Ковырясь тут вокруг темы "мономиф Джозефа Кемпбелла и StarWars(тм)" наткнулся на интересный тезис, выдвинутый вроде как в The American Monomyth (тут стоило бы сделать умное лицо, намекающее на прочтение мною данной книги, но не буду - не читал, поэтому говорю о тезисе в отрыве от).
Итак описание американской версии мономифа:
A community in a harmonious paradise is threatened by evil; normal institutions fail to contend with this threat; a selfless superhero emerges to renounce temptations and carry out the redemptive task; aided by fate, his decisive victory restores the community to its paradisiacal condition; the superhero then recedes into obscurity.
Для неанглочитающих:
Пребывающее в гармоничном благоденствии общество подвергается угрозе зла. Обычные общественные институты не способны противостоять угрозе. Эгоистичный супергерой отвергает искушения и совершает искупительный акт. Ведомый судьбой он одерживает решительную победу, возвращающую общество в гармонию благоденствия. Супергерой же отступает в тень.
Собственно говоря, данный концепт действительно можно обнаружить почти в любом масскультурном творении так или иначе связанном с американской традицией. Часто в более или менее доработанном напильником виде, но всё же. Изменяются масштабы - от спасения Вселенной, до восстановления законности в крошечном городишке Дальнего Запада, но схема остаётся.
Собственно я рад за американцев, но меня заинтересовал вопрос применимости данной мифологемы к отечественной традициии. Точнее её очевидной неприменимости - по крайней мере выраженно-эталонных её исполнений на российской почве я особо не припоминаю (возможно это ранний склероз - буду рад, если кто напомнит).
С другой стороны популярная попаданческая литература сразу привлекает внимание своей выраженной мифологичностью, опознаваемой по характерным признакам:
- стереотипной повторяемостью сюжетной схемы в разных формах и у разных авторов
- инфернальной злобностью вражьих сил
- эпичностью масштабов происходящего
- не меньшей эпичностью его неправдоподобности, нелогичности и волшебности движущих сил...
Что навело меня на подозрения о том, что в российской реальности идея мифа несколько иная - целью здесь становится не восстановление общества к исходному состоянию, а его поднятие на новое. В отечественной традиции исходное положение общества мыслится не как идеал, нуждающийся в восстановлении, а скорее как состояние, остро нуждающееся в кардинальном и принципиальном изменении и улучшении.
Отличается и герой. Он определённо не антиобщественный одиночка, обращающийся к нетрадиционным методам и параллельным ответам в сражении со злом. Он заметно более социализован и выступает не столько как рыцарь победитель, сколько как ментор и наставник, поясняющий как именно нужно менять ситуацию, руководитель и предводитель. Так сказать мастер Йода и Люк в одном лице.
Что интересно - при этом герой не претендует на полное лидерство - наряду с ним всегда существует могущественный и мудрый правитель, несмотря на всю свою мудрость иногда нуждающийся в разумном совете и помощи героя. Авторитет правителя несмотря на это практически не оспаривается и герой определённо не рвётся его подсиживать или присваивать полномочия.
Отдельный вопрос - искушения и искупительность... Но он пока именно отдельный. Позже.
Не факт, что я прав - теоретически обе схемы можно свести к одной, поэтому не исключено, что я принял частное за существенное
Ну и вдогон.
Реконструированный "российский мономиф" совершенно неожиданно обнаруживается в самом удивительном месте - в Барраярском цикле Буджолд. Младший Форкосиган демонстрирует, на мой взгляд, именно эту модель. Совпадение или что-то там есть?