12. Четыре сына
По счастью, в тексте Мартина есть хорошая, качественная подсказка, она же компетентное мнение о браках по любви сира Барристана Селми, который, как ни крути, прожил рядом с династией долгую и насыщенную знанием королевских тайн жизнь.
Дейенерис любила своего капитана, но в ней говорила женщина, а не королева. «Принц Рейегар любил леди Лианну, и за это заплатили жизнями тысячи людей. Дейемон Чёрное Пламя любил первую Дейенерис и, лишившись её, поднял восстание. Злой Клинок и Кровавый Ворон оба любили Ширу Морскую Звезду, и Семь Королевств утонули в крови. Принц Стрекоз так любил Дженни из Старых Камней, что отказался от короны, и Вестерос заплатил за этот брак трупами». Все три сына Эйегона Пятого вопреки желанию отца женились по любви. Поскольку этот невероятный монарх и сам в своё время уступил чаянию сердца, выбирая себе королеву, он разрешил сыновьям поступить по-своему, и тем самым нажил заклятых врагов, когда мог приобрести верных друзей. За этим, с неизбежностью смены дня и ночи, последовали измена и смута, и всё закончилось в Летнем Замке чародейством, огнём и горем.
(Тут надо быстренько указать в скобках, чтобы второй раз не вставать, что для Барристана все три союза трех Эгговых сынов — это браки по любви. Что безупречно политкорректно, а также многое говорит о сексуальных предпочтениях автора монолога в периоды жизни, свободные от страстного увлечения Эшарой Дейн.)
Общий настрой цитаты, как мы видим, пессимистичен: Барристан убежден, что за личное счастье правителя расплачивается страна, от Дейемона Черное Пламя до Рейегара. Эгг с его Бетой Блэквуд — всего лишь одно из звеньев цепи. Плохо не то, что он женился по чаянию сердца, но что разрешил сыновьям превратить возможных друзей в заклятых врагов.
То есть грех сыновей Эгга (вину Шейеры Барристан благородно перекладывает на Джейехейриса, а Рейела как раз единственная помогла отцу, загладив вину короны перед Баратеонами) не в любви самой по себе, а в том, что сердечные союзы «с неизбежностью смены дня и ночи» вызвали измену и смуту.
Эгг, строго говоря, сам не без греха. Да, он женился на Бете, когда еще не был наследником престола. Однако в момент женитьбы Эгг не так уж далеко от трона, как кажется из характеристики «четвертый сын четвертого сына».
Посмотрим по порядку. Дейерону II должен был наследовать старший сын, Бейелор Сломи Копье, Мартелл по матери и внешности. Но ему, как и другому Мартеллу век спустя, не повезло на судебном поединке. (Между прочим, возможно, потому, что Бейелор своих доспехов на турнир не привез и надел не совсем подходившие ему доспехи сына Валарра. Мда, Лианна, надо сказать, страшно рисковала. Но кто же в 15 лет верит в смерть после жизни.)
Вскоре после Эшфордского турнира во время эпидемии умирают король-отец и наследники-внуки, два сына Бейелора. Это 209 год. На престол вступает второй сын Дейерона, Эйерис-книжник. Детей у него нет и, судя по контексту, их от него и не ждут. Официально наследником является третий брат, Рейегаль, женатый на клане Арренов. Непонятно, правда, хочет ли он власти. Судя по вестеросским сплетням, у него несколько другие, довольно специфические интересы. Вот четвертый сын Мейекар власти точно хочет, ибо активно добивается поста десницы (а это, как мы помним, реальная работа и реальная власть).
Эйерис, даром что ботаник книжник, однако, брата обламывает, сделав десницей и фактическим правителем Вестероса — на долгие годы причем — Бриндена Риверса, тоже вполне себе Таргариена, пусть и слегка не с той стороны одеяла. Разобиженный Мейекар отказывается от места в Малом совете и удаляется в Летний Замок, аки Тайвин на свой Утес. Радостный же Рейегаль может сколько душе угодно танцевать в Красном Замке (а может, и не только) а-ля натюрель (или в любом другом виде).
Понятно, что с этого места Бринден Риверс не может не задумываться о том, кто наследует Эйерису I. По Вестеросу ходят слухи, что Рейегаль не жилец, и вопрос разве в том, кто первый его уберет — родной брат Мейекар или чуть более далекий родственник-десница. Но в народе вообще традиционно много говорят — вон в третьей повести про Дунка Бриндена Риверса обвиняют в смерти детей Валарра («Тень явилась по его приказу и удавила сыновей храброго принца Валарра в чреве матери»), а также самого Валарра, его брата Матариса, их общего отца Бейелора Сломи Копье — ну и до кучи доброго короля Дейерона. А что Мейекар нарочно брата убил — оно из разряда народного гласа в духе «это все знают» (женщины Дени в бытность ее кхалиси).
В 215 г. Рейегаль умирает, подавившись на пиру пирогом. Что, конечно, напоминает внимательному читателю о другом пире, другом пироге и представителе другой правящей династии. Но вообще-то совершенно не обязательно, чтобы все, кто умер на пире, подавившись пирогом, на самом деле были отравлены ядом-душителем. Опять же травить на людях — это всегда чревато. В случае Джоффри пир выбран не просто так, а для того, чтобы подставить виноватых, они же Тирион и Санса, не оправдавших (как считает Тайвин) политические надежды. Отравление и должно выглядеть отравлением. Одним камнем убиваются два зайца: неуправляемый внук сходит со сцены, после чего из Гавани на Стену под более чем убедительным предлогом высылают крайне неудобного Тириона. Что до Сансы как сообщницы и носительницы яда, то ее, скорее всего, не казнят, но заточат крепко и надолго, придержав как запасную карту. Санса — это Винтерфелл и власть от Перешейка до Стены. Но, кроме Сансы, уже наготове типоАрья, она же Джейни Пуль. Которую и пошлют на Север навстречу браку с Вонючкой. Если вдруг что-то не заладится (Болтоны, они не очень послушные, страховка никогда не помешает), всегда можно извлечь Сансу из заключения и объявить, что она, как старшая сестра, имеет преимущество наследования перед сестрой младшей. И ее второй муж, разумеется, тоже. А что бывший первый муж использовал на некоей свадьбе яд, достав его из прически жены, так всегда можно официально объявить, что кроткая супруга была совершенно не в курсе злодейских замыслов мужа (ну или наоборот, в зависимости от того, что когда властям выгодно).
Травить Рейегаля на пиру нет никакого смысла. Если его надо было убрать, почему не сделать это втихую? Возможностей сработать чисто и без скандала масса, особенно при странностях наследничка. Опять же зачем вообще его убирать, тем более что после Рейегаля остаются дети, совершенно законные и, надо думать, пользующиеся поддержкой могущественного дома Арренов.
Более того, права сына Рейегаля на престол официально признаны, Эйелор Таргариен объявлен наследником и принцем Драконьего Камня. Еще он очень таргариеновски женат на собственной близняшке Эйелоре. Когда состоялся брак, до неудачной трапезы Рейегаля в 215 году или позже, не совсем понятно. В любом случае к моменту брака Эйелор уже вышел из пеленок, а у Эйелоры наступил расцвет. Ибо так положено.
Но уже в 217 г. Джейме гибнет от руки Серсеи Эйелора убивает мужа-близнеца, сходит с ума, переживает нападение трех мужчин на маскараде и совершает самоубийство. Причем последовательность событий не совсем ясна. Бесспорно, умерла дама в конце своей жизни, но в остальном хотелось бы некоторых добавочных сведений от Мартина. Ибо мутно. А также, по мне, как-то сложновато для политического убийства, кто бы — предположим — ни пытался его организовать, Бринден или Мейекар. Больше смахивает на то, что таргариеновская монета на сей раз упала вверх той стороной, где безумие.
Была у Рейегаля и еще одна дочь, ставшая женой Эйериона, психованного второго сына Мейекара. Но, хотя салического закона в чистом виде у Таргариенов нет, какой-то явный элемент преимущественных прав на престол наследников мужского пола явно присутствует. А посему с 217 года наследник Железного Трона, конечно, Мейекар.
Любопытно, что он, став через четыре года королем, не снимает Бладрейвена с поста десницы. На чем они договорились, непонятно. Может, конечно, Бринден убрал Рейегаля и его детей, расчистив Мейекару путь к трону, и Мейекар за это помирился с Бринденом. Может, это Мейекар убрал брата и племянников, расчистив себе путь к трону, а Бринден согласился все это терпеть за пост десницы. Может, они провернули операцию по устранению линии Рейегаля вместе и повязаны кровью. Но после гибели Эйелора Мейекар по-всякому следующий король, а Бринден хороший десница и верный слуга. Так что совершенно спокойно проходит самый простой (я бы даже осторожно заметила, что наиболее вероятный) вариант: Мейекар отложил давние обиды и пошел навстречу мирным инициативам Бладрейвена, и они неплохо сработались.
Тем более что с наследниками Мейекара дело обстоит даже хуже, чем с наследниками Дейерона Доброго.
13. Старший сын четвертого сына
Как относился к своим четырем сыновьям Дейерон Добрый, информации почти нет. Зато мы отлично знаем, что Мейекар в своих отпрысках крупно запутался. К сожалению, жена ему помочь не может, ибо на момент начала «Межевого рыцаря» ее уже нет в живых (показания Эгга при первой встрече с Дунком).
