Великая Дорнийская Хартия

[Деймон Блэкфайр (игра ВДХ)]

Зал

Деймон, который до сей поры стоял на коленях, встал. Он до сих пор был в доспехах, лента бордового цвета из волос его жены так и была повязана вокруг его правой руки, хоть он и успел снять шлем, когда стоял у трупа Уллера. На него Деймон и взглянул еще раз.

О, ирония, которую не мог понять никто из присутствующих. Кроме него и покойного. О, если бы Уллер его послушал, он мог бы спасти независимость своей страны. А не послушав, столкнулся почти с тем же самым, о чем Деймон его предупреждал, только хуже. Уллер не хотел помогать Деймону обретать его счастье, а в итоге почти дал его своей смертью, чтобы Деймон до него так и не дотянулся.
Возможно, он и Уллер были парой. Два безумца, такие смелые, такие сильные... И такие обреченные.

Деймон отвел взгляд от трупа. Дени. Он всегда старался быть ее достойным. С детства, когда не верил, что у него есть хоть проблеск шанса. Два короля давали ему надежду, чтобы судьба ее отбирала. Ну что ж. Деймон пережил это однажды, переживет снова. Он победит судьбу.

Внук двух королей, сын короля и той, что должна была стать королевой, но пока еще не король, дал ответ. Его лицо становилось все более закрытым, нечитаемым, по валирийски таинственным:
- Ваше Высочество, если готовое королевство - ваши условия, я его создам. И развернулся.
- Ваше Величество, раз так, то Вера Семерых явно не может быть против моего присутствия, пока я не вступил в двойной брак, как я понимаю, я могу оставаться в Вестеросе сколько угодно, чтобы подготовиться к походу, и посещать те похороны, которые хочу. Все прочее в силе. К благу Вестероса я создам королевство на Ступенях, надеюсь, при вашей помощи. И надеюсь, ваше Величество внимательно читал все записки, которые я ему сегодня писал.

Марона Деймон не удостоил и взглядом. Честно говоря, он был уверен, что у Марона королевства не будет явно раньше, чем у него появиться. Стоп... Пока он думал, у него его уже не было. В одном он с Уллером был согласен, Марон был ничтожеством. Может быть не таким как черная <ходор>ь, но...

Подойдя к Эйгору, Деймон наконец виновато улыбнулся:
- Любимый брат, можешь ругать меня сколько хочешь, но ты поможешь мне захватывать Ступени? Я знаю, как воин ты не хуже меня

И подойдя к Роанне, Деймон наконец ее обнял, и сказал:
- Роанна, как же я все же тебя люблю
Эйгор Риверс (игра ВДХ) , Роанна Тирошийская (игра ВДХ) , Дейрон II (игра ВДХ) , Дейнерис Таргариен (Игра ВДХ)

 

[Гвинет Кворгил (игра Хартия)]

Зал
Сказать, что Кворгил была удивлена - значить не сказать ничего. Она многое ожидала - от чаши с ядом до ссылки куда-нибудь подальше - но чтобы так. За первым удивлением и инстинктивным желанием принять власть, чтобы с её помощью расправиться с предателем пришло понимание. Если она примет этот подарок, то это будет воспринято как подкуп. Её авторитет среди дорнийцев будет уничтожен в один миг. И ей же придётся заниматься неблагодарной работой - убеждать людей склониться перед Железным Троном ни за грош. Хуже того, Мартеллы сохраняют определённый авторитет. Лишение их статуса королевским произволом с назначением её за счёт этого же королевского произвола - единственного источника права в данном случае - в первый же день объединения превратит дом Мартеллов в мучеников, а её - в прислужницу иностранцев. Нет, раз уж он снимает Мартелла с должности князя, у неё гораздо больше шансов добиться поста Леди-Протектора на свободных и честных выборах. Авторитет единственной, вышедшей из логова дракона живой и не склонившейся - более весомый капитал, чем милость короля. Особенно на сколь-нибудь свободных выборах.

- Ваша Милость. Ваши доброта, Ваши мудрость, Ваше великодушие поистине являются удивлением всего мира, поистине чудом света в самом лучшем, в самом благородном значении этого слова. И всё же, я вынуждена отказать Вам. Я душевно опустошена последними событиями, мне нужно время, чтобы собраться с силами и с мыслями, и я не думаю, что смогу выполнить свои обязанности, которые Вы намерены возложить на меня. Я предпочту сказать своему королю "Нет", чем сказать ему "Да" и подвести его. Пусть народ Дорна, который я люблю больше жизни, сделает свой выбор в новой обстановке. И всё же, Ваша Милость, я хочу, чтобы Вы знали. Нет на свете никакого другого мужчины, чей ум и чьё благородство меня бы восхищали так. Это не слова лести, но слова искреннего человека, который на этих переговорах всегда говорил то, что думал.

 

[Cocaine Mother]

Игра окончена!
Всем игрокам - огромное спасибо за то, что вы ее создали.

Эпилог будет, но не ранее чем через послезавтра.
А пока - приглашаю всех в обсуждение. Там же можно и снять маски.

 

[Cocaine Mother]

Эпилог

И был новый день.
И был он днем, когда Семь Королевств стали вновь Семью, и был он первым днем для нового Королевства, забытого Деймоном, Порочным принцем, как сейчас ясно - первым того имени, ведь случился и второй.
***
И был Совет в Дорне.
И избрал тот Совет Гвинет Кворгил княгиней Дорнийской, а Дом Кворгилов - домом князей Дорнийских, отныне и вовеки.
И были в Дорне септоны и барды, и вели они речи и песни за Веру, и за Суд божественный, свершившийся в Летнем Замке.
И пели они по-разному: одни - что должно жить Дорну в мире с теми, кто севернее Красных Гор, отныне и вовеки, другие же - что должно Дорну победить свою мягкость и укрепить разум и волю.
И были в Солнечном Копье Мартеллы - но не Марон, последний князь Дорнийский из Мартеллов, а сестра его Мирия, вестеросская королева, прибывшая сюда смотреть тщательно за юным наследником Дома, и был при ней малолетний деверь, взирающий красными очами на Дорн, ибо рек король Дейрон, что следует всем его незаконнорожденным братьям познавать мир.
И кто знает, сколько было тех очей - два или же тысяча?
И были в Железной Роще Айронвуды, не ставшие лидерами, и пусть не было у них тысячи красных очей, но следили они зорко за новой княгиней.
И был Дорн, несломленный, сражающийся внутри, все еще расколотый, который надлежало собрать.
И были разные мнения на то, как надлежит собрать Дорн, меж Дейроном Таргариеном и Гвинет Кворгил, пусть последняя и не говорила его вслух.
И была переписка меж королем вестеросским и княгиней дорнийской. И тысяча мейстеров-историков отдала бы глаз в жертву, чтобы хоть раз ее прочесть, ибо все сходились в мнении, что умней пары правителей, вечно противодействующих, но почти дружащих в своем противодействии, не найти.
***
И было королевство Ступеней и Узкого моря.
И был торг Деймона, второго этого имени, с вольным городом Лисом, и стали они союзниками с новым королевством, как и Тирош, как и Семь Королевств.
И были под началом Деймона вольные горожане, и флот их, и наемные люди, и авантюрные люди, и младшие сыны Вестероса.
И был среди них отряд, что вел брат Деймона, Эйгор, и были в том отряде семь сотен мужчин, по числу Семи Королевств.
И была крепость на Кровавом Камне.
И был второй год, когда все лихие люди, имевшие со Ступеней прибыль, объединились против нового королевства.
И было сложно, порой сложнее, чем хотелось, ибо были порою проблемы с помощью от Семи Королевств, когда та помощь шла из Перебитой Руки, что в Дорне. Как знать, связано ли то с иным мнением на Дорн у Гвинет Кворгил? Но были те проблемы меньше, чем, возможно, того хотелось Гвинет Кворгил. Как знать, связано ли то с тем, что из Солнечного Копья зорко следили за Дорном тысяча красных глаз.
И были решены те проблемы.
И стало королевство Ступеней и Узкого моря.
И изменило оно всю морскую карту и морские пути, ибо стребовало, в коалиции с Тирошем и Семью Королевствами, пошлины за путь через свою территорию.
И была та территория, как сказано - Ступени и Узкое море.
И была часть доходов, положенных Семи Королевствам, отправлена волей короля Дейрона в Дорн.
И наконец, когда королевство Ступеней и Узкого моря стало, выплыл король Деймон, второй того имени, в Королевскую Гавань, ибо не оставил он своих мыслей о том, что должно ему, как его славному предку, завоевавшему Вестерос, иметь двух жен.
***
И были Семь Королевств.
И был Владыка их, король андалов, ройнаров и Первых Людей, Дейрон, второй этого имени.
И было его правление спокойней, чем могло бы быть, ибо стало после Летнего Замка известно о сети заговорщиков, замышлявших недоброе его правлению.
И была сестра Дейрона, второго этого имени, принцесса Дейнерис.
И встретила она короля Деймона, выплывшего в Королевскую Гавань, и после встречи их не стал он просить ее руки на глазах у всех, но все равно рек, что нет в его жизни женщин достойней, чем принцесса Дейнерис и жена его, дочь архонта Тирошийского Роанна.
И был брак принцессы Дейнерис и принца Эйриса, книжного юноши.
И была дочь Дейна, о коей злые языки говорили, что слишком она рано родилась для брака, что не должна была она родиться от книжного юноши.
И были те злые языки заткнуты.
И был мир.
***
И была септа у Летнего Замка.
И был памятник миру в Летнем Замке.
И лицом того памятника был Бенедикт из дома Уллеров, лорд Адова Холма.
И стоял он лицом к Красным Горам, за которыми лежал его родной Дорн.
И рек тот памятник, что лорд Уллер - непреклонный страж мира.
И пели о Бенедикте Яркое Пламя против Деймона Черного Пламени.
И пели о том, как один человек говорил открыто, как не ударил в спину, как предупредил врага об ударе в спину, как вышел против валирийской стали за свою родину.
И пели о том, как один человек пожертвовал собой ради мира.
***
И была могила у Адова Холма.
И был памятник войне в Адовом Холме.
И лицом того памятника был Бенедикт из дома Уллеров, лорд Адова Холма.
И стоял он лицом к Красным Горам, за которыми лежали шесть прочих королевств.
И рек тот памятник, что лорд Уллер - спаситель чести страны.
И говорили о кровавой плате за ошибки, за отсутствие должного ума и воли, прогневивших богов.
И говорили о том, как князь, назвавший Бенедикта Уллера своим защитником, предал его и желал его смерти.
И говорили о вестеросских лордах, жадных и жестоких.
И были те разговоры тише вестеросских песен, тихи, как шепот.
Но были.

 

[Бенедикт Уллер (игра ВДХ)]

Дорн. Адов Холм.

«Камень, который отвергли строители, соделался главою угла».​

Леди Тиена Уллер спускалась с башни.
Это была не та самая башня.
Та самая башня обрушилась сто восемьдесят лет назад вместе с крепостной стеной, когда Рейнис Таргариен предприняла свой последний в жизни полет.
Но башню отстроили. Стену возвели заново. А из костей, хранящихся в подземелье Адова Холма, никогда уже не восстанет чудовище, несущее пламя и кровь.
Тиена Уллер с детства знала, что ей подобает быть стойкой, какими бы тяжелыми ни были обстоятельства. В конце концов, она воспитывалась мужчинами.
Но леди Адова Холма была девочкой одиннадцати лет, которая была теперь последней носительницей своей знаменитой фамилии и единственной владелицей огромного, мрачного замка. Поэтому она не могла быть стойкой в тот страшный день, когда ее брат, отправившийся в Летний Замок для мирных дипломатических переговоров, вернулся домой в сопровождении молчаливых женщин с закрытыми лицами.
Леди Тиена вошла в замковую септу и принялась зажигать свечи перед алтарями каждого из ликов Семерых, тускло поблескивавших медью. За каждым из них могло бы скрываться лицо одного из тех людей, что последними видели ее брата живым.

Отец — тот, кто судит каждого по справедливости. Марон Мартелл. Князь и сюзерен, отец и судья каждому из своих подданных. Он вынес свой суд Бенедикту, отдал его под суд Отца небесного, и тот вынес свое решение. Было ли оно справедливым? Должно ли оно было быть справедливым? В конце концов, родной отец в свое время тоже осудил своего сына. И с этого все началось.
Матерь — любящая и милосердная. В ее лике нет ничего от строгих черт несгибаемой леди Гвинет Кворгил. И все же… «Вы так похожи на моего первенца. Я очень огорчилась бы — не только как единомышленница, но и как человек — если бы с вами здесь что-нибудь случилось».
Дева — красота и невинность, любовь и мечты. История о похищении Дженны Дондаррион и ее страхе, история о тайной любви и о столь желанном прощении могла бы стать прекрасным мотивом для песни, вызывающей слезы у юных девиц. Но единственный, кто знал об этой любви, находился далеко за морем. И вряд ли стал бы слагать об этом песни.
Старица — мудрая и прозорливая советчица. Была ли принцесса Дейнерис Таргариен действительно мудра и прозорлива? Да и юный возраст ее мало чем напоминал морщинистую старуху с фонарем в руке. И все же именно она оказалась способна дать совет и осветить возможную тропу. Не ее вина, что тропа эта вела в никуда.
Кузнец — тот, кто чинит все, что сломано. Когда говорят “всё”, подразумевают именно всё. Балерион Отерис, встретивший последний взгляд Бенедикта, принявший его последнюю улыбку и отплативший ему той же монетой. Ведь что-что, а монеты скромный банкир умел считать очень хорошо.
Воин — храбрый и верный, боец и защитник. Деймон Блэкфайр был, вне всякого сомнения, отличным воином. И тем, кто закрыл глаза Бенедикту, отдавая поверженному врагу последние почести. Родись они в других местах и в других обстоятельствах, все могло бы сложиться совсем иначе.
Неведомый — тот, кто ведет души в иной мир, открывая дверь смерти. Жизнь Бенедикта оборвала рука другого, но именно король Дейрон Таргариен был тем, кто направил эту руку. Он принес смерть, пытаясь малой ценой одной чужой жизни приобрести желаемое. Но чужая кровь преобразила и самого короля, которого называли Добрым. Никто теперь не мог с уверенностью сказать, каков же его настоящий облик.

Леди Тиена постояла в тишине, переводя взгляд беспокойных темных глаз с одного лика на другой, а затем вышла из септы. О ее брате будут молиться многие, его назовут героем, его высекут в камне, его имя будет кровью записано в историю Семи Королевств — и Дорна, непокорного, независимого Дорна. Но лишь один человек на свете, человек с валирийскими глазами и в изумительном плаще из перьев, скажет ей, что ее брат был по-настоящему славным человеком.
У богов, все же, очень скверное чувство юмора.

Спойлер

 

[Балерион Отерис (игра ВДХ)]

Вольный город Браавос
Что ни говори, путешествие в Вестерос можно было назвать чем угодно, но не удачей.
- Объясни, ради всех Богов, как ты умудрился? – только и спросил Владыка бесконечно усталым голосом, с некоторой брезгливостью разглядывая ответ нового Короля Ступеней.
Балерион, сидя на циновках перед высоким местом господина в обнимку с его сумеречным котом, с самым виноватым и жалобным лицом, на которое только было способен, ответил:
- Веришь или нет, но он приревновал к моему изумительному плащу своих женщин.
Владыка что-то проворчал, в раздражении скомкал послание и кинул его в огонь. Взгляд его однако был спокоен, ясен и тверд. Взгляд правителя.
- И что мы будем делать?
Балерион умел читать между строк, и потому он отчетливо слышал в «мы» - «ты». Отерис прикрыл глаза. Рожденный и выросший в Тайном Городе, он знал, что любовь порой может бить больнее самого острого кинжала, нежность – травить лучше самого затейливого яда, а верность – поставить на колени даже самого сильного мужа.
- …Ну, сначала нужно будет разобраться с Пентосом. Давно пора с ним кончать. Как удачно, что он нам так чудесно близок. - также спокойно отозвался Балерион, а затем жизнерадостно усмехнулся и вдруг спросил, - Как думаешь, Владыка, мне пойдет быть Королевой Пиратов?..
***
Одна из самых быстрых и красивых галлей Браавоса отплывала ночью. Более она не была увита ни пурпуром, ни золотом. Всё это сменил сплошной черный цвет под стать масти официального изгнанника своего Дома, в очередной раз избравшего свой путь.
Видят боги, Браавос заботился о своих детях. В своём переливчатом шёпоте извечных секретов и тумане змеящихся каналов он был готов укрыть их от чужих глаз, позволяя сорвать с лица давно приевшуюся маску, утешая их горести и смывая из взгляда гнетущую их тусклую тоску. И в ответ они, любящие и преданные ему настолько, насколько это возможно, платили той же монетой.
Кто знал, куда приведет дорога жизни молодого пирата, который умудрился одним лишь своим существованием насолить одному из нынешних сильных мира сего? Быть может, ему было суждено раствориться в море и неизвестности, как того желали иные. Быть может, стать кинжалом, который поможет сгубить врагов его государства. Быть может, неуловимой тенью, о которой не должно было и слышать. Быть может…сердцем. Конечно, Балерион старался учиться на своих и чужих ошибках, но это не всегда помогало, когда речь шла о прихотливых высших материях.
Как бы то ни было, запивая тяжелую тянущую боль в своём нутре, с которой он едва ли сможет когда-нибудь свыкнуться, жидкостью, больше похожей на расплавленное золото, и листая взятую у племянника священную книгу о богах, которые его явно недолюбливали, Балерион Отерис поднял голову к ярким звездам, всегда освещающим его путь, а затем засмеялся так, как, наверное, не смеялся никогда в жизни. Сразу за двоих.
«Воистину, у богов очень скверное чувство юмора, мой господин.»
Однако Балерион не привык опускать руки, что бы ни случилось. Захлопнув книгу и запустив опустевшей бутылкой в сторону причала, он, стоило ему услышать заветный звон бьющегося стекла, дал команду отдать швартовы. Пора было обзаводиться собственным прозвищем. Как и всегда сына Браавоса на его пути благословил попутный ветер.

 

[Мирия Мартелл (Игра ВДХ)]

Солнечное Копье

Солнце уже садилось, даря последние щедрые на тепло лучи. Мирия Мартелл сидела на открытой террасе и смотрела вдаль, на основной тракт. Из замка вышел поджарый невысокий юноша и старик.
- На сегодня мы завершили, Ваше Высочество. - Сказал мейстер Оливар и удалился.
Женщина кивнула и перевела взгляд на подростка, с аппетитом бросившегося на нарезанные красные апельсины.
- Как успехи, Джейден?
Лорд Солнечного Копья проглотил дольку апельсина целиком и улыбнулся:
- Мейстер Оливар будет говорить, что всё отлично, но ты не верь. Моя память что дышло, имена всех крупных вассалов выше Красных гор вылетают у меня из головы сразу же. Хотя, если честно, не вижу в их запоминании смысла.
- Возможно, ты прав. Гораздо важнее, как ты вчера обыграл меня в кайвассу. Снова. Я давно не играла, но такого сокрушительного и жестокого поражения не ждала. Ну и главное: узнаешь знамя? - Она кивнула в сторону дороги.
Джейден посмотрел в небольшую подзорную трубу.
- Айронвуд. Не ждал его раньше следующей недели. Мне его встретить?
- Сначала я. Он спешит позлорадствовать, так что пусть злорадствует мне в лицо, тут ты не причем.
Мирия встала из-за стола и отправилась к себе переодеться перед встречей с Джулианом Айронвудом.
Прошло уже несколько месяцев после того рокового обеда, после решения короля, разделившего её брак на До и После. Она помнила самую тяжелую ссору с королем за всю свою жизнь. Они даже не говорили друг другу ничего. Они молчали. Долго, напряженно, воздух в комнате был наполнен болью, обидой, гневом и виной. Затем Мирия ушла, и ей мало было уйти из королевских покоев. Она решила вернуться домой.
Сейчас ей кажется, что жизнь в Красном Замке была сном, а Дейрон, однажды наложивший на неё свои чары, наконец-то их снял. И несмотря на всю боль и уязвленную гордость, Мирия была благодарна ему за это. И лишь жалела о том, какой ценой спало это заклятие.
Джулиана Айронвуда Мирия встретила в Главной зале замка, где когда-то бывшие князья Дорна принимали своих вассалов. И встретила стоя.
- Был искренне удивлен вашему письму, Ваше Высочество. - С ухмылкой сказал Хранитель Каменного пути. - Мне самому хотелось навести визит и позлорадствовать, но вы меня опередили. Ну что, как наконец оказаться в нашей шкуре, Мирия Мартелл?
- Отвратительно. - Вежливо улыбаясь, ответила бывшая принцесса. - Теперь понимаю, почему вы всегда были занозой в нашей заднице.
Джулиан усмехнулся. Не такое он ожидал услышать от королевы.
- Теперь я заноза в заднице Кворгил. Иные её подери, они были нашими знаменосцами!
- Мартеллы готовы составить тебе компанию. Что ж, приглашаю сесть за стол переговоров. Позже я познакомлю тебя с Джейденом, лордом Солнечного Копья. И да, называй меня леди Мартелл.
И они говорили на равных.

 

[Эйгор Риверс (игра ВДХ)]

Королевство Ступеней и Узкого моря. Крепость Жгучего Пламени, примерно через 4 года после событий Летнего Замка.

