжаривая…

Тормунд один сдал сочинение, состоящее из одних междометий, в срок, и комиссия в составе медведицы одобрила избиение сего ученика.

– Выпендрёжник! – Бриенна начала исполнять наказание.

Оголив задницу Тормунду, приложилась плашмя «Верным Клятве». Джейме упал в обморок. Тормунд только был рад Бриенне: «…Сама на медведя похожа, особенно на белого».



Джонни хотел списать сочинение у Тормунда, но оно оказалось слишком похабным. Потом было украдено неизвестным и растиражировано жёлтой прессой в особенности журналом "Молчаливая сестра".

Тормунд хотел гонорар и звено за словесность.
Цитадель выслала ему пару подзатыльников курьером «Сынов Воина», но Сэм оценил, прислав ворона:
– Побаззззарим. Бесссссмертный шутник?
Тормунд не знал по-вороньи, но подумал, что знает.

- Зерна?
– Сам жуй! - обиделся Бран, который все-таки соплежуем не был, но был занозой-говнюком.

Тормунд нашел применение талантам. Избранный единогласно Десницей на Целинных землях – назначил Щукаря мастером над Кухней и Лягушками.

– Лягушки – это вотчина Ридов!
– А Царевна-Лягушка уже моя! – Роберт поцеловал симпатичную лягушку, но она обернулась кабаном.
– На кабанов вешаешься?! – Снегурочка прищурила одинокий красный глаз, обнажила меч валирийской стали и воткнула его в Болтона ...


– Про-о-осыпаемся!!!! Сда-а-аём сочинения!!!! – кричал Марвин Маг, дыша перегаром.

Пицель медленно оглянулся вокруг. Списать было негде и…
Из камина улыбался Варис.

 

[Irina Davydova]