Из-за чего, по-видимому, Мейекар и творит то, что у него получается (вернее, не получается, от слова совсем). Мужчины — они такие романтики, когда дело доходит до их любимых детей, что женщинам поневоле приходится быть приземленными реалистками. Вот, к примеру, будь Джоанна рядом со своими близнецами, а не в бальзамировочной бригаде Молчаливых Сестер, почти наверняка ситуация не дошла бы до инцеста. Ранние шалости Серсеи и Джейме мама пресекла быстро и эффективно. Да, нехорошо. Но женский пригляд для того и существует, чтобы исправлять детское неразумие, пока оно, не дай боги, не перешло во что-нибудь непоправимое. И даже если Джоанна не сама застала деток, а ей доложили, она ведь, между прочим, выслушала, проверила и приняла меры. То есть отнеслась к ситуации как реалист и сработала соответственно.
А теперь выполните небольшое мысленное упражнение. Представьте себе, что вы состоите в обслуживающем персонале Бобрового Утеса в тот период, когда Джоанны там уже нет. Вы застали золотых близнецов за играми понятно какого характера и должны теперь отправиться к лорду Тайвину, чтобы он разобрался с вопросом. Пойдете вы ему докладывать или нет? Если вы ответили на вопрос утвердительно, боги вам в помощь, конечно, но вы выполнили недопустимую операцию и будете закрыты, то бишь лишитесь жизни в мире Вестероса. И совершенно не важно, хватило у вас ума написать перед докладом завещание или нет. Реакция у Тайвина всю дорогу может быть только одна: чтобы моя золотая доченька — и моего золотого сыночка??? Отрезать лгуну (вставить нужное) — и остальное на всякий случай тоже. А потом в духе Рейнов из Кастамере оповестить всю прислугу, чтобы больше никто не вздумал тревожить хозяйские уши тем, что не может быть, потому что не может быть никогда.
Так что не в последнюю очередь благодаря романтическому попустительству и глубокой вере папы в своих золотых детишек Серсея с Джейме и дошли до жизни в инцесте. (А папа — до многолетней отсидки на своем камне в состоянии отлучения от любимого дела всей жизни. Воистину, как важна хорошая жена для любого мужчины, особенно даже политика.)
С вдовым Мейекаром и его осиротевшими парнями дело обстоит примерно так же, только акценты и оттенки отцовского романтизма немножко иные. Четвертый сын короля Дейерона верит в святость Эйериона. А в святость старшего сына, названного (с явным прицелом) по дедушке, нисколько не верит.
Следует признать, что он во многом прав. Дейерон — человек в общем неплохой, но совершенно пропащий. Механизм саморазрушения через алкоголизм вообще нередко включается у людей с, так сказать, нежной душой, которая не может вынести ужасов реальной жизни. Тут, правда, следует меланхолически заметить, что подобные граждане не особенно стремятся воспитать свои ранимые души и честно вынести кошмары реала. Что такого невыносимого в жизни Дейерона, что он всю жизнь, сколько бы ни пытались ему помочь окружающие, упорно стремится себя убить? Да, проблемы. Да, немало. Но Дунк совершенно прав — если бы старший сын Мейекара регулярно спал в канаве под ледяным дождем и питался солониной, да и то не каждый день, у его тонкой души, скорее всего, поубавилось фиксации на себе. А желания преодолеть свои проблемы, глядишь, сколько-нибудь прибыло. Палка, она такое дело, из-под нее и не хочешь, а начнешь работать над собой.
Попробуем сосчитать и конкретизировать Дейероновы проблемы. Таковых находится три, и все, надо признать, имеют под собой основание.
Во-первых, это вышеупомянутый Эйерион, которого, конечно, не дай боги иметь в братиках. С другой стороны, Тирион имеет всю жизнь в сестрах Серсею (склонность которой к садизму, конечно, поменьше, чем у Вонючки, но с Эйерионом вполне сравнима), и ничего, как-то справляется. Эйерион, правда, парень, а Серсея всего лишь девчонка, то бишь послабее. Но ведь и Тирион — младший брат и.о. семейного садиста, в то время как Дейерон — брат старший.
Посему точнее сравнивать Тириона не с Дейероном, а с Эггом. Вот тут однозначно аналогичный уровень террора: делать больно, угрожать, когда взрослые не видят, возможно, даже швырнуть любимого котенка в колодец. Такие вещи проходят у старшего-сильного по отношению к младшему-слабому. Но не наоборот. И даже не между равными. Вон Серсее даже в голову не приходит доставать подобным образом Джейме, при всем природном ленивом добродушии последнего. А Дейерон, между прочим, старше Эйериона. Что отсекает элементы, так сказать, дедовщины в полуфинале. Приходит Эйерион ночью к Дейерону тыкать его ножом между ног и угрожать сделать из него сестричку, а потом, между прочим, еще и жениться, со всеми вытекающими. Что мешает старшему брату ответить младшему хорошим хуком в челюсть, а потом сунуть идиота головой в нужник и оставить на полчасика помедитировать?
Конечно, террор бывает не только физический, и Эйерион, если он не дурак, может найти себе сильного союзника. Что выводит нас на следующую проблему Дейерона: железную уверенность Мейекара в том, Каким Должен Быть Его Наследник. Первенец Мейекара обязан являться: а) крутым, б) круче сыновей Бейелора. А раз он не таков, значит, должен срочно таким сделаться. А если не может сделаться, пусть, черт возьми, из кожи вылезет и сможет! И вообще возьмет за образец Эйериона, близкого к означенному идеалу, и тянется за братом! А если не хочет, то Мейекар сам лично объяснит ему про образцы, идеалы, тягу и сыновний долг, причем столько раз, сколько потребуется! (Мужчины по отношению к своим детям такие романтики, вы ж понимаете.)
Дейерон, однако, вместо того, чтобы впечатлиться отцовскими объяснениями, напрячься и срочно соответствовать, реагирует как многие подростки, на которых слишком сильно давят: устраивает забастовку. Героем он быть не желает, поэтому естественно ударяется в антигероизм, до самых глубин высот последнего. Хотите, чтобы я сражался? Я обучусь падать в грязь при первой возможности и с предельной убедительностью валяться замертво. Должен быть трезвым и бодрым? Обращусь в запойного алкаша. Отправиться на турнир доказывать дяде Бейелору, что я лучше его Валарра? Сбегу, спрячусь, упьюсь в хлам. Должен быть полезным семье? Стану ее позором.
В переводе на русский это значит следующее: «Вы хотите, чтобы я жил, поэтому я принципиально устремляюсь к погибели». И — да, это в общем и целом из серии «назло начальнику вокзала». Но все, даже не лобовые, удары Мейекара способны лишь усугубить данную ситуацию. Да, вот такой у Дейерона способ прятаться от жизни уходить от заморочек. И, между прочим, не только с отцом. Ибо есть у старшего сына четвертого сына еще одна проблема, и заключается она в определенных способностях, которые Дейерона мучают, но избавиться от них он не в состоянии. Я все-таки полагаю, что только Мейекар даже с помощью Эйериона до такой степени старшего сына не смог бы сломать. Скорее всего, дурманить себя спиртным парень начал, стремясь избавиться от пророческих снов. Что ему, впрочем, явно не удается. Я бы даже сказала, что видения его преследуют по пьяни вряд ли слабее, чем в трезвом виде. К тому же дурман вовсе не прибавляет человеку сил терпеть ужасы окружающей реальности — скорее, усугубляет. Но это, увы, крайне редко останавливает тех, кто встал на путь разрушения себя дурманом.
Нельзя сказать, что ситуация безнадежна. Для нежных душ, не желающих выносить тяжесть реала, есть своя ниша. Особенно когда телесные вместилища оных душ происходят из семей с достатком. Вон третьего сына Мейекара добрый дедушка-король, как помним, императивно отправил в мейстеры. И не факт, что это было для Эйемона губительным. Вполне возможно, что и нет, и даже совсем наоборот. Да, на исходе дней старый мейстер говорит — трижды в жизни я очень, очень хотел нарушить клятву. Но три раза за сто лет — не так уж и часто. Будь жизнь мейстера для Эйемона настоящей пыткой, он бы желал от нее освободиться три раза на дню, в час, минуту и так далее. Конечно, у него случались свои заморочки, как не быть, тем более почти за сотню лет. Но если бы Эйемон остался в миру, вот вопрос: не была бы его жизнь много, много хуже того, как вышло?
Скорее всего, нежной душе Дейерона-внука на аналогичной дорожке было бы куда комфортнее, чем на тернистом пути наследника и главной надежды папы-принца. Но, будем реалистами, даже король Дейерон не рискнул бы отправить первенца своего вспыльчивого младшенького к психиатру в Цитадель. Ибо Мейекар судьбу Эйемона — и ту воспринимает как-то очень уж болезненно. Что-то подобное по отношению к первенцу принц Летнего Замка, бесспорно, воспринял бы как невыносимое унижение, оскорбление и марание своей высокой чести.