Когда-то этот остров назывался Пыточной Глубью; селились на нем люди лихие и беззаконные, и горе было тем, кто попадал им в руки - не было способа поиздеваться над человеком, которого эти изверги не знали.
Несколько лет назад к его берегам причалил корабль с западными парусами, и с него сошли непреклонные люди в железной броне. Огнем и мечом прошлись они по острову, выжигая и вычищая бандитские гнезда, и исчезла с него скверна - раз и навсегда.
Потом на острове появилась крепость - первая, затем другая - на оконечности острова, обращенной к Лиссу. Эти крепости были не единственными на островах - по приказу короля Деймона, да славится в веках его имя, на каждом острове, где могли селиться люди, теперь имелась крепость с сигнальным огнем, который зажигался при беде - так остальные острова могли быстрее послать подмогу. Очень скоро остров стали называть по имени отряда, высадившегося на его берега - остров Жгучего Пламени, то же имя получила первая из построенных крепостей. Вторую из-за направления нарекли Лиссенийской.
Эйгор, разумеется, предпочел бы ее переименовать, но поди вбей это в голову крестьянам и гарнизону.
Он отложил рейсфедер и незаконченный чертеж и посмотрел в окно: теперь-то здесь были и солдаты, и крестьяне, не то что четыре года назад. И он сам наконец чувствовал себя живым - не то, что четыре года назад.
Тогда ему казалось, что жить незачем. Разговор с Дейроном той же ночью в Летнем замке опустошил его окончательно; те месяцы, пока Деймон собирал людей, казались ему бесконечными. Мысль о том, что он скоро - по своей вине! - потеряет единственный дом, который знал, рвала душу не хуже крючьев палача; отплывая вместе с Деймоном, он раз за разом вспоминал последние слова, которые они с Дейроном сказали друг другу той ночью.
"Принц сможет вернуться?"
"В любой момент."
На Ступенях его тоска - и его надежда - отступили; слишком многое надо было сделать - очистить острова от пиратов, заново отстроить заброшенную крепость на Кровавом Камне, наладить сообщение и связь между островами. Отряд, данный ему Дейроном, посмеивался над молодостью командира ровно до первого сражения (в том бою они потеряли десятерых, противник же был разбит наголову); после он не знал и, наверное, не узнает людей вернее и преданнее. На второй год покорения Ступеней, когда обещанная помощь запаздывала (но все же пришла - и Эйгор знал, что благодарить за это надо не Дейрона), а пираты обкладывали со всех сторон, отряд стал не просто авангардом короля Деймона, но разящим мечом, бичом всех богов, ведомых миру. Те, кто угрожал молодому королевству, горели заживо в трюмах своих кораблей, тонули в мешках с камнями, повисали на крестах в портах и вдоль дорог - Эйгор и его люди ясно давали понять, что пощады не будет никому. И когда, наконец, все закончилось, и Эйгор опустил меч и вернулся сюда, в крепость, что выстроил сам...
...он осознал, что возвращаться в Королевскую Гавань не хочет. Более того - ему это не нужно. Слишком много крови и сил он положил на то, чтобы выстроить это королевство; отныне его дом был здесь. В Королевской Гавани его не ждало ничего, даже Бринден был в Дорне; здесь были его крепости, его люди, его брат, его возлюбленная, его мать и... еще кое-кто.
Эйгор усмехнулся. Когда Деймон уплыл за Дени, он ни слова ему не сказал, хотя эта мысль все еще претила. И был бесконечно благодарен Деймону, что тот так же промолчал, когда на свет появилась Калла. Темноволосая и здоровая, она родилась через девять месяцев после отплытия Деймона в Вестерос... вне брака и забрав жизнь своей неизвестной матери; хорошо, что ее дядя Деймон оказался настолько снисходителен, что узаконил ее вскоре после рождения, а тетушка Роанна - настолько добра, что взяла к себе на воспитание. Последний раз Эйгор видел дочку несколько месяцев назад, в Тироше: мать, перебравшаяся туда, едва услышав о внучке, сама вынесла ему агукающий кружевной сверток. "На тебя похожа", - с гордостью сообщила леди Барба. - "Тихая только, а так - одно лицо". И добавила, чуть кивнув в сторону покоев королевы: "Говорят, когда женщина любит, ребенок всегда похож на отца".
Эйгор надеялся, что Калла будет похожа на него не только лицом. Вряд ли у него будут жена и другие дети, поэтому ей придется принять власть над островом и место у трона Ступеней после его смерти. Как он сам видел, небольшое королевство очень часто желает поглотить более крупный и сильный сосед; его девочке придется стать достаточно сильной и стойкой, чтобы противиться как работорговцам на востоке, так и родичам на западе. Они с Деймоном не для того строили это королевство, чтобы кто-то его присоединил так, как на глазах Эйгора присоединили Дорн. Пожалуй, когда Калла подрастет, он расскажет ей об одной старой дорнийке, которая не была другом ни их королевству, ни своему новому повелителю, но у которой, определенно, стоило поучиться.
А пока...
Эйгор вновь придвинул к себе чертеж. Крепость на Кровавом Камне была хороша, но столице требовался настоящий замок. Может быть, Деймон не откажется выслушать его предложение.
А то, что новый замок будет неуловимо напоминать другой, из красного камня, далеко на западе - всего лишь совпадение. Разумеется. Именно так.

 

[Дейрон II (игра ВДХ)]

Королевская Гавань

Когда он вернулся в столицу, ему хотели устроить триумф. Дейрон только улыбнулся и пустил вперед колонны короля Деймона, ехавшего на монструозных размеров черном коне, накрытого попоной с черным драконом на красном поле, шагающим вверх по белоснежным ступеням. Празднование продолжалось полных семь дней, а когда оно закончилось, жизнь потекла своим чередом.

Королева Мирия уехала в Дорн, чему никто не удивился, и оставила за собой пустоту. Слухи про грядущий развод, ничем, кроме самого факта королевской ссоры, не подкрепленные и взявшиеся из ниоткуда, увяли уже через две недели, словно осенние цветы от раннего зимнего ветра. Несколько месяцев двор пребывал в растерянности, а затем пустоту потихоньку начала заполнять собой сестра короля. Кресло королевы на всех официальных мероприятиях продолжало оставаться подчеркнуто незанятым, но во всем остальном принцесса Дейнерис, сидевшая с другой стороны, обнаружила себя отчитывающей прислугу, подбирающей фрейлин, предлагающей блюда, развлекающей гостей - и жизнь еще раз потекла своим чередом.

Леди Гвинет осталась в Дорне, чему никто не удивился. Только один раз всадники с тремя скорпионами пересекли Красные Горы по Костяному Пути, чтобы сопроводить свою княгиню в Летний Замок, где ее, как когда-то, встретили король Дейрон и его усталая улыбка. Поцеловав руку своей "непокорнейшей из друзей", по его выражению, он отвел княгиню Гвинет к статуе Бенедикта, Яркого Пламени Дорна, на постаменте которой были слова
ЛОРД УЛЛЕР
НЕПРЕКЛОННЫЙ
СТРАЖ МИРА
и вдвоем они возложили к нему венок из семи благословлённых трав, собранных в саду замка.
Присутствию принцессы Дейнерис никто не удивлялся - всем была известна теплая дружба принцессы и короля. Княгиня Дорна вернулась в Песчаник, и жизнь потекла своим чередом.

И два года текла она. Два года, которых оказалось достаточно, чтобы предать всё. Принципы. Обещания. Клятвы. И сказать себе, что это и есть общее благо.
Ибо пустоту в его сердце принцесса Дейнерис заполнила в тот же день, когда королева уехала в Дорн. Заполнили её руки. Её слова. Её объятия. Её любовь. Её страх и его страх. И чувство вины, и вино, разлитое на траве, и большая мантия недостойного короля, волочившаяся за его плечами бессмертной, насмешливой тенью, и птицы по два серебряных оленя штука, и тайные взгляды, и пальцы украдкой, и улыбка, которую он находил для нее.
Но она не могла отогреть его холодные пальцы, не могла быть его королевой, не могла появиться с ним на людях рука об руку, ибо весы всеобщего блага были неумолимы, и их счастье было взвешено против всех остальных, и найдено смертельно лёгким, и они поклялись друг другу, что никто и никогда не должен будет узнать о них.
И они прятались, как убийцы в ночи, воруя по одной минуте, по одному часу свое личное счастье у целого королевства, у тех, кого любили, кому обещали и кому клялись.
И все же целых два года он не смел прикоснуться к ней, помня свои обещания. Он уже никогда не будет добрым королем - не в своих глазах. Но жизнь текла своим новым и счастливым чередом.

А потом...

В обеденном зале вешали новый гобелен. Сработанный недавно, полный ярких красок - корона не пожалела дорогих цветных ниток из Мира, специально привезенных для этой цели, - он изображал события в Летнем Замке, относительно исторического названия которых мейстеры и барды никак не могли прийти к согласию. Только время примирит их; пока же звучали "Война Двух Рыцарей", "Второе Завоевание Дорна", и так далее. Архимейстер Романд в далекой Цитадели настаивал на "Покорении Дорна", приводя ряд авторитетных источников в пользу своей терминологии.
Как бы ни назывался гобелен, он был роскошен. Центральный сюжет - Деймон Темное Пламя и Бенедикт Яркое Пламя в схватке: оба прекрасные, оба окровавленные, оба воплощение всех семи доблестей. Он был первой частью целого комплекта, за которым скоро последуют другие. Коронация принца Деймона. Бенедикт Уллер, сообщающий королю про изменников при его дворе. Гвинет Кворгил, отказывающая королю. Принцесса Дейнерис, делающая свой выбор. Легенды и истории, которые переживут их, и их детей, и их детей.
Из полумрака обеденного зала, пустого и тусклого в этот необеденный час, на гобелен глядели глаза Дейрона, второго своего имени, короля андалов, ройнаров, и Первых людей, глаза Владыки Семи Королевств и Защитника Державы. Их выражение трудно было прочесть.
- Вышит словно самими богами, - негромко сказал он.
Слова королевской похвалы долетели до ушей нескольких избранных мастериц, почетных представительниц своей гильдии, и они закраснели, заулыбались, закланялись. Принц Эйрис, хмурый, как всегда, прищурился, рассматривая работу в деталях. Четырехлетняя принцесса Дейна попыталась подергать за нижний край гобелена, получила запрет от няньки, и была готова разреветься, но король опустился на одно колено, и нашел для нее улыбку, как находил для всех. Любовь Дейрона к своей малолетней внучке была широко известна среди женщин всех сословий, обитавших и трудившихся в Красном Замке, и служила неиссякаемым источником умилительных сплетен и анекдотов, неизменно заканчивавшихся авторитетным заявлением: "оно и понятно - у его Милости нет ни одной дочки!".
Но истинной адресаткой слов была принцесса Дейнерис, стоявшая возле короля. Она единственная знала, что Дейрон имел в виду.

 

[Дженна Дондаррион (Игра ВДХ)]

Летний замок

Однажды, давным-давно, жила-была прекрасная принцесса
...дочка лорда, которую и хорошенькой-то назвать было непросто...
И похитило ее коварное чудище и бросило в темницу
...где звезды сияли ярко, так ярко, как нигде на свете...
И явился отважный рыцарь, что сразил чудище и освободил ее
...золотые драконы купили ее свободу...
А после, он взял принцессу в жены и жили они долго и счастливо
...и они были действительно счастливы.

Дженне Дондаррион, жене наследного принца, было нечего больше желать. У нее был дом, в котором она была хозяйкой. У нее была дружба с принцессой Дейнерис, что только крепла с годами. И Бейлор, муж ее, ее плоть, ее сердце и душа.
Вот только он никогда полностью не принадлежал ей.
Первое осознание было болезненным, но постепенно оно сменилось смирением. В конце концов, с самого первого дня жизнь ее принца принадлежала королевству - а оно было гораздо важнее нее самой.
Но Дженна никогда не роптала.
Если она могла, то она сопровождала его в поездках, оставаясь всегда позади, но всегда рядом. Если ей велели оставаться, Дженна писала письма, в которых вплетала новости - серьезные и глупые - в канву их бесконечной истории. А когда он возвращался, то она всегда встречала его ласковой улыбкой и теплом своих объятий. И, видя его ответную улыбку, она ликовала.
Их первенец появился на свет на исходе следующего года. Маленький принц, в чьих жилах текла кровь драконов, Дорна и Марок, носил валирийское имя, но смотрел на мир бледными глазами матери со смуглого лица отца. Затем родилась девочка, и в ее чертах было так же мало Старой Валирии, как и у ее брата. Затем... когда Дженна в очередной раз была на сносях прислуга вновь опасливо шептала, что хозяйка может не пережить роды - но Дженна Дондаррион, чьи кости были камнями Красных гор, была крепче, чем казалось на первый взгляд. Ее семья множилась и она была счастлива - и рассказывала своим детям только счастливые сказки.
Она не хотела вспоминать сказки печальные.
Но все же помнила.
...Впервые за долгие годы она отправилась на юг - и не по своей воле. Сообщение об опасной болезни лорда Дондарриона было коротким, и Дженна немедленно засобиралась в путь, надеясь успеть попрощаться с отцом. Бейлор и дети отправились с ней, и она как никогда была благодарна ему - за то, что он не оставил ее одну.
Их путь лежал мимо Летнего Замка.
Дженна не хотела останавливаться там. Но дети утомились от долгой дороги, да кони нуждались в отдыхе, и поэтому, скрипя сердце, она согласилась провести ночь под его кровом - одну ночь, не больше. Сон ее под этими проклятыми ею сводами был на удивление крепок и его не нарушали тревоги - что настоящие, что прошлые.
Но на рассвете, когда весь замок еще спал, она проснулась, повинуясь полузабытой привычке, и выскользнула из своих покоев.
Долго Дженна смотрела на мраморную глыбу, стоящую у септы, глыбу, на которой неизвестный мастер вырезал знакомые черты - а затем отвернулась.
Ей было больно видеть заточенным в камне человека, что однажды хотел стать ветром.

 

[Райам Рован (игра ВДХ)]

Золотая Роща

Уже прозвучали брачные обеты, и Рикард Рован уже накинул на плечи Виллы Мандерли серебристый с золотом плащ. В Золотой Роще вовсю шел свадебный пир.

Леди Сильвия Рован расстаралась ради свадьбы своего первенца на славу: семейство мастера над кораблями лорда Манлерли в полном составе было здесь, а также многие знатные лорды Простора с семьями. Арборское лилось рекой, и гости уже потеряли счет смене блюд. Менестрели и барды развлекали гостей веселыми песнями

За высоким столом рядом с молодыми и их родителями сидела грустная Мартина Тирелл. Сестра лорда Золотой Рощи едва сдерживала подкатывающую тошноту и вымученно улыбалась окружающим. Выдержав сколько возможно, она встала из-за стола и незаметно покинула пир.

Проводив сестру беспокойным взглядом, лорд Райам Рован, поднял кубок в очередной здравнице молодым. Сестра была живым напоминанием обо всем случившемся, и лицо лорда Золотой Рощи на время покинула улыбка.

Райам Рован вспоминал все, что осталось позади: допрос рыцарей Гарта Тирелла, отправка 8 из них на Стену, а двоих - на плаху. Сир Джозеф Тарли, младший сын лорда Рогова Холма и сир Бенджен Пик из Белой Рощи предпочли смерть ссылке. Все десять рыцарей знали о злокозненных планах Гарта Тирелла: знали кого будут похищать и зачем. Все сочли план лорда Хайгардена правильным, никто не пытался его разубедить. И ни один не отказался участвовать в похищении.

Позади осталось и возвращение в Хайгарден. Сообщение Мартине Тирелл об обстоятельствах и причинах смерти ее мужа. Похороны Гарта Тирелла. Воцарение Лео Тирелла в Хайгардене, пока только как лорда-протектора. Отъезд Мартины в Золотую Рощу от греха подальше: между Лео и безраздельной властью над Простором стояла только она и ребенок в ее чреве.

Лео Тирелл ненавидел дорнийцев. Он был не прочь со своей распухшей от новых людей свитой прокатится к дорнийской границе и порасспрашивать местных, не видели ли они людей из Дорна в округе. Если видели, то Тирелл загонял их обратно на Родину - если они успевали убежать, конечно. И лорд-протектор предпочитал делать вид, что его не волнует присоединение Дорна.

Король Дейрон II в великой мудрости своей сделал то, чего не смог мастер над законом. Король нашёл цену, за которую можно купить свободу Дорна: воля богов и власть. Власть для Гвинет Кворгилл. Смерть в испытании поединком Бенедикта Уллера.

Райам Рован отвлекся от грустных мыслей и огляделся. Вот его замок, вот его семья, вот его гости. Дела остались позади, сегодня было время праздника!

 

[Гвинет Кворгил (игра Хартия)]

Песчаник

Гвинет поставила точку в письме и, как обычно, подписалась своей эмблемой в виде жала скорпиона. Первоочередные дела были на сегодня завершены. Можно было позволить себе немного отдохнуть. Хотя, сознавая свою старость, Кворгил постепенно передавала всё больше и больше полномочий своему старшему сыну и наследнику Франклину, она по-прежнему держала руку на пульсе того, что считала важнейшим для будущего Дорна, а именно - воспитания ума и воли дорнийцев; шпионов; и своего последнего любимого замысла, "Песчаного дворца". После завершения войны на Ступенях княгиня повелела возвести рядом с Песчаником новую крепость. В ней дети знатнейших дорнийских семейств и дети тех, кто отличился на войне, защищая Дорн, невзирая на их происхождение, учились военному ремеслу. Программы, составленные под бдительным надзором "Жала", вместе с суровостью сердца пустыни закаляли ум, тело и волю юношей и девушек, они учили их, помимо прочего, тому, что все они принадлежат к одному народу и что все их различия пустяковы перед отличием дорнийца от иностранца.

Теперь ей приходилось работать немного меньше, чем в первые, самые тревожные годы своего княжения над Дорном, когда нужно было тщательно выстраивать сеть союзов, чтобы ввести в рамки амбициозность Айронвудов и ограничить возможности Мартеллов, ненавистного охвостья бывшего князя Марона, только волею Дейрона II защищаемого от расправы, тогда у неё почти не оставалось свободного времени. Каждый день на протяжении этих лет был заполнен трудом хуже каторжного по защите максимально возможной для новых условий самостоятельности Дорна. Пререканиями с Элейной Таргариен о сохранении таможенной автономии Дорна; пререканиями с мастером-над-монетой Мартеллом о доле доходов от пошлин на Ступенях, которые должны идти в дорнийскую казну; спорами с Деймоном Блэкфайром и десницей о том, какую роль должны играть дорнийские контингенты и корабли в войне на Ступенях; тихим, но смертельным противостоянием со шпионской сетью, кропотливо выстраиваемой в Дорне Мирией Мартелл и Бринденом Риверсом; борьбой с упрямыми горными лордами пограничья, уверенными в том, что присоединили ли их там или не присоединили, а на соседей надо продолжать набегать; борьбой за то, чтобы дорнийское хозяйство работало на то, чтобы сделать Дорн сильным, а не ленивым и расслабленным; и, самым главным, борьбой за поддержание бойцовского, непримиримого духа в дорнийском народе. Успехи сменялись неудачами, а те - вновь успехами.

Да, Дорн изменился за эти годы. Приток денег из-за моря, возможность снабжать воюющее королевство Ступеней оживили дорнийское хозяйство, оживили ремесло и торговлю. Твёрдая власть могла сдерживать внутренние противоречия и поощрять те отрасли, что делали Дорн сильным и самодостаточным, хоть немного исправляя невыгодное для пустынного княжества соотношение сил с северными частями Семи Королевств. Кто-то мог бы сказать, что за эти годы сделано столько, что иным князьям не хватило бы и жизни на это. И всё же, оглядываясь назад, Кворгил могла сказать о годах своего княжения лишь то, что нужно было очень много работать - и сколько бы труда она ни вложила в свою страну, его всегда будет недостаточно. Всегда нужно отдавать своей стране, особенно если ты правишь ею, всю себя без остатка.

Единственным, что в годы правления было для неё подлинным удовольствием, был обмен письмами с Дейроном II. Втайне ненавидя вестеросского короля, она признавала его интеллектуальное превосходство над собой и всегда с искренним удовольствием следила за логически безупречным ходом его рассуждений - разумеется, чтобы ответить на них и парировать там, где это возможно. Вот и сейчас, закончив очередное письмо в их долгом заочном диалоге, "Жало" решила воспользоваться появившимся свободным часом и закрыть долг, к которому на протяжении этих лет она боялась даже подступиться. Она встала из-за рабочего стола, накинула плащ и отправилась к кладбищу Песчаника.

Впервые после возвращения из Летнего Замка Гвинет осмелилась прийти туда. Вновь, как и девять лет назад, она шла между могил тех, кто погиб, защищая независимость и свободу Дорна, по-прежнему упрямая, сухая, строгая, хотя и постаревшая. Вновь увидев могилы сестры, брата и товарищей по оружию, она не удержалась и тихо заплакала. Гвинет не могла простить себя, что подвела земляков - как живых, так и мёртвых. Она струсила в решающий момент во время переговоров и за это была наказана богами, заплатив страшной душевной болью и презрением к себе.

"Жало" подумала, что скоро воссоединится с Бенедиктом, если, конечно, за гробом есть посмертие. Она сделала всё, что было в её силах, чтобы правду о смелом лорде Адова Холма не затмила слащавая, удобная для Престола ложь. Её до сих пор передёргивало от воспоминаний о чудовищном сооружении, который вестеросцы имели наглость называть памятником миру, в Летнем Замке и к которому она была вынуждена положить цветы совместно с королём Дейроном. Монумент Уллеру в Адовом Холме был прост, суров и честен, как был прост, суров и честен сам Бенедикт. Могила и монумент её дорогого товарища по борьбе заслуженно стали местом паломничества каждого дорнийца, хотя бы раз задумывавшегося о своей Родине, о её прошлом, настоящем и грядущем. Но, в отличие от лорда Уллера, у Кворгил не будет монумента, не будет даже могилы. Княгиня распорядилась, чтобы после её смерти, тело было брошено в воду Океана. "Я не смогла сохранить независимость моей страны и потому не имею права покоиться в её земле. По заслугам и честь" - объяснила она своё решение удивлённому Франклину.

От безрадостных размышлений её отвлёкли слова старшего внука, просившего её вернуться в замок до начала песчаной бури. Единственной её отрадой были внуки. Она была рада, что у трёх её сыновей и единственной дочери многодетные семьи. Когда закончилось нашествие Дейрона I, Кворгил оставалась едва ли не последней из своего дома. Теперь же она была главой рода, который вновь стал многочисленным, сильным и спаянным. И это вселяло в неё надежду.

Только молодое поколение могло спасти Дорн от участи, уготованной ему предательством Марона Мартелла и холодным умом Дейрона II. И "Жало" эти годы делала всё, что от неё зависело, чтобы спасти свою страну, сохранить как можно больше от её самостоятельности. Чтобы подготовить её к Великому суду, который восстановит независимость Дорна и полностью уничтожит дома Мартеллов и Таргариенов. Ей, её детям, её внукам и может быть, даже правнукам не суждено увидеть истребление дома предателей и истребление дома врагов, но это не значит, что нужно отказываться от борьбы. Человек и, тем более, народ, не проиграл, если потерпел поражение. Он проиграл, если сдался. А Гвинет Кворгил по прозвищу "Жало" была не из тех, кто сдаётся - даже и на пороге смерти.

