И солнце встало над штурмуемым городом. В первых багряных лучах рассвета в сухом, пыльном воздухе Миэрина и его окрестностях разнесся пронзительный звук. Он длился, как нескончаемый вопль... как тысяча воплей, слившихся воедино. Люди зажимали уши руками, но не могли укрыться от этого пронзительного древнего воя, заполнившего все пространство, пробирающего до костей. Смолкли боевые барабаны и флейты и короткие злые приказы. Смолкли все звуки битвы, не слышно было и хрипов умирающих - все заслонил в эти мгновения этот бесконечный, обжигающий звук. Рог стих и несколько мгновений над Миэрином повисла звенящая тишина.
- Ну что встали, шакальи выродки, за работу! – опомнился первым один из офицеров. Штурм возобновился.
«БУМ!» - таран снова ударил по главным городским воротам. Со стен полетели камни и кипящее масло, засвистели стрелы.
«БУМ!» - тяжелые ворота содрогались от каждого удара. Сколько они ещё продержатся? В пыли лежал тот самый офицер, что пришел в себя первым. На губах его пузырилась кровь, из пронзенного стрелой горла раздавались приглушенные булькающие звуки.
«БУМ!» - до того как многотысячная армия хлынет в город оставались считанные минуты.
У северо-восточных ворот разгорелась битва. Двухтысячный отряд, отправленный к ним попал в засаду и теперь отчаянно бился, отступая к основным силам…
«БУМ!»
«БУМ!»…
В небе со стороны города появилась светлая точка, она стремительно летела к главным воротам, словно камень пущенный из пращи. Это было одно из чудовищ королевы с маленькой, темнокожей всадницей на своей спине.
«ДРАКАРИС!» - зазвенело с её губ. И дракон покорно выдохнул золотистое пламя. Таран вспыхнул как факел, а вместе с ним и многие, многие живые факелы, бывшие совсем недавно воинами Юнкая. По сухой земле разрослись буйные пожары, никого не щадя.
«ДРАКАРИС! ДРАКАРИС! ДРАКАРИС!» - полет опьянял Миссандею, но ещё больше пьянило это страшное, древнее слово огненной свободы, и она выкрикивала его снова и снова уже совсем охрипнув от восторга и дыма. - «ДРАКАРИС!»
И Визерион послушным светло-золотым вихрем нес огонь, свободу и смерть. Ряды юнкайских войск дрогнули. Люди в ужасе разбегались, бросая свое оружие. Они бежали так быстро как никогда в жизни, но недостаточно быстро для дракона. Наемники тоже сделали свой выбор, ударив в спину паникующей армии. Солдаты удачи всегда на стороне победителей, а значит сейчас они на стороне этой маленькой девчонки с драконом. И все же находились в этом хаосе те, кто был достаточно хладнокровен, чтобы зарядить баллисты и выстрелить в дракона. Позже они были сметены драконьим пламенем, но на сливочно-белой шкуре Визериона уже дымились раны: у основания шеи, на левом боку рядом с лапой, и совсем рядом с левым крылом.
«ДРАКАРИС!»
Он рычал и ревел от жалящей боли, на землю падали ярким бисером, жгучие капли драконьей крови, но упрямо продолжал свой полет сея огонь и ужас, как приказывала ему Миссандея. Лишь когда сознание дракона обожгла боль, которая пронзила его всадницу он полетел прочь, унося её отсюда, обратно в логово, в Великую пирамиду Миэрина. Возле правой лопатки темнокожей девчонки торчала стрела с ярко-зеленым оперением. Но это было уже не важно. В хаосе и панике отступала юнкайская армия прочь от стен Миэрина…
Миэрин выстоял, но надолго ли?
На исходе третьего дня после снятия осады Визерион издох, ослабленный ранами. Быть может, будь он до сих пор свободен ему хватило бы воли к жизни. Быть может, не оправляйся Миссандея после тяжелой раны, ей хватило бы сил принудить его к жизни. Быть может будь в Миэрине Дейнерис она бы смогла помочь своему ребенку. Быть может… Он ждал ту, что с первого дня жизни дарила ему любовь и нежность, все эти дни, как ждал её и осажденный город. Ждал отчаянно и безнадежно. Но Дейнерис так и не вернулась.
Глаза дракона, где янтарем застыла чужая воля, до последнего вздоха могучей груди смотрели в небо Миэрина. Среди облаков виднелся зеленый силуэт, теперь безраздельно владеющий этим небом.