Тут можно, конечно, еще раз констатировать, что мужчины, они такие романтики, когда дело доходит до их драгоценных деток. И снова пожалеть, что в живых нет жены Мейекара, которая могла бы настучать мужу по упрямой башке проявить реализм и как-то облегчить судьбу Дейерона. Но мы не будем повторяться и сокрушаться попусту, а лучше посмотрим глубже. Люди — существа примитивные логичные, особенно мужчины. Если Хостер Талли упорно хочет, чтобы его младшая дочь была замужем не за тем, кто ей подходит в мужья, а за тем, кто подходит в зятья Хостеру Талли, это значит, что Хостер реализует свои желания, комплексы и прочие неудачи на собственном ребенке. Если Мейекар не грузится тем, что нужно старшему сыну, чтобы стать человеком, а только яростно требует, чтобы Дейерон был таким, каким его хочет видеть Мейекар, это опять-таки много говорит о проблемах самого Мейекара.
А посему поставим вопрос прямо. Зачем это все? Какого такого Мейекару обязательно нужно, чтобы его наследник был Настоящим Принцем? Что и кому он этим так отчаянно доказывает? И какой именно комплекс старается изжить?
Надо отдать Мартину должное: поставив все эти вопросы в «Межевом рыцаре», он тут же на них и отвечает.
14. Дуэль на сыновьях
Зачем Мейекар тянется в нитку и кому пытается доказать, что у него подзорная труба длиннее сыновья качественнее, совершенно не секрет.
А именно.
My brother Maekar returned to the castle a few hours ago. He found his heir drunk in an inn a day’s ride to the south. Maekar would never admit as much, but I believe it was his secret hope that his sons might outshine mine in this tourney. Instead they have both shamed him, but what is he to do? They are blood of his blood. Maekar is angry, and must needs have a target for his wrath. He has chosen you.
Я, конечно, приношу умеренные извинения тем, кто английским не владеет, но им придется напрячься. Ибо использовать перевод Виленской для анализа, эээ, скажем так, вряд ли целесообразно. Вот хотя бы в данном случае.
Мой брат Маэкар вернулся в замок несколько часов назад. Своего наследника он нашел пьяным в некой гостинице, в одном дне езды к югу отсюда. Маэкар никогда бы в этом не сознался, если бы не надеялся втайне, что его сыновья на турнире перещеголяют моих.
Итак, Мейекар признался, что нашел старшенького вдрызг пьяным, исключительно потому, что надеялся — а вот мои сыновья обязательно блеснут и утрут нос Бейелоровым отпрыскам. А если бы у Мейекара не было сей тайной надежды, он и под пыткой бы не выдал, в каком виде нашел Дейерона. Единственное, что можно извлечь из данного отрывка данного перевода, так это что редактор сильно недоработал — если вообще изволил заглянуть в текст.
В английском оригинале меж тем все кристально ясно. Мейекар гонит своих парней в Эшфорд железной рукой, чтобы они там доказали, что хотя бы в области турнира впереди планеты всей лучше того ацтоя, что породил Бейелор.
Между прочим, если подойти с этого угла, становится понятным странное поведение обоих незадачливых турнирных чемпионов из команды Летнего Замка. Да, Дейерон, пусть формально еще тинейджер, уже заслужил репутацию пьяницы. Но все-таки его внезапный уход в запой не совсем мотивирован. Ну, направляют его на турнир, в то время как он не хочет сражаться. Ну и делов-то. Как мы помним, никто не умеет так художественно свалиться в грязь и притвориться бездыханным, чтобы отстали и дали жить той личной жизнью, какой хочется жить тинейджеру. Почему бы Дейерону не провернуть свой коронный трюк в Эшфорде?
Далее, если Дейерон на каждое требование папы что-нибудь сделать уходит в запой и/или бежит куда подале, почему его при отбытии из Летнего Замка не сопровождает конвой, задача которого вовремя доставить бойца в необходимый замок в приличном виде? Эгг фантастически прекрасный и весьма продвинутый мальчик, но его одного явно мало, чтобы направить брата на маршрут истинный. То есть Дейерон такие вещи выкидывает далеко не всегда. Скорее всего, вообще впервые. Но тогда почему? Если ему поставлена задача «do or die», все безупречно логично. Победить на турнире Дейерон, как в том анекдоте про строительство социализма, может в двух случаях, реалистическом и фантастическом. Реалистический — это если прилетят марсиане и помогут. А фантастический — это если он сам справится. Папаша все равно убьет, хоть так, хоть этак. Так хоть напиться перед смертью. Алкаши с нежными душами, они на самом деле ничуть не менее просты и логичны, чем остальные люди.
Точно так же первый и единственный поединок Эйериона на турнире, мягко говоря, странен без учета данного фактора. Конечно, парень совершенный псих, кто бы спорил. А еще он, как следует из всех его поступков, не самый умный человек, даже среди представителей правящего семейства. Но все-таки. Даже те, у кого в голове сломан или отсутствует определенный винтик, подчиняются закону людской простоты и людской же логичности. Логика, правда, у них слегка со сдвигом, но больные на голову еще более просты, чем нормальные люди, только смотреть на них нужно с учетом пропущенного винтика.
Вот выходит Эйерион на турнирное поле. Начнем с того, что выходит он на него непоправимо поздно. В первом раунде, когда была возможность вызвать на бой слабое звено, то бишь одного из двух сыновей лорда Эшфорда, и какая-то вероятность победы имелась. А теперь уже нет. Эйериону предстоит выйти против зубров типа Тибольда Ланнистера, Лео Тиррелла или Ржущего Баратеона — что есть дело совершенно безнадежное, у нас же есть заинтересованный комментатор в лице Дунка, который с тоскою сознает, что против этих троих у него ни шанса. Есть еще Хамфри Хардинг, суперзвезда турниров последних лет, который только за сегодня четырнадцать человек победил.
Что делает в безнадежной ситуации Эйерион, человек явно невеликого ума, с поломанным винтиком и грозным императивом грозного папы за плечами? Единственное, в чем видит шанс. Он должен победить любой ценой, а иначе хоть в Летний Замок не возвращайся. Значит, можно драться нечестно, так? Против кого из четырех зубров можно драться нечестно? Уж точно не против трех великих лордов. Значит, на повестке дня сир Хамфри, а точнее, его несчастный конь. (Хамфри, правда, тоже мог сломать не ногу, а шею, но если мы смотрим на ситуацию с точки зрения Эйериона, это проблемы никак не Эйериона, а исключительно сира Хамфри, Эйериону бы с папиным наказом разобраться.)
Эгг прав, нечестность Эйериона совершенно сознательна, насколько в этом случае вообще можно говорить о сознательности. Однако отсутствие винтика (возможно, даже двух, если считать садизм и олигофрению двумя разными поломками мозга) мешает Эйериону правильно просчитать ситуацию. Есть виды нечестной игры в спорте, которые общество не прощает, даже если объект нечестности — не самая великая шишка. Между прочим, Эйерион сам усугубляет ситуацию: если убийство несчастного коня под сиром Хамфри в глубоком принципе еще может сойти с рук, в духе «ну, ошибся малость, не поднял острие повыше, так ведь мальчик еще, тем более принц», то дальнейшее поведение, когда Эйерион спешивается и с мечом в руках идет добивать упавшего противника, не оправдать при самом большом желании. Причем, прошу заметить, Эйериона удерживают семеро, включая его собственных оруженосцев, а он все рвется решить задачу построения социализма фантастическим способом выиграть поединок, чтобы папа не заругал.
Как мы помним, в результате Эйерион не просто проигрывает поединок и даже не просто лишается коня — он вылетает из турнира с позором. Есть отчего бедняге пойти и как-то, пусть не совсем традиционно, развеять грусть-тоску, поломав пару-тройку девичьих пальчиков.
Так, но ведь защитников на турнире, на минуточку, пять. Кроме перечисленных, есть еще Валарр. Самый слабый, в чем не сомневается никто из тех, кто что-либо в турнирных делах понимает. Это даже Дунку кристально ясно. Так почему Эйерион не вызывает Валарра? Против которого, возможно, у него действительно есть шансы?
Более того, почему Эйерион притормаживает у щита Валарра, так, чтобы тот решил, что вот именно его сейчас и вызовут, бросил лениво прихлебывать то ли воду, а то и что покрепче, и живо поднялся на ноги? И почему, подчеркнуто притормозив, Эйерион затем столь же подчеркнуто проезжает мимо кузена, да еще делает это смеясь?
Проще говоря, Эйериону запрещено трогать Валарра.
И ведь не только Эйериону.
Meanwhile the Young Prince sat outside his black pavilion, drinking from his silver goblet and rising from time to time to mount his horse and vanquish yet another undistinguished foe. He had won nine victories, but it seemed to Dunk that every one was hollow. He is beating old men and upjumped squires, and a few lords of high birth and low skill. The truly dangerous men are riding past his shield as if they do not see it.
То есть не только Мейекар делегирует своих отпрысков на турнир с определенной задачей. Бейелор грешен тем же самым.
Правда, акценты у него чуть иные.
15. «Спрячься за скалой, возьми булыжник, когда покажется голова человека в черном, проломи ее камнем. — Уууууу. Я предпочитаю по-спортивному» (мой любимый перевод «Принцессы-невесты»)
Не следует думать, что, если «Межевой рыцарь» по сравнению с сагой — текст небольшой, Мартин упустит возможность научить нас уму-разуму мордой об текст не станет с нами играть, заманивая в многолинейный лабиринт нелинейных смыслов. Да, это вроде как простая история о юном и наивном Дунке, который а) попал на крупное спортивное мероприятие типа «турнир» и б) перезнакомился с половиной династии Таргариенов. А династия а) активно поучаствовала в турнирном спорте и б) неслабо пообщалась с Дунком. Как говорится, счастье всем, и никто не ушел обиженным.