 

[Марон Мартелл (игра ВДХ)]

Королевская Гавань
За последние время Марон Мартелл, бывший принц Дорнийский и нынешний мастер-над-монетой, привык к тому, что о нем говорят, как о предателе. Строго говоря, на то у говоривших были все основания. Он оказался орудием замыслов короля Дейрона, второго этого имени, по подчинению Дорна Железному Трону. Отыграв свою роль, он затем исправно служил Его Милости в качестве мастера-над-монетой, навсегда обосновавшись при дворе короля - того самого короля, который лишил его и его род власти над Дорном. И, честно говоря, он был уже почти согласен с определением "предатель" в свой адрес. Нет, он по-прежнему считал, что стремился к правильной цели, что вхождение Дорн в состав Семи Королевств должно было принести мир между народами - но теперь рано или поздно в Дорне будет мятеж, ведь король, несмотря на всю свою искушенность в политических вопросах, отдал его Кворгилам в тщетной надежде связать их обязательствами перед своей особой. Он бы ещё занялся приручением скорпионов, ей-богу. Скорее всего, их мятеж подавят в зародыше - но крови прольется множество, и ненависть поселится между народами. Да и брат покойного лорда Гарта наверняка уже сейчас ищет мести Дорну, не думая о том, что Гарт сам успешно вырыл себе яму. Итак, идеализм принца Дорнийского послужил лишь укреплению - и то, возможно, временному - власти короля, а не миру между странами.
Одно лишь утешало Марона. Может быть, сам он опозорен, его род лишился власти, а его надежды грозят в будущем потерпеть крушение. Но, в конечном счете, те, кто презирают его как предателя, сами оказались предателями стократ худшими. Войдя в Малый Совет и узнав из общения с его членами, так сказать, подноготную тех событий, Марон пришел к выводу, что в те злосчастные три дня он был чуть ли не единственным, кто был до конца честен - насколько политик вообще мог себе это позволить - хоть с кем-то из собравшихся. По сути, предал короля не только лорд Тирелл - в некий заговор были вовлечены и братья-бастарды Дейрона. А потом тот самый Уллер, которого сейчас леди Кворгил прославляет как доблестного паладина, павшего за свободу Дорна, выдал этот заговор королю. Тому самому королю, который в итоге не только предал своего шурина и собственную жену, но и не выполнил обещания, данного Деймону, подарившему ему Дорн, а потом и завоевавшего Ступени. А леди Кворгил, пламенный борец за независимость? О да, ей хватило лицемерия отвергнуть предложение короля принять Дорн из его рук... только для того, чтобы получить власть над Дорном по итогам "свободных выборов" - тех самых, на которых она была безоговорочно поддержана Его Милостью. Само собой, для себя она наверняка оправдывает совершенное предательство тем, что приняла власть над Дорном как вассал Железного Трона лишь для того, чтобы организовать против этого Железного Трона восстание. Как и другие предатели наверняка придумали себе оправдание по поводу того, почему их поступки были вовсе не предательством, а делом долга, чести и геройства. "Иронично, - пронеслась в голове Марона мысль, - что кто-нибудь из лордов Хартии, вот та же леди Кворгил, могла бы так сказать и про меня. С той лишь разницей, что я от своего "предательства" ничего не получил. Забавно, не правда ли? Уверен, леди Гвинет успела над этим позлорадствовать... пока ей не пришлось приносить присягу Дейрону".
Он надеялся на одно - что Мирия достойно воспитает Джейдена, и когда в Дорне разразится война, тот сможет отстоять их Дом.

 

[Cocaine Mother]

ДОИГРОВЫЕ

Около 4 лет до игровых событий

Спойлер: Бенедикт Уллер - Дженна Дондаррион

Д: Сложнее всего было привыкнуть к зною.
Пальцы выполняли привычную работу, отточенную множеством повторений почти до совершенства. Она не поднимала глаз, наблюдая как на белом полотне расплывается нитяная чернота и загораются белые узелки звезд. Это было так убаюкивающе монотонно - делать стежок за стежком, следить за натяжением нитей и не думать ни о чем более.
Порой она даже забывала, что она не в родных покоях под присмотром своей старой септы.
Но солнце здесь было злее, чем дома.
И человек в углу комнаты и не думал исчезать.

Молодой хозяин Адова Холма, по слухам — братоубийца, по делам своим — похититель, по имени — Бенедикт Уллер, неожиданный наследник и паршивая овца в стаде своей семьи, вошел в покои заложницы. Выглядел он так, словно только что то ли вернулся с конной прогулки, то ли дрался, то ли совмещал одно с другим.
— Убирайся, — бросил он скучающему в углу стражнику. Тот воспринял приказ с явным облегчением: играть в кости, напиваться или же просто спать , пережидая самый разгар жары, было куда более интересным делом нежели наблюдение за вышивающей девицей.
— Миледи, — поклон лорда Уллера был учтивым, но темные глаза были далеки от спокойствия. — В последние дни не имел возможности проведать вас. С вами хорошо обращались?
Бенедикт склонил голову над вышивкой в руках девушки. Спутанные волосы упали ему на лоб, и он резким жестом отвел их рукой.

На мгновение Дженна застыла.
Но лишь на мгновение.
- Благодарю вас, милорд, - сказала она тихо, не поднимая глаз от своего рукоделия и не прекращая работы. - Мне не на что жаловаться.
Что было, к ее собственному удивлению, правдой. Она не знала недостатка ни в еде, ни в питье, и окно ее комнаты - пусть и забранное решеткой - пропускало достаточно света и, порой, свежего воздуха.
Она ожидала темницы.
Дорнийский лорд подошел ближе и ее ноздрей коснулся резкий запах пота. Еще одна вещь к которой она привыкла. Ее косы, уложенные на затылке, пропитались им, тонкая ткань платья липла к спине - но первое омерзение давно прошло и сменилось чем-то вроде смирения.
И все же, лорд был слишком близко. Ее стражи были тупы и равнодушны, и ее это устраивало, но присутствие хозяина ее нервировало. Он задавал вопросы и Дженна не всегда знала, какой ответ он хочет услышать.
Краем глаза она увидела резкое движение и неосознанно съежилась.

— Рад это слышать, — в его голосе не слышалось и следа радости. Так мог говорить человек, которому опостылело то, чем он должен был заниматься, но что он должен был продолжать делать во имя чего бы то ни было. То ли чести — хотя о ней здесь вряд ли приходилось говорить; то ли долга; то ли личных желаний, которые на поверку оказались совсем не такими, как то могло показаться.
От зоркого взгляда лорда Уллера не укрылось неосознанное движение девушки, и по лицу его промелькнула тень. Придвинув к себе стул, он опустился напротив Дженны.
— Что это? — он указал на вышивку под ее пальцами.

Дженна промолчала. Возможно, ей стоило кричать и проклинать своих похитителей, угрожая карами небес и королевским гневом. Возможно, ей стоило разговорить дорнийцев и, увещеваниями или лестью, попробовать сделать свое вынужденное пребывание здесь еще комфортней.
Беда была в том, что лучше всего Дженне удавалось молчать и слушать.
Лорд Уллер теперь сидел рядом, и девушка тихонько выдохнула.
- Звездное небо, милорд.
"Как на гербе моего дома", она подумала, но не стала говорить. Тем более, она не была уверена, что она сказала бы правду.

— Герб вашего дома, — это был не вопрос, а утверждение. Не нужно было обладать сверхъестественным умом, чтобы связать узор, выходивший из-под пальцем девушки, с фамилией, которую она носила. Особенно если учитывать то обстоятельство, что на данный момент эта девушка находилась далеко от родного дома — против ее воли и его собственными стараниями.
— И о чем же сегодня говорят вам эти звезды, миледи? — спросил молодой лорд, переведя пристальный, темный взгляд от рук Дженны к ее спокойному, слишком спокойному для этого замка и для данных условий, лицу. В его голосе послышался неподдельный интерес — так, словно он действительно хотел узнать ответ на этот вопрос, а не просто кое-как поддерживал формальную вежливую беседу, к которой его, по правде, совершенно ничего не обязывало.

Это не имело никакого смысла.
Дженна слегка нахмурила брови, пытаясь понять... зачем? К чему были все эти разговоры? Отец всегда говорил, что дорнийцы хитры и коварны, и этот разговор, несомненно, тоже был уловкой, но Дженна не могла понять, какой.
Словно пытаясь найти ответ, она посмотрела на лорда Уллера.
- Разве звезды могут говорить, милорд? - ответила она вопросом на вопрос. - Они могут даровать утешение темной ночью, но я не думаю, что они способны на большее.
На мгновение ее бледные глаза встретились с его темными. Почти сразу же Дженна отвела взгляд и вернулась к созерцанию своих стежков.

— Иные утверждают, что могут, — ответил Бенедикт. — И сейчас в пустыне встречаются отшельники-звездочеты, умеющие читать судьбу по звёздам. В старые времена их было больше. Они уходили подальше от людей, потому что только в пустыне можно созерцать звёздное небо без препятствий.
Дженна подняла взгляд лишь на короткий миг, но этого хватило, чтобы лорд Уллер зацепился за него беспокойным взглядом своих собственных глаз, как будто безуспешно пытаясь его удержать.
— Утешение, — хмыкнул он. В голосе прозвучало недоверие. — Много ли утешения они вам даровали, миледи?

Незаметно для себя, Дженна заслушалась рассказом о звездочетах. Это было так странно, и все же в идее прочесть свою судьбу на звездном небе была особая прелесть. Прочесть - и, быть может, изменить.
- Я никогда не слышала о подобном, - задумчиво сказала она. Звезды над ее родными землями были просто камнями на ночном небосклоне, но здесь, безуспешно пытаясь заснуть, она могла часами смотреть на сияющее звездное небо.
Это было нечестно, что эти злые земли хранили такие сокровища.
- Я... я не уверена, хотела бы я знать свою судьбу. А вы?
Услышав же следующий вопрос - насмешку над ней - Дженна стиснула полотно.
- Немного, милорд, - ответила она. - Но это все утешение, что я имею.

Бенедикт продолжал смотреть в ее лицо так, словно бы оно само было звездной картой, которую во что бы то ни стало хотелось разгадать. На смуглом лбу дорнийца невольно образовалась складка, когда он, нахмурившись, задумался над ответом на вопрос девушки.
— Раньше мне казалось, что я ее уже знаю, — сказал он. — Что судьба моя предопределена и понятна. Потом я пришел к выводу, что сам в состоянии ею распорядиться, обойдя все уготовленные ловушки и преграды. Теперь же...
Спутанные черные волосы снова упали на его лоб, придав его взгляду еще большей угрюмости.
— Иногда я действительно жалею о том, что моя судьба мне не открыта. Так было бы проще принимать ее неожиданные подарки.
Взгляд дорнийца на миг стал несколько отсутствующим. Казалось, будто он заглянул за какую-то дверь, ключ от которой привык считать утерянным, и обнаружил за ней то, что предпочел бы никогда не видеть. Но это длилось недолго. Лорд качнул головой, отгоняя наваждение, и отбросил от лица непослушную буйную прядь.
— Рад, что у вас есть, во всяком случае, оно. Пусть это утешение и не зависит от меня.

- Однажды я слышала историю про лорда, что узнал имя того, от чьей руки ему суждено погибнуть, - задумчиво сказала Дженна. - И он решил найти свою судьбу и нанести удар первым. Напрасно родные уговаривали его оставить эту затею - лорд покинул свои земли и отправился на поиски, но тщетно - никто и никогда не слышал имени, что он называл. В гневе и отчаянии, во время привала у Красных гор, он выкрикнул проклятое имя, прося богов помочь ему в его поисках - но ответил ему обвал. Так этот лорд и встретил свою судьбу, которую так сильно хотел предотвратить.
Дженна немного помолчала и добавила.
- Я не знаю, зачем я это вам рассказала. Но я бы никому не пожелала такой доли.
Говорить о чем-то незначительном было просто - куда проще, чем выслушивать пустые вежливости. Дженна вновь подняла глаза на лорда Уллера, без тени улыбки изучая его лицо. "В вашей воле отпустить меня" подумала она, но промолчала. Несмотря на все сердечные слова, он все равно не дарует ей свободы.
От нее не укрылся жест, который она видела уже не раз. Дженна завязала узелок и перерезала нить, но не спешила опускать ножницы.
- Вы позволите? - спросила она, переведя взор на свисающую прядь его волос.

Бенедикт рассмеялся, но в смехе этом ощущалась едва уловимая злая горечь.
— Очень поучительная история, — сказал он. — И очень похожа на правду. Именно так и поступают боги.
Лорд Уллер встретился взглядом с ее глазами — столь не похожими на его собственные, сколь горный хрусталь не похож на тлеющие угли.
— Я тоже хочу рассказать вам историю, миледи, — вдруг сказал он. — Одна знатная леди некогда родила ребенка. Ребенок был слабым и болезненным, и даже лучшие мейстеры говорили, что ничем не могут помочь. В отчаянии леди воззвала к богам и поклялась им, что если они даруют ее сыну жизнь, она посвятит его им. Были ли тому виной боги, лекари или же природное упрямство самого ребенка, но мальчик выжил. Счастливая мать нарекла его благочестивейшим из имен и пообещала, что когда он подрастет, то она отдаст его в септоны. Но случилось непредвиденное. Леди умерла, оставив ребенка на попечение отца, который ничего не знал о ее обете. Отец же был слишком занят воспитанием старшего сына, которого видел своим наследником, предоставив младшему заниматься тем, чем ему угодно. Но боги, очевидно, сочли его неведение недостаточно весомым поводом. Они поочередно лишили жизни сперва старшего сына, а потом и самого лорда-отца, тем самым превратив в его единственного наследника отвергнутого младшего сына, которого никто и никогда не готовил в лорды. Боги знатно посмеялись над этой семьей. Сын с отцом на том свете теперь, должно быть, тоже смеются, не переставая.
Он усмехнулся так, как могла бы усмехаться ядовитая змея, окажись она на это способна. А затем услышал обращенный к себе вопрос.
— Да, — ответил он.
Ответ сорвался с губ прежде, чем лорд успел понять, о чем именно спрашивает Дженна.

Дженна слушала историю внимательно, завороженно, но с каждым словом ей становилось все неуютней. Слишком много горя было в ней, и неуловимой обиды - и даже если в этой истории была всего лишь песчинка правды, ее было достаточно, чтобы сердце ее болезненно сжалось. Перед взором Дженны предстала ее милая мать, облаченная в саван, и отец в похоронных одеждах, и маленький брат с тяжелым взглядом - и она покачала головой, прогоняя наваждение.
- Наша септа всегда учила меня, что боги могут быть милостивыми, - сказала она наконец. Почти позабытое вышивание лежало на ее коленях, а взгляд ее был обращен к его усмешке. - Что за стойко перенесенные лишения они могут даровать невиданные милости. Но... мне кажется, что после всех утрат, эта мысль не утешит юного лорда из вашей истории.
Да и что бы могло утешить?
И она была почти рада, услышав короткое согласие. Ее рука осторожно приблизилась к лицу лорда Уллера, словно девушка опасалась, что в любой момент он оттолкнет ее или ударит. Еще осторожней она коснулась его волос. Не отрывая взгляда от черной пряди, змеящейся вокруг ее пальца, она поднесла ножницы и одним движением перерезала ее.

Лорд Уллер хмыкнул. Губы его, все еще искривленные в отравленной, недоверчивой усмешке, чуть дрогнули.
— Мне думается, что если юный лорд из моей истории и верил в милость богов, то времена те давно прошли, — сказал он. — Если она и существует, то награждают ею избранных. Хороших, добрых, благочестивых, смиренных людей, — каждый из этих эпитетов Бенедикт произносил так, словно речь шла о чем-то совершенно им противоположном.
Рука Дженны вдруг приблизилась к его лицу, и темные глаза лорда расширились. На миг в них застыло выражение непонимания и... чего-то еще, чему сам он вряд ли смог бы — или пожелал бы — подобрать название.
Послышался тихий щелчок ножниц, и вечно лезущая в глаза нахальная прядь осталась в руке девушки.
— Зачем?.. — произнес он первое, что пришло в голову, и улыбнулся. В отличие от прежней усмешки, в этой улыбке было куда меньше горечи.

- Мне жаль, - ответила Дженна. - Жить с верой... проще... спокойнее... надежнее.
Слова давались с трудом, и казались неуклюжими и пустыми.
- Но... быть может... если тот юный лорд потерял веру в милость богов... возможно однажды он найдет что-то другое, во что можно верить?
В ее голосе слышалась что-то вроде мольбы. Мир не может быть настолько жесток, чтобы отнять одну веру и не дать что-то взамен.
Щелкнули ножницы и прядь скользнула ей в ладонь. На мгновение, она испугалась собственного поступка, испугалась его "зачем?", и пожелала обратить все вспять. Но она не ощутила гнева в его голосе, и это дало ей немного смелости.
- Я подумала, что вам так будет удобнее, - сказала она. Ножницы щелкнули еще раз, отмеряя нить; тонка белая полоса опоясала смоляную прядь. - Вот.
Она протянула ему ладонь с его аккуратно перевязанными волосами.

— Возможно, — в голосе Уллера не было ничего, что позволило бы думать, будто он верит в эту возможность. — С другой стороны, спокойствие может быть обманчивым. Чрезмерно им увлечешься — и не заметишь, как в твоей сандалии окажется скорпион. Как было с моим братом.
Бенедикт язвительно усмехнулся.
— Впрочем, каждый ведь знает, что этим скорпионом был я и никто иной.
Опустив взгляд, он посмотрел на нежную ладонь девушки, на которой лежала прядь его собственных волос. Сам по себе этот предмет невольно навевал мысли о чем-то романтичном и возвышенном: о локонах на память, которыми обменивались влюбленные перед разлукой; о знаках расположения, хранимых у сердца; о прочих подобных вещах, сотни раз воспетых поэтами и менестрелями всего мира — от грязных таверн до банкетных залов. Но обстоятельства... обстоятельства были другими. Настолько другими, что это казалось почти насмешкой. Вот только у Бенедикта было ощущение, что насмехаются сейчас над ним. И никто иной как боги. Снова боги с их скверным чувством юмора.
— Так и вправду удобнее, миледи, — сказал лорд. Вместо того, чтобы просто взять прядь из ее руки, он вдруг заключил ее ладони в свои. Только на мгновение.

Глаза Дженны расширились. Слова "Мне очень жаль вашего брата" почти сорвались с ее языка, но следующие слова лорда заставили ее поперхнуться собственным сочувствием. Что происходит? Зачем он говорит это ей? Мысли путались точно пряжа в неуклюжих руках.
Она не знала, что думать.
- "Каждый" - это громкое слово, милорд, - сказала она наконец. - Дорн велик, но за его границами есть другие земли, заселенные совсем другими людьми. Я не думаю, что каждый из них слышал об этом... или верит этим словам. И... даже если каждый человек будет знать, будет ли он знать правду?
Она умолкла.
Прядь волос на ее ладони была тяжелее чугуна. Она хотела было добавить что-то еще - быть может о жертве богам или о темном колдовстве - как вдруг он взял ее руки в свои.
Дженна окаменела.
Прикосновение длилось всего миг, но оно обжигало. Она почти видела, как краснеет ее кожа там, где ее касались его пальцы. Не глядя, она положила прядь на маленький столик у своего локтя и уткнулась глазами в вышитые звезды.

— Правду, — повторил Бенедикт все с той же мрачной, ядовитой ухмылкой. — Правда обычно в глазах смотрящего, миледи. Людям преимущественно наплевать на то, как обстоят дела на самом деле. Куда важнее — сохранить свою картину мира, не позволив ей пошатнуться. Я принимаю правила этой игры, и таким образом... даже мне самому уже наплевать на правду, — его голос, однако, явственно говорил о том, что ему что угодно, только не наплевать.
Отпустив ее руки, застывшие как мрамор в его ладонях, лорд Уллер медленно выдохнул, на миг прикрыв глаза, горящие углями. Открыв их снова, он увидел, что Дженна опустила глаза, но он не отводил от нее своего взгляда, даже когда его рука потянулась к столику и взяла перевитую нитью черную прядь.
— Дженна, — тихо сказал он, вдруг называя ее по имени. — Ваши звезды по-прежнему молчат?

Дженна слушала, и ее сердце переполняло довольно неожиданное чувство.
Обида.
- Мой отец всегда говорил, что Дорн - это выжженная бесплодная земля. Он говорил, что заселяют ее злые люди, не знающие ни чести, ни долга, ни милосердия. И я верила ему. Он никогда... никогда не говорил, насколько прекрасны звезды в небе над пустыней и что они в них можно прочесть судьбу. Никогда не не говорил, что все мы молимся одним богам, что дорнийцы тоже могут чувствовать боль, что они...
Голос ее дрогнул.
- Скажите, лорд Уллер. Во что мне верить теперь?
Пальцы ее сжали полотно и даже если бы она хотела, она не смогла бы продолжить работу. Соленая капля побежала по ее щеке и полетела вниз, мгновенно впитавшись в нити вышивания.
- Я боюсь, что мои звезды немы. Во мне нет мудрости, чтобы разгадать их молчание.

Бенедикт выслушал характеристику своей родины с усмешкой. Слова девушки не сказали ему ничего такого, чего бы он не слышал или не знал раньше.
— Люди везде одинаковы, — ответил он довольно резко. — Всюду есть милосердные и жестокие, коварные и простодушные, благородные и низкие, подлые и честные. Несчастные и счастливые. Красивые и уродливые. Все приходят на свет одним и тем же способом, и все рано или поздно умирают. Вот во что я верю, миледи. Но будь я проклят, если знаю, во что верить вам.
Взгляд недобрых темных глаз остановился на лице Дженны, склонившемся над вышиванием. Повинуясь порыву, лорд протянул руку и коснулся ее лица, стирая влажную дорожку, оставленную на ее щеке слезой. Пальцы его были твердыми и жесткими — это были пальцы человека, с юности привыкшего натягивать поводья и держать меч. Но прикосновение их было легким и почти невесомым, невзирая на тяжесть взгляда, которым лорд Уллер смотрел на девушку.
— Быть может, они давно уже немы для всех нас. А последние из звездочетов — просто лжецы.

- Что же, - сказала Дженна. - Моя вера мала и глупа и вы посмеетесь над ней. Но даже если боги начертали наш путь... я верю, что мы должны... что это возможно... прожить нашу жизнь так, чтобы стать чем-то лучше, чем мы есть.
Она подумала о благородной леди, которой мечтала стать однажды, и о нареченном, которого никогда не видела, подумала об отважных сыновьях из своих грез, которые теперь казались такими пустыми. А затем спросила тихо:
- Чем бы вы хотели стать, лорд Уллер?
Она так устала. И, быть может, из-за этой усталости, изнуренности души, последние слова дорнийца ранили так сильно.
"Последние из звездочетов — просто лжецы."
- К чему тогда была эта история? - вырвалось у нее.
Почему ее так волнует выдумка, которую она услышала лишь сегодня? Вторая слеза покатилась по ее щеке.
Она так устала, что не отстранилась от его прикосновения. Невесомое и теплое, оно дало ей странное утешение. Дженна закрыла глаза и неосознанно наклонила голову, чтобы оно продлилось дольше.
О боги.
В следующий миг, она открыла глаза и отшатнулась, испугавшись собственного порыва. Обняв себя за плечи, она отвернулась, желая как никогда сильно исчезнуть.

— Ветром, — ответил Бенедикт, не колеблясь ни минуты, и в голосе его прозвучала злая горечь.
Вопрос, который вырвался у Дженны, прозвучал в его ушах с горечью не меньшей. Так, как будто ее — грубо вырванную из родного дома, увезенную на чужую, неласковую землю и посаженную под замок — действительно могли волновать то ли мудрецы, то ли безумцы, которых так мало осталось в песках Дорнийской пустыни.
— К тому, что надежда умирает последней, — ответил он ей, много тише и мягче, чем говорил до того. — Иногда — в крови и муках. Иногда — тихо и незаметно. Но... последней.
Миг, в течение которого его рука касалась ее щеки, показался ему самому таким коротким, что нельзя было сказать, был ли он вообще. В следующий момент Дженна уже отшатнулась от его прикосновения, обхватив себя руками и отвернувшись, так, словно ожидала от него какой-нибудь гнусности.
Впрочем, чего еще она могла ожидать в таких обстоятельствах?
Резко поднявшись на ноги, лорд Уллер подошел к забранному решеткой окну, за которым открывался вид на Серноводную, равнодушно катившей свои желтоватые воды вдоль берегов, покрытых чахлыми растениями, не для всякого из которых у мейстеров имелось свое название.

