Без обид, но речь шла об отсылке к конкретной литературной традиции. Но кажется, эту отсылку вижу только я. Я не особо люблю посты-лекции, но видимо, если я это не напишу, то навсегда останусь в анналах форума извращенной фанаткой Якена-педофила.
Мы имеем в тексте ситуацию, когда чужой дяденька приходит ночью к малознакомой десятилетней девочке в спальню "посекретничать" и попутно целует ее в макушечку. Я считаю это как минимум странным поведением между малознакомыми людьми, для которых это фактически вторая беседа. Дело тут не в том, что Якен педофил и вызовите милицию. Как раз он не педофил и сексуального интереса к Арье не имеет, и вообще сцена эта не имеет никакого отношения к педофилам, треугольным кроватям и психиатрам. Зато имеет прямое отношение к культурном мотиву "Девушка и Смерть", который бесчисленное количество раз был реализован в изобразительном искусстве, литературе и музыке в последние 500 лет. И да, этот мотив традиционно имеет эротическую окраску. Так уж сложилось в искусстве, и традицию эту придумал не Мартин. Я кратко опишу о чем тут речь, потому что видимо никто не в курсе, что это за фигня такая.
«Девушка и Смерть» - излюбленный сюжет в ренессансном и романтическом искусстве, берущий начало в конце 15 века. Речь идёт об изображении молодой красивой женщины, встретившейся с персонифицированной Смертью. Реакция женщины варьируется от ужаса до соблазняющего заигрывания. Считается, что мотив "Смерть и девушка" произошёл от другого популярного средневекового сюжета "пляска Смерти" - Dance macabre, в этом сюжете персонифицированная Смерть ведёт к могиле пляшущих представителей всех слоёв общества — знать, духовенство, купцов, крестьян, мужчин, женщин, детей. Пройдя сквозь века, сюжет мутировал, и в итоге Смерть и Девушка остались на сцене тет-а-тет, а танец сменился чувственным взаимодействием, в котором со временем стало всё больше эротизма. Тема «Девы и Смерти» долгое время сохраняла большое значение в европейской культуре, особенно немецкой (да-да, дедушка Фрейд тут тоже поучаствовал). Самый известный пример в музыке – песня Франца Шуберта „Смерть и девушка“ (на стихи Маттиуса Клаудиуса) и его же струнный квартет ре-минор. В литературе один из известных примеров эксплуатации мотива «Дева и Смерть», это роман «Призрак Оперы".
Якен не волшебник из голубого вертолета, который появился в сюжете, чтобы вручить Арьюшке билет до
диснейленда Браавоса. Он архетипический персонифицированный персонаж Смерти, который (а классическая Смерть из немецкой литературы именно мужчина, просто потому что слово «смерть» в немецком мужского рода) приходит ночью к Деве и заводит с ней беседу в игривой манере. Он как минимум дважды вторгается в личное пространство Арьи без ее разрешения. Первый раз когда он ночью приходит к ней в "спальню", хотя автор мог устроить им встречу при свете дня в любом уголке Харренхолла. Во-вторых, когда в сцене осуществляется несанкционированный поцелуй, пусть и невинный, пусть и в макушку. Да, я считаю, что этого достаточно, чтобы сказать, что сцена имеет эротический подтекст. Но как я уже выше объясняла, этот подтекст прямиком заимствован из мотива «Девушка и Смерть». Это классический стиль общения Смерти с Девой. Смерть не маньяк и секс не является его целью, а все свои завлекалочки он использует, чтобы подобраться к Деве поближе, усыпить ее бдительность и убедить, что он вовсе ей не опасен, а является другом. Шубертовский Смерть говорит о своих целях вот что.
Дай руку мне, прекрасное и нежное созданье!
Я друг тебе и не казнить пришел.
Смелее будь! Совсем не так я страшен,
В моих руках ты будешь сладко спать!
А что Арье говорит Якен? "A girl keeps her lips closed, no one hears, and
friends may talk in secret. Yes?"
При этом Дева в определенный момент перестает бояться Смерти и сама начинает с ним заигрывать (Арья которая приходит к Якену в купальню). Это тоже часть ритуального общения Девушки и Смерти. Конечно, у Смерти всегда имеются более коварные планы – например, утащить Деву в свое царство мертвых навсегда. Тут мотив переплетается с легендой о девице Персефоне, которую утащил Аид в свое подземное царство мертвых. И вроде бы причем тут Арья, да только дорога в царство Аида лежит по реке Стикс и паромщик там Харон, который требует за проезд ровно одну монетку. Думаю, аллюзия вам ясна.
То есть получается, что если автор обращается к сюжету «Девушка и Смерть», есть ряд особенностей, которые ему приходится сохранить. Это дань традиции. Имхо, но Арья и Якен это как раз реализация конкретного литературного сюжета, и эротизм там не только уместен, но и категорически необходим для четкого воплощения характеров. Тем более он вполне там изящно и деликатно подан, без пошлости.
ПыСы. Бррр, а я хотела пост написать о мотиве Красной Шапочки и как он связан с тем, что сквозь арку Арьи красной нитью проходит тема изнасилования. Пожалуй воздержусь, а то еще кому-то плохо станет.