За исключением США, чаще всего Джордж Мартин бывает в Испании, где у Мартина огромное число почитателей. Здесь с любовью издают практически все, что выходит в рамках франшизы, а сами книги серии превосходно изданы и иллюстрированы большим фэном Мартина Энрике Короминасом; Canal+, получивший права на показ сериала, отчитывается о самом грандиозном успехе в истории канала (несмотря на очень небольшую задержку в показе для работы над дубляжом); здесь проходят выставки реквизита и фестивали, на одном из которых — Celsius 232 — в конце июля Джордж Мартин встретился со своими читателями и пообщался с журналистами. Особенно интересны два интервью, одно из которых будет опубликовано после выхода в России второй половины «Танца с драконами», а другое — данное Адрии Гушенсу (сайт Adria’s News) — мы предлагаем прочесть прямо сейчас.

В комнате, где мы договорились провести интервью, я вижу пожилого человека в фуражке, с подтяжками, в очках и с пышной белой бородой. Он восседает в кресле с таким достоинством, как будто это не кресло, а Железный Трон; рядом – столик с напитком. Увы, это не борское золотое и не мед, а диетическая кола. Мартин тепло меня приветствует, и мы обмениваемся несколькими словами, прежде чем начать интервью. В разговоре он выглядит приветливым и искренним, хотя я со временем и подмечаю в нем замкнутость и склонность к иронии. Ему, похоже, нравится говорить о своей работе, но временами видно, как писателю надоели одни и те же дежурные вопросы; при этом он говорит «спасибо» за необычные вопросы и часто ссылается на исторические факты. Мартин перемежает длинные сложные предложения продолжительными паузами, фразы часто повисают в воздухе. Он следит за тем, что говорит, чтобы не раскрыть ненароком какие-нибудь подсказки, оставленные им в прошлых книгах; впрочем, Мартин не боится без обиняков заявлять: «никто в книгах не застрахован от смерти».

Добрый вечер, мистер Мартин.
Добрый вечер.

Я попробую провести все интервью на английском, так что уж извините мой дорнийский акцент…
Все в порядке. [Смеется]

На мой взгляд, вы для испанцев – что-то вроде рок-звезды. Куда бы вы ни поехали, вас ждут тысячи людей. Брюс Спрингстин должен вам завидовать…
[Смеется] Не знаю. Моя супруга сейчас в Дублине и как раз вчера вечером ходила на его концерт. Думаю, у него тоже есть поклонники.

Мистер Мартин, вы всегда носите очки, фуражку, подтяжки и белую бороду – это ваши символы. Для этого есть какие-то особые причины?
[Смеется] Нет! Но я всегда любил головные уборы… У меня в гардеробе масса шляп, но, когда я отправляюсь в поездку, обычно беру с собой такие вот греческие моряцкие картузы, потому что у них сзади ничего нет… Взять, например, сиденья в самолете: если я надену ковбойскую шляпу или еще что-то с полями сзади, в салоне шляпу придется снимать. Но дома я ношу совсем другие шляпы. Кроме того, теперь меня привыкли ассоциировать с этой фуражкой, если я ее сниму, меня никто не узнает. [Снимает фуражку и показывает ее мне]. Вы меня не знаете. Кто я? [Смеется]. То же самое с очками. Стоит мне их снять… Ух ты, супермен! [Смеется].

Почему вы решили вставить в свой творческий псевдоним две буквы «Р»?
Ну, первая «Р» от имени моего отца – Рэймонд. А вторая – это Ричи, имя, которое мне дали при конфирмации. Да, сразу, во избежание вопросов – я вырос воцерковленным католиком, хотя давным-давно уже не бывал в церкви. Мне захотелось вставить два «Р» в творческий псевдоним, потому что Джордж Мартин – очень распространенное имя, и есть, конечно, и знаменитые джорджи мартины, так что я решил добавить себе два «Р», чтобы меня не путали с другими.

Подозрительно… Толкин тоже был Р.Р.…
[Смеется] Я читал Толкина, когда мне было лет двенадцать или около того, и он так меня поразил, что мне никогда не надоедало его перечитывать. Честно говоря, я тогда собирался написать письмо Толкину, но так этого и не сделал, о чем теперь немного жалею, особенно после того, как узнал, что Толкин читал почти все письма, которые ему присылали. Однако нельзя сказать, что Толкин был моим вдохновителем, когда я решил взяться за «Песнь льда и огня». Хотя мои книги и находятся в русле того канона фэнтези, которое углубил Толкин. Я хочу сказать, что фэнтези – очень древняя штука. И «Илиада», и эпос о Гильгамеше тоже по-своему фэнтези, но это Толкин превратил его в современный жанр. И у «Песни льда и огня» есть кое-что общее с книгами Толкина, хотя и далеко не все. Например, я предпочитаю писать «грязное» фэнтези, более приземленное, чем у Толкина.

Тогда поговорим о вашей саге. «Песнь льда и огня» читает уже несколько поколений подряд. Я еще не родился в те времена, когда вам только пришла в голову идея написать книги, а теперь я – как и многие другие – принадлежу к числу поклонников ПЛИО.
Да, я и сам знаю, что пишу очень медленно… [Смеется].