Она попыталась представить каково это - быть ветром, свободным и неукротимым. Попыталась - и не смогла.
Все же, она была Дондаррион, дочерью южных гор; кости ее были камнями, плоть - мягким песчаником, в кожа - податливой глиной. Быть может, она бы и могла слиться с чуждой стихией - но только перемолов себя в пыль.
И исчезнув.
- Я могу только пожелать, - сказала она тихо, - чтобы ваше желание однажды исполнилось.
Она потерла глаза, смазывая остатки слез.
- Надежда, - сказала она. - Да, надежда - это то, что остается, когда больше не за что держаться. Но если и она истает в твоей руке... то что останется?
Виски наливались тяжестью. Совершенно позабыв о манерах, она забралась с ногами с свое кресло, обняв руками колени и спрятав лицо.
Ставшее ненужным вышивание неаккуратным комком лежало на столике.
- Я думаю, я закончила свой урок. Благодарю вас, - сказала она спокойно, но это спокойствие не смогло скрыть жалобных ноток в ее голосе. - Но сейчас я нехорошо себя чувствую и очень устала. Можно ли мне побыть одной... пожалуйста?

— Спасибо, — ответил лорд, неотрывно глядя в окно на реку.
Рука его все еще сжимала его же собственную черную прядь волос, аккуратно перевитую белой нитью.
— Ничего не останется, Дженна, — сказал он, снова называя ее по имени. — В том и дело, что не останется ничего. Разве что воспоминание о том, что она была.
Услышав ее просьбу, Бенедикт повернулся. Та поза, в которой девушка сжалась в кресле, сразу как будто сделала ее еще более хрупкой и уязвимой. Лицо его дернулось так, будто ему нанесли удар, и приняли именно то выражение, которое обычно принимало перед тем как лорд Адова Холма, не выбирая выражений и способов, наносил ответный удар.
Вот только здесь некому было его наносить. Поэтому вместо ярости и гнева, который с такой легкостью обычно вспыхивал в его угольных глазах, сейчас в них стояла злая горечь.
— Разумеется, миледи, — он отошел от окна, направляясь к выходу. Но горечь в глазах при последнем взгляде на нее сменилась еще более редким чувством. Отчаянием человека, который летит в пропасть, когда под ним вдруг проломился им же сооруженный мост. Взяв лицо Дженны в свои руки, он поднял ее голову, вынуждая ее взглянуть на себя, а затем вдруг прижался к ее губам поцелуем. Таким, каким мог бы быть последний поцелуй человека, падающего с моста.
Выпустив ее, Бенедикт с той же резкостью, с которой и вошел в эту комнату, вышел прочь.

- Благодарю, - выдохнула Дженна. Напряжение, сковывавшее ее, немного ослабло. Казалось, что еще немного, и она вновь сможет вдохнуть полной грудью.
Казалось.
Неожиданно она ощутила жесткие пальцы на своем лице, вынуждающие ее посмотреть вверх, увидела черные глаза, близко, совсем близко, ближе, чем кто-либо когда-либо был рядом с ней. Она закрыла свои собственные, чтобы не видеть, но не смогла так же просто отстраниться от его поцелуя. Его огонь опалил ее губы и проник глубже, раскалывая ее пополам.
Краем уха она услышала грохот захлопывающейся двери с скрежет задвигающегося засова, но продолжала сидеть неподвижно, оглушенная. В голове билась глупая, ненужная мысль - она всегда думала, что первым поцелуем скрепит свои брачные узы, а вместо этого...
Она чувствовала себя заклейменной.
Дженна не знала, сколько времени она провела в своем кресле - пару минут или пару часов - но наконец она нашла в себе достаточно сил, чтобы подняться с него и отправиться в соседнюю комнатку, что служила ее спальней. Свернувшись в клубочек на узкой софе, она забылась тревожным сном - но даже во сне она старалась глубоко не дышать.
Она боялась, что если сделает еще один глубокий вдох, то рассыплется на тысячу осколков.

2 года до игровых событий

Спойлер: Дейрон Таргариен - Марон Мартелл

Флот, посланный когда-то отцом Дейрона ІІ на завоевание Дорна, покоился на дне Узкого моря. Скелеты моряков, обглоданные крабами и рыбами, смотрели вверх своими глазницами, пытаясь пронзить толщу вод и осудить короля, изменившего планам своего отца. Но они были немы, и море проглотило их вместе с их жизнями, их осуждениями, их мнениями и голосами.
Только голос моря было слышно в просторной комнате, в которой Дейрон ІІ - неслыханное дело - принял князя Дорна. Прием, как и визит, был неформальным и разве что не держался в тайне - хоть король и был женат на сестре князя, его титул, в котором упоминались ройнары и семь - не шесть - королевств, означал, с формальной точки зрения, что князь, сидевший сейчас напротив него в мягком кресле, - изменник и мятежник.
Было утро. Король Дейрон улыбнулся и приказал раскрыть окна, выходившие на море, после чего дал слугам знак удалиться.
- Надеюсь, вы хорошо отдохнули, друг мой. Впереди - долгий и неблагодарный труд, - впрочем, дела мира всегда неблагодарны. Я надеялся, что мы с вами сможем обсудить условия нашей дальнейшей дружбы и союза более подробно, чем в переписке, которая, признаюсь, немало меня порадовала. Пусть замолчат мечи и говорят перья.

- Полностью с вами согласен, - улыбнулся Марон, решив сразу перейти к делу, - для начала я хотел бы выдвинуть свои условия, на которых Дорн признает власть Железного Трона. Первое - полное сохранение законов и обычаев Дорна во всей их неприкосновенности. Второе - сохранение за правителями Дорна титула принца. Третье - недопустимость размещения на территории Дорна войск, набранных из кого бы то ни было, кроме дорнийцев. И, наконец, сбор налогов на территории Дорна должен контролироваться моими чиновниками, а не людьми короны.

Дейрон слушал, кивая. Требования соотносились с его ожиданиями. В основном. Когда князь закончил, король немного помолчаш, в тишине обдумывая ответ, а затем сказал:
- У меня нет возражений относительно ваших законов, ваших обычаев, как нет возражений и против того, чтобы вы и ваши потомки сохранили титул.
Он улыбнулся.
- И раз уж вы сохраняете ваши законы, справедливо и разумно оставить сбор за вашими людьми, которые знают эти законы. Однако вы должны позволить нам наблюдать - не вмешиваясь, конечно - за подсчетом и сбором. Это нужно в первую очередь для спокойствия лордов остального Вестероса, и во вторую очередь - для того, чтобы я и мои потомки хорошо знали и понимали вашу страну, ее преимущества и нужды; которая, находясь под вашей властью, будет, тем не менее, под их опекой.
И тут он поднял руку, как бы возражая.
- Но ваше условие про войско... Я верно понимаю, что при вашем условии в случае войны правитель всех Семи Королевств будет не вправе защитить земли, взятые под его защиту?

Марон, терпеливо слушая короля и лишь кивая, когда тот обозначал свои условия по вопросу о сборе налогов, заметно оживился, когда речь зашла о возможном размещении в Дорне королевских войск:
- Если на Дорн нападут внешние враги - пираты со Ступеней или один из Вольных Городов - я уверен, что дорнийцы будут рады принять помощь от Железного Трона. Но вы должны понимать, что меня волнует на самом деле. Я боюсь, что мои лорды испугаются, что теперь, когда Дорн признает власть Железного Трона, я использую королевскую армию против них. В таком случае они могут обвинить меня собственного народа, и весь наш договор рискует пойти насмарку.

- Поймите и меня, - Дейрон развел руками, - власть короля, лишенного права свободно перемещать свое войско в своей державе, оказывается под сомнением. Ни один источник не знает подобного прецедента. К тому же, - будем откровенны - что, если вам в самом деле понадобится моя помощь?

- Прекрасно вас понимаю, - сказал Марон, - что ж, этот пункт действительно стоит убрать. Что же до помощи с вашей стороны, то... - он помрачнел, - Ваше Величество, вы ведь понимаете, что если в случае восстания против моей власти в Дорн войдет королевская армия, то это усилит, а не ослабит позиции моих врагов?

- Я понимаю, - кивнул Дейрон, - и не двину против ваших вассалов и десятка человек, если об этом прежде не попросит князь Дорна. Однако истинное мое желание - сделать все, чтобы в этом не возникло даже малейшей нужды.

- Ну что же, - сказал Марон, - в таком случае этот пункт я снимаю. Остаются лишь те пункты, по которым мы уже пришли к соглашению, я так понял?

- Они, - Дейрон вновь улыбнулся, - и мое предложение вновь соединить наши дома в браке, о котором я уже писал вам, дорогой шурин. Двойной союз еще надежнее скрепит наши государства и послужит делу мира. Моя сестра, Дейнерис, выйдет за вас замуж - с вашего согласия, конечно.

- Не имею ничего против, - ответил Марон, - этот союз свяжет наши семьи ещё теснее.

- Благодарю вас, - сказал добрый король.
- Если на то будет воля богов, мы с вами сможем если не положить концец войнам и раздорам, - и снова улыбнулся он, немного печально, - то хотя бы сделать то, что мы должны сделать как правители своих народов, чтобы чаша весов склонилась в пользу долгого мира. Мы обсудили с вами условия, полагаю? Я прикажу подготовить подробный договор в письме, и мы с вами подпишем его, когда брак состоится. Возможно, мне придется столкнуться с недовольными - буду с вами откровенен, не все будут рады уступкам, на которые я готов пойти. Но я все же надеюсь, что здравый смысл возобладает к торжеству всеобщего блага.

- Отлично, - сказал Марон, - а теперь, я полагаю, надо представить результаты наших переговоров подданным.

- Так и поступим.
Король поднялся на ноги. Он выглядел нескладно: животик семьянина, тонкие ноги, невыгодно подчеркнутые черными лосинами, вытянутое лицо скорее септона или мейстера, нежели короля. Но судьбы сотен тысяч людей лежали на этих покатых плечах.
- Друг мой и брат. Обнимемся.
И он раскрыл объятия своему шурину.

Марон охотно обнял короля.

 

[Cocaine Mother]

Чуть меньше 2 лет до игровых событий

Спойлер: Бенедикт Уллер - Гвинет Кворгил

Леди Песчаника прекрасно помнила то мгновение, когда узнала о династическом браке между Мароном Мартеллом и драконьей принцессой. Первым её чувством был даже не гнев, не раздражение на слабость человека, который был её сюзереном, но стыд. Стыд, что во главе Дорна стоит либо столь слабый, либо столь подлый человек. За первой волной эмоций пришло твёрдое решение - противодействовать этой сделке во что бы то ни стало, каких бы это жертв ни потребовало. Она и десятки тысяч дорнийцев и дорниек не для того сражались на войне, чтобы их Родину продали ни за грош. И она приступила к действиям, стараясь договориться со всеми, кому по любым причинам не нравились ни грядущие новости, ни политика князя Мартелла. Молодой лорд Адова Холма выглядел очевидной кандидатурой для первого серьёзного разговора на эту тему.
Сейчас, встретясь в условленном месте, где их точно не могли услышать чужие уши, она первой начала разговор с собеседником.
- Лорд Уллер, приветствую вас. Я рада, что наши пути пересеклись и я рада, что мы сейчас сможем обсудить важнейший вопрос, стоящий сейчас перед нашей страной.

Настроение лорда Адова Холма редко можно было назвать безоблачным. Сегодня же он выглядел так, будто только и ждет случая укоротить кого-нибудь на голову. Возможно даже с помощью своих собственных зубов. Загвоздка была в том, что эту проблему молодой лорд не мог решить тем способом, которым привык разбираться с неприятностями, встречавшимися на его пути. И это никак не улучшало его настроения.
— Леди Кворгил, — Уллер склонился к ее руке. — Дайте-ка угадаю: под вопросом вы подразумеваете новость о том, что нашу страну разложили перед драконами, словно последнюю шлюху в борделе? Предлагая нам вести себя так, как будто это обряд провожания к брачному ложу?

- Именно так, лорд Уллер, - ответила Гвинет-"Жало". Прямота в речах Бенедикта ей понравилась. Она напоминала ей о днях собственной юности - . Марону Мартеллу было мало избавиться от сестры, которая, не будь брака с вестеросским принцем, была бы нашей правительницей, и он решился на превращение Дорна в провинцию нашего северного соседа. Разумеется, с собой во главе. Я полагаю, что нужно напомнить нашему князю, что в Дорне нет короля и тем более в нём не будет иностранного ставленника. И не просто напомнить, а принять меры на будущее, чтобы и впредь никто из тех, что занимает престол князя Дорна, не мог торговать свободой и независимостью Дорна, как неудачливый барышник.

— Марон Нимерос Мартелл, — ядовито протянул лорд Уллер. — Оба хороши. Женщина, которая предпочла чужую корону и положение украшения при чужом короле чести и долгу перед собственной родиной. И мужчина, — в голосе его прибавилось яда, — которому стоило родиться под прилавком рынка, а не в тени Солнечного Копья.
Бенедикт откинул со лба спутанные волосы, придававшие ему несколько диковатый вид, и внимательно посмотрел на собеседницу.
— Полагаю, что взывать к одной только памяти бесполезно, леди Кворгил. Тут вы правы. Память, если она и существовала, давно продана — но у меня тоже есть своя память. Память о той стреле, что была отправлена с башни Адова Холма. Память о четверых моих предках, которые предпочли смерть облизыванию лезвий Железного Трона.
Молодой лорд недобро улыбнулся.
— Моя земля перейдет в драконьи лапы только через мой труп. И будет проклята мной, если такое случится.

- Я очень рада, что мы мыслим схоже, и я заверяю вас, что в Песчанике, если вестеросцы снова туда придут, они обнаружат только очень злых скорпионов - вежливо прокомментировала Гвинет как характеристику нынешнего поколения Мартеллов, так и готовность Уллера сопротивляться до конца - И именно поэтому следует кинуть клич ко всем лордам и леди, кому неравнодушна судьба Дорна. Сила затеи Марона заключается в её скрытности. Не все пока что поняли смысл этих двух браков и чем они так опасны для нашей независимости. Следует просветить владетельных лордов и леди, разъяснить опасность затеи нынешнего князя, её угрозу для интересов каждого дорнийца, от знаменосца до последнего подёнщика и всем вместе потребовать, во-первых, разрыва брака между Мароном и Дейнерис, во-вторых, запретить принцу подписывать какие бы то ни было договора с иностранными державами без одобрения ассамблеи владетельных лордов и леди, - звучал спокойный голос леди Песчаника, словно она говорила о погоде, а не о важнейшей политической реформе в Дорне со времён прибытия Нимерии.

Лорд Уллер хмыкнул. По его взгляду исподлобья можно было подумать, что он придерживается не самых оптимистичных взглядов на позиции владетельных дорнийских лордов и леди.
— Кинуть клич следует уже для того, чтобы представлять себе реальную картину, — сказал он. — Если удастся просветить достойных лордов и леди — прекрасно; если же нет... — его лицо снова исказила та же недобрая улыбка. — По крайней мере, мы будем знать, от кого следует ждать удара в спину, и к чему быть готовыми здесь, на нашей собственной земле.
Запустив руку в волосы, Бенедикт задумался, попутно придав им еще более небрежный вид, чем до того.
— Следует добавить еще кое-что. Мир. Нужно сделать упор на то, что все, что бы ни делалось, делается во имя мира. Что это не мы хотим войны, но что именно продолжение союзов с Таргариенами грозит нам войной и междуусобицами. И... бедностью. Это всегда производит впечатление даже на тех, кто забыл о чести и достоинстве. Пока Дорн независим — нам открыт свободный путь на восток. Если Дорн ляжет под драконов — мы превратимся в прислугу, довольствующуюся теми объедками, которые смахивают с королевского стола. Не говоря уж о бесконечных дрязгах вестеросских лордов, грызущихся как псы за кость по всякому удобному случаю. Жить в мире и беспокоиться о процветании своей земли — или же присоединиться к этой голодной своре на правах щенков? Вот каков наш выбор на самом деле.
Лицо молодого лорда выражало что угодно, только не миролюбие.

"Жало" теперь глядела на своего собеседника не просто с симпатией, но с нескрываемым уважением. Несмотря на молодость, лорд Уллер обладал острым и проницательным умом. Улыбка Кворгил стала более широкой и искренней:
- Несомненно, - согласилась она с собеседником, - Ни для кого не секрет то, что щекотливые вопросы престолонаследия наших северных соседей имеют обыкновение заканчиваться бойней. Присоединившись к Вестеросу на любых условиях, мы присоединимся и к его распрям. А ведь все наши интересы - от государственных до торговых - связаны с богатыми городами Эссоса, но не с Королевской Гаванью. - Переведя дух, женщина продолжила, - Кроме того, не стоит забывать, что и среди наших северных соседей не все желают дальнейшего расширения своей державы. Амбициозный план двух домов - Таргариенов и Мартеллов - достаточно ясен. Мартеллы намерены, отказавшись от независимости Дорна, укрепить свою власть в нём за счёт опоры на иностранцев. В свою очередь, Таргариены намерены получить в качестве Дорна удобное прикрытие для сваливания на нас, на дорнийцев всех последствий своей непопулярной политики. Говорят, что пастуху, чтобы держать стадо в повиновении, нужны овчарки. Присоединив Дорн, король Вестероса, очевидно желает найти в нас овчарок. Но ни дорнийцы не намерены опускаться до роли овчарок, да и вестеросские лорды вряд ли согласятся блеять.

Лорд Уллер ответил ей такой же улыбкой. В его взгляде заблестели угли мрачной решимости.
— Мне чрезвычайно приятно, леди Кворгил, что мы с вами сходимся во мнениях, — заметил он. — Итак, наш первый шаг ясен: донести до тех, кто еще не удосужился разуть глаза, истинные последствия этого позорного союза. Смею надеяться, ваш авторитет как человека, не только помнящего прошлую войну, но и понесшего в ней потерю, еще кое-чего стоит в глазах дорнийцев, — молодой лорд отвесил женщине уважительный поклон.
— Полагаю, князя Марона, — Бенедикт произнес этот титул с нескрываемым презрением, — следует ставить в известность лишь тогда, когда мы сложим более-менее целую картину. Незачем предоставлять ему лишнее время для раздумий. то тоже стоит настоятельно донести до наших уважаемых лордов и леди.
Только ленивый житель Дорна не знал, что рассудительность и терпеливость отнюдь не входят в список добродетелей и ценных качеств лорда Адова Холма. Необходимость ждать чего бы то ни было обычно приводила его в раздражение, тень которого и сейчас легла на его лицо. Но положение было слишком серьезным — и сам Уллер не мог этого не признавать.
— Думаю также, нельзя позволить ему недооценить серьезность наших намерений. Я, со своей стороны, готов отказаться выполнять какие бы то ни было обязательства относительно князя, запятнавшего свою честь изменой. Как и признавать его своим князем.
Он улыбнулся улыбкой, которая могла бы показаться почти медовой... если бы этот мед не был собран с ядовитых цветов.
— Разумеется, лишь в случае самого худшего развития событий, которого я, как поборник мира, категорически не хотел бы.

- Благодарю вас, - кивнула в ответ на поклон Уллера "Жало". - Я же, в свою очередь, не представляю, до какого предела должно дойти сопротивление со стороны тех, кто отстаивает независимость Дорна, чтобы я не поддержала их. Итак, давайте же приступим к делу: сперва привлечём к себе тех, кому не по нутру ни брак князя Марона и принцессы Дейнерис в особенности, ни сам князь Марон вообще. Затем предъявим свои требования Солнечному Копью. Дальнейшие наши действия будут, полагаю, зависеть уже от того, насколько князь Мартелл окажется готов прислушаться к голосу разума. - Лицо Кворгил по-прежнему сохраняло выражение полнейшего спокойствия.

— Конечно же мы надеемся на лучшее, но готовиться надо к самому худшему, — лорд Уллер усмехнулся, мрачно, но без малейшего страха или сомнения. — Опыт моего лорда-отца и моего брата ясно показал мне, что худшее может случиться в любую минуту.
Темные глаза Бенедикта еще больше потемнели.
— Связи. Ресурсы. Деньги. Даже самая благородная цель не обойдется без этого.

- Бесспорно. Полагаю, нужно как можно скорее обратиться к лорду Айронвуду. У него нет причин поддерживать это решение князя, как, впрочем, и любое другое, и у него, конечно, будут связи и деньги, необходимые для того, чтобы наш с вами замысел обрёл плоть и кровь, - сказала леди Песчаника.

Молодой Уллер задумался. Черты его лица обозначились резче, когда он снова усмехнулся.
— Определенно, лорд Айронвуд не производит впечатления человека глупого... равно как и жадного, — сказал он. — К тому же ситуация может сложиться так трагично, что нам придется выбирать между верностью родине и верностью правящему дому. На мой вкус, выбор очевиден. Сможет ли дом, так громко предавший доверие вверенного ему народа, как ни в чем ни бывало продолжать занимать свое место?
Бенедикт снова запустил пальцы в свою взлохмаченную шевелюру.
— Или же нам придется подумать также и о том, кто, в случае чего, возьмет на себя ответственность за весь Дорн?

- Я полагаю это несколько преждевременным. - проявила умеренность Кворгил, - Сперва следует связаться с нашими единомышленниками, оформить наши требования так, чтобы они были равно приемлемы как для тех домов, что поддерживают Мартеллов, так и для тех, что традиционно поддерживают Айронвудов. И только потом определять, кому будут доверены бразды правления, и то, только если нынешний князь не прислушается к голосу разума и любви к своей стране. Пока же, я полагаю, руководить активностью противников брачной сделки должны мы трое: вы, лорд Уллер, как горячее, бьющееся сердце сопротивления, лорд Айронвуд, второй землевладелец Дорна и кошелёк нашего дела, и я, женщина, познавшая большую войну.

— Благодарю вас, леди Кворгил, — со всей возможной учтивостью склонил голову лорд Уллер. — Для меня честь услышать от вас подобные слова.
Слова о разуме и о любви к стране со стороны князя Марона вызвали на его лице скептическую ухмылку, однако Бенедикт воздержался от очередного ядовитого комментария, готового сорваться с его языка.
— Разумеется, это крайний случай. Мы — сторонники мира и процветания, а не меджуусобиц и разрухи, — в голосе его, впрочем, звучали нотки, говорившие скорее о страстном желании пересчитать кому-нибудь зубы. — Именно на этом и должны быть сосредоточены наши требования. Итак: разрыв династических соглашений; решение вопросов о независимости исключительно согласно мнению большинства; мир.
Он улыбнулся.
— Само собой я с радостью и ответственностью возложу на себя обязанность представлять, как вы изволили выразиться, сердце нашего сопротивления. Не жалея, само собой, своего собственного сердца.