За перипетиями, приведшими к точке перелома судеб Великих и Ужасных, как-то естественно забывается спортивный аспект проблемы.
А зря.
Что такое рыцарский турнир, если посмотреть на него непредубежденным взором? Спорт. Не то большой, не то профессиональный, не то смешение худших черт того и другого. То бишь нечестная драка за большие деньги. Ну или за большой престиж, но это могут себе позволить только те, у кого и так есть большие деньги.
А кто слеп глазами чист душою настолько, что этого не видит, для тех у Мартина есть третий «Рыцарь», где все закулисье прямым текстом. Включая даже и тот момент, что любые деньги не срабатывают, когда в дело вмешиваются по-настоящему большие люди.
Герольд опять взобрался на свой помост.
— Сир Томмард Хеддль, рыцарь Белостенного Замка, на службе у лорда Баттервелла, — проорал он, перекрывая отдаленные раскаты грома. — Сир Ютор Андерлиф. Выйдите и подтвердите свою доблесть.
Дунк бросил взгляд на сира Ютора как раз вовремя, чтобы успеть увидеть, как улыбка на лице Улитки стала кислой. «Не за это он заплатил». Распорядитель игр обманул его, но почему? «Кто-то вмешался, кто-то, кого Косгроув ценит выше, чем Ютора Андерлифа». Мгновение Дунк пережевывал эту мысль. «Они не знают, что Ютор не собирается выигрывать, — внезапно догадался он. — Они считают его опасным и хотят, чтобы Черный Том убрал его с пути Скрипача.
Старшему сыну и деснице короля Дейерона Доброго, без сомнения, нет нужды прибегать к подкупу. Великие не дают взяток, они договариваются.
До чего договорились принц Бейелор и организаторы Эшфордского турнира, понять несложно. Ибо Мартин очень подробно прописывает вроде бы лишнюю информацию о том, кто с кем в каком порядке вышел подтверждать свою доблесть. Итак. У сыновей Мейекара не должно быть ни одного шанса затмить на турнире сына Бейелора. (Или сыновей? Была у меня на краткий миг версия, что Бейелор в рамках честной игры планирует выпустить на зеленое поле двух своих парней против двух — Мейекара. Чтобы, так сказать, симметрично. А что в финале выходит лишь Валарр, так это широкий жест «раз один из сыновей моего брата, эээ, занедужил и не смог принять участие в честном сражении, я убираю с поля одного из своих чемпионов». Как Брандон, который перед боем с мальчиком-Петиром не менее широким жестом избавляется от большей части брони. Но поскольку Матариса нет в Эшфорде и даже близко к Эшфорду, видимо, все-таки широкий жест Бейелора в данном случае несколько иной: против двух твоих рук сыновей, брат, один мой а вторую руку я привяжу за спину — и все равно тебе наваляю.)
Далее, Мейекаровы сыновья (во всяком случае, тот, кто доберется до турнира) должны (или должен) иметь формальную возможность победы. Иначе получается резкое несоответствие образу души рыцарства и т.п. Поэтому в первом круге из пяти защитников лишь двое — мэтры и монстры, для Эйериона и Дейерона совершенно недосягаемые. Это а) Лео Тирелл, лорд Хайгардена (исчерпывающий комментарий Эгга — «I saw him at King’s Landing once. He’s not one you’ll want to challenge, ser.») и б) Хамфри Хардинг, рыцарь из Долины Аррен (не менее исчерпывающий комментарий Эгга — «He won a great melee at Maidenpool last year, ser, and overthrew Ser Donnel of Duskendale and the Lords Arryn and Royce in the lists»).
Что до оранжевошелковых сыновей лорда Эшфорда, они же братья королевы красоты, они же, как-никак, сорок процентов защитников, то здесь игра тоньше. Братья Эшфорды — слабое место, те, с кем Эйерион, может, и справился бы. Чего допускать ни в коем случае не следует. Так что братьев Эшфордов следует удалить с поля максимально быстро, лучше в первой же серии поединков. Но одновременно они — сыновья хозяина турнира и братья королевы красоты. А посему удалять их следует максимально уважительно и даже почетно. Что и происходит. «Both Lord Ashford’s Sons had been ushered from the ranks of the champions, it was true, but they had acquitted themselves nobly against two of the finest knights in the Seven Kingdoms».
(Тут я воспользуюсь случаем и еще раз принесу свои извинения слабознающим английский, но что же делать, если Виленская вместе со сладко спящим редактором выдают еще одну эпохальную конструкцию: «Сьер Роберт Эшфорд под ударами палицы вскоре признал себя побежденным, но его отец при этом не выказал ни малейшего удовольствия». Пожалуй, без комментариев.)
По результатам первого раунда «Ser Tybolt Lannister and the Laughing Storm would now take their places among the champions, replacing the men they had defeated». Все. Враг — в данном случае Эйерион, один или даже с Дейероном, если Мейекар успеет разыскать, протрезвить и вовремя выпихнуть на поле старшенького, — не пройдет. На поле остались лучшие из лучших, которые если и будут сменены, то лишь еще более высококлассными спортсменами. Валарр может расслабиться, сесть в тенек, снять шлем и попивать что он там попивает, наслаждаясь зрелищем и время от времени разминая мышцы.
Ибо золотой мальчик находится на особом положении, и он об этом явно знает.
Особое положение Валарра в целом можно выразить словесной конструкцией «трогать запрещается», но в семье и вне ее оно имеет несколько разный оттенок. Что происходит вне семейного круга, сообщает нам наблюдательный Дунк, привлекая мнение независимого эксперта. Причем с постепенным усилением.
Огласим весь список. Итак, 1.
And the black-and-white knight, Lord Gawen Swann, challenged the black prince with the white guardian. Dunk rubbed his chin. Lord Gawen was even older than the old man, and the old man was dead. «Egg, who is the least dangerous of these challengers?» he asked the boy on his shoulders, who seemed to know so much of these knights.
«Lord Gawen,» the boy said at once. «Valarr’s foe.
Причем:
Lord Gawen’s own lance broke clean against the prince’s chest, and Valarr seemed about to fall for an instant before he recovered his seat. The second time through the lists, Valarr swung his lance left, aiming for his foe’s breast, but struck his shoulder instead. Even so, the blow was enough to make the older knight lose his lance. One arm flailed for balance and Lord Gawen fell. The Young Prince swung from the saddle and drew his sword, but the fallen man waved him off and raised his visor. „I yield, Your Grace,“ he called. „Well fought.“ The lords in the viewing stand echoed him, shouting, „Well fought! Well fought!“ as Valarr knelt to help the grey-haired lord to his feet.
По-детски непримиримо честный и по-взрослому компетентный Эгг немедленно комментирует — „It was not either“. И он, очевидно, прав.
2. Дунк мальчишку, конечно, затыкает, но колесики в его голове начинают вертеться.
Dunk was so intent on Valarr Targaryen that he scarcely saw them. He is a fair knight, but no more than that, he found himself thinking. I would have a chance against him. If the gods were good, I might even unhorse him, and once afoot my weight and strength would tell.
Наивный. Кто ж его к Валарру пустит-то.
3. И, наконец, по результатам почти полного дня:
Meanwhile the Young Prince sat outside his black pavilion, drinking from his silver goblet and rising from time to time to mount his horse and vanquish yet another undistinguished foe. He had won nine victories, but it seemed to Dunk that every one was hollow. He is beating old men and upjumped squires, and a few lords of high birth and low skill. The truly dangerous men are riding past his shield as if they do not see it».
Тут следует обязательно отметить, что, пока лорды и простолюдины наслаждаются зрелищем, а Валарр хорошо проводит время, твердо зная, что ничего плохого с ним не случится, об остальных защитниках этого сказать нельзя. Они пашут в поте лица и на острие удара. Ладно Хамфри Хардинг, «who humbled fourteen knights, each one of them formidable». Он не Великий Лорд, ему надо радоваться, что его взяли в команду подобного уровня, и честно зарабатывать свою славу. Но вот, допустим, Смеющийся Лионель Баратеон, сколько бы ни смеялся, а работать-то ему приходится как негру на плантации. Равно как Лео Тирреллу или Тибольту Ланнистеру (см.). Великие Лорды, так сказать, вследствие политики руководства вынуждены собирать синяки и шишки, только бы на броню драгоценного королевского наследника не упала пылинка или, не дай боги, хвоинка. Лорды должны быть сильно недовольны создавшейся ситуацией, и они в своем праве. Я вот думаю, что именно отсюда растут ноги у ехиднейшей фразы Лео Тирелла на судилище над Дунком — «Or mayhap they simply had a taste for swordplay,» said Lord Leo Tyrell, a cynical smile touching his lips. «Regardless, Ser Aerion is within his rights. A trial of seven it must be». Формально он, конечно, об андалах. Но если вспомнить, что по сути в этот момент Лео заставляет Бейелора принять идею о Суде Семерых, ясно, что лорд Хайгарден не только действует против десницы, но и втыкает при этом неслабую шпильку в неприкосновенного Валарра.