Как, в таком случае, вам удается поддерживать интерес читателей, принадлежащих к самым разным возрастным категориям?
Знаете, я думаю, что хорошей истории все возрасты покорны – это видно на раздачах автографов: самые разные люди из самых разных мест просят подписать мои книги – старики, молодежь… приходят дети лет десяти-одиннадцати, что, на мой взгляд, для чтения ПЛИО как-то рановато. Но они все-таки приходят, покупают книги и просят их подписать. Я вижу белых и черных, много женщин, пожалуй, больше женщин, чем мужчин, где-то 55% на 45% или около того… Я очень доволен, что у меня такая аудитория, без каких-то ограничений по возрасту, полу и национальности.

Вы славитесь мастерским использованием точки зрения в повествовании. Расскажите немного об этом своем методе.
Я твердо придерживаюсь того мнения, что истории надо рассказывать от третьего лица, с ограниченной и очень жестко прописанной точки зрения. За свою писательскую карьеру я пользовался и другими методами – повествованием от первого лица, повествованием с точки зрения всеведущего рассказчика; но я, на самом деле, терпеть не могу всеведущего рассказчика. Никто из нас не всеведущ, мы одиноки во Вселенной. Мы слышим то, что можем услышать… мы очень ограничены. Если у вас за спиной вдруг упадет самолет, я это падение увижу, а вы – нет. Именно так мы воспринимаем мир, и я хочу, чтобы читатели получили возможность смотреть на него глазами моих персонажей.

Но у вас так много персонажей…
Да, в случае «Песни льда и огня» мы имеем дело с историей эпического масштаба, она, пожалуй, не меньше, чем история второй мировой войны. Если бы я писал про вторую мировую, кого бы я выбрал себе в ПОВы? Я мог бы писать про молодого американского солдата, которого послали воевать с немцами, но тогда, конечно, я бы не знал, что происходит на Тихом океане или в штабных кругах… Так что я бы добавил ПОВ Черчилля, но, поскольку тогда повествование получилось бы однобоким, я добавил бы и ПОВ Гитлера… и вот тут мне стало бы совсем уж неловко.

Смотря на мир глазами ваших персонажей, мы узнаем, о чем они думают, и не возникает впечатления, что они абсолютно хорошие или абсолютно плохие…
Именно. Мои персонажи не плохие и не хорошие, как в традиционных черно-белых фэнтезийных клише. У меня нет стереотипной стороны добра с очень хорошими героями и стороны зла, полностью составленной из злобных уродов в черном с головы до пят. Меня всегда впечатляли Гомер и его «Илиада», особенно эпизод поединка Ахилла с Гектором. Кто из них герой и кто злодей? Такова сила книги, и я хотел внести что-то подобное в мои собственные романы. Герой с одной стороны вполне может быть злодеем для другой.

Джордж Мартин
ИГРА ПРЕСТОЛОВ КАК СОВРЕМЕННАЯ КЛАССИКА: Нельзя сказать, что Толкин был моим вдохновителем, когда я решил взяться за «Песнь льда и огня»

Вы пишете главы в хронологическом порядке?
Нет, я не пишу главы в том самом порядке, в котором вы их читаете. У каждого ПОВа свой собственный образ мыслей и собственный язык. Мне довольно трудно переключаться с одного на другого, так что обычно я пишу две–три–четыре главы с одним и тем же ПОВом. Только тогда я останавливаюсь – потому что забрался слишком далеко или просто не знаю, что будет дальше. Для меня очень тяжело переходить, скажем, с главы Тириона на главу Дейенерис – приходится напрягаться.

У вас есть излюбленные фразы, которые вы повторяете раз за разом. В книгах не раз встречаются выражения вроде «Ланнистеры всегда платят свои долги» или «Черные крылья, черные вести». Почему вы так стремитесь выделить эти фразы?
Интересный вопрос… Есть просто крылатые фразы, скажем, «Ланнистеры всегда платят свои долги» – это не девиз дома, но эту фразу часто повторяют. Многие такие фразы – не девизы великих домов, просто популярные поговорки; некоторых читателей это раздражает, но я это делаю намеренно. Вот, например, из моих любимых – Джейме каждый день вспоминает то, что Тирион сказал ему о Серсее: «Она спала с Ланселем, с Осмундом Кеттлблэком, а может, и с Лунатиком, откуда мне знать». Я подсмотрел этот прием у Стивена Кинга, и он мне очень нравится.

Вы помните, как вы решили начать повествование? Я имею в виду, «Игра престолов» начинается – более или менее – со смерти Джона Аррена. Однако и до того был накоплен большой объем событий, например, восстание Роберта…
[Смеется] Я уже и не помню, почему выбрал именно этот момент – возможно, это решение не было сознательным. Знаете, просто сидишь так и ждешь… и история сама приходит на ум, остается писать так, как она требует. Для меня «Песнь» началась с лютоволчат в снегу, и это была первая написанная мной глава. Потом я написал вторую главу, а пролог, действие которого происходит еще раньше, был написан позднее – но первым делом я написал эту сцену в снегу. Именно с нее все началось.