- Меньшего от вас я и не ожидала, - кивнула Гвинет. - Мы будем бороться за независимость нашей страны. За независимость, которая должна быть сохранена - и будет. - её голос звучал теперь торжественно, как если бы она произносила клятву.

— Да будет так, леди Кворгил, — его собственный голос прозвучал в тон голосу леди Песчаника. Несмотря на свой диковатый вид, бывший, впрочем, делом обычным для него, выглядел лорд Уллер сейчас предельно серьезно.
Несмотря на торжественность момента, Бенедикт вдруг усмехнулся, снова откидывая со лба непослушные волосы.
— Для меня не тайна все то, что обо мне говорят. И в этом определенно есть... доля правды. Но судьба Дорна и его свобода — это, пожалуй, единственное, в чем я предельно ясен и чист, леди Кворгил. И во что я верю. Поэтому я... благодарю вас за доверие.

Чуть больше 1 года до игровых событий

Спойлер: Гарт Тирелл - Дейнерис Таргариен

С поклоном, Гарт Тирелл, лорд Хайгардена и Хранитель Юга; вручил имениннице свой подарок: искусно выкованную розу из "белого золота", сплава золота и серебра. Который в Эссосе именовали "электрумом".
- Ваше высочество! Позвольте приподнести вам в дар сей скромный подарок - символ моего Дома, розу. Которая никогда не увянет и которая так похожа на цвет волос принцессы Дейнерис Таргариен! А также позвольте пригласить Вас на танец, ваше высочество, - лорд Тирелл бросил короткий взгляд на Мартину Тирелл, свою леди-жену и троюродную сестру в одном лице, танцевавшую со своим старшим братом, лордом Райамом Рованом. Членом Малого Совета короля и, одновременно, вассалом, кузеном и шурином лорда Хайгардена.

Принцесса Дейнерис в день своего семнадцатилетия была свежа как майская роза - за неимением близких по смыслу сравнений с участием драконов, это описывало ее наиболее точно. Она трудолюбивой пчелкой летала между семьей, придворными и гостями, и, казалось, нисколько не утомлялась от празднества. Когда день сменился вечером, а пир перешел в ту фазу, когда участники больше налегали на питье, чем на еду, началась череда подарков, на которые именинница взирала с разной степенью благосклонности (и лишь украдкой вздохнула, получив в подарок от своего царственного брата очередную книгу). Приняв же в дар от Хранителя Юга изящно сделанную розу, девушка расцвела, обвела пальцами лепесток и осторожно коснулась шипа.
- Какая очаровательная вещица! Благодарю вас, лорд Тирелл, мне будет приятно думать, что в этом цветке сосредоточена вся красота садов Хайгардена, пусть он и лишен тех же красок. И надеюсь, у меня однажды будет возможность увидеть их своими глазами.
Проследив за взглядом Тирелла, принцесса мило улыбнулась, отдала подарок пажу и вложила свою маленькую ладошку в руку Гарта.
- Я с удовольствием потанцую с вами.

Поклонившись принцессе, Гарт взял её руку в свою и начал неспешный, чопорный танец под соответствующую музыку. Почти тридцатилетний лорд был сухощав, строен и без труда исполнял положенные фигуры, выдерживая ритм.
- Непременно посетите Хайгарден, ваше высочество! Я сделаю всё возможное, чтобы этот визит запомнился надолго. Вам и Хайгардену, - лорд Тирелл обаятельно улыбался принцессе, но его серые холодные глаза смотрели серьезно.
- Может быть, вы поедете в Дорн сушей, когда придет это время? Тогда сможете посетить и Простор. Жаль, что вы покинете двор, так или иначе. Без вас он станет тусклее, принцесса.

Дейнерис нравилось танцевать, а еще больше ей нравилось с теми, кто не путался в фигурах и не смотрел на это развлечение как на повинность. Поклонившись своему партнеру в танце, когда в очередной раз они оказались лицом к лицу, девушка произнесла:
- Визит доставит меньше радости, если будет казаться прощальным. А какие цветы любит ваша леди-жена?
Повернувшись, она вновь подала Тиреллу руку и они чинно зашагали под музыку вместе с другими парами.
- Но мне приятно думать, что вы будете по мне скучать, милорд. Хотя у меня ведь есть еще трое неженатых племянников, однажды при дворе появятся их жены, и он вновь зацветет как ваши сады весной.

- Орхидеи, принцесса. В Хайгардене слишком много роз и это утомляет, временами. Даже меня, - улыбнулся Гарт. И, добавил уже тише.
- Вы знаете, что мой покойный лорд-отец, Гвейн Тирелл - был против моего брака на леди Мартине Рован? Он хотел, чтобы я женился на дочери лорда Хайтауэра, Элинор. Которая сейчас помолвлена с моим младшим братом, Лео. Но я отказался. Даже не испугался угроз лишить меня наследства или заставить одеть черное. Я знал, что отец не посмеет исполнить свою угрозу. Лео - хороший рыцарь, но мало годиться на роль лорда Простора и Хранителя Юга. Ему не хватает ума и силы воли для такого бремени. И я добился желаемого. Но не все мужчины готовы отстаивать свою любовь, ваше высочество. К сожалению, - многозначительно сказал Тирелл партнерше по танцу.

- Орхидеи очень красивы, но кажется им не подходит климат к северу от Простора, - принцесса чуть вздохнула, но тут же вновь обаятельно улыбнулась. - Зато везде можно найти разные красоты.
Она внимательно посмотрела на Тирелла, все так же продолжая улыбаться.
- О да, я слышала, что ваша женитьба была очень романтичной. Но ведь судьба ее зависела не только от вас одного, ваш отец вам уступил, а семья леди Мартины согласилась на этот брак, как и она сама. Должно быть, она счастлива быть замужем за человеком, готовым ради нее рисковать собственным будущим, этим могут похвастаться немногие женщины.

- Без риска нельзя добиться исполнения наших желаний, принцесса Дейнерис. Это равно касается и мужчин, и женщин. Люди, не готовые рисковать ради лучшего будущего - могут остаться у разбитого корыта своих желаний и мучительно жалеть о бессмысленно потерянном времени, - танец закончился и лорд Тирелл изысканно поклонился принцессе.
- Подумайте как-нибудь об этом, ваше высочество. Нет ничего невозможного, если мы действительно этого хотим.

- Мне кажется, что риск имеет смысл только если точно знаешь, чем и для чего рискуешь. Не всякий риск так оправдан, как ваш, при всем его благородстве. Но благодарю вас за совет, милорд, - принцесса поклонилась Тиреллу в ответ, как того требовал придворный этикет. - Я непременно поразмыслю об этом.

Еще раз поклонившись сестре короля, лорд Тирелл вернулся к праздничному пиру, гостям, смеху и изысканным напиткам с не менее изысканными яствами.

 

[Cocaine Mother]

Около 10 месяцев до игровых событий

Спойлер: Роанна из Тироша - Гарт Тирелл

- Как вам Вестерос, леди Роанна? Осваиваетесь, понемногу? - с улыбкой спросил лорд Хайгардена и Хранитель Юга свою гостью. Уличив момент, когда её муж, лорд Деймон Блэкфайр - отвлекся на какие-то дворцовые сплетни с леди-женой Гарта Тирелла, Мартиной Тирелл. В девичестве - Рован, младшей сестрой мастера-над-законами в Малом Совете и, кроме того, троюродной кузиной лорда Тирелла.
По мнению Гарта, которое он не стал высказывать на своем не очень хорошем высоком валирийском: Роанне следовало бы смыть краску с волос, чтобы более-менее освоиться в Семи Королевствах. Но, скорее Долгая Ночь настанет, чем тирошиец перестанет красить свои волосы, словно театральный паяц... Или тирошийка, в данном случае.

Леди Роанна искренне бы хотела сказать, что Вестерос прекрасен, и что она в нем за вот уже пять лет жизни и брака освоилась полностью, но все это было не так. С некоторой ревностью и неуверенностью она наблюдала как супруг уделяет внимание прекрасной хозяйке, цветущей молодой женщине высокого происхождения и столько же высокого положения, разительно отличающейся от самой Роанны, которая и в 20 лет после родов выглядела худосочной девочкой-подростком с пухлыми щечками, которая смыв краску с волос грозила слиться с серыми станами замка. Разве глаза ее, большие и голубые и живые, украшали эту невзрачную женщину. Но ответила она Хранителю Юга как и подобает женщине ее положения, вложив в голос спокойную уверенность, которой однако ничуть не ощущала:
- Вестерос такой большой и разнообразный. У него такая богатая и интересная история, что я, как урожденная островитянка, не устаю удивляться и восхищаться.
Она снова бросила чуть неуверенный взгляд в сторону своего мужа и чужой жены и повернулась к Гарту с самой светской из своих улыбок.
- А не покажете ли мне свои сады, милорд? Слава о рощах и фонтанах Хайгердена гремит даже за пределами Вестероса.
Она встала, подавая руку лорду Тиреллу, сразу делая его отказ невозможным.

- Уверен, что и в Тироше есть многое, способное удивить и даже поразить жителя Семи Королевств, леди Роанна. Я весьма сожалею, что не посетил ваш родной город во время вояжа по Эссосу, в юности. Был в Браавосе, Пентосе и вот в Мире у меня закончились выданные лордом-отцом деньги. Так что до Тироша я со свитой не добрался, в тот раз, - поддержал светскую беседу лорд Тирелл. Вставая со своего места и принимая руку тирошийки. Не желая показаться дочери архонта Тироша невежественным и надменным андальским варваром.

Роанна вышагивала, стуча каблучками по каменным полам красивого замка и высоко держа голову. Это помогало выглядеть чуть выше. Рука покоилась на предплечье высокородного лорда.
- Любое место, которое отличается от того, где ты родился и вырос, любопытно и привлекательно, милорд. И чем больше они отличаются, тем любопытнее. Я могла бы рассказать вам о Тироше, но лучше туда приехать самому. Вы любите путешествовать? Вам понравилось в Эссосе? Я, конечно, приехала в ваш прекрасный край не только из любопытства, - призналась юная женщина, чуть потупив глаза, имея ввиду консультацию с мейстерами Цитадели по женским вопросам, - но побывать тут мне было очень интересно.
Она вышли в сад и Роанна непритворно ахнула от открывшего великолепия и буйства зелени.

- Путешествовать я люблю, леди Роанна. Но теперь у меня мало возможностей для этого, которые не совмещены с делами правления этими землями, - искренне вздохнул лорд Хайгардена и дал время гостье насладиться садом королей Гарденеров, в честь первого которого из них и был назван он сам, при рождении.
- Надеюсь, что у вас нет аллергии на цветы, леди Блэкфайр. Некоторым становится плохо от здешнего воздуха и запахов, - Тирелл не возражал против руки тирошийки на своем предплечье. Ему даже слегка льстило внимание этой девы валирийского происхождения из-за моря. А к женскому вниманию Гарт Тирелл - давно уже привык и воспринимал его как должное, говоря начистоту...

- Да.. правление... - задумчиво произнесла Роанна, созерцая сады.
- Скажите, вас ведь назвали в честь основателя рода, замка и короля, что правили Простором более тысячи лет? Не сочтите за праздную просьбу,- щеки женщины-девочки слегка порозовели, - я интересуюсь историей королевства. Здесь все так необычно и отлично от Эссоса... А в Королевской Гавани все пронизано славной историей дома Таргариенов! Но так мало тысячелетнего Вестероса. Говоря, у вас тут есть и ..
Она запнулась, думая, как правильно сказать на высоком валирийском и перешла на общий язык, демонстрируя, что за годы упорных занятий почти избавилась от акцента.
- Богороща с сердцедревами? С настоящими чардревами? Я бы хотела посмотреть.

- Чардревами, да. Есть, леди Роанна. Три чардрева, растущих у пруда в богороще Хайгардена. Три Певца. Они так крепко срослись друг с другом, что выглядят единым деревом с тремя стволами. По легенде, эти деревья посадил сам Гарт Зеленорукий. Может и так, а может и нет. Но место это действительно живописное. С удовольствием провожу вас туда. Моя леди-жена еще долго будет расспрашивать вашего рыцарственного мужа о последних новостях в столице и Олдтауне. Леди, которых Мать не благословила детьми - поневоле начинают интересоваться придворной жизнью и политикой... более обычного, скажем так, - лорд Тирелл слегка помрачнел, но опять улыбнулся своей спутнице. При королевском дворе отлично знали, что десять лет брака лорда Хайгардена и сестры лорда Золотой Рощи - оказались совершенно бесплодными в плане деторождения. Более того, у Гарта Тирелла не было и бастардов, хотя по слухам - леди Мартина закрывала глаза на интрижки и романы Хранителя Юга, если они происходили не на её глазах...

Роанна с интересом слушала про Гарта Зленорукого, и шла в таинственный и дышащий древней историей уголок сада, любуясь по пути причудливыми сочетаниями растений.
- У вас очень умелые садовники. Что объяснимо, ведь вас край щедр на и плодороден...
Но все ее комплементы и разговоры были прерваны его упоминанием о бездетности их брака. Рука ее на его предплечье заметно дрогнула. После некоторого молчания она произнесла несколько извиняющимся тоном:
- Простите мне назойливость, я интересуюсь не из праздного любопытства... А вы не обращались к мейстерам? В Цитадель? Или к другим.. знающим людям? Ведь видите ли, после того, как я родила моих мальчиков, Эйгона и Эймона, и роды были сложными, мне тоже все отказывают в том, что.. это еще раз возможно.
Пять лет Роанна не могла зачать и по всему Вестеросу разносились слухи, что вокруг нее всегда много подозрительных личностей - знахарей, бабок-повитух разнообразного вида. Всякого привечает, кто хоть как-то заикнется о том, что может помочь ей с ее женскими проблемами.
Вдруг в голосе ее появилась горячность.
- Но это всего лишь мнение. Мнение пары мейстеров. И я уверена, что есть способы, которые смогут все исправить.

- Обращался, леди Роанна. Много к кому обращался. Но ничего не помогло. Может быть, в Эссосе и есть способы... помочь в этих трудностях. Маги, колдуны, те же жрецы Владыки Света, Р'глора. Говорят, они совершают настоящие чудеса... иногда. Но я не могу надолго покинуть Семь Королевств. Не сейчас. Впрочем, мужчина легче переносит бездетность, чем женщина, позвольте заметить. Благородный муж может оставить свой след в мире и иными способами. И я - не последний в Доме Тиреллов, в конце-концов, - спокойно ответил тирошийке лорд Тирелл, подходя со своей спутницей к упомянутому пруду и Трем Певцам, сросшимся в одно причудливое бело-желтоватое дерево трем чар-древам.

- Вот как?
Женщина несколько смешалась, почувствовав, что все же допустила бестактность. Она отвлеклась на созерцание величественой картины Трех Певцов, представших перед ней.
- Почему они называются Тремя Певцами?
Потом она обратила взор на лорда Гарта.
- Вы правы. У мужчин много способов увековечить свое имя. Сделать его легендой, как и у того, кто посади эти деревья. Его тело и даже самые кости давно истлели, но дело рук его и слава о нем до сих пор живы.
Голос ее приобрел торжесвенные нотки.
- Тем более, что грядет особенное событие в истории континента. Присоединение Дорна.
Глаза Роанны внимательно смотрели на лорда Тирелла. Она не слишком разбиралась во всех этих хитросплетениях тысячелетних конфликтов, но даже она знала о взаимной ненависти пограничных Простора и Дорна. Тем интереснее ей было узнать степень этой вражды, укоренившейся в нынешнем Хранителе Юга.

- Без понятия, - улыбнулся Гарт Роанне. - Может быть, под ними некогда пели Дети Леса? Северяне лучше разбираются в этих вещах. Этот древний народ хранит остатки того знания, что было утрачено или забыто нами, южанами. Тиреллы тоже происходят от Первых Людей и Гарта Зеленорукого, миледи. Но по существу - мы давно стали андалами, мы говорим на языке пришельцев и завоевателей, и поклоняемся их богам. Эти чардеревья - то немногое, что осталось от древних эпох величия наших предков. Эпохи героев и чудес.
Немного помолчав, лорд Тирелл как-то особенно посмотрел на тирошийку...
- А вы умнее, чем может показаться на первый взгляд, леди Роанна. Женщина с умом, образованием и пониманием сути вещей. Такое нечасто встретишь и у мужчин, - усмехнулся лорд Хайгардена.
- Надеюсь, что Деймон ценит то сокровище, которое принадлежит ему. Вы счастливы с ним, Роанна, позвольте спросить откровенно? Как человек со сложным браком - другого человека с подобными трудностями. Мы оба знаем, что с Деймоном Блэкфайром - не может быть легко и просто ни одной женщине. И почему. Это ни для кого не секрет в этом королевстве, извините меня за эти слова.

- Дети Леса? А что за дети леса? А северяне, они так далеко, и я кажется не видела еще ни одного северянина. Они кажутся мне особенными людьми из легенд.
Женщина улыбнулась, потупив глаза. Про детей леса она, кажется, ничего не читала. Иногда ей было страшно стыдно, что она так мало знала про этот континент, но каждый раз узнавая, поражалась его суровой, пусть и чуждой ей красоте.
А когда он похвалил ее , она вдруг зарделась, и совсем превратилась в застеснявшуюся девочку.
- Вы очень добры, милорд, - пробормотала она - я однако же не настолько осведомлена о делах королевства как мне хотелось бы, поэтому иногда мои суждения превратны.
Однако от нее не ускользнуло, что он свернул с темы Дорна на личное. Но однако Роанна не стала юлить, подняла на него свои синие глаза и сказала, немного помедлив.
- Я люблю мужа всем сердцем и... знаю, что он любит меня, - она чуть запнулась все же, говоря это, - это только и важно. Остальное все можно пережить.
Роанна положила свою миниатюрную руку на широкую ладонь мужчины, и произнесла тихо:
- Все наладится, главное не сдаваться, милорд. И у нас всегда есть наши Великие Дела, не правда ли? Ответственно заявляю вам это, как представитель своего отца- архонта Тироша.
Заокнчина она шутливым тоном, стараясь разрядить обстановку.

- Рад это слышать, миледи, - сдержанно улыбнулся тирошийке лорд Тирелл. - Это не редкость. Что заключенные по расчету или долгу браки - более счастливые, чем те, которые построены на любви. Я хорошо это знаю. И вы опять правы. Мы живем накануне исторических событий. Которые сулят славу и известность даже тем, кто не обрел счастья в мире и под домашним очагом, леди Роанна...
- А теперь давайте прогуляемся вон к тому озерцу! Там мы сможем увидеть лотосы и розовых фламинго! - хозяин Хайгардена постарался перевести беседу в более легкомысленное и приятное русло. Словно он уже выговорился. Или получил ответы на те вопросы, которые его интересовали...

Роанна:
Казалось, он вдруг перед ней открылся, а потом она что-то не то сделала, как всегда, и он закрылся.
- Да, дело все в том, что жизнь очень бывает непредсказуема. Но.. если есть чувства, то все можно изменить.
Эта неловкая попытка показалась ей еще хуже, чем все прочие пассажи. С сожалением она убрала руку с его руки и пошла смотреть фламинго. Через время, изрядно полюбовавшись видами, она все же спросила:
- Не сочтите меня назойливой, милорд. И все же. В это время, поворотное, как вы видите свою роль в великой истории Вестероса? Если, конечно, не тайна? И джае если тайна, я умею их хранить...

- В Браавосе есть пословица, миледи, - усмехнулся лорд Тирелл. - Тайны - они как герпес. Если ты знаешь хоть одну, то делишься ею с окружающими, простите за пошлость.
- Впрочем, моя амбициозная натура - не секрет или тайна, леди Роанна. Я хотел бы прославить своё имя как великого рыцаря, а еще лучше - полководца. И что-то мне подсказывает, что скоро мне могут предоставиться такие возможности. Кстати, ваш муж жаждет примерно того же, насколько мне известно... Все мечты могут исполниться, миледи, если как следует подождать, не так ли?

На приведенную пословицу Роанна растерянно поморгала и слегка поморщилась, но тут же улыбнулась учтиво.
- Как интересно про тайны говорят в Браавосе..
Тут они дошли до очень живописной, уединенной беседки и Роанна, устрилась там поудобнее, слоив руки на коленях, как ученица на уроке и прилежно слушала признания Хранителя Юга.
- Вы несомненно говорите о присоединении Дорна путем завоевательной войны, милорд? Вы правы, того же хочет и мой муж, и почти все мужчины от мала до велика. Людям свойственно решать свои проблемы огнем и мечом. Но оглянитесь кругом, лорд Тиррел. Разве только завоевывая, убивая и калеча себе подобных можно прославить себя? Разве Гарт Зеленорукий остался в легендах только потому что убивал соседей, расширяя границы своего царства.
На лице ее возникло напряжение и она процитировала из того что вспомнилось ей.
- "Гарт заставил зерно созревать, деревья плодоносить, а цветы распускаться". А легендарный предок Дома Старков, выстроивший Великую Стену и Замо в Штормовом пределе, с которым тысячелетия ничего не могут сделать люди и жестокая природа? Все они созидали, милорд. Они давали своему народу новую и лучшую жизнь, а не отнимали чужую. Стать легендой можно разными способами.
Она еще помолчала немного, как будето подбирая слова, которые все казались неверными после такой речи, и предпочла не говорить прямо о заинтересованности Тироша.
- Положение в регионе не лучшее, и соседние державы обеспокоены... Мир приносит гораздо больше выгод нежели война.

- Я не Гарт Зеленорукий и не Брандон Строитель, миледи, - скривил губы в усмешке лорд Тирелл.
- И живу я не в Век Героев, Роанна. Сейчас иные времена. Когда слово "мир" - означает лишь промежуток между двумя войнами. Все так живут, леди Блэкфайр. Включая Вольные Города и ваш родной Тирош. Я хочу защитить своих вассалов и землю от набегов беспокойных и коварных соседей, миледи. И прославить своё имя в веках. Для этого есть только один надежный способ. Победа в войне, - Гарт посмотрел на уже заходящее над Хайгарденом вечернее солнце.
- Пора возвращаться к нашим супругам, миледи. Мартина не ревнива, но я привык не давать ей поводов для этого на её глазах, - Гарт встал со скамейки, давая понять спутнице, что беседа подошла к концу. Как и прогулка по садам Хайгардена.