Между прочим, лорд Эшфорд, которого заставили у себя дома смотреть на поражение в первой же схватке сыновей, защитников дочери, и все это — чтобы Бейелор смог утереть нос младшему брату, тоже не слишком доволен и тоже не против деснице насолить. Именно он соглашается с идеей о Суде Семерых первым. Конечно, обставить свой протест так ехидно-демонстративно, как Великий Лорд Хайгардена, он не может. Но незамедлительно кивнуть, ставя Бейелора в неудобное положение соглашаясь с Мейекаром, — почему нет?
Это что касается внесемейного окружения. А внутри семьи Бейелор и Мейекар явно договорились, что сыновья между собой не дерутся. Что в какой-то степени, может, и разумно. Однако в создавшейся для Эйериона ситуации — Валарр неприкосновенен, четыре зубра недосягаемы, — этот договор выглядит (и, конечно, является) чистым издевательствомвыигрышем Бейелора. Впрочем, в Эйериона вбито до центра костного мозга, что ВАЛАРРА НЕ ВЫЗЫВАТЬ. Он и не вызывает. Так, попугал немножко. И это, наверное, единственный момент, когда я, уж извините, за Эйериона. Сколь бы ни был он плох, а Валарр по факту ничем не лучше. Я все могу понять, включая то, что он обожает распрекрасного идеального папеньку, Великого Дракона, душу рыцарства и т.п., и слепо делает то, что ему папа велит. Но что Валарр при этом имеет наглость в открытую пить (и что-то упорно думается мне, что вовсе не воду), — непростительно.
Впрочем, вернемся к спорту и попытаемся подвести предварительные итоги. Пониманию натур Мейекара и Бейелора много способствует взгляд на братьев-принцев как на спортивных тренеров. Один — тренер грубый, на своих спортсменов орет, держит их даже не в страхе, а в перманентном ужасе, а на победу настраивает, буквально зомбируя. Как истошно вопил пьяный Янковский в «Щите и мече»: «ПОБЕДА ИЛИ СМЕЕЕЕЕРТЬ!» Или, раз уж заговорили о щитах, со щитом или на щите, как ласково напутствовала своего сына одна железная спартанская мать. В общем, что удивляться, когда один спортсмен ломается, уходя в запой, а другой — в неадекватную жестокость, причем ладно бы только к соперникам, но у него натуральный нервный срыв с поисками, на кого бы сорваться.
Бейелор — наставник совершенно другого типа. Крайности грубого тренера кажутся ему не просто ненужными, но даже вредными. Разве ж так делаются дела в спорте в наше просвещенное время? Мальчик мой, это твой год, тебе только и надо, что выйти на площадку, а об остальном давно договорено.
Думаю, все мало-мальски сведущие в спорте или хотя бы в жизни сразу догадаются, чей способ эффективнее для достижения спортивных побед.
Несколько сложнее с вопросом, какой способ больше калечит души героев спорта (и наставников, между прочим, тоже). Подопечные тренера Мейекара боятся его так, что их попытки как-то уложиться в схему «со щитом или на щите» лишены даже признаков здравого смысла. Мейекара, впрочем, тоже можно понять, если посмотреть на ситуацию с его точки зрения. Материал, из которого ему приходится лепить чемпионов, совершенно негодный. Вот Дейерон, который однозначно выбрал «на щите» и отдает победу всем, кто ее хочет, лишь бы оставили в покое. А еще лучше — чтобы все наконец побыстрее закончилось, в том числе в наиболее буквальном из смыслов. Вот Эйерион, который, когда выходит на поле, идиот даже не из разряда «не может найти свою задницу без лоцманской карты». Тут картой не обойтись, требуется GPS-навигатор, который нежно нашептывал бы кретину на ушко: «Строго на север порядка сто метров туалэт типа сортир», и так далее, иначе, как говорится, случится непоправимое. Каких результатов вообще можно, блин, добиться, имея дело с подобным материалом??
С точки зрения тренера бейелоровского типа, результаты далеко не так сильно зависят от имеющегося у тренера материала (если вообще зависят). Спортсмену на площадке надо выглядеть. А остальное — дело тренера, особенно если он нежный родитель. И вот вам готовый герой спорта, верьте твердо, встречайте овациями. Да, Валарр не тянет. Ну и что? Зато смотрится. А большой спорт, он не только в наше время — дело договорное.
Однако ведь Бейелор у нас — Великий Дракон, душа рыцарства, первейший рыцарь королевства и вообще своего времени, в недалеком будущем самый великий король после Эйегона Первого, бескорыстный защитник слабых и невинных. А также неоднократный спаситель и объект безмерного (и заслуженного) преклонения Дунка. Так сказать, безупречный Арагорн, к тому же трогательный и трагичный, аки фильмовый Боромир, и погибший даже более героически.
Или нет?
16. «Мы жалеем мертвых, как будто они чувствуют смерть, а ведь мертвые покоятся в мире» (Фридрих Гёльдерлин)
Вопрос с Бейелором относится к числу тех, за которые следует браться очень аккуратно. А также тщательно подготовившись. Хотя бы потому, что для нормального человека, читающего «Межевого рыцаря», совершенно естественно принять точку зрения Дунка и считать Бейелора солнцем, луной и звездами в одном лице (возможно, с прибавлением парочки сверхновых). Слишком много Бейелор сделал для Дунка. Слишком высокую цену за это заплатил. И ведь как безупречно красиво все это сделано! Какой замечательный сюжет для песни — последние часы жизни Бейелора. И как поразительно чисто исполнена песня.
Я не иронизирую, если что. Бейелор с того момента, как совершил выход на Эшфордское поле, — великий человек. Ни единой фальшивой ноты.
Да, но, ээээ, бесчестный спортивный тренер — это тоже он. Причем неопровержимо он. А вы думаете, почему я так долго хожу вокруг вопроса, с многочисленными цитатами из оригинала, да еще одну пришлось ставить дважды? Потому что вот они, два лика одного Великого Дракона, души рыцарства и т.п., и с этим надо что-то делать. Если Мартин буквально швыряет это нам в лицо, значит, ему это зачем-то нужно.
И, кстати, зачем он вообще убил Бейелора? Невинные жертвы у Мартина, конечно, случаются, но в основном во время великих потрясений и среди тех, кто слаб. Попали в водоворот, а сил выбраться не хватает. Как, например, несчастные крестьяне, страшную гибель которых под пытками ежедневно наблюдает Арья. (Хотя и там есть свои нюансы. Впрочем, это совершенно отдельная тема.)
Но ни одна крупная личность, а также ни один сильный мира сего, тем более по-настоящему сильный (а Бейелор, несомненно, Личность и, несомненно, Персона) не сбрасывается Лордом Мартином с доски просто так.
Так почему, а также за что?
Начнем давайте с меня. Поскольку я сама придерживалась точки зрения Дунка на вопрос, пока не появился «Присяжный рыцарь», в котором, разрешите вам напомнить, покойный Бейелор — один из эпизодических персонажей.
А именно.
Вдали были красные горы, под ногами – белый песок. Дунк копал, вонзая лопату в сухую горячую землю и отбрасывая песок назад. Он копал яму. «Могилу, — подумал он. — Могилу для надежды». Трое дорнийских рыцарей стояли рядом, смотрели и вполголоса посмеивались над ним. Поодаль ждали торговцы с мулами, повозками и песчаными салазками. Они хотели отправиться дальше, но Дунк не мог уйти, не похоронив Каштана. Он не мог оставить своего старого товарища змеям, скорпионам и песчаным псам.
Мерин умер в долгом пути от Принцева Перехода до Вайта. Передние ноги просто подломились под ним, и он упал на колени, перекатился набок и умер. Его тело лежало рядом с ямой и уже окоченело. Скоро начнет вонять.
Дунк плакал, роя яму, – к удивлению дорнийских рыцарей.
– В пустыне вода драгоценна, – сказал один. – Вы не должны расходовать ее, сир.
Другой усмехнулся и сказал:
– Почему вы плачете? Это ведь только конь, и не из лучших.
«Каштан, – подумал Дунк. – Его звали Каштан, и он много лет носил меня на спине, и никогда не лягнул и не укусил».
Старый мерин выглядел жалко рядом со стройными дорнийскими конями, с их изящными головами, длинными шеями и развевающимися гривами, но Каштан делал все, на что был способен.
– Оплакиваешь мерина? – раздался старческий голос сира Арлана. – Эй, парень, ты никогда не плакал по мне, а я ведь посадил тебя на Каштана. – Старый рыцарь хохотнул, чтобы показать, что в его словах нет упрека. – Вот он ты, Дунк-балда, упорный, как крепостная стена.
– По мне он тоже не плакал, – сказал из могилы Бэйлор Сломи Копье, – хотя я был его принцем, надеждой Вестероса. Боги никогда не желали, чтобы я умер таким молодым.
– Моему отцу было всего тридцать девять, – сказал принц Валарр. – Он стал бы великим королем, величайшим после Эйегона Дракона. – Он смотрел на Дунка холодными синими глазами. – Почему боги должны были взять его и оставить тебя?
У Молодого Принца были такие же светло-каштановые волосы, как у его отца, но в них проглядывало золото с серебром.
«Ты мертв, – хотел закричать Дунк. – Вы все трое мертвы, почему вы не оставите меня в покое?» Сир Арлан умер от простуды, принц Бэйлор – от удара, который нанес ему брат во время «суда семерых» Дунка, его сын Валарр умер от Великого Весеннего Поветрия. «Я в этом не виноват. Мы были в Дорне, мы даже не знали об этом».
