Тайна рождения драконов мучает меня, может быть, больше, чем все остальные загадки.
Они появляются благодаря самопожертвованию или благодаря жертве?
Вот в природе где-то в Асшае драконы же размножаются самостоятельно. Стоит ли предположить, что там же живет племя людей, которые регулярно жертвуют членом своей общины, человеком, чтобы появился новый дракон?
Или же нужна просто человеческая жертва, а не самопожертвование? Тогда отчасти понятно относительное безлюдье Асшая. И понятно безумие Эйриса. Он сжигал людей, принося их в жертву, чтобы получить дракона. Но что-то шло не так... Его ошибка была в том, что сжигал, а не натирал драконояйца кровью?
Непонятна трагедия Летнего замка. Эгг ведь положительный герой. Допустим, ради драконов - к которым он всю жизнь испытывал слабость, вспомним драконояйца - он сам бы принес в жертву свою жизнь. В конце концов он был немолод, решил умереть именно такой смертью. Но как-то не верится, что он хотел принести в жертву других людей... Почему у него не получилось? "Предательство", - говорит Барристан Селми. Кто предал? Может, мейстеры? Сообщили неверные данные? Сказали, что, мол, достаточно на яйцо дракона уронить пару капель крови, а не отдавать чью-то жизнь? Или что одной человеческой жизни хватит для появления нескольких драконов, а на самом деле обмен идет по курсу один к одному? А у Эгга в костре было несколько яиц и одного его самопожертвования не хватало на покрытие нескольких новорожденных драконов, могли пострадать люди, которые находились рядом во время ритуала? И Эгг прервал обряд, пожар в Летнем замке как побочный результат незавершенного ритуала.
Читаю ПЛИО, про драконов все фиксирую закладками. Натолкнулась на интересный момент - кровь Визериса могла попасть на одно из драконьих яиц задолго до погребального костра Дрого.
Она протянула другую руку и ухватилась за тот предмет, который оказался под ней: пояс, который она хотела подарить ему, тяжелую цепь из причудливых бронзовых медальонов. Размахнувшись, она ударила изо всех сил.
Удар пришелся в лицо, и Визерис выпустил ее. Кровь побежала по щеке, там, где край одного из медальонов рассек кожу.
– Это ты вечно забываешься, – сказала Дени. – Неужели ты ничего не понял тогда в степи? А теперь убирайся, прежде чем я велю моему кхасу выволочь тебя наружу. И молись, чтобы кхал Дрого не услышал об этом, или он вспорет тебе живот и накормит тебя твоими собственными внутренностями!
Визерис поднялся на ноги.
– Когда я вернусь в свое королевство, ты с горечью вспомнишь об этом дне, девка! – Он направился прочь, зажимая раненое лицо и оставив подарки.
Капли его крови забрызгали прекрасный шелковый плащ. Дени прижала мягкую ткань к щеке и села, скрестив ноги, на спальных матрасах.
– Твой ужин готов, кхалиси, – объявила Чхику.
– Я не голодна, – печально проговорила Дени. Она внезапно почувствовала усталость. – Разделите пищу между собой, пошлите сиру Джораху, если хотите. – И через мгновение добавила: – Пожалуйста, принеси мне одно из драконьих яиц.
Ирри принесла яйцо с густо-зеленой скорлупой, бронзовые пятнышки искрились на его чешуйках, пока Дени поворачивала его маленькими руками. Потом она легла на бок, набросила на себя шелковый плащ и прижала яйцо к животу и маленьким нежным грудям. Она любила эти чудесные камни. Яйца дракона были настолько прекрасны, что иногда одно прикосновение к ним заставляло ее почувствовать себя сильнее, отважнее, словно бы она извлекла силы из замкнутых внутри них каменных драконов.
А вот этот отрывок как бы наталкивает на мысль, что в жертву надо бы принести ребенка. Опять же - в Асшае, где живут драконы, нет детей...
Так она лежала, обнимая яйцо, и вдруг ощутила, что дитя впервые шевельнулось в ней, словно бы ребенок стремился дотронуться до брата, кровь до крови.
– Это ты дракон, – шепнула Дени. – Ты и есть истинный дракон! Я знаю это. Знаю. – Она улыбнулась, а потом уснула, увидев во сне дом.