О еще одной важной сцене мы знаем от лингвиста сериала Дэвида Питерсона, который
перевел на высокий валирийский несколько реплик, отражающих реакцию Рейниры на рождение дочери (в момент перевода сценаристы еще не определились, которую из них лучше взять):
- Visenȳs. Ñuhus talus meres, hae hōzalbrot sittus. Kostilus hen jaehoti gīmēdenon iksos(Висенья. Моя единственная дочь родилась чудовищем. Неужто боги посылают мне предупреждение?);
- Gīmēdenon issa. Kepa ñuha morghūltas se pāletilla ñuha lāettaks tubī sitta (Это знак: она родилась в день, когда умер мой отец и была украдена моя корона);
- “Visenȳsa” ziry brōston. Yn sagon ziry sytilīptos daor (Я бы назвала ее Висеньей, но ей не суждено было жить).
В самой серии так увлеклись тишиной (это любимый прием режиссера), что забыли назвать мертворожденную девочку по имени. А ведь имя создает перекличку с первой серией, где Рейнира придумала имя для предполагаемой сестры, на что Визерис ответил, что с Таргариенов хватит и одной Висеньи, намекая на тяжелый нрав воинственной сестры Эйгона Завоевателя. В итоге реплика Визериса канет в пустоту. Слова Рейниры также четко дают понять, что девочка родилась деформированной (на случай, если кто-то не заметил чешуек у нее на голове) и она усматривает в этом злое предзнаменование. Мы уже отмечали, что в «Доме драконов» вера в трансцендентное играет большое значение. К кому обращена фраза Рейниры — вполне очевидно: на валирийском она обычно говорит лишь с мужем, смотрителями драконов и с собственно драконами.