– Ты сошел с ума, – сказал Дунку старик. – Мы не станем рыть тебе могилу, если ты убьешь себя своим безумием. В дальних песках нужно беречь свою воду.
– Уходите, сир Дункан, – сказал Валарр. – Уходите.
Эгг помогал Дунку копать. У него не было лопаты, только руки, и песок стекал обратно в могилу. Это было все равно, что пытаться вырыть яму в море.
Интересная штука этот сон (а также вообще отношения Дунка с, эээ, ну, скажем, тонким миром). Состоит видение из двух частей, вышеприведенной мистическо-символической, — и второй, в которой Дунк лицом к лицу встречается с будущим. Причем означенное будущее дано вовсе не в виде неизбежного, как смерть, предсказания из снов Жойена или Дейерона. Тут скорее пратчеттовские штаны времени. Ты, мальчик, сейчас собираешься в левую штанину, и вот оно что ждет всех, кто тебя окружает, в чрезвычайно точных и крайне печальных подробностях. (А виноват во всем ты. Голову включать будем или?)
Но с штановой частью все в общем и так понятно, нас сейчас должна больше интересовать доштановая, в которой появляется Бейелор. Я бы даже, наверное, пока оставила за рамками массу символики, которая тут содержится, включая оплакивание тех, кто не супер-пупер, но зато сделал все, что мог, а также копку могилы, в чем Дунку активно помогает Эгг (и никто больше). На мой взгляд, назначение могилы сложнее, чем просто «для надежды», но об этом как-нибудь потом. Займемся тремя мертвецами.
Весьма забавно, хотя определенно не относится к делу и вообще существует по-русски, но не по-английски, что мертвецы — три первые буквы алфавита, А, Б и В, причем именно в таком порядке. Но это в планы Мартина, разумеется, не входило и просто так вышло. А вот расположение мертвецов по возрасту — «старик», мужчина в самом расцвете сил и парень поколения Дунка — уже, пожалуй, рассчитано.
И уж совершенно бесспорно расположение мертвецов по степени, так сказать, оживленности. Арлан ведет себя, насколько можно понять, примерно как до смерти, разве темы с подопечным обсуждает иные, ну и с несколько иной точки зрения. Мертвец В, он же Валарр, напротив, всего лишь воспроизводит под фонограмму однажды сказанные им при жизни Дунку (и очень больно ударившие Дунка) слова. И есть мертвец Б, который не грампластинка, как В, но и далеко не столь контактен, как А.
Мертвецы А и В полярны и по отношению к Дунку. Сир Арлан нежен, любит, заботится. Валарр испытывает как минимум тяжелую неприязнь, чтобы не сказать ненависть. Между А и В, то бишь любовью и тяжелой неприязнью, как-то естественно умещается Б, который не то и не се: без особой любви, без особой ненависти. Зато явно в претензии.
Причем суть претензии удивительна. Душа рыцарства упрекает Дунка. Напрямую в том, что парень по нему, первейшему рыцарю королевства, не плакал, а в косвенной форме — что он, ВД, ДР, ПРК и т.п., погиб из-за этого самого рядового придурка.
Но, простите, любому, мало-мальски сведущему в ситуации, ясно, что Дунк, держа в руках мертвого Бейелора и повторяя ему — вставай, вставай, — а также долгое время после этого, — льет по покойному принцу кровавые слезы. Только не снаружи, а внутри.
Мертвый сир Арлан, между прочим, отлично понимает характер оплакивания покойного себя здравствующим учеником. Мертвый Бейелор — почему-то нет.
Для личности, прекрасной в официально объявленном масштабе, — странно.
Еще более странно, что Великий Дракон вроде как ненавязчиво переводит стрелки на Дунка: это я из-за тебя погиб таким молодым, чего не хотели боги, а ведь я был надеждой Вестероса и твоим солнцем-луной-звездами-парой сверхновых. Вы меня, конечно, извините за полное отсутствие ненавязчивости, но люди, находящиеся на уровне ВД ДР ПРК и т.п., по определению умеют отвечать за свои поступки и последствия оных. Дунк Бейелора за уши на поле не тащил, обещаниями не заманивал и шантажом не вынуждал. Бейелор вышел сам, сразился сам, победил сам, получил от брата по черепушке и погиб — тоже сам. Личность крупная, сильная, самостоятельная, а также сияющая отсутствием эгоизма и рыцарскими добродетелями, не стала бы винить хорошего мальчика, который всего-то спасал девушку от нападения садиста, что, дескать, мог бы я так много сделать, но имел несчастье пожалеть тебя, заступиться и потерять свою драгоценную жизнь.
Кому еще непонятно, давайте вообразим, что Боромир в исполнении Шона Бина является к Пиппину и Мерри и говорит горько — мало вы по мне скорбите, мало, я ради спасения вас от орков положил свою прекрасную блондинистую голову и великую будущность, а вы даже слезы не уронили.
Нда. Получается, что темная часть Великого Дракона Бейелора содержит в себе не только бесчестного спортивного тренера, но еще и мелочного человечишку, который озабочен соблюдением формальности («По мне он не плакал, хотя я был его принцем, надеждой Вестероса»), а сути не видит (одна клятва Дунка в полуобморочном состоянии, то есть в минуты, когда глубоко не до обмана, — я хочу служить вам, только вам одному, — чего стоит).
Но, может быть, это всего лишь кошмарный сон, в котором чего только не приснится, типа всю ночь всякая дрянь в глаза лезла — то вы, папенька, то вы, маменька. И мертвец Б — вовсе не настоящий Бейелор? Потому что настоящий Бейелор в глазах Дунка, как помним, солнце, луна и т.п. И мало ли что болтает в кошмаре даже самый любимый и уважаемый человек. На то кошмар и есть кошмар.
Допустим. Но почему тогда мертвец А — настоящий сир Арлан, который говорит то, что он, скорее всего, в данной ситуации и сказал бы? Почему мертвец В — опять-таки настоящий принц Валарр, который говорит точно то, что уже однажды сказал? А мертвец Б, расположенный как бы между ними, вдруг совершенно выбивается из ряда?
Нелогично. Лорд Мартин так не работает. Образно говоря, если он сказал — А и В, значит, Б между ними будет Б. А не какое-нибудь F, & или /.
Да, но, быть может, Дунка просто мучает совесть? Что Бейелор погиб за него, темного зубра и простофилю, Семь Королевств осиротели и никогда не расцветут, а он, Дунк, настолько чурбан, что даже оплакать Бейелора как следует не хочет? А мертвецы расположились в порядке того, насколько важно их оплакать, — сир Арлан, практически родной человек; затем Бейелор, явный образец юноше, по Маяковскому, ищущему, делать бы жизнь с кого; и, наконец, Валарр, который Дунку человек, в общем-то, чужой, но для государства был, разумеется, Молодой Надеждой. Так что, порыдав по сиру Арлану, затем оплакав Бейелора, честному человеку обязательно следует и по Валарру несколько слезинок уронить. Тем более что могилу Дунк роет вроде как для надежды. Если ты ВД и прочее, ты не жалуешься, что по тебе недостаточно плачут. Но если это не Бейелор жалуется, а Дунк винит себя с помощью образа Бейелора? Как если во сне является умершая бабушка и жалуется, что ее могилку-то забыли. Это же не бабушка жалуется, а говорит совесть человека, который забыл.
И это совершенно верно, вот только посещение могилки бабушки необходимо не для того, чтобы покойница не чувствовала себя одинокой. Это мероприятие — для тех, кто жив, а не для тех, кто мертв. Потому что помогает — и даже заставляет — мертвых не забывать.
Да, но помнить мертвых можно по-разному. Просто регулярно посещать бабушку на кладбище — все-таки формальность. Главное здесь в том, чтобы не забыть и не растерять то, что покойница в тебя вкладывала.
Так вышло, что Бейелор очень много вложил в Дунка. Чем обязан ему за это Дунк? Регулярным оплакиванием? Или все-таки тем, что он, Дунк, ради которого (это не совсем так, но, в общем, и так тоже) вышел на Эшфордское поле, героически сражался и погиб Бейелор, обязан сделать что-то в жизни так, как это сделал бы покойный принц? Или, может быть, даже лучше?
Потому что, сколько помнится, Дунк с Мейекаром, по-мужски скупо, но отчаянно горюя по Бейелору, именно до этого договариваются в своем нелегком разговоре в финале «Межевого рыцаря» («Well, mighten it be that some morrow will come when I’ll have need of that foot? When the realm will need that foot, even more than a prince’s life?»).
Дунк выводит из этой ситуации, что остался жив и цел для чего-то. Собственно, только если он в это верит, он, человек очень чистый и очень совестливый, вообще может дальше жить. Но пока что он бесполезно топчет землю, толку от него никакого, в то время как Бейелор за него умер.
Вот оно, больное место, и уж если совесть Дунка мучает, то мучить надо здесь. Если бы идеальный образ Бейелора не корил Дунка такой, в общем, мелочью, а сказал что-то типа — «я за тебя умер, а ты меня так подводишь», — о, это был бы неотразимый удар в самое яблочко. И это было бы больно по-настоящему.
А наши внутренние демоны умеют врезать именно по больному. Если Дунка мучает совесть в образе Бейелора, почему совесть в образе Бейелора мучает Дунка так бездарно? Уж мучить, так мучить. Что делаешь, делай хорошо.