То как изменился тон рыцарственного высокородного лорда не ускользнул от Роанны. И его довольно прозрачное окончание разговора она проигнорировала, как и намёки на ревность супругов. Чего только она не испытала при дворе за эти шесть лет. Поэтому женщина осталась сидеть на своём месте и продолжила как ни в чем не бывало.
- Позволю себе заметить, милорд, что это лишь отговорки. Отговорки человека, которому легче пойти тем путём, которым идут все. Так вот в чем слава и что составляет мечты Хранитеоя Юга? Быть как все? Эпоху делают люди, а героями людей делают их дела.
Леди Роанна чуть смешалась, она не была слишком искушена в речах.
- Так говорил отец, - признаться отец говорил, что ублюдком сразу видно, когда начинаешь обсуждать процент сделки, нО Роанна творчества подходила к осмыслению его речей, - А сейчас эпоха Дейрона Доброго. А люди. Что в век героев, что сейчас обычные люди хотят жить и процветать. А что если я предложу вам иной способ прославиться? В веках?

Лорд Тирелл рассмеялся довольно неприятным смехом. Было заметно, что разговор начинает всё больше и больше раздражать хозяина Хайгардена...
- Позвольте в этом усомниться, миледи. Это какой же такой способ, а? Взять кредит у вашего отца и построить статую себя самого, выше Башни Олдтауна? Больше мне что-то ничего в голову не приходит, извините.

Роанна сдержанно улыбнулась, стойко не обращая внимание на то, как быстро с просторца слетели хорошие манеры.
- Зачем же кредит? Можем даже обсудить финансирование за часть доходов... И не статую, разве не стоит такая же на страже Браавоса. Это было бы вторично... В Тироше разработаны уникальные ирригационные системы... Постройка такого акведука... через горы в Дорн... по-настоящему могла бы прославить потомка Гарта Зеленорукого.
Она все еще сидела на месте, дипломатия дело не простое и часто неприятное.

На этот раз Гарт Тирелл смеялся неприлично долго и даже закрыл лицо ладонями с дорогими кольцами и перстнями.
- Извините мои манеры, миледи, но вы плохо представляете еще себе ситуацию в Вестеросе. Зачем мне поставлять воду своим злейшим врагам, которые предательски убили моего деда на ложе скорпионов и которых ненавидит большая часть моих вассалов, от лордов до крестьян приграничья? Сама попытка постройки этого вашего... акведука, вызовет бунт части моих знаменосцев. Не говоря уже про возможность его постройки через Дорн, земли разбойничьих лордов. Которые не боятся ни Семерых, ни своего принца. Они с удовольствием разнесут его по кирпичику и продадут в рабство или умучают строителей. Это фантазия, леди Роанна. Совершенно неосуществимая в наши дни и с этими людьми. Увы.

Роанна позволила себе вздохнуть и встать.
- С вами, и вашими взглядами и деланиями. И я не говорю о том, что нужно начало строительства завтра. Но Дорн может быть присоединен мирно и тогда не меньше мужества требуется от людей чтобы жить вместе, вместо того, чтобы без конца поминать друг другу трупы родных. Подумайте об этом, лорд Гарт. Просто подумайте. А пока конечно можете собирать войска... из чужих сыновей, которых так легко вести на смерть.
На лице ее блеснула несвойственная этой девочке злая улыбка и тут же увяла.
- Вы правы, нам давно пора в замок.
Она неизменно вежливо подала лорду руку и неспеша направилась назад.

- Весьма сомневаюсь, что Дорн можно присоединить скоро и мирно, как вы сказали. Принц Мартелл уже столкнулся с открытой фрондой многих лордов и это - только начало. Вот когда и если это произойдет, то тогда можно будет говорить про великие стройки, миледи. Не будем же ссориться! Я уважаю вашего мужа и вас, и какие-то разногласия не должны делать нас недругами. Вас обоих и так много кто не любит при дворе короля Дейрона, но я не отношусь к этим людям, леди Блэкфайр, - примирительным тоном сказал Тирелл, принимая руку тирошийки...
"Я рискую не меньше чужих сыновей, ведя их в бой и на смерть", - подумал про себя лорд Гарт Тирелл. "Но тебе-то откуда это знать, леди из города торгашей и ростовщиков?"

Роанна поджала губы на упоминание о всеобще нелюбви, больно уколовшей ее. Но все же улыбнулась.
- Вы правы, - сказала она мягче, - кто-то мудрый сказал, что если хочешь мира, то нужно готовиться к войне. Поэтому нам обоим будет чем заняться в ожидании решения вопроса с Дорном. И все же подумайте о моих словах.
Что леди думала о рыцарях, размахивающих мечами по любому поводу, осталось тайной.

- Если Воин не соблаговолит мне, то обращусь к вашему проекту, миледи, - вежливо наклонил голову лорд Тирелл. И если я буду жив, вообще.
- Кстати, а вы поклоняетесь богам Тироша или приняли веру в Семерых, леди Роанна? Не просветите меня, любопытства просто? - вдруг поинтересовался у тирошийки Гарт, сопровождая её обратно на веранду летнего дворца...

Почему он спросил об этом? Роанна внимательно посмотрела на мужчину. Творец узоров вдохновил ее мудростью своей, хоть она и долго сомневалась, но после рождения близнецов решение пришло само.
- Я долго сомневалась, милорд. Я исповедовала веру моей матери... Но когда на свет появились мои мальчики, я не захотела молится иным богам, чем они, и приняла веру Семерых.

- Не знаю, каким богам или богу молилась ваша мать, но это - мудрое решение, миледи. Вдруг я разговариваю сейчас с будущей королевой Вестероса? Нет ничего невозможного, - улыбнулся тирошийке лорд Тирелл, но его холодные серые глаза смотрели на леди Роанну вполне себе серьезно. Словно он сказал не очередную шутку, смеха или беседы ради...

Роанна посмотрела на него с большим удивлением. Если и были какие-то далеко идущие планы у ее отца и у Эйгона, прозванным Недостойным, она не была в них посвящена. И что-что, но никогда не мечтала занять место подле Железного трона. Но сейчас надо было быть очень острожной. Роанна улыбнулась.
- Боги бывают жестоки, а жизнь непредсказуема, хоть я и люблю свою новую семью и желаю каждому и них только добра и процветания. И Вестерос для меня моя новая и любимая родина, которую я люблю не меньше родного города. И буду стараться для нее... Вне зависимости от того, кем сделает меня судьба.

- Хорошо сказано, миледи, действительно хорошо, - улыбнулся Роанне Тирошийской лорд Хайгардена. И, добавил уже тише...
- Но я считаю, что не судьба делает людей великими, леди Роанна. Тех из них, кто стремится к этому величию, конечно. А... выбор правильных богов... и друзей, - улыбка Гарта Тирелла была искренней и обаятельной, но человек с интуицией мог бы увидеть в ней волчий оскал. Хотя бы на мгновение. А может быть и нет.

Ну хоть что-то она делает хорошо, невольно подумалось Роанее. Возможно стоит заниматься тем, чтобы тренировать свои способности красиво уходить от ответов на опасные вопросы.
- Да, правильные боги и друзья это может стать определябщим в судьбе любого человека. Я очень ценю настоящую дружбу, милорд, и надеюсь, что могу быть верным другом тем, кто готов подарить и мне счастье верной дружбы.
Она смотрела на него чистым ясным взором.

- Считайте, что еще один такой друг у вас есть, миледи, - лорд Тирелл наклонил голову и улыбнулся уже Деймону Блэкфайру, рассказывающего что-то смешное леди Мартине Тирелл, не без интереса внимавшей речам пепельного длинноволосого блондина с лавандового цвета глазами. Узаконенному бастарду мертвого короля, но который выглядел более по-королевски, чем ныне царствующий монарх Семи Королевств...

Роанна, все еще слегка смущенная, благодарно улыбнулась высокородному лорду с легким кивком, принимая его дружбу и тоже включилась в общий светский разговор.

 

[Cocaine Mother]

4 месяца до игровых событий

Спойлер: Гвинет Кворгил - Марон Мартелл

Дворец принца Дорна не изменился со времени последнего визита Гвинет в столицу. Он по-прежнему был слишком роскошным для вкуса жительницы пустыни, привыкшей к самоограничению и закалённой пустыней и войной.

Но в любом случае, сейчас она почти не обращала внимания на окружавший её интерьер. У неё была миссия - и она должна была её выполнить.

Она первой нарушила молчание и сухо обратилась к своему собеседнику и сюзерену.
- Приветствую вас, принц Марон Мартелл. По поручению лордов и леди Хартии и всех дорнийцев, ценящих свободу и независимость своей страны, я, леди Песчаника Гвинет Кворгил, вручаю вам текст Хартии. - И протянула ему свиток, перевязанный чёрной лентой.
Спойлер
Текст Хартии
"Ваша Милость, принц Марон Мартелл. К вам обращаются лорды и леди Дорна, которым небезразлична судьба их родины. Принц Марон Мартелл. Согласно заключённой вами и королём Вестероса Дейроном II брачной сделке, вы продали собственную старшую сестру, чтобы получить принцессу из дома Таргариенов, причинивших столько зла нашему народу, и сохранить власть над Дорном. Неизбежной ценой этих брачных соглашений стало то, что уже в следующем, если не в этом поколении, Дорн окажется под властью Железного Трона.

Неужели Дорн, отстоявший свою независимость от драконов настоящих и от драконов тряпичных, уступит её согласно брачной сделке? Неужели свободный дорниец должен быть рабом вестеросского короля? Именно это несёт Дорну "королевский" брак, и потому мы, лорды и леди Хартии, готовы бороться против него и защитить независимость нашей родины всеми средствами. У нас в Дорне нет короля - даже и отечественного; и тем более Дорну не нужен король-чужак.

Железный Трон два раза пытался покорить нас - и оба раза провалился самым жалким образом. Следовательно, он не может навязать Дорну свою волю на войне. Нечего ему предложить Дорну и в мирное время - судьба нашей страны и нашего народа связана с культурой и торговлей восточного континента, где сосредоточены мысль, изящество и богатства всего мира. Вступление в состав державы Таргариенов на любых условиях не даст Дорну ничего, кроме участия в северных междоусобицах, вспыхивающих каждый раз, когда затрагиваются щекотливые вопросы наследования Железного Трона. Вспомните, принц, мудрые слова, вашего пращура, когда ему предложили поучаствовать в одной из таких междоусобиц - что он предпочтёт скорее лечь в постель со скорпионами, чем снова станцевать с драконами.

Это соглашение будет также невыгодно и для наших северных соседей. Ни для кого не секретом является вражда между нашими народами. Введя в Дорн в состав Семи Королевств в любом качестве вы, принц Мартелл, сделаете наш народ удобной мишенью, куда вестеросский король всякий раз будет отводить гнев и недовольство своих лордов собственными действиями. Он и его присные будет клеветать на наш народ, утверждать, что те или иные непопулярные действия вызваны необходимостью соблюдать соглашение с Дорном, свадьбой с дорнийкой - что, в свою очередь, будет только подстёгивать враждебные чувства северян к нам и повышать вероятность новой войны между народом Дорна и прочими северными королевствами.

Поэтому мы, лорды и леди, подписавшие эту Хартию, выступаем со следующими требованиями.

Мы, нижеподписавшиеся, требуем, чтобы все династические соглашения, требующие от Дорна отказаться от своей независимости и признать сюзеренитет короля Вестероса либо сейчас, либо в будущем, были разорваны.
Мы, нижеподписавшиеся, требуем, чтобы впредь все важнейшие решения, касающиеся соглашений, затрагивающих независимость Дорна, одобрялись большинством знатных лордов и леди, а не принимались единолично принцем.
Мы, нижеподписавшиеся владетельные лорды и леди Дорна, не считаем нужными никакие соглашения с Вестеросом, кроме продолжения мира - мира, основанного на полном равенстве между нашей страной и Семью королевствами.

В противном случае мы сохраняем за собой полную свободу рук.
Далее шёл список подписей тех, кто поддержал Хартию. Наверху были размашистые подписи лорда Айронвуда, лорда Уллера и леди Кворгил, а список замыкали чуть ли не закорючки, поставленные межевыми рыцарями.
Вручив свиток принцу, "Жало" отошла на шаг назад и стала ожидать реакции принца. Она стояла, держа спину прямо, будто проглотила лом.
Гвинет надеялась на то, что Хартии хватит на то, чтобы образумить принца и что не понадобится прибегать к более жёстким мерам.

- Благодарю вас, леди Гвинет, - ответил принц Марон, внимательно просмотрев текст Хартии. - Я рад, что лорды Хартии сохраняют благоразумие и готовы решать дело переговорами. Но что это за сколькие намеки: "В противном случае мы сохраняем за собой полную свободу рук"? В этом обращении говорится о моих пращурах, оберегавших свободу Дорна - но напомню вам, что они со временем блаженной памяти королевы Нимерии не терпели угроз в свой адрес и от подданных. Впрочем, худшее здесь - даже не это, а то, что вы, внешне радея о интересах Дорна, забываете о них на деле. Понимают ли лорды Хартии, грозя мне неповиновением, что лишь помогают лордам Штормовых Земель и Простора подбить короля Дейрона на вмешательство в наши дела?
Вы говорите, будто боитесь, что Дорн будет поглощен Семью Королевствами. Но вы не можете не знать, что Железные Острова и Север, признав власть Железного Трона на словах, вместе с тем сохранили свободу на деле. Или вы сомневаетесь, что я способен отстоять на переговорах с королем Дейроном сохранение законов и обычаев Дорна, его вольностей? Король не хочет войны, а скорейшее присоединение Дорна должно укрепить его трон, на который зарится его единокровный брат. Поэтому если события будут складываться так, как я задумывал с самого начала, он пойдет на уступки, даже если бы не был моим зятем. Напротив, чем больше шума сейчас поднимет Хартия, тем сильнее его собственная знать будет подталкивать Дейрона к давлению на Дорн на переговорах.
Вы рассуждаете о наших былых победах над Таргариенами, приходившими к нам с кровью и пламенем, но всякий раз убиравшимися, поджав хвост. Я дорниец, леди, и не нуждаюсь в напоминаниях о подвигах предков. Но и вы подумайте вот о чем. В прошлом, до прихода драконов, наши армии брали Старомест и Хайгарден. Некогда мы отбились от Эйгона, у которого были три дракона и величайшая армия Вестероса. Но уже двоюродный дядя нынешнего короля едва не покорил Дорн. Не кажется ли вам, что ситуация меняется не в нашу пользу? Но самое главное - другое. Вы рассуждает так, будто наши главные враги - по-прежнему, как встарь, Таргариены. Я не отрицаю, Таргариены в прошлом причинили Дорну немало зла. Но сейчас, когда у них исчезли драконы, они ослабли. Наши подлинные враги - до драконов, при драконах и после драконов, если род Таргариенов когда-нибудь пресечется - штормовики и просторяне. В случае, если Дорн признает верховную власть Железного Трона - разумеется, не просто так, а на условиях, оговоренных мною - и корона, и прочие лорды попросту не захотят воевать против нас за, в сущности, не более чем интересы Штормовых Земель и Простора.
Вы осуждаете меня за то, что я выдал мою сестру замуж за Дейрона - а между тем, благодаря этому шагу его наследником станет наполовину дорниец, у которого будет меньше причин поднимать оружие на свою родню. И это - ещё одна причина признать верховенство Железного Трона. Сейчас Дейрон нуждается в нашей поддержке, а мы нуждаемся в том, чтобы поддержать его. Не думаете ли вы, что будет, если короля сменит на престоле кто-нибудь вроде Блэкфайра? У него немало друзей в Просторе, он молод, горяч и окружен дурными советниками - которые всегда смогут увлечь его возможной славой покорения Дорна. Я знаю, что вам не нравится проводимая мною политика - но прошу вас, леди Гвинет, обдумайте мои слова ради блага всех нас и блага наших подданных.


"Жало" выслушала речь принца, её лицо сохраняло непроницаемое выражение. Лишь на словах о возможности прихода к власти Блэкфайра, на нём появилось на мгновение нечто, напоминающее брезгливую усмешку.
- Если наши северные соседи чему-нибудь да научились, то на войну с нами не пойдут. А если и пойдут, то здесь же, в Дорне, и останутся - как трупы. Вы говорите о том, что в прошлую войну Семь Королевств едва не покорили Дорн. Ключевое слово здесь - едва, а не покорили. И ключом к временным успехам наших северных соседей был флот - и было бы очень интересно узнать, какие меры приняли вы, принц Мартелл, чтобы враг не мог нанести удар по Зеленокровной в случае новой войны. Ну, и конечно, готовность многих людей, считавших себя, "благородными", склонить колена перед иностранцем. К счастью, наш народ их не послушал - и потому победил - Гвинет сделала небольшую паузу, перевела дух, после чего продолжила:
- Ваши доводы о необходимости породниться с домом Таргариенов, уж простите за прямоту, звучат фальшиво. Главным и решающим доводом северных соседей в пользу мира является невозможность сломить волю дорнийцев к борьбе, а не родственные соображения - именно поэтому и короли более сильные, чем Дейрон II вынуждены были смириться со свободой Дорна. Вестеросский король уже много потерял в своей стране на том, что кажется связанным с Дорном. А если, как обещаете вы, пойдёт на дальнейшие уступки, то потеряет ещё больше. Связь с непопулярным правительством в Вестеросе только подстегнёт враждебные чувства северных соседей к нам, она - уязвимость, а не источник силы. Хуже того, присоединившись к Семи Королевствам на любых условиях, мы присоединимся и к столь частым в этом плохо организованном государстве распрям за престол. Что же до перспектив прихода к власти узаконенного бастарда прошлого короля Вестероса - мирным путём он этого не добьётся, а если получит престол в результате смуты, то Семи Королевствам долго ещё будет не до нас, они будут слишком заняты, восстанавливая разрушенное. Как, собственно, это уже было после прошлой смуты, во время которой они лишились своих драконов.
Снова пауза.
- И, наконец, главное. Вы говорите о том, что северяне и обитатели Железных Островов якобы "на деле" сохранили свои вольности. Это не они их сохранили. Это дом Таргариенов по тем или иным причинам решил не отнимать у побеждённых всё. Но мы не побеждённые. Дорн не проиграл войны, следовательно, ему незачем идти на какие бы то ни было уступки Железному Трону. В этом суть нашей позиции. Семь Королевств не могут навязать Дорну свою волю на войне; Семь Королевств не могут предложить Дорну ничего в мире. Следовательно, присоединение к ним нельзя оправдать ничем.


Дослушав до конца тираду леди Гвинет, принц Марон тяжело вздохнул. Атмосфера явно накалялась:
- Леди Кворгил, и вы готовы рисковать в третий раз - уже после того, как войны с Эйгоном Завоевателем и Дейроном Юным едва не поставили нас на грань уничтожения? - спросил он, - Что до вашего намека на мою беспечность в военных вопросах, то я делаю всё, чтобы Дорн в случае войны мог за себя постоять - в то время как позиция некоторых лордов, угрожающих мне неповиновением, едва ли способствует этой благородной цели.
Вы говорите о враждебных чувствах жителей Семи Королевств к нам - но, как я уже говорил, большинству из них, кроме штормовиков и просторян, Дорн глубоко безразличен, и они никогда не пошли бы туда воевать, если бы не воля Железного Трона. Если Дорн станет частью Семи Королевств, для большинства из них он станет по большому счету безразличен. Более того, поскольку частные войны в составе Семи Королевств запрещены, враждебность просторян и штормовиков по отношению к нам утратит свои обычные оправдания. Вы говорите о том, что, войдя в состав Семи Королевств, мы окажемся вовлечены в местные, как вы выразились, частые междоусобицы. Во-первых, по-настоящему масштабные междоусобицы там не так уж часты - в сущности, их было всего две: война с Верой и Танец Драконов. Во-вторых, что вы предпочтете - воевать вместе с одними подданными Таргариенов против других на чужой земле или против полчищ со всех Семи Королевств на своей? Вы говорите, что если Блэкфайр узурпирует трон, то он сможет сделать это лишь через гражданскую войну, и ему будет не до нас. Между тем вы забываете, что именно после Танца Драконов Семь Королевств повторно попытались нас покорить.
На счет Севера и Железных Островов. Так или иначе, они сохранили свои права и свободы, свои законы и обычаи. А ведь тех же железнорожденных на "зеленых землях" - причем повсеместно, не только лишь в соседних грандлордствах - не любят, пожалуй, не меньше, чем нас. Дорн может вырвать себе столько же или даже больше.


- Я готова не "рисковать", как вы выразились, а побеждать., - ответила "Жало" и её необычайно светлые для пустынной дорнийки глаза цепко глядели на принца, - Так же, как я и мои товарищи по оружию победили почти тридцать лет назад. Всё было против нас. Иностранные военные корабли стояли на Зеленокровной; иностранные гарнизоны стояли во всех замках; люди, считавшие себя "благородными", бросили свою расхваленную честь под ноги наглому юнцу; алчные ростовщики из Браавоса слали помощь нашим поработителям. Но мы победили. За нас стоял народ; народ, который не желал и не желает смиряться с иностранным ярмом у себя на шее; народ, который с радостью отдавал своих сыновей и дочерей на партизанскую борьбу. И народ победил. Он знал и знает, что такое честь страны и готов стоять за неё, стоять за то, что считает правильным. И воля народа, а не брачная дипломатия, является ключевым фактором того, что Дорн, несмотря на всё различие в силах между нами и Семью Королевствами, остаётся независимым государством. Это была общая часть, принц, теперь же перейдём к конкретике, - сказала Кворгил, как будто она читала лекцию студенту в Цитадели.
- Вы говорите, что междоусобицы на севере не так часты. Две великие смуты бушевали в Семи Королевствах на протяжении всего полутора веков, после смерти Эйгона I и после смерти Визериса I. По итогам второй из них дом Таргариенов утратил свой единственный козырь - драконов. Теперь же, судя по тому, что вы говорите об узаконенном бастарде прошлого короля Эйгона IV, Блэкфайре, назревает очередная борьба за Железный Трон между членами дома Таргариенов. Такова структура этого огромного и плохо организованного пространства на севере, что в нём периоды долгого относительного спокойствия сменяются дикими вспышками яростных междоусобиц. Я живу в пустыне. Жить на склоне вулкана мне малоинтересно, независимо от того, насколько плодороднее становится почва после извержения сравнительно с песком. Я понимаю ваше желание поддержать Дейрона II как более слабого и потому более удобного Дорну короля, но для этого незачем превращать Дорн в часть Семи Королевств и делать его огромной мишенью для каждого амбициозного выскочки в Вестеросе.
Пусто звучит и довод, что запрет частных войн лишит штормовиков и просторян предлога для вражды с нами. Сосед - это всегда злейший враг, и они всегда будут находить поводы для вражды к нам. Они завидуют нашему бесконечно превосходящему их образу жизни, нашей свободу, нашей храбрости и нашей независимости - ничто не может изменить этого.
Что же касается вашего утверждения о том, что после Танца Драконов мы подверглись второму нападению Железного Трона. У Дорна в целом и у вашего дома, как правящего в Дорне, было 25 лет от завершения вестеросской смуты до нападения Дейрона I для того, чтобы готовиться к войне. После этой войны прошло почти тридцать лет. Мне - и не только мне - хотелось бы узнать, как в первый период Дорн готовился к будущей войне, и как он готовится к ней сейчас. -
завершив эту речь, Кворгил взяла долгую паузу. Затем, сочтя, что молчание произвело необходимый эффект, произнесла своим сухим, металлическим голосом:

- Я полагаю, что мы достаточно обозначили свои позиции, принц Мартелл.