А вы хотели бы что-нибудь изменить в первых книгах?
Думаю, да…

Например…
Э-э-э… Погодите… Что я хотел бы изменить? Наверное, я мог бы переписать сцену, в которой впервые появляется Тирион Ланнистер – когда он спрыгивает с карниза над дверями. Это просто невозможно. В те времена у меня было слишком мало информации о людях с его физическими недостатками, и только потом я изучил эту тему поподробнее. Вот это одна из тех вещей, которые я бы поменял.

Начиная с четвертой книги, вы начали называть некоторые главы псевдонимами, например, «Пророк» или «Дочь кракена». Почему?
Ну… [Долго думает с загадочной улыбкой] Уж не знаю, знаете ли вы Джина Вулфа, на мой взгляд, одного из лучших авторов НФ и фэнтези. Его книги полны загадок и тайн – приходится вникать в то, что он пишет. Помню, как-то раз я его спросил: «Почему вы написали то-то и то-то? За этим кроется какая-то глубокая причина?». А он поначалу ничего не сказал, только иронически усмехнулся и потом ответил: «А что, по-вашему, это значит?». Я стал излагать ему свои теории. Он ответил: «Любопытно…». [Смеется]. Что-то такое вы пытаетесь вытянуть и из меня, но я могу сказать только, что это не случайность [Смеется].

В четвертой и пятой книгах вы разделили сюжетные линии географически. Почему вы решили так поступить?
Поначалу я планировал написать не две книги, а одну, действие которой происходило бы спустя пять лет после окончания третьей книги. Однако такой прыжок во времени, на мой взгляд, хорошо работал не для всех персонажей, и я решился выкинуть в мусорную корзину все, что написал и начать с чистого листа, продолжив действие новой книги спустя буквально пять минут после конца «Бури мечей». Когда я осознал, сколько всего хочу сказать читателям, я решился разбить историю на части, причем географически, а не хронологически, потому что при таких размерах повествования тяжело было бы сохранить целостность действий некоторых персонажей. Признаю, у меня была масса проблем с координацией сюжетных линий в двух томах.

Однако в финале пятой книги истории всех персонажей снова сходятся. Они так и останутся собранными, или вы собираетесь опять их развести по времени?
Нет. Я хочу восстановить единство сюжетных линий в шестой книге, так что, надеюсь, они все состыкуются и вы сможете почитать про всех персонажей.

Название каждой книги «Песни» состоит из трех слов [в каталонском издании]. Это отсылка к тому факту, что у дракона три головы?
Нет, честно говоря. Я называю книги похожим образом, чтобы было видно, что это части одной серии. Изначально я планировал написать трилогию с тремя томами: «Игра престолов», «Танец с драконами» и «Ветра зимы»… И вот я наконец-то написал «Танец с драконами» [Смеется]. Я уже думал, что мне никогда не удастся подержать его в руках… и теперь я занимаюсь «Ветрами зимы».

Сколько страниц «Ветров зимы» вы уже написали?
Я уже написал 400 страниц шестой книги. Однако из этих 400 страниц по-настоящему закончены только 200 – надо еще редактировать остальные страницы, они пока что написаны начерно и мне еще предстоит над ними поработать. Но вы учитывайте, что в рукописи предыдущей книги – «Танца с драконами» – было 1500 страниц, а следующая книга будет примерно тех же размеров, так что у меня масса работы. Надеюсь, после этой поездки я смогу вернуться домой и писать как одержимый. Но шестой том точно не будет выпущен ни в 2012, ни в 2013 годах. Я искренне надеюсь выпустить книгу в 2014 году, но с прогнозами, как вы, наверное, знаете, у меня все плохо. И еще один факт: когда я закончу эту сагу, обо мне будут судить по качеству книг, а не по скорости написания.

Вы неоднократно упоминали, что «Песнь льда и огня» основана – хотя бы частично – на Войне Алой и Белой Роз. В этой войне Ланкастеры с красной розой на гербе – почти как Ланнистеры – воевали с домом Йорков, у которых на гербе была белая роза, почти как Старки. У вашей саги будет похожее окончание?
Ну, не рассчитывайте на это. Ланкастеры и Йорки довоевались до взаимоистребления, и тогда явились Тюдоры. Но Тюдоры – это была совершенно новая династия, это были не Ланкастеры. Так что…

ПРОГНОЗИРУЯ БУДУЩЕЕ: «Я думаю, что подавляющее большинство читателей останется довольным концовкой»

Вы знаете, чем закончится сага?
Да. Для меня написание книги – это долгое путешествие, и, как и в любом путешествии, я знаю, откуда отправился и куда приеду. Я также кое-что знаю о пути, который мне предстоит преодолеть – скажем, города, в которых я буду делать остановки, какие-то достопримечательности, которые я захочу посетить. Но чего я точно не знаю – чем я буду ужинать в первый вечер пути и какая музыка будет играть на радио. Эти детали я дописываю уже по ходу написания книги, и именно поэтому я пишу так медленно: время от времени мне приходится возвращаться к уже написанному и кое-что менять.

Последняя книга в серии раньше называлась «Время волков»…
«Время волков» – это ранний вариант. В итоге книга будет называться «Грезы о весне».