Опять-таки Дунк при его внутреннем самогрызе и со стороны сира Арлана в образе совести много бы чего интересного мог выслушать. Типа я тебя с помойки взял, а ты мне тут фигвамы рисуешь. Но ведь никаких следов подобных упреков. Сир Арлан не корит, а скорее подсмеивается — и даже, я бы сказала, защищает.
И зачем совести в виде Бейелора довольно вяло дублировать слова, которые были в свое время сказаны настоящим Валарром, а сейчас повторены мертвецом В? И которые прошибли Дунка так, что только что не выжжены у него в мозгу. В принципе ведь все то же самое. И про надежду Вестероса, и про раннюю гибель Бейелора, и про «почему он, а не ты? почему он за тебя?»
И наконец. Почему все-таки великий человек, придя к Дунку в сон, вдруг ведет себя как бабушка, которая в претензии, что к ней на могилку не ходят? Это сильно не в такт. Вспомним, как Рейегар, не столь ВД и т.п., но тоже явно из этой когорты, приходит в сон Джейме. И он вполне себе Рейегар — даже, сказала бы я, вполне Великий Дракон. Почему совесть Джейме, которая его мучает, имея на то по крайней мере не меньше оснований, чем совесть Дунка, уважает образ Рейегара, а совесть Дунка, скажем прямо, низводит Бейелора до уровня старушки, стыдящей родню?
Не может ли быть сон Дунка не столько работой подсознания, но посланием Сверху? А Бейелор-из-сна — тенью настоящего, а не выдуманного Дунком Бейелора?
Кстати, а как вообще у Мартина работают эти самые вещие сны?
17. Какого цвета платье? (вопрос, недавно, но конкретно взорвавший интернет)
Не знаю, почему сны Жойена именно зеленого цвета. Потому что Дети Леса, а лес зеленый? Наверное. Хотя лес зимой вообще-то скорее серо-коричневый, а осенью сами знаете. Будь Мартин русскоязычным автором, я бы аккуратно предположила, что цвет снов у Жойена в честь зеленой тоски, но, к сожалению, это как мертвецы АБВ: только по-русски.
Тем не менее. Вещие сны, на которых стоит круглая печать «УТВЕРЖДЕНО. НЕОТВРАТИМО», снятся не всем подряд, а тем, кто погружен в зеленую тоску считает себя обреченным. Кроме Жойена, в этом списке Дейерон — и обреченность Дейерона, прошу обратить внимание, очень похожа на Жойенову (если белым стихом, то «ничего нет хорошего в жизни, неизбежна моя смерть, терпеливо ее я жду»). Разве что торжественности у Дейерона помене будет, Жойен тут недосягаем.
Есть еще Скрипач, он же Дейемон-претендент, сны которого тоже типа обязательно сбываются. Но печать там не круглая, а с завитушками и веселеньких цветов. Скрипач — человек, как бы это помягче сказать, легкий, и настроение у него (кроме крайних случаев, когда против него все мироздание) неизменно хорошее. Да, сны сбываются. Но парится ли Дейемон хоть на секунду насчет них? Да прям. Все хорошоооо! И сны это настроение не только не тревожат, но даже укрепляют. Ибо намекают, куда можно побежать и там чем-нибудь (не драконом, так Дунком) на пользу себя любимого разжиться.
Однако раз за разом содержание Тех Самых Снов доносится до нас, и мы неизменно видим, что сбываться-то зеленые сны обязательно сбываются, но как-то интересно это происходит.
Вот знаменитый сон Жойена — «Мне снился человек, которого привезли сегодня — которого прозвали Вонючкой. Вы с братом лежали мёртвые у его ног, а он сдирал с ваших лиц кожу длинным красным ножом. Видел вас с Риконом в вашей крипте, в темноте, со всеми мёртвыми королями и каменными волками». Да, сбылось, причем полностью. Но всякий нормальный читатель без всяких споров понимает, что и как тут сбылось.
Вот сон Дейерона — «My dreams are not like yours, Ser Duncan. Mine are true. They frighten me. You frighten me. I dreamed of you and a dead dragon, you see. A great beast, huge, with wings so large they could cover this meadow. It had fallen on top of you, but you were alive and the dragon was dead». Со сбычей и особенностями сбычи все не менее ясно, чем в предыдущем примере. Обратите внимание на круглую печать и то, как Дейерон ее воспринимает: безусловно, это проклятие, но одновременно и предмет некоторой гордости, с легким оттенком высокой избранности.
Дейемон-Скрипач излагает Дунку свои сны не столь подробно, но два предсказания сообщает прямым текстом: а) в Баттервелле вылупится дракон, и б) Дунк наденет белый плащ. И ведь все правильно предсказано. Пункт а) сбылся прямо в «Таинственном рыцаре». Что Дунк, в точном соответствии с пунктом б), станет королевским гвардейцем, да не просто гвардейцем, а командующим, мы знаем из основного текста саги (между прочим, нам намекают, что Дунк и командующим стал не простым, а Душой Рыцарства, Первым Рыцарем Королевства и т.п., но об этом как-нибудь потом).
Дейемон искренне считает, что дракон и белоплащовый Дунк — это исключительно и специально для него. Я бы даже сказала, что, зайди разговор на тему, он бы искренне удивился — а про кого, кроме меня, это еще может быть?? Между тем, незадачливый Скрипач, как мы узнаем к концу «Таинственного рыцаря», в обоих случаях не то чтобы ни при чем. Но на данном пиру жизни он определенно за солью.
(На этом месте, чтобы второй раз не вставать, давайте я еще раз неполиткорректно выражусь про голубых выскажу серьезное подозрение насчет оригинала Дейемонова сна: сдается мне, что там содержался конкретный намек на то, как важен для будущего короля некий длинный парень в белом плаще. И что именно поэтому Дейемон, как дело коснется Дунка, всегда на счет раз делается так обаятелен, снисходителен и даже обходителен. То есть у Скрипача, скорее всего, есть и внезапно вспыхнувший интерес специфического характера. Мы тут все люди взрослые, правда? И понимаем, что покушение на Дунка у колодца есть не просто политика, но еще и сцена черной ревности? Имеет место что-то очень похожее на отношения Лораса и Ренли, только наоборот. Там вышестоящий Ренли снисходительно позволял себя любить младому красавцу из политически необходимого семейства. А здесь вышестоящий Дейемон готов в обмен на верное служение предложить Дунку свое молодое красивое эээээ монаршее расположение. Дунк, правда, не проявляет особых ответных чувств, ну кроме смущения и некоторой симпатии, а ближе к финалу вообще использует кокетство Скрипача на мирные цели — фиг бы ему без этого удалось потребовать от Дейемона справедливости и даже ее добиться.)
Это одна группа вещих сновидцев, и на них, пожалуй, следует повесить табличку «созерцатели». Я сидел, думал о себе/трагизме жизни/музыке, никого не трогал, вдруг на меня кинулся зеленый сон и вогнал меня в торжественную обреченность / неторжественную обреченность с последующим запоем / воодушевление с последующей попыткой завоевания Вестероса.
Другая группа — явные деятели. Прежде всего это, конечно, Дени, которой не просто снятся вещие сны с подробными инструкциями — ей в какой-то момент инструкций требуется больше, чем сны пропускают. Тогда решительный драйзерхрупкая девушка легкой стопой вламывается в гости к коллективу колдунов и требует видений с инструкциями практически по списку. Ну, мы же помним ключевую фразу, да? «Научите меня».
Вообще это в некотором смысле очень смешная история. Ибо Дени даже не замечает, как она вышибает ногой дверь в Дом Бессмертных, просматривает выданные ей видения, а потом прямым текстом заявляет, что предоставленные услуги ее не удовлетворяют, ей, пожалуйста, все это еще раз, но в Правильной Форме. Недаром голоса более чем слегка раздражены реакцией клиента, который к этому моменту должен полностью расслабиться и получать удовольствие («Помогите… — передразнили голоса. — Научите…» Пришла тут, понимаешь, от горшка два вершка, порядки наводит).
Но забавные (и многочисленные) истории о том, как Дени, не знающая своей силы, раскатывает очередных встреченных, проявляющих недостаточную этичность, тонким слоем по вестеросскому аналогу Южного Бутова, пока отложим. Займемся тем, что ее величество понимает под Правильной Формой вещих видений.
Вот сон о том, как надо пробуждать дракона. Я когда-то разбирала его очень подробно, повторяться не буду, равно как не стану доказывать еще раз, что он — четкая инструкция по правильному обращению со сложным девайсом «Яйцо дракона окаменелое». Давайте лучше о том, что вот этот сон по форме — именно то, что Дени воспримет на ура. Ибо у нее есть проблема — вот тут плохо, и необходимо сделать вот так. Дени готова выслушать / просит / требует инструкций Сверху, как именно из плохого сделать правильное.
И, знаете, ее сны, равно как (ну, после некоторой коррекции) видения в Доме Бессмертных, очень неплохо соответствует требованиям к подобным инструкциям. Никакой печати, ни круглой, ни завитушечной, — зачем? Разве у кого-то, включая саму Дени, есть какие-то сомнения в том, что все сбудется, если Дени правильно поймет подсказку и приложит должное количество усилий в правильном направлении? Можно не отвечать, это вопрос риторический.
