— Эйрион Чудовищный? — Джону было знакомо это имя. «Принц, Возомнивший Себя Драконом» была одной из самых страшных историй Старухи Нэн. Она нравилась маленькому брату Джона Брану.
— Он самый, хотя он себя величал Эйрионом Пламенным. Однажды, будучи в подпитии, он влил в себя сосуд дикого огня, сказав своим друзьям, что это превратит его в дракона, но боги по милости своей превратили его в труп. Неполный год спустя король Мэйкар погиб в битве с мятежным лордом.
Джон имел кое-какое понятие об истории государства — их винтерфеллский мэйстер об этом позаботился.
— В тот же год состоялся Великий Совет, — сказал он, — и лорды, минуя младенца-сына принца Эйриона и дочь принца Дэйрона, вручили корону Эйгону.
— Верно, но не совсем. Сначала они негласно предложили ее Эймону. Он сказал им, что боги предназначили его служить, а не править, и отказался нарушить свой обет, хотя сам верховный септон предлагал разрешить его. Делать нечего. Ни один разумный человек не желал видеть на троне отпрыска Эйриона, а дитя Дэйрона, будучи женского пола, страдало к тому же слабоумием, поэтому лордам не осталось иного выбора, как отдать корону младшему брату Эймона Эйгону, пятому этого имени. Этого короля прозвали Эйгон Невероятный, ибо он родился четвертым сыном четвертого сына. Эймон знал — и был прав, — что, если он останется при дворе, люди, недовольные правлением его брата, захотят его использовать, и поэтому удалился на Стену.