Это текущее название, но до того у нее было другое…
Да, но то было рабочее название. Я решил, что назову книгу «Грезы о весне».

На это есть какая-то особая причина? Старое название было спойлерным?
Нет, я просто решил, что «Грезы о весне» лучше.

Роман «Гарри Поттер и Кубок огня» отнял у вас премию «Хьюго», на которую номинировалась и «Буря мечей». Что вы думаете о Джоан Роулинг и ее саге?
Ну… [Понижает голос] Что я могу сказать – хотелось бы мне ее обойти! Мне очень хотелось заполучить эту премию, а Роулинг, по-моему, не обратила на «Хьюго» никакого внимания. Она даже никого не прислала на церемонию награждения – это раздражает. Но она все равно внесла огромный вклад в фэнтези, и многие мои читатели когда-то начинали с Гарри Поттера; потом они выросли, но это она привлекла их к чтению, привлекла их к фэнтези. Роулинг вырастила целое поколение поклонников фэнтези, и я не могу это не приветствовать.

«Буря мечей» – ваша любимая книга?
[Думает].

Это моя любимая книга…
Возможно, это самая сильная книга из уже написанных на сегодняшний день. Но, с другой стороны, выделять ее – немного искусственно, потому что я предпочитаю видеть ПЛИО как одну большую книгу, а не пять разных, пусть они и публиковались в виде пяти томов. Я пытаюсь придать каждой книге свою собственную окраску, но в целом это одна единая история – «Песнь льда и огня», точно так же, как «Властелин колец» – это «Властелин колец». Деление саги Толкина на три тома чисто искусственное, то же самое верно и по отношению к моему творчеству. Сказать, что «Буря мечей» самая любимая – все равно что сказать «я люблю такие-то 20 глав больше, чем всю остальную книгу». Ну… может, так оно и есть, но у вас в любом случае есть отдельная книга. Как бы то ни было, сагу нужно оценивать целиком – по началу, середине и концу. Вот когда я доберусь до конца, тогда и посмотрим, что о нем подумают…

Но концовка не может понравиться абсолютно всем, правда?
Ну конечно, я разочарую часть фанатов – они же строят теории о том, кто в конце концов займет трон, кто выживет, кто умрет… даже составляют романтические пейринги. Но я уже через это проходил при написании «Пира стервятников», а потом еще раз с «Танцем с драконами», и могу только повторять себе слова из песни Рики Нельсона: «Нельзя понравиться всем сразу, так что поступай, как нравится тебе». Так что я напишу две последние книги так хорошо, как смогу, и я думаю, что подавляющее большинство читателей останется довольным концовкой. Пытаться угодить всем – непростительная ошибка; я не говорю, что писатель должен отпугивать от себя читателей, но искусство – это не демократия и не должно ей быть. Это моя история, и люди, которым она не нравится, имеют полное право идти и писать свои собственные истории – те, которые они хотели бы читать.

Вы заглядываете на форумы в интернете, чтобы посмотреть, какие прогнозы строят фанаты?
Я знаю о главных форумах, посвященных ПЛИО, и в прошлом я частенько заходил в американские и английские новостные группы. Сейчас самый главный сайт по ПЛИО – это Westeros.org, но со временем я начал чувствовать себя некомфортно и подумал, что лучше совсем не ходить по сайтам и форумам. Фанаты придумывают теории; большинство таких теорий – чистой воды спекуляции, но некоторые находятся на верном пути. Когда интернета не было, один читатель на десять тысяч мог угадать, чем закончится книга, но остальные десять тысяч об этом никогда бы не узнали, и концовка оказалась бы для них неожиданной. А вот теперь все десять тысяч заходят в интернет и читают верные теории. Они говорят «Боже, убийца – дворецкий!», это я привел детективный сюжет как пример. Тогда писатель начинает думать: «Мне надо поменять концовку! Убийцей должна оказаться горничная!». На мой взгляд, это катастрофа – если писатель делает свою работу как следует, по книгам разбросано множество подсказок и намеков, указывающих на дворецкого, которые помогают читателю выстроить картину происходящего и понять, что убийца – дворецкий. Но если убийцей в концовке окажется горничная, подсказки окажутся бессмысленными – они ошибочны или прямо лгут. А я не лжец.

Вам приходилось менять какие-то свои намерения под давлением фанатов?
Я в конце концов решил, что не хочу ничего менять. Нельзя забывать, что даже если один человек в интернете угадает концовку и 10 тысяч прочитают его пост, все равно 100 тысяч читателей этого поста не увидят, и концовка будет для них неожиданной. Я бы сказал, что на каждую верную теорию в интернете приходится не меньше 1000 ошибочных. Люди видят тени на стене там, где никаких теней нет – но я-то об этом знаю. Признаюсь, моя жена Пэррис читает форумы и сообщает мне, если там появляется что-то особенно важное, так вот.