- Вы умеете стоять на своем, - отметил Марон, налив себе вина и выпив. Помолчав некоторое время, он, однако, добавил, - Мы все по праву гордимся победой над Дейроном Юным, но не стоит забывать, что нам очень повезло в том, что его удалось убить, а его наследник, Бейлор, стоял на примиренческих позициях - и если первое случилось благодаря дорнийцам, то на второе мы никак повлиять не могли. И то - стоило лишь Бейлору умереть, как его недостойный преемник едва не похоронил всё, что было выстроено им и нами с таким трудом. И похоронил бы, если бы не умер так своевременно. А ведь юный Блэкфайр - гораздо более шебутной малый, чем его отец, интересовавшийся по большей части вином да шлюхами, что, подозреваю, и загнало его в могилу раньше срока. Рано или поздно Деймон пожелает попробовать на прочность власть своего брата, который, увы, слишком добр, чтобы своевременно устранить отродье Недостойного. Уже сейчас некоторые говорят о моем зяте, будто он только и делает, что угождает Дорну. Если же мы слегка подыграем ему, то он сможет представить нашу сделку не поражением, а победой Железного Трона. Дейрон устоит, и Дорну удастся избежать новой войны на своей земле.
Даже если в Семи Королевствах вспыхнет гражданская война, что нам с того? Как я уже говорил, на чужой земле воевать лучше, чем на своей - а чтобы наши враги могли воевать на нашей, им нужны будут силы всех Семи Королевств. Более того, скажу я вам - поскольку у Блэкфайра немало сторонников в том же Просторе, да и в Штормовых Землях они могут быть, мы сможем предать мечу их владения на законных основаниях - как мятежников против Железного Трона. Подумайте об этом - и передайте вашему другу Уллеру, а лучше и прочим лордам Хартии, столь пекущимся о благе Дорна. Что же до того, что признание просторянами и дорнийцами власти Железного Трона не умерит их ненависти к нам - этого я не отрицаю. Но и у Железного Трона, и у других его подданных не будет причин воевать против нас за интересы тех же Тиреллов, под видом подчинения Дорна Железному Трону всё время пытавшихся заполучить его себе. В частной же войне против нас - даже если корона их не одернет, на что я надеюсь - они никогда не смогут прорваться через Красные Горы, и вы это знаете.
Вы говорите о том, что во время нападения Дейрона Юного Дорн оказался не готов к войне - и это так, но едва ли я виноват в ошибках моих предков, совершенных ещё до моего рождения. Сейчас мое войско многочисленно и хорошо вооружено, наши замки укреплены, и Дорн способен отразить нападение извне - если мне не будут вставлять мне палки в колеса. Поэтому я прошу лордов Хартии проявить благоразумие и пойти мне навстречу.


Гвинет внимательно выслушала слова о расколе среди иностранцев. Конечно, она и раньше подозревала, что в Семи Королевствах назревает новая смута, но она и не догадывалась о всей остроте противоречий между Дейроном II и Деймоном Блэкфайром. Этот раскол действительно мог создать для Дорна новые возможности, но принц с упорством, достойным лучшего применения, предпочитал курс, который требовал от Дорна больше всего уступок и сулил меньше всего приобретений.
- То, о чём вы рассказываете, весьма интересно. Но непонятно, зачем идти на уступки нашим врагам, если они стоят на пороге раздора. Всё, что ослабляет единство враждебных нам Семи Королевств - хорошо для Дорна. Всё, что усиливает Семь Королевств - плохо для Дорна. В этом отношении, конечно, покойный Эйгон IV был наилучшим для нас королём Вестероса. - она не стала говорить, что в споре между Дейроном и Деймоном имеет смысл поддерживать только распрю между ними. -
А о том, что в случае успешного подавления мятежа в Просторе и Штормовых землях дорнийцам дадут или хотя бы могут дать земли мятежников - это золото дураков. Такого не может быть, потому что не может быть никогда, это идёт против всего права нашего континента. - длинная пауза. Затем "Жало" продолжила говорить.
- И всё же мы готовы пойти на компромисс. Мы готовы отказаться от второго пункта, который требует согласия большинства лордов с любыми подписываемыми дипломатическими соглашениями. Цена - сохранение Дорна как полностью независимого государства, как фактически, так и формально.


- Я рад, что вы понимаете необходимость компромисса, - Марон действительно облегченно вздохнул, поняв, что среди руководства по крайней мере один человек думает действительно о благе Дорна, как он его понимает, а не о возможности ослабить власть Мартеллов. Впрочем, в остальном легче от этого не становилось, поскольку чем дальше, тем больше становилось ясно, что Гвинет непреклонна в своей позиции, - но и вы меня поймите. Чтобы иметь возможность что-то от кого-то получить, надо дать ему что-то взамен. Перед нами стоит выбор - или против нас все Семь Королевств, сейчас (если Дейрона сменит Деймон, или если ему придется пойти навстречу воинственной части своих лордов) или в неопределенном будущем (напомню, что жена кронпринца Бейлора, леди Дженна, не имеет причин любить нас), или при номинальном вхождении в состав Семи Королевств нам удастся ограничить число врагов теми, с кем мы враждовали и до Завоевания Эйгона - просторянами и штормовиками. Что до земель наших врагов, то вы меня неправильно поняли, леди Кворгил. Само собой, даже если они пойдут за Блэкфайром, их нам никто не отдаст, но вот пограбить разрешат. Я думаю, вашему другу Уллеру такая возможность будет интересна, да и всем тем межевым рыцарям, что примкнули к Хартии, тоже - не так ли?

- Это ложный выбор, принц, - хладнокровно сказала Кворгил. - Семь Королевств уже пытались нас завоевать. Оба раза они провалились. Вряд ли у них появится в обозримом будущем сверхоружие вроде драконов. Это значит, что они не в том положении, чтобы представлять реальную угрозу нашей независимости. Следовательно, не имеет значения, все ли семь королевств против нас или только два. Мы били их раньше - разобьём и теперь. Особенно, если ваши заявления о готовности Дорна к войне верны. И чем дольше будет длиться возможная война, тем меньше бойцовского духа будут проявлять те части Семи Королевств, что не граничат с нами.
- Что же касается перспектив грабежа... - задумчиво сказа леди Песчаника, - Боюсь, что лорд Уллер крепко разочаровался в вашем доме и его способности к руководству страной, сильнее, пожалуй, чем даже лорд Айронвуд. Так что даже и эта, несомненно, заманчивая перспектива вряд ли подтолкнёт его к умеренности. Возможно, он даже сочтёт это недостойной попыткой подкупа.

- Ваша позиция по внешнеполитическим вопросам мне ясна. - Марон окончательно убедился, что разговаривает со стенкой, - Напоследок спрошу лишь об одном... скажите, а вас не смущает, что в одних рядах с вами, героем войны, находится человек, который, возможно, причастен к смертью собственного брата?

- Во время войны мне приходилось сотрудничать с людьми гораздо, гораздо хуже нынешнего лорда Адова Холма, - пожала плечами леди Кворгил. - В свою очередь, я тоже хочу задать вам один вопрос. Вас, прямого потомка великой Нимерии, не беспокоит то, что вы намерены признать над собой и своей страной власть державы, в которой с женщинами обращаются, как ,в лучшем случае, с племенным скотом?

- Мне известны нравы земель к северу от Красных Гор в этом отношении, - помрачнел Марон, - и я их не одобряю. Но я на переговорах с Железным Троном сделал всё, чтобы эти порядки на Дорн не распространились. Аудиенция окончена.

- Благодарю вас за уделенное мне время, принц Марон Мартелл, - церемонно поклонилась "Жало", - До встречи, дай Семеро , более радостной.

- Прощайте, леди, - ответил Марон.

Спойлер: Дейрон Таргариен - Бейлор Таргариен

Большую часть своего времени Дейрон был чем-то занят. Если это были не дела государства или семьи, - впрочем, где заканчивалась семья Дейрона Доброго, и где начиналось государство, сказать было не всегда просто, - он проводил часы за чтением или беседами с учеными людьми. Ко двору короля отовсюду стекались две категории людей: мнимые и истинные дети Эйгона Недостойного - и все, мнившие себя обладателями мало-мальски ценных знаний. Бродячие септоны, барды всяческих мастей и степени нахальства, путешественники, и просто шарлатаны пытались попасть за врата Красного Замка, надеясь на аудиенцию, после которой их наконец-то найдут слава, деньги, признание, или, на худой конец, сытный обед.
И Дейрон не разочаровывал. Слава и деньги, правда, были в дефиците, но горячий обед получали практически все. Особо охотно король выслушивал путешественников, возвращавшихся как из дальних земель, так и из разных уголков Вестероса. "Хороший правитель знает свое государство из первых уст" - говорил он - и тут же уточнял с легкой улыбкой: "но я еще не всё его знаю".
Вот и только что из его покоев вышел человек в пыльном плаще, путешественник в каждой черточке лица, в потертом кожаном поясе, и во фляге, и в деревянной тубе, висевших на нем. Но улыбки на лице доброго короля не было. Слуге, стоявшему за дверью, приказано было найти наследника и позвать его к отцу.
Дейрон ІІ ждал своего сына, нахмурив жидкие белесые брови, изучая исписанный лист пергамента, переданный ему человеком с лицом путешественника.

– Что-то случилось? - едва слуга покинул их покои, Дженна вся сжалась в комок, не скрывая от него своей тревоги.
– Сам не знаю, – неожиданно для себя ответил ей Бейлор. Это признание вызвало у него быструю улыбку, тут же сменившуюся озабоченным выражением. Отец наверняка не стал бы призывать его без серьезной причины.
– Полагаю, – проговорил он, осторожно подбирая слова, - речь пойдет о брачном договоре Дейнерис.

Сгорбившись в кресле, бледный той нездоровой бледностью узника, который годами не видел белого света, встретил его король Дейрон, прозванным Добрым. При том никто не назвал бы его отца сломленным или раздавленным: в нем всегда чувствовалась какое-то скрытое напряжение, сосредоточенность, работа мысли.
- Выглядишь как мертвец, - не столько спросил, сколько констатировал непреложный факт Бейлор.
- Насколько серьезно обстоят дела? – спросил он после некоторого молчания.

- Выгляжу, как человек, получивший дурное известие, - спокойно ответил Дейрон.
- Впрочем, мертвец в некотором роде тоже человек, получивший самое дурное известие в своей жизни, так что в твоих словах, возможно, больше правды, чем ты думаешь. Вот, взгляни.
Король протянул сыну пергамент, прибывший в деревянном футляре вместе с человеком с лицом путешественника.
- Часть дорнийских лордов настолько противится нашему... союзу, что открыто пошла против князя Марона. Это их послание, переданное нам самим князем. Обрати особенное внимание на последние строки. Как видишь, здесь встает под вопрос не только брак моей сестры.

– Вот оно как... Широкая автономия с приоритетом дорнийских законов и обычаев есть ни что иное как дерзкое посягательство на честь и достоинство этих достойных дорнийцев... Манвуди, Айронвуд, леди Кворгилл... И Уллер.
На какое-то мгновение в его глазах полыхнул недобрый огонь.
- Впрочем, понятия чьей-то правоты и неправоты имеют мало отношения к делу, – наконец отозвался Бейлор с горькой усмешкой. – Марон умудрился настроить против себя почти всех подданных, но если теперь мы введем войска в Дорн - сделаем только хуже.
Он закусил губу и помолчал. Да и что, в конце концов, мог он сказать? У него не было ни малейших сомнений в том, что в запальчивых обещаниях дорнийцев не было никакой рисовки.
- И все-таки, – чуть позже продолжил Бейлор, поскольку не сразу облек свои мысли в слова. - Мы ведь не знаем, точно ли все лорды Хартии желают войны на уничтожение или по одиночке они будут уже не столь воинственны.

- Половину.
Дейрон горько усмехнулся.
- Половину подданных. Более или менее. Мы действительно можем только навредить всему делу, если вмешаемся прямо и повторим ошибки Эйгона и Юного Дракона. Поэтому я этого делать не намерен.
Как бы то ни было - Дейрон был доволен тем, что сын это понимал.
- И ты прав. Мы не знаем, чего они хотят на самом деле. Поэтому я хочу встретиться с ними лично, чтобы это понять - и переубедить их, если получится.

- Это Дорн. И нам здесь не рады. - напомнил отцу Бейлор, но попытка заставить голос звучать непринужденно стоила ему болезненного усилия. Плоть от плоти и кровь от крови дорнийки, Бейлор многое знал о проклятой ройнарской непримиримости.
- Текст содержит довольно много искажений и неточностей, а частью и вовсе противоречит здравому смыслу. Все их доводы можно разбить в пыль, но теперь меня беспокоит и другое, - все тем же пасмурным тоном добавил он чуть погодя.
- Сейчас мое место рядом с тобой, отец. Слишком высока ставка. Но Дженна... - при упоминании жены голос Бейлора немного смягчился. - Знаешь, она и теперь вздрагивает при виде дорнийцев. Лорд Уллер вправе рассчитывать на дипломатический иммунитет, но вряд ли я когда-то подам ему руку.
- И - ты заметил? - помедлив, он поднял глаза на Дейрона: - Наш Эйгор как будто что-то задумал. Можем ли мы полагаться на лояльность лордов?

- Нет.
Новость про Эйгора была для него неожиданностью. Дейрон хотел сказать что-то про здравый смысл и про лорда Уллера, но передумал, услышав последние слова.
- Нет, я ничего не заметил. Тебе есть что рассказать?

Бейлор посмотрел на отца и в очередной раз задумался, сказать или не сказать… надо бы все-таки напомнить ему о том, что, хоть Дейрон и считает всех их большой дружной семьей, бастарды короля Эйгона отнюдь не дети в политической игре, и стоит лишь чуть приоткрыть щель в защите, сразу ударят в спину.
– Нет, больше ничего, – помедлив, серьезно признался он. – Эйгор с недавних пор выказывает недовольство твоими планами. Он слишком деятелен по натуре, чтобы желать мира с дорнийцами, и ты сам о том знаешь, отец... Меня не радуют те взгляды, которые он бросает на матушку... Из соображений политической целесообразности я бы предложил тебе отослать Эйгора в военный поход. На Ступени или усмирять горные кланы в долине Аррен.

Дейрон кивнул.
- Я не двинусь на Ступени, пока вопрос с Дорном не будет решён. Это еще одна причина моего беспокойства. Архонт Тироша, как и мы, заинтересован в том, чтобы взять эти несчастные острова под контроль. Милостью богов мы с ним пришли к взаимопониманию, но теперь всё затягивается и...
Король сделал слабое движение рукой.
- Неизвестно, чем закончится. А Эйгору давно следовало бы научиться терпению и сдержанности, которые приличествуют и принцу, и воину. Я не буду отсылать его туда, где их нехватка может привести к гибели людей или, что хуже, к поражению. Которого мы не можем себе позволить, Бейлор.

– Знаю. – Бейлор сделал глубокий вдох, прежде чем продолжить. - Вместо Ступеней я мог бы назвать и Стену, но, полагаю, ты слишком снисходителен и не желаешь зла своим братьям. Каждый из них поодиночке уже не подарок, но теперь злость Эйгора только подпитывает болезненное честолюбие Деймона. Лучше бы их отдалить друг от друга или набросить золотой поводок на одного из них... Того, что предпочитает золото клинку, - он с остановившимся взглядом запустил пальцы в шевелюру. - Чтобы отдалить хотя бы одну из проблем. Битвы на несколько фронтов нам не выиграть. Без драконов вся наша власть зиждется на весьма зыбком основании...
– Собрал как-то король в своем замке свору задиристых дорнийцев, их малодушного правителя, его юную капризную невесту, не обошел он приглашением и своих братьев, кои находили удовольствие в том, чтобы слыть источником всевозможных неприятностей, до кучи взял и нескольких корыстолюбивых лордов Простора.. К сожалению, в этой шутке не так много смешного, – сказал он тихо, и вновь погрузился в задумчивость.

Король побарабанил пальцами по костяшкам другой руки и вдруг улыбнулся.
- Звучит скорее как начало интересной истории, чем как шутка.
О любви правителя Семи Королевств к историям знал весь двор. Дейрон позволил себе представить, как она может закончиться, и посерьезнел.
- Я не стану ссылать на Стену принца крови только потому, что он - проблемный. Несдержанность чувств - серьезный порок, но не преступление само по себе. Если этого мало, не забывай о том, что малая несправедливость рождает большое недовольство - вдвойне, когда это касается короля, который по своей природе должен быть гарантом и примером справедливости для всех. Решив одну проблему таким образом, ты создашь еще десять.
Добрый король вздохнул.
- Но отчасти ты прав. Их нужно чем-то занять. Бездействие питает дурные мысли и дурные поступки. Но в этом не должно быть унижения.

– Разве я предлагал облагодетельствовать твоих братьев? - На какое-то мгновение глаза Бейлора весело сверкнули. В способностях короля Дейрона побеждать врагов своей беспримерной добротой он даже не сомневался. - Ссылка на Стену только придала бы Эйгору славы мученика и разожгла недовольство троном, но облагодетельствуй их, возвысь, дай им случай показать себя с лучшей стороны - и ропот утихнет, - продолжил он прагматично, нахмурившись и опустив взгляд к поверхности стола. - То же и с дорнийской оппозицией. Нам нужно узнать их лучше, и способ вбить между ними клин обязательно сыщется. Меж тем, к стыду своему, должен признать, что я совсем мало знаю о лордах Хартии.
- Скажем, леди Кворгилл. Это она подбросила скорпионов на ложе Лионеля Тирелла? - внезапно заинтересовался Бейлор.

Дейрон:
- Мне кажется, это был ее супруг, правящий лорд Кворгил. Трудно сказать наверняка, кто из них, но да, она помнит Завоевание Дейрона.

– Понятно.
Бейлор откинулся назад и поднял взгляд к потолку, задумчиво сжав губы. Он просидел так некоторое время, прежде чем продолжить.
- Если лорды Хартии сорвут мирные переговоры, они сыграют на руку нашим собственным идиотам, которые хотят снова развязать войну. Надеюсь, у Гарта Тирелла все же достанет здравого смысла не сводить теперь старые счеты. Провалы наших предков должны были показать любому, что цена – для обеих сторон – будет непомерной, но, помилуй нас семеро, я не знаю, как убедить их отказаться от давней вражды...
- Мне кажется, Дейнерис все еще боится дорнийцев, - неохотно добавил Бейлор, но внезапно усмехнулся. - Лучше бы ты тетушку Элейну на них натравил. Та способна и ядовитых мантикор наставить на путь истинный.

Дейрон вздохнул.
- Если бы только их можно было купить, я отправил бы Элейну, не задумываясь. Но когда говорит кровь, золото молчит.

 

[Cocaine Mother]

Чуть меньше 4 месяцев до игровых событий, диалог ведется письмами

Спойлер: Райам Рован - Гвинет Кворгил

Уважаемая леди Кворгилл!

Я пишу Вам в надежде прояснить ситуацию касательно Хартии, подписанной Вами и многими другими лордами Дорна. Последние годы были мирными для обоих королевств, и, как и любой житель Вестероса, я выражаю надежду на то, что мир продлится и впредь.

В первую очередь хочу Вас уверить, что за желанием присоединить Дорн к прочим королевствам Вестероса, кроется желание моего короля упредить возможные будущие конфликты. Главным успехом Завоевания лично я, как и многие жители 7 королевств, считаю сведение военных конфликтов на материке к минимуму. До воцарения дома Таргариен Запад воевал с Простором, Речные Земли - со Штормовыми и Западными. Войнам не было конца, ибо ни один правитель не видел преград своей алчности и желанию присвоить очередной кусок земли. Но Завоевание положило конец этим бессмысленным распрям.

Считаю должным напомнить Вам, что Завоевание не ущемило никаких прав знатных домов, кроме одного: начинать войну по любому поводу.

Дорн стоически пережил годы Завоевания и остался независимым: несгибаемым и несдающимся. Между Эйгоном Завоевателем и Нимором Мартеллом был подписан мир, но долго ли он продлился? Нет. За прошедшие без малого два столетия было немало войн и приграничных конфликтов между 7 королевствами и Дорном. Итог всякий раз был один: каждый оставался при своем. Ни пяди земли к северу от Красных Гор не смог приобрести Дорн и ни пяди земли к югу от них - 7 королевств.

Оглядываясь назад, в историю наших противостояний, я не вижу в них смысла ни для одной из сторон. Таково мое мнение.

Посему осмеливаюсь спросить Вас, миледи. Вы и ваши единомышленники: какие преимущества для себя и для всего Дорна вы видите в независимости?

С почтением ожидающий Вашего ответа,

Лорд Райам Рован, мастер над законом милостью короля Дейрона II из дома Таргариен.


Уважаемый лорд Рован!

Благодарю Вас за пространное письмо с изложением ваших взглядов на важнейший вопрос нынешних дней.

Прежде всего, я отвечу на Ваш вопрос, заданный в конце письма. Преимущества независимости для Дорна заключаются в том, что ему никто не может диктовать ни внешнюю, ни внутреннюю политику - никто не может диктовать ему, с кем и какие заключать договора, что и как должны решать дорнийские суды, какие пошлины устанавливать на своих границах, какую монету чеканить, сколько войск и кораблей держать. Далее, находясь вне пределов Семи Королевств, Дорн будет избавлён от участия в частых войнах за Железный Трон, которые нередко вспыхивают севернее Красных Гор.

Иными словами, независимость для Дорна - и, шире, для любого государства - то же самое, что личная свобода для отдельного человека. То есть, право самим распоряжаться своей судьбой. Сохраняя независимость, Дорн продолжит держать свою судьбу в своих руках. Присоединившись же к Вашему государству на сколь угодно выгодных условиях, он передаст свою судьбу в руки короля Вестероса и его грандлордов. Остальное, включая перечисленные мной важнейшие вопросы жизни отдельного государства (право, дипломатия, вооружённые силы, торговля, ремёсла и земледелие), всего лишь следствие сохранения или же, если наше движение потерпит поражение, утраты этого важнейшего принципа - принципа свободы.

Есть и другие соображения, которые убеждают меня лично и лордов и леди, поддерживающих Хартию, стремиться всеми силами стоять за независимость Дорна. Образ жизни дорнийцев (как благородных, так и простолюдинов) разительно отличается от образа жизни в землях севернее Красных Гор. Мы по своей культуре и обычаям ближе к Эссосу, чем к Вестеросу. Здесь десять тысяч кораблей Нимерии произвели глубочайшую перестройку, создав уникальный на западном континенте (и на восточном также) образ жизни, в котором человек превыше всего ценит свободу. Следствием этого является глубокий и сильный антагонизм между нами, дорнийцами, и теми, кто живёт севернее Красных Гор. Доказательством является сильное народное движение, вспыхнувшее в Дорне после первых успехов Дейрона I, не имеющее аналогов в истории любой завоёванной области Вестероса.