Да, но отсюда возникает другой вопрос, теперь уже совсем не риторический. А так ли неотвратимы зеленые сны Жойена и в меньшей степени Дейерона? Про Скрипача сейчас не будем, хотя в его случае следует говорить не о тяжелой неотвратимости, а скорее о легкой, но прочной убежденности в том, что предсказанное удастся догнать, схватить и использовать на собственное благо.
Рассмотрим с этой точки зрения тот же сон Жойена про мертвых Брана и Рикона. Жойен пересказывает виденное, после чего заинтересованные лица типа Миры и самого Брана начинают наперебой предлагать разные варианты (убить Вонючку, активизировать охрану, сбежать туда, где не найдут и не достанут). Нет, торжественно говорит Жойен, печать приложена — НЕОТВРАТИМОЕ НЕ ОТВРАТИТЬ.
Так, но ведь дальше неотвратимое успешно отвращается, и ситуация разруливается, верно? Причем, похоже, правильное решение находится сразу после опускания Мартином занавеса в конце главы. То бишь после очередной траурно-величественной реплики Жойена, задуманной как последний гвоздь в гроб обоих юных Старков. В самом деле, вот он — рецепт, как успешно отвратить неотвратимое. Если Мира убьет Вонючку, она неизбежно погибнет (а может погибнуть и не успев его убить, между прочим). Если инвалид-Бран с малолетним Риконом попытаются бежать, их обязательно поймают. Но есть укрытие под боком, неожиданное, хорошо знакомое, быстро доступное и абсолютно надежное. Мм?
Может, конечно, мысль о крипте пришла в голову заинтересованным лицам не сразу — все-таки первый шок после заявлений Жойена весьма значителен. Но уж точно крипту выбрали убежищем не просто так, а по подсказке Сверху.
Получается, что круглая печать поставлена на Жойенов сон не Теми, Кто Наверху, а самим Жойеном. Это он подышал, приложил и теперь не без мазохистского удовольствия всем ее демонстрирует.
Я бы даже пошла немножко дальше и уверенно заявила, что сны Жойена и Дейерона — это сны личностей, которые не хотят бороться с жизнью а хотят неподдельно от нее страдать. В то время как боги тонко троллят этих дурачков, чтобы хоть так использовать их на благо общего дела и заодно заставить задницу от стула оторвать. Главное в снах с круглой печатью не в том, что невозможно изменить предсказаное. Главное — предупреждение о будущем.
В общем, по сути вещие сны у всех сновидцев одинаковы. Однако, граждане, свобода воли не просто рулит, она еще и выбирает, где сворачивать на обочину. Посему каждый волен видеть такой сон, какой он хочет, и боги, так сказать, идут навстречу заявкам трудящихся.
Тут, правда, есть такой момент, что невыносимая тяжесть неотвратимого тяжко давит на плечи и способна размолоть в порошок. Как это происходит, допустим, с Дейероном. Но тут уже можно спорить, что первично, сны или натура, и сформировались ли Жойен и Дейерон такими депрессивными из-за своих снов или сны у них именно такие, потому что в эту сторону Жойену и Дейерону хочется. Споры эти, конечно, будут аналогичны спорам о том, что первично, желание Дейерона самоубиццо или его страшноужасные проблемы а также знаменитой дискуссии о первичности яйца либо курицы. Понятно, что страшноужасные проблемы влияют на желание самоубиццо. Чуть менее ясно, но при некотором внимании несомненно, что обратное влияние ничуть не меньше.
Собственно зеленые сны — всего лишь перчатка по конкретной руке. Ну или упаковка для целевых групп населения. Жойен и Дейерон станут слушаться того, кто станет им вещать о большом горе, провалах, негативе — и при этом не ошибаться (иначе доверие к подобным снам будет у таких людей невосстановимо подорвано). Дейемон послушается того, кто обещает ему хорошее. Дени открыта для восприятия инструкций, которые позволят ей изменить мир в сторону повышения общей справедливости.
С формой снов ясно. Поговорим об их назначении. Если сны снятся, значит, это кому-то нужно. Зачем они нужны сновидцам, в общем понятно. Зачем богам нужно, чтобы сновидцы видели сны? В случае Дени все предельно просто. Но зачем сны посылаются Жойену? Про себя любимого он твердо знает две вещи: а) как именно умрет, б) что это будет не сегодня. Основная часть снов Жойена, похоже, вообще не про него.
Тут я бы выделила две причины, личную и общественную. Во-первых, регулярные сны, которые не влияют лично на Жойена, но упорно сбываются, нужны, чтобы парнишка не расслаблялся и с мрачной аккуратностью верил в НЕИЗБЕЖНОЕ. А во-вторых, требуется, чтобы парень информировал о снах свое окружение. Иногда, видимо, опять-таки в интересах Жойена (поскольку его позиция «я умру не сегодня, значит, нефиг отрывать задницу от стула» очень напоминает знаменитый еврейский анекдот про «Господи, я в тебя так верил, а ты??? почему меня не спас????!!!! — А кто ж тебе, дураку, посылал катер, плот и вертолет?!»). Чтобы, так сказать, вовремя нашелся тот, кто затянет Жойена на дерево, когда на него бегут лютоволки. Но по большей части, конечно, депрессивный созерцатель хотя бы так работает на благо Вестероса и мир во всем мире.
Со снами Дейерона нечто очень похожее. Кому надо знать, что на Эшфордском поле Дунк останется жив, даже когда на него упадет огромный мертвый дракон? Дейерону? Чтобы укрепился в мысли упасть в грязь и не отсвечивать? Ну, может быть, сколько-то. Но, думается мне, Дейерон и так склоняется именно к этому варианту. А вот Дунку, человеку, который вечно занимается самогрызом и явно себя недооценивает, очень нужно знать, что все кончится для него хотя бы настолько хорошо.
Интересно, что и второй «сон для Дунка» того же подбодрительно-положительного типа. Да, настанет время, и ты будешь среди лучших из лучших, в белом плаще и сиянии цвета рыцарства. Не то чтобы Дунк в это особо верил. И уж совсем он не склонен на такие обещания полагаться. Но ему будет чуть легче жить, зная, что мечты его не совсем уж безнадежны. И вообще перехвалить Дунка почти невозможно, а обещать ему хорошее не страшно — он из тех, кто не способен развратиться и погрязнуть в ленивом ожидании сбычи мечт.
Второй посредник, как и первый, принадлежит к Великим И Ужасным, персон поплоше юморист Мартин к Дунку с предсказаниями не отправляет (а еще у них имена только одной буквой отличаются). Дунк как владычица морская, короче — чтоб служила мне рыбка золотая, и была б у меня на посылках.
Есть, однако, вещи, которые через посредника не объяснишь. Так что во втором «Рыцаре» Дунку снится сон, который следует услышать.
А как объяснить Дунку так, чтобы он услышал? Воспитывать палкой в духе а) оно сбудется, придурок, б) поэтому чтобы верил! — совершенно бесполезно. Это не его характеристики. Сны Дунка — не инструкция к действию, не жесткий трафарет, КАК ОНО БУДЕТ, и не обещание — беги, вот там дают вот такое! Дунку говорят — смотри сюда, вопрос важный, если будешь действовать, как действовал, выйдет вот так. Сойдет? Или, может, что-нибудь изменить захочешь?
Наверху умеют работать с людьми. Мы слышим то, что пробивает броню нашего невнимания, ибо нам объясняют так, чтобы мы поняли. Но мы можем упереться и не понять. Какие проблемы — свободная воля. Так что если не услышал и не поумнел, совершенно свободен.
Можно подойти к вопросу еще немного шире. Вещие сны — лишь одна из форм работы Сверху. Вон Кейтилин попросила, чтобы ей сказали, что она делает неправильно, и ей тут же дали Бриенну. А когда Бран лежит без памяти, не надо и спрашивать — Кейтилин просто знает, что надо быть рядом, и все. Просто знает, без всяких снов.
По-видимому, имеет место эдакая вспышка истины, на всех слоях сознания и сознательности. Каждому дана возможность считать информацию. И если конкретный каждый ее не считал — что ж, ВАС ПРЕДУПРЕЖДАЛИ.
Можно считать, что вспышка дается в голову каждого, а он сам ее интерпретирует в зависимости от устройства головы. А можно и думать, что вспышка немножко или множко корректируется, тоже логике не противоречит. Но это, видите ли, тонкие материи, и они в нашей грубой реальности отражаются по-разному. Точно так же как сложные по форме предметы на плоскость могут отбрасывать очень разные тени. Вот и герои Мартина воспринимают не сами послания Сверху, а лишь сны, в которые их превращают.
Чтобы уж совсем на пальцах, давайте вспомним свежую историю с тем, какого цвета платье — золотисто-белое или сине-черное (кто не в курсе, гуглите, и дано будет вам). И честно сознаемся, что видим мы не цвета, а их расшифровку в голове. Я вот лично на оригинальной фотографии увидела платье неинтересного серо-голубого цвета с бежево-коричневым и довольно долго не понимала, из-за чего весь сыр-бор. Видимо, если бы боги слали мне сны, они бы действовали как с Дунком — прямым текстом без обиняков, но без диктата и нажатия, иначе мы ж насмерть упремся, замкнемся и откажемся разбирать, кто какой цвет себе домысливает и по каким причинам. А зря, ибо история крайне поучительная.
Публикуется с разрешения автора по заметкам от
20.12.2014, 3.01.2015, 9.01.2015, 2.03.2015, 5.03.2015, 22.03.2015