Вы злой автор – вы часто убиваете главных героев. Почему?
Ну… Я хочу, чтобы мои читатели соприкасались с книгой на эмоциональном уровне. Я сам не люблю читать книги отстраненно, и я хочу, чтобы читатель по-настоящему увлекся книгой, и если в ней происходит что-то страшное, то чтобы читатель боялся по-настоящему. Вот поэтому я хочу подчеркнуть, что все могут умереть. Читая другие – более предсказуемые – книги, вы твердо знаете, что с главным героем ничего не случится. В какие бы передряги он ни попадал, какие бы напасти бы на него ни сваливались – он все равно справится, потому что он… он – Джон Картер, он – герой. В реальном мире так не бывает, и я хочу, чтобы мои книги были реалистичными, поэтому в моих книгах никто не застрахован от смерти. Я как автор всегда задавался целью сделать вымышленную историю сильной. Я хочу, чтобы читатели запомнили мои книги и то время, которое провели за чтением, сидя в уютном кресле.

Но кто главный герой «Песни льда и огня»?
Не знаю. Каждый – герой своей собственной истории… и у меня больше двух десятков персонажей-ПОВов, и все они – герои…

Еще одна любопытная вещь в ваших книгах – вы даете нам массу подсказок через предсказания: видения в пламени Рглора, слова Призрака Высокого Сердца, видения Дома Бессмертных…
[Смеется] Ну разве это спойлеры? К ним нужно очень долго и внимательно приглядываться, чтобы понять, что именно они предсказывают. И не все они предсказывают именно то, что кажется на первый взгляд…

Джордж Мартин
ЗА КУЛИСАМИ: «Я именно этого и хотел: играться с ожиданиями читателей»

Однако, несмотря на все те подсказки, что вы нам даете, сюжет остается крайне непредсказуемым…
[Смеется] Предсказания, знаете ли – это обоюдоострый меч. С ними надо обращаться осторожно; я хочу сказать, что они могут добавить книге глубины и увлечь читателя, но не хочется делать их слишком явными и слишком буквальными… Во времена войны Алой и Белой розы, о которой мы уже говорили, был один лорд, которому предсказали, что он умрет под стенами одного определенного замка. Так как он был человек суеверный, так что никогда не приближался к этому замку и всю жизнь держался в сотнях лиг от его стен. Лорд погиб в первой битве при Сент-Олбансе, и его тело нашли у стен трактира, где на вывеске был изображен тот самый замок! [Смеется] Знаете что? Вот как сбываются пророчества – самым неожиданным образом. Чем больше вы пытаетесь их избежать, тем больше приближаетесь к их исполнению, и мне нравится с этим играться.

Значит, вы хотите сбить нас с толку, поступая вопреки нашим ожиданиям, верно?
Да, я всегда именно этого и хотел: играться с ожиданиями читателей. Прежде чем стать писателем, я был заядлым читателем – и сейчас им остаюсь – и прочитал очень-очень много книг с очень предсказуемыми сюжетами. Как читатель, я ищу книги, которые могут меня удивить и порадовать. Я не хочу знать заранее, что должно случиться в следующий момент. Для меня в этом самая суть искусства повествования, и как раз поэтому я хочу, чтобы мои читатели взахлеб читали страницу за страницей, желая узнать, что будет дальше. Фэнтези часто слишком предсказуемо, там есть герой, он избранный, его всегда оберегает судьба. Я не хочу, чтобы так было в моих книгах.

Почему ваша сага называется «Песнь льда и огня» – из-за Стены и драконов, или за этим кроется какой-то больший смысл?
О! Ну, Стена и драконы – это очевидно, но, да, есть и еще кое-что. Многие считают, что я вдохновлялся стихотворением Роберта Фроста – да, отчасти так и было; я хочу сказать… огонь – это любовь, страсть, сексуальность, все в таком духе. Лед – это предательство, месть… ну, знаете, холодная бесчеловечность – это все в книгах много раз обыгрывается.

Кто ваш любимый персонаж?
Тирион.

Вы помните, как его придумали?
Ну… В 1981 году мы с Лизой Таттл писали роман под названием «Гавань ветров». Вышло так, что у нас получились три разные повести с одной главной героиней, Марис, и когда мы их написали, то решили издать под одной обложкой – как роман в трех частях. Так вот, когда мы писали книги, то придумали карлика – правителя одного из островов. Он должен был быть самым безобразным человеком в мире, но и самым умным тоже. Эта идея надолго засела у меня в голове и сразу вспомнилась, когда я начал писать «Игру престолов». Так что… это и был Тирион Ланнистер.

Итак, вы убиваете людей, вам нравится Тирион… вы, определенно, Ланнистер.
[Смеется] Кто знает… Я принадлежу ко всем домам.

Собственно говоря, сегодня на вас футболка с гербом Грейджоев, так что…
[Смеется] Это у меня временный союз. Я хочу сказать – когда я пишу об одном персонаже, я на его стороне. У меня дюжина ПОВов и я становлюсь ими всеми по очереди.

Расскажите немножко о героинях ПЛИО – они у вас такие разные… Леди Кейтилин, королева Серсея, Аша Грейджой, Мелисандра, Бриенна Тарт…
Ну… Они и должны быть разными – это разные женщины с разной жизнью. Я не думаю, что все женщины одинаковы – да и мужчины тоже. На мой взгляд, любое заявление в духе «Все женщины такие-то… впишите нужное» заранее ошибочно. Такие обобщения не приведут ни к чему хорошему, так что я хотел наполнить книги очень и очень разными героинями, даже в таком сексистском и патриархальном обществе, как Семь Королевств Вестероса. У них разные характеры, разные роли, женщины с разными талантами находят каждая свой путь и свое место в обществе – соответственно тому, кто они есть.

На мой взгляд, одна из самых сильных героинь – это Кейтилин Старк.
Знаете, я хотел создать сильную героиню-мать. В фэнтези есть давние проблемы с изображением женщин. Пишут книги обычно мужчины, но читают их и женщины тоже – много-много женщин. И героини фэнтези, как правило – очень нетипичные женщины. Обычно это могучая воительница, или своенравная принцесса, которая не желает подчиняться воле отца – такие архетипы и в моих книгах тоже есть. А вот Кейтилин – это своего рода аналог Элеаноры Аквитанской, женщины, которая приняла как должное свою роль и свое место в крайне консервативном обществе и, тем не менее, добилась внушительной власти и влияния, несмотря на все опасности и ограничения со стороны общества. Кроме того, она – мать… Вот еще одна тенденция в жанре фэнтези: автор предпочитает убить мать героя или еще как-то убрать ее со сцены. Обычно она мертва уже на начало повествования… Никто не хочет писать про мать короля Артура, о том, что она думала или что делала, так что ее убирают со сцены – а вот я хотел это поменять. Поэтому и появилась Кейтилин.

Во второй книге есть сцена, в которой Ренли протягивает Станнису персик. Что вы хотели нам этим сказать?
Персик символизирует… хм… это удовольствие. Радость жизни. Станнис – очень суровый человек, озабоченный своим долгом, и этим персиком Ренли хочет сказать: «расслабься, отвлекись от суеты» – это потому что Станнис все время отягощен своими долгом и честью, тем, что он должен делать, и он не пытается отвлечься от забот и просто насладиться вкусом персика. Ренли хочет, чтобы Станнис попробовал персик, но Станнис упускает эту возможность. Мне хотелось, чтобы эту сцену показали в телесериале, потому что для меня этот персик был важен, но – не получилось.

По-моему, к написанию «Игры престолов» вас – по крайней мере поначалу – подтолкнул опыт работы в Голливуде…
Да. Когда я писал сценарии для Голливуда, мне каждый раз приходилось урезать сцены и кастрировать эпизоды битв по бюджетным соображениям. Поэтому я и взялся за «Песнь льда и огня» – я хотел сочинять свою историю и не быть связанным никакими ограничениями. Я сказал себе: «Я напишу столько сцен с действием в замках, сколько смогу, я придумаю столько персонажей, сколько смогу, я буду писать о великих битвах…». Я, конечно, не мог ожидать, что мои романы станут телесериалом, но в последние годы очень удачно начался бум фэнтези-экранизаций – благодаря Питеру Джексону и его «Властелину колец».

Наверное, каждый автор фэнтези хотел бы, чтобы его книги адаптировали для большого экрана…
Да, но я как раз не хотел, чтобы мои книги превращали в фильм. Однако в один прекрасный день ко мне явились телепродюсеры – Дэвид Беньофф и Дэн Уайсс, которые хотели создать телевизионную адаптацию моих книг. У нас была прямо-таки эпическая встреча в голливудском ресторане The Palm. Дэвид и Дэн заявили, что обожают ПЛИО и хотят создать экранизацию в виде телесериала. Я помню, мы беседовали за едой: покончили с первым блюдом и продолжали говорить; покончили со вторым и продолжали говорить; покончили с десертом и продолжали, и так как мы и так засиделись в ресторане за беседой, то решили и поужинать там же.

Джордж Мартин
ТЕЛЕСЕРИАЛ: «Я пишу книги, Дэвид и Дэн снимают сериал»

А вам нравится сериал?
Да, я его обожаю! Я в восторге практически от всех сериалов НВО, этот канал, на мой взгляд, что-то вроде «Тиффани» по сравнению с остальным телевидением. И я сам участвую в создании сериала – сказать по правде, я написал сценарий для одной из серий.

А вы хотели бы писать сценарии и для других серий или присутствовать на съемках?
Да, но, к сожалению, в сутках всего 24 часа, и многие и так думают, что я слишком медленно пишу – если я перееду в Белфаст, чтобы более активно участвовать в съемках сериала, мне понадобится больше времени на завершение саги, а этого, думаю, никто не хочет.

Нет, конечно. Однако между сериалом и книгами есть определенная разница. Например, в сериале гомосексуальность Лораса показана открыто, тогда как в книгах по поводу его ориентации даются только еле заметные намеки. Это только один пример, таких различий множество. Эти отличия вводятся по какой-то причине? Вы разрешаете Дэну и Дэвиду что-то изменить, а что-то оставить?
Я пишу книги, они снимают сериал, так что это Дэн и Дэвид принимают решения: что оставить, что вырезать… Я понимаю, что много приходится опускать, потому что у нас всего десять серий в сезоне, но решение о том, что именно включить в сериал, а что оставить за кадром, принимают продюсеры. Помнится, у меня в одной главе был совет с доброй дюжиной участников. У всех этих героев должны были быть реплики, но для этого пришлось бы набрать на роли дюжину актеров, и – неприятное открытие для меня – актеры не хотят работать бесплатно [Смеется].

Да. У вас есть ограничения по времени и по бюджету…
И поэтому мы многое теряем, но в целом я очень доволен экранизацией и к тому же очень доволен теми оригинальными сценами, которые Дэвид и Дэн вставили в сериал – хотя соответствующие персонажи и не были ПОВами в книгах. Речь, например, о сцене, где Серсея и Роберт обсуждают свой брак, или той сцене, где сталкиваются Варис и Мизинец. Чем я недоволен – это пропущенными сценами, особенно теми, которые, с моей точки зрения, были важными, но тут уж мы с вами ничего не можем изменить. Я должен писать книги – это для меня самое важное, и я не хочу, чтобы сериал меня догнал по сюжету.

Чья актерская игра вам нравится больше всего?
Да практически все нравятся. У нас замечательный актерский состав, и Нина Голд – руководитель кастинга – просто поразительный человек. Конечно, Питер Динклэйдж был осыпан наградами за роль Тириона: «Эмми», Золотой глобус… и они все заслуженные.

И его опять номинируют на «Эмми»…
Да, и я этому рад, но немного разочаровывает, что хоть нас и выдвинули по куче номинаций, но все они в технических категориях. А, на мой взгляд, в первом сезоне были потрясающие образцы актерской игры: Шон Бин (Эддард), Марк Эдди (король Роберт), Гарри Ллойд (Визерис) – они все были великолепны. И дети просто невероятные: Мэйси Уильямс (Арья), Софи Тернер (Санса)… Лена Хиди – великолепная Серсея, и из Конлета Хилла вышел чудесный Варис… Думаю, надо было нам дать больше номинаций, связанных с актерами.

Вы знаете, для какой серии третьего сезона будете писать сценарий?
Я уже написал сценарий седьмой серии (3×07), которые будет называться «Осенние бури». Знаю, это не такое замечательное название, как «Черноводная» (2×09), но ничего лучше я выдумать не смог. По крайней мере, в этой серии будет много осенних бурь и дождей… [Смеется].

Значит, сценарий серии с сами знаете какой свадьбой напишете не вы…
Ну… если эта серия будет все-таки включена в третий сезон, она появится позже, уже после моей – думаю, Дэвид и Дэн хотят написать ее сценарий самостоятельно.

Третью книгу из-за продолжительности разобьют на два сезона?
Да. В HBO решили разбить третью книгу на два отдельных сезона. Примерно так: третий сезон – первая половина третьей книги, четвертый сезон – вторая половина плюс, возможно, первые главы «Пира стервятников» и «Танца с драконами», потому что события в сериале будут подаваться хронологически. О точных границах между книгами и сезонами мне трудно что-то сказать – по правде говоря, мы уже во втором сезоне видели кое-какие эпизоды из третьей книги.

В третьем сезоне мы увидим новые места?
Ну, мы снимаем сериал в Северной Ирландии – там масса прекрасных пейзажей. Разумеется, поскольку действие книг происходит во всех частях света, нам тоже понадобилось снимать в разных точках мира. В прошлом сезоне сцены в Королевской Гавани снимали в Дубровнике, и, как я знаю, этим летом там тоже будут снимать. В прошлом сезоне земли за Стеной снимали в Исландии, и в этом году тоже туда поедут. Из нового – будут съемки в Марокко, я подозреваю, там будут снимать эпизоды Дейенерис…

Залив Работорговцев, надо думать…
Само собой. На самом деле, мы уже когда-то снимали пилотную серию в Марокко. К сожалению, весь этот материал пошел под нож, включая мое блистательное камео, которое непременно должно было принести мне премию «Эмми» за лучшее исполнение роли пентошийского магистра [Смеется]. Если без шуток, мы – первый телесериал, который снимают в четырех странах одновременно, с разными группами актеров и разными режиссерами.

В Вестеросе есть какие-то места, прообразом которых послужила Испания?
Да. Дорн немного почерпнул от Испании и немного – от Уэльса. Но он – ни то, ни другое, скорее, оба вместе. Дорн – особенный край, несколько отличающийся в культурном отношении от остального Вестероса… он много веков был суверенным государством, там немного другая культура из-за ройнаров и принесенных ими традиций, но на остальной Вестерос они так сильно не повлияли. Да, конечно, у дорнийцев должны быть свои национальные костюмы. У Дорна много общего со всей историей Испании, особенно если взять историю мавританского владычества… оно сильно оторвало Испанию от Франции, например.

Вы планировали использовать для съемок сериала какие-то места в Испании?
Наверное, мне не стоит вам этого говорить, но мы действительно собирались снимать сериал в Испании. У вас масса замков и любопытнейших мест, но в конце концов выбрали все-таки Хорватию. Но как знать? Может быть, мы еще используем в будущем Испанию – что будет очень даже здорово – и тогда вы сможете устроиться в сериал статистом [Смеется].

МНЕНИЕ МАСТЕРА: «Мои книги – не аллегория на современность»

Вы создали очень сложный и разноликий мир с королевствами, городами, чудесами природы. Почему вы считаете настолько важной разработку места действия?
Место действия чрезвычайно важно для фэнтези. Я думаю, это уже давно так, это продемонстрировал еще Толкин. В мои студенческие времена Толкин как раз добился коммерческого успеха. Тогдашние студенты начали читать «Властелин колец», многие носили значки с надписью «Фродо жив». Мы вешали в общежитии плакаты. И вот меня особенно поразило, что на этих плакатах были не книжные обложки, не кто-то из персонажей – там была карта Средиземья. Карта была первым символом, который ассоциировали с «Властелином колец» – это говорит о важности места действия. В фэнтези место действия становится еще одним персонажем.

Самое, возможно, важное место действия в ваших книгах – это Стена. Как вы ее придумали?
О, я это прекрасно помню. В 1981 году я совершал первую поездку за пределы США и поехал в том числе в Великобританию – к моей старой подруге, писательнице Лизе Таттл. Я там провел месяц, и мы ездили по стране, посещали разные достопримечательности. И вот в Шотландии мы побывали на валу Адриана. Как я помню, это был самый конец дня, закат. Туристические автобусы уже отъезжали, мы остались у вала одни. Была осень, дул ветер. Когда мы забрались на вершину вала, я попытался представить себе, каково было здесь римскому легионеру в первом или втором столетии после Рождества Христова. Здесь проходила граница известного мира, и этот вал защищал города от врагов по ту сторону. Я многое пережил там, глядя на север, и просто обратился к этим переживаниям, когда начал писать «Игру престолов». Однако фэнтези нуждается в определенной игре воображения – я не мог просто взять и описать вал Адриана. Он по-своему впечатляет, но в нем всего футов десять высоты, и построен он из земли и камня. Для фэнтези нужны более внушительные сооружения, так что я сделал вал Адриана более грандиозным.

Достижение «Мы – первый телесериал, который снимают в четырех странах одновременно, с разными группами актеров и разными режиссерами»

В ваших книгах Робб Старк намеревался сделать Север независимым королевством. В нашем мире тоже есть люди, которые хотят для своих народов того же самого: каталонцы, шотландцы, валлийцы. Что вы об этом думаете?
Ну… Это, конечно, немного другая ситуация, но мне, как американцу, она тоже кажется интересной. У меня практически такое впечатление, что одновременно идут два противоположных процесса: с одной стороны, в этих вот старых исторических королевствах, или странах, можно сказать все-таки королевствах, есть разные регионы со своими этническими группами, которые хотят обособиться от центральной власти и создать свое государство. Вот у вас в Испании есть Страна Басков и в какой-то степени еще Каталония – они хотят отделиться. Но одновременно с этим никто не хочет отделяться совсем, все хотят быть в составе Евросоюза. То бишь вы одновременно хотите отделиться и при этом все равно быть частью какой-то большей политической, социальной, экономической общности. Для меня это несколько противоречиво… я не вполне понимаю эти тенденции, наверное, потому что принадлежу к другой культуре – американской. США – это огромный плавильный котел, куда приезжают люди из пятидесяти с лишним стран, со всего мира, привозят с собой свои языки, свою кухню, свои религии, и проходит пара поколений – и они уже американцы. Ну, они могут сохранить национальную кухню, отмечать свои праздники… но они уже не итальянцы, они американцы или италоамериканцы.

В Европе это, кажется, не работает…
Да, и я не понимаю, почему. Я хочу сказать, когда я посещал страны бывшей Югославии, на меня произвело впечатление их прошлое – они пытались собрать из пяти разных стран единую державу Югославию, по той же самой модели, что и США когда-то. При жизни Иосипа Броза Тито это как-то работало, я имею в виду, люди могли сказать «Я югослав». Но теперь никто уже так не говорит, они все теперь сербы, или хорваты, или боснийцы, и для них национальная принадлежность важнее, чем общий плавильный котел. Они не захотели переплавиться в один югославский народ, как мы переплавились в американский, так что даже не знаю… Но это интересно. Вы, наверное, знаете об этом побольше меня – я ведь не специалист, и вы можете понимать этот процесс, особенно если речь о происходящем в Испании, гораздо лучше, чем я.

«Песнь льда и огня» – это отражение современности, критика нашего общества?
Нет. Мои книги – это не аллегории на современность. Если бы я хотел писать про финансовый кризис или войну в Сирии, я бы и писал про финансовый кризис или войну в Сирии без всяких метафор. Однако, конечно, в моих книгах есть определенные элементы, которые можно найти и в мировой истории. Такие вещи, как власть, секс, боль… В детстве я был заядлым читателем научной фантастики, и она была моей первой любовью – до фэнтези. Научная фантастика тех времен изображала мир идеалистически: космос, светлое будущее. Увы, этот оптимизм очень быстро развеялся, и будущее оказалось далеко не таким светлым, как мы ждали. Современная НФ пессимистична и рассказывает по большей части об антиутопиях: загрязненные миры, умирающие миры… Конечно, я предпочел бы жить в другом мире, лучшем, чем наш, но я не могу. Возможно, зима близко не только в Винтерфелле – она приходит и в реальный мир.

Адрия Гушенс, июль 2012