И включение Дорна в состав Вашего государства только усилит это недоброжелательство между моим и Вашим народами. Каждый достаточно амбициозный деятель в Вашей стране получит возможность сваливать все её беды и неудачи на влияние новой части государства, разжигать страсти (особенно сильные в Просторе и Штормовых Землях) против моего народа. И на чем большие уступки Вы пойдёте, чтобы добиться согласия князя Марона на поглощение Дорна Вашей державой, тем больше вероятность того, что в Вашей стране вспыхнет мятеж, направленный против королевской власти, как якобы потакающей "чужакам", и против дорнийцев в целом. Ни я, ни другие лорды и леди, подписавшие Хартию, не желают стать главными действующими лицами очередной вестеросской борьбы за Железный Престол. Дорн умеет сражаться насмерть - и именно поэтому он ценит мир и спокойствие. Только порознь Дорн и Семь Королевств могут развить подлинно дружеские и равноправные отношения, основанные на взаимном уважении и исключающие вероятность новой войны.

Теперь же я перейду к иным доводам, изложенным в Вашем письме. Вы упомянули о многочисленных войнах, которые велись между нашими государствами. Позвольте напомнить Вам, что две крупнейшие войны между Дорном и Семью Королевствами были начаты королями Вестероса; ни в войне Эйгона I, ни в войне Дейрона I Дорн не ставил перед собой никаких иных целей, кроме сохранения своей независимости. У Дорна нет завоевательных помыслов. И его единственное требование к северному соседу заключается в том, чтобы он оставил наш народ в покое.

Далее, Вы пишете о том, что Эйгон I сохранил все свободы за побеждёнными королевствами, кроме
права вести войны между собой. Это правда, но не вся правда. Завоевание Эйгона лишь заменило приграничные войны между отдельными королевствами на великие побоища за Железный Трон. Почти сразу же после смерти Эйгона I слабость его преемника Эйниса и жестокость узурпатора Мейгора привели к кровавой смуте, прекратившейся лишь с воцарением Джейхейриса I. Ужасы Пляски Драконов, последовавшей почти сразу по смерти преемника Джейхейриса, Визериса I, общеизвестны. Возможно, для Вас смута раз в сто лет является приемлемой ценой за потерю независимости; что до меня, то я предпочту внешнюю войну любой степени разрушительности внутренней смуте. Внешняя война, война с иностранцем, несмотря на все жестокости, увы, неизбежно сопутствующие любой войне, сплачивает страну и, в итоге, делает её сильнее и твёрже; война внутренняя, грызня за власть, переросшая в вооружённое противостояние, раскалывает её, пятнает её честь и надламывает волю.

Кроме того, я не могу не отметить, что Ваш довод о сохранении всех старых вольностей в завоёванных домом Таргариенов областях, оборачивается против Вас. Зачем Дорну (и любому другому государству) вообще добровольно присоединяться к другой державе, если в итоге для него ничего не изменится? Даже запрет на войны между составными частями Семи Королевств, столь ценимый Вами, едва ли имеет для него какую-либо ценность: завоевательных амбиций у нас нет, а от основной угрозы нашей стране и нашему образу жизни мы способны отбиться самостоятельно, что и было доказано в войне Эйгона I и в войне Дейрона I.

Я надеюсь, что мои слова удовлетворили Ваше любопытство.

С уважением,
Гвинет "Жало" Кворгил, леди Песчаника.


Уважаемая леди Кворгилл!

Я благодарен Вам за честный и развернутый ответ!

Я согласен с Вами, что внутренняя борьба за власть, перешедшая в вооруженное столкновение, пятнает честь страны и надламывает ее волю. Пляска драконов - одна из самых страшных страниц молодого государства Таргариенов. Добавлю, что амбиции, особенно оторванные от реальности, способны далеко завести правителя, принести многие беды его стране, а также и его самого раньше времени свести в могилу.

Взять хотя бы Мориона Мартелла, предпринявшего морскую авантюру против 7 королевств в правление Джейехериса I. Сей правитель собрал изрядный флот, намеревался высадится на Мысе Гнева и дойти до Штормового Предела, но его флот был полностью потоплен еще до высадки. Есть ли у Вас уверенность, что в будущем среди представителей дома Мартелл не появятся столь же отважный, сколь и глупый правитель?

Король Дейрон I жаждал приблизится к славе Эйгона Завоевателя. Он разработал эффективный план захвата Дорна, реализовал его, начав войну, и получил присягу от дорнийского принца и знати. Но его неопытность, нежелание учитывать интересы дорнийцев, сделали его усилия тшетными. Оставлять военный контингент под управлением лорда Тирелла с его неуемной злобой и спесью, было фатальной ошибкой. Дейрон I заплатил за нее дорого: своей жизнью и жизнями 50 тысяч своих подданных, погибших в результате этой бессмысленной войны.

К сожалению, я не могу заглянуть в будущее и уверенно заявить, что кто-то из будущих правителей, сидящих на Железном Троне, не повторит ошибок Дейрона I. Но в одном я твердо уверен: если Дорн не станет частью 7 королевств, попытки захватить его не прекратятся. Однажды появится очередной правитель, жаждуший славы или желающий быть более выдающимся, чем предшественник. И снова пойдёт войной на Дорн. Пока Дорн не является частью 7 королевств, попытки присоединить его военным путем будут повторятся время от времени. Боюсь, это неизбежно.

Что же касается Ваших опасений о возможном участии дорнийцев в будущих междоусобицах, то вспомните, как мудро поступил лорд Криган Старк во время Пляски Драконов: сославшись на суровую зиму, он фактически избежал участия в этой войне, приведя свои войска к столице лишь тогда, когда война уже закончилась. Я не сомневаюсь в мудрости представителей дома Мартелл и их советников, и, полагаю, при желании Дорн сможет не участвовать в конфликтах к северу от Красных гор вовсе.

Но, возвращаясь к насущному, касательно преференций, которые могут быть предложены Дорну: полагаю, никаких преференций относительно других государств, входящих в 7 королевств, предложено не будет. Вам будет предложено ровно то же, что имеют остальные: сохранение вашего уклада жизни, ваших традиций и законов, ваших прав и свобод, включая свободу торговли, содержания армии и флота в том объеме, в каком сами дорнийцы считают нужным. Помимо этого, Дорн получит безопасную границу на севере, и это будет навсегда. Плюс к этому, будет больше защиты и на море: берега Дорна от посягательств пиратов или флотилий вольных городов будет защищать и королевский флот. Вопрос отдельной валюты, я полагаю, обсуждаем: золото есть золото, что бы ни было изображено на монете. Но, возможно, есть еще какие-то префернции, которые стоит обсудить?

Касательно предвзятости жителей 7 королевств против дорнийцев, то она неизбежно уйдет со временем. Следующий король, который займет Железный Трон, будет наполовину дорнийцем, и это неизбежно. Возможно, если будущий брак Марона Мартелла и Дейнерис Таргариен будет плодовитым, то и новый правитель Дорна будет наполовину валирийцем. Я надеюсь, что и это будет способствовать нивелированию у дорнийцев предвзятости против жителей 7 королевств.

Что же до культурных различий, то вновь я вынужден с Вами согласится. В традиции Дорна многое привнесено из Эссоса. В последнее время я часто размышляю об устройстве власти в вольных городах: о советах, состоящих из представителей богатых и знатных семей, об избираемых правителях этих городов. Эти правители ограничены в своих решениях волей народа и знати куда больше, чем правители Вестероса. Я был бы рад узнать Ваше мнение о подобной системе управления, если подобный вопрос уместен.

Надеюсь, это письмо Вас не утомило, и я не наскучил Вам как собеседник.

В ожидании Вашего ответа,

Лорд Райам Рован, мастер над законом милостью короля Дейрона II из дома Таргариен.


Уважаемый лорд Рован!

Благодарю Вас за быстрый и подробный ответ.

Что касается выставленных Вами и Вашим владыкой условий присоединения. Сейчас Дорн обладает всеми перечисленными Вами правами и вольностями и они никак не ограничены. Непонятно, зачем вообще ему присоединяться к Семи Королевствам. Конечно, для побеждённой стороны (а именно побеждёнными были все составные части Вашего государства в ходе войн Эйгона I) это весьма хорошие условия, но Дорн не был побеждён. Следовательно, ему нет резонов отказываться даже от малейших своих прав и свобод. И точно так же в мирное время Семи Королевствам нечего предложить Дорну. Единственным упомянутым Вами положительным достижением создания Семи Королевств было прекращение внутренних войн. Но мир между нашими державами - по крайней мере, на протяжении этих двух поколений - возможен, я уверена, и без вхождения Дорна в Ваше государство.

Касательно будущих действий представителей дома Мартелл, я Вам не могу сказать ничего. Однако мой опыт подсказывает, что Дорну следует скорее опасаться нерешительности мужчин из дома Мартелл, нежели их агрессивности. Что же касается Вашей уверенности в неизбежности будущих войн с моей страной в случае сохранения ею независимости .... Вы и Ваши соотечественники уже два раза пытались покорить Дорн, в первый раз имея сверхоружие в виде драконов, а во второй раз имея двух великих полководцев - короля Дейрона I и адмирала Алина Велариона. Обе попытки провалились. Может быть, хватит? Ведь сопротивление Дорна обусловливается в первую очередь нежеланием дорнийцев - всех, от крупнейшего знаменосца до беднейшего земледельца - жить под какой-либо иной властью, кроме своей. Если Вестерос в будущем продолжит путь нападений на Дорн, то его армии постигнет та же судьба, что постигла армии Эйгона I и Дейрона I. Это верно, как Судьба. Если весь народ, без различия сословий и фракций, не желает установления иностранного владычества над собой и готов платить за это, то он своей цели добьётся.

Кроме того, я не могу не отметить самопротиворечивость Ваших утверждений. Вы говорите о том, что вступление в состав Семи Королевств обеспечит Дорну защиту. А от кого? И Вы прямо пишете, что от Семи Королевств и обеспечит. Но между двумя государствами, особенно столь различными, мир может (и, добавлю от себя лично) должен поддерживаться и без их слияния воедино, не говоря уж о поглощении одного другим.

Позвольте выразить также и свои сомнения насчёт перспектив угасания вражды между жителями Дорна и населением Семи Королевств. Вражда между нами и соседними с нами областями старше Железного Трона и никак не зависит от его действий. Более того, всякая попытка пойти Дорну на уступки будет провоцировать мятеж в Просторе и Штормовых Землях. То же самое касается утверждений о неизбежности того, что будущий король Вестероса будет дорнийцем наполовину. Принц - это ещё не король; помолвка - это еще не брак. В динамичной обстановке вокруг Железного Трона, уже два раза за полтора века приводившей к вооружённой борьбе за престол, трудно, мне представляется, говорить с уверенностью о чётком порядке престолонаследия, особенно с учётом стремления некоторых королей из дома Таргариенов передать престол не согласно установленному законодательству, но согласно своим желаниям.

В конце моего письма позвольте поделиться личными воспоминаниями. В дни моего детства имя Рогаре гремело по всему западному континенту, как у нас, так и у Вас. Рогаре красноречиво говорили о блестящих перспективах "присоединения" денег владетельных лордов и леди к его банку. Мой отец, человек храбрый и благоразумный, инстинктивно отторгал всякую шумиху, всякое пошлое самовосхваление и не поддался на уговоры иностранцев. Следствием этого его шага, который тогда клеймили как "провинциализм", "умственную трусость", "вялость" стало то, что дом Кворгил, в отличие от многих других, как в Дорне, так и в Вашей державе, не понёс значительных убытков, когда Железный Банк обанкротил опасно усилившихся Рогаре. И сейчас, я уверена, для всего Дорна будет гораздо лучше ограничиться тем, что уже у него есть, чем пускаться в сомнительное предприятие без надёжного обеспечения.

С уважением,
Гвинет "Жало" Кворгил, леди Песчаника.

Уважаемая леди Кворгилл!

Я рад, что Вы правильно меня поняли: да, присоединение Дорна к 7 королевствам защитит Дорн от войны с ними, именно так. И какие бы преференции не были получены Дорном сейчас или в дальнейшем, это не вызовет бунта ни в Штормовых землях, ни в Просторе. Как бы ни были настроены правители этих земель, пойти войной против присоединенного королевства будет означать открытый мятеж против короны, а такого в мирное время не было ни разу. Какие бы надежды не питали потенциальные мятежники, но в случае такого конфликта им придется противостоять всем прочим государствам в открытой войне, а силы короны будут направлены в первую очередь именно на защиту Дорна. Сколь бы странным это не казалось, но в такой ситуации дом Таргариен будет защищать именно Дорн всеми доступными способыми.

Касательно войн прошлого: король Дейрон I все-таки Дорн покорил. Беда этого правителя в том, что неразумной своей политикой он вызвал мятеж и не смог удержать покоренного государства. Поэтому с военной точки зрения завоевание Дорна достижимо, даже и без драконов. Хотя вопрос удержания его в составе единого государства после покорения остается открытым. Я очень надеюсь, что в случае неудачи предприятия короля Дейрона II по присоединению Дорна, следующая попытка завоевания состоится нескоро, хоть и предугадать этого нельзя. Повторю: нет гарантии, что следующий король 7 королевств, или следующий после него не предпримет очередной попытки военным путем присоединить Дорн. Слава Эйгона Завоевателя и желание завершить начатое им дело так или иначе могут сподвигнуть любого из будущих правителей к войне.

Возвращаясь к тому, что может Железный Трон предложить Дорну в случае присоединения: это мир. Не на 5, 10 или 20 лет, а на весь срок существования объединенного государства.

Далее, вы пишете о гарантиях. Какие именно гарантии, по вашему мнению, были бы весомым подтверждением исключительно мирных намерений Железного Трона? Если кто-то из детей знатных домов 7 королевств мог бы расчитывать на гостеприимство в дорнийских замках, это бы смягчило позицию Вас и Ваших единомышленников по Хартии?

С уважением,

Лорд Райам Рован, мастер над законом милостью короля Дейрона II из дома Таргариен

Уважаемый лорд Рован!

Благодарю Вас за откровенность.

Прежде всего скажу, что суть предлагаемого нам соглашения проста: это банальное вымогательство в масштабах целой страны. Чтобы обеспечить прочный мир , к которому они якобы так стремятся, Семи Королевствам достаточно просто отказаться от нападений на Дорн. Но этого Ваша держава очевидно не желает, наоборот, стращая войной, она стремится навязать нашей непобеждённой стране те же условия, которые ранее она навязала побеждённым.

Передайте Вашему королю, что есть вещи поважнее мира и пострашнее войны. И если цена независимости для Дорна заключается в постоянной бдительности и готовности в любой момент отразить очередное нашествие с Севера - то Дорн готов уплатить эту цену. Любая армия, что вторгнется в Дорн, в Дорне и останется. В нашу страну легко войти, а вот выйти из неё значительно труднее.

Что касается возможных гараниий.... Единственное, что нас удовлетворит - подписание равноправного договора между Дорном и Семью Королевствами как двумя равными, независимыми государствами о вечном мире и неизменности существующих границ.

С уважением,
Гвинет "Жало" Кворгил, леди Песчаника.

Уважаемая леди Кворгилл!

В первую очередь позвольте выразить мое личное восхищение Вашей принципиальностью и твердой позицией по обсуждаемому вопросу!

Вы пишите, что цена, предлагаемая за свободу Дорна, по вашему мнению недостаточна. Тогда позвольте спросить по существу: какова на Ваш взгляд цена, за которую Дорн может отдать свободу на всех тех условиях, что я описывал ранее?

В ожидании вашего ответа,

Лорд Райам Рован, мастер над законом милостью короля Дейрона II из дома Таргариен


Уважаемый лорд Рован!

Такой цены нет. Свобода и независимость Дорна не продаются, так же, как не продаётся свобода отдельного дорнийца. Мы только за мир между нашими державами - но это должен быть мир между равными. И если перед нами будет поставлен выбор: мир ценой утраты независимости или война с сохранением независимости, то мы выберем войну.

С уважением,
Гвинет "Жало" Кворгил, леди Песчаника.

Чуть больше 3 месяцев до игровых событий

Спойлер: Деймон Блэкфайр - Роанна из Тироша

- Эйгон, пожалуйста! Ешь аккуратно. Еда не игрушка и не оружие, не нужно метать картофель в слуг.
Близнецы как всегда расшалились за столом, не слишком-то слушая мать. Роанна обратила глаза на мужа, полные мольбы о помощи.
- Сейчас папа рассердится и прикажет вывести вас из-за стола. И поделом вам.
Женщина, больше похожая на девочку-подростка, которая залезла в мамин шкаф и нарядилась в ее одежды и драгоценности, чтобы выглядеть взрослее, нахмурила лобик. Все чаще она думала, что с их мальчиками нужно бы построже. Они растут неуправляемыми, уже очень хорошо понимая, что является светом в окне для родителей, и пользуясь этим напропалую. Да и Дени их балует...
- И никаких пирожных до ужина! Тогда посмотрим, как вы запоете к вечеру.

- Эйгон, Эймон - Деймон обратился к детям. Он ненавидел быть строгим с детьми, но, возможно, сейчас можно ускользнуть от этого? - Не надо ни в кого метать картфоль, вы, наверное, еще не успели. Идите поиграйте, а я пока поговорю с вашей прекрасной матерью о скучных вещах.
Когда дети убежали, Деймон начал:
- Я поговорил с лордом Рованом. Он был любезен, хотя я ему и не очень верю, он явно надеется, что переговоры закончатся успехом... Но ему явно не нравятся сами лорды Хартии, и отдельно лорд Уллер. Это к лучшему, но едва ли сорвет переговоры сами по себе.
Деймон остановился, как будто призадавшись, но затем продолжил:
- Возможно, полностью антидорнийская позиция не принесет результатов, а вот быть плохой взгляд на лордов Хартии вроде разделяют большее число людей. Я знаю, твой отец уверен, что Дорн под властью Таргариенов приведет к получению контроля над Ступенями... Но ему же наверное не придет в голову, что могут быть какие-то выгоды от союза с мятежными лордами... Возможно, нам надо остановиться на такой позиции. Или....
Деймон взял Роанну за руку.
- Если еще что-то, что тебя волнует, дорогая?

Даже говоря с детьми так строго, как она просила, ее милый супруг назвал ее прекрасной... Сердце стукнуло и снова пустилось вскачь. Она проводила детей чуть виноватым взглядом. Да-да! Надо с ними построже... И только поднялась с места налить супруга собственноручно чашу арборского золотого, чтобы поговорить о делах, об этой Хартии! Как он сам начал первым. А она растерлась и прослушала начало, потом постаралась включиться и вышло не очень.
Роанна села, пожимая руку супруга.
- Погоди. Я ничего не поняла. Извини, я немного рассеянная. Лорд Рован считает, что успех будет за кем? Так у них вдохновителем лорд Уллер? И на какой позиции нам надо становиться? Что мы против мятежных лордов? Но да.. мы против. Чем больше этой неразберихи, тем дальше перспектива совместного контроля над Ступенями и очень большие выгоды для наших государств... И ты думаешь, что она поднимут мятеж, если не будут удовлетворены?
Его вопрос заставил ее потупить глаза. Ох, как много чего ее волновало... Их отношения. Дени.. Эйгор. Дети.. ее неспособность подарить ему еще детей... Она глубоко вздохнула.
- Милый, - она снова нежно погладила руку мужа, - Меня волнует только то, чтобы все было хорошо. А так.. никогда не выходит. Так какая по-твоему позиция будет для нас лучше? Нейтральная?

Когда Роанна в его присутствии начинала стесняться, Деймону казалось, что даже будь она незнакомкой, он бы все равно бросился на ее защиту, в своих необычных нарядах она казалась неповторимой, но такой тонкой, будто фиолетовый цвет закатного неба, вот-вот готовящийся его покинуть. И все же Деймона волновало, что он редко мог понять, про что она волнуется.
- Лучшая позиция? Для лордов мы должны быть преисполнены веры, что король Дейрон проявит божественную мудрость, и приведет мерзких подписантов Хартии, которых мы открыто презираем, под власть принца Марона, по отношению к которому мы, да, нейтральны. - последнее слово Деймон выплюнул, как будто сказал грязнейшее ругательство.
Деймон прошелся по комнате, и обдумав что-то свое, снова взял Роанну за руку
- Лорд Уллер и леди Кворгил, если я правильно помню, но из них двоих только Уллер несколько лет назад похищал жену принца Бейлора. И все же, если мы туда поедем, кого мы с собой возьмем? Оставим Эйгона и Эймона, или возьмем мальчиков с собой? Сколько людей из твоей свиты мы возьмем с собой?
И говоря о тех странных людях, с кем-ты советуешься по поводу способа родить детей, нет ли среди них кого-то, кто разбирается в ядах? Ты же знаешь, что говорят про дорнийцев... Яд - их оружие.
Остановившись, Деймон положил свою руку под ладонь Роанны, теперь держа ее руку с обеих сторон:
- И говоря о детях, я верю, у нас все получится, и у нас их будет еще много. Что насчет того, чтобы попробовать сегодня ночью?

Она обрадовалась, враз просияв. Значит, она его правильно понимает, хоть он так волнуется и переживает. Сама Роанна ничегошеньки еще не понимала и не знала про хартию эту. Только знала, что самые одиозные лорды Дорна не хотят под власть Таргариенов, что было объяснимо, но крайне глупо с их стороны.
- Да, мой дорогой супруг, нейтральны. Мы будем нейтральны. Но.. Тирош, он за объединение и я выстул от лиа отца так, если потребуется.
Слушая объяснения о мятежниках, она запоминала и ужасалась "похитил жену Бейлора!?"
- Возьмем ли мальчков? Ну они так хотят в Летний замок... Не знаю... Из свиты кого-то возьмем, конечно. Немного, но самых верных. Яды? - она испугалась на мгновение, - они с травами в основном, впрочем а откуда же яды. как не из трав? Я уточню, дорогой.
Деймон заговорил о детях и о будущем, и Роанна тут же забыла все свои тревоги. Он держал ее руки, а она смотрела на него во все глаза.
- Да, - голос ее вдруг был вдохновлённым и уверенным как никогда, - я тоже так думаю, у нас еще будут дети. Все это только лишь мнение. Это не приговор.
Она понизила голос до шепота.
- И зачем же ты спрашиваешь? Я всегда жду тебя в своей постели.
Роанна встала на цыпочки и, потянувшись вверх, поцеловала мужа в губы.

Когда Роанна начала целовать его, Деймон ответил. Страстно. И все же, когда поцелуй закончился, он замер, не отстраняясь от Роанны, и смотря ей в глаза:
Когда отец говорил, что женит его на дочери архонта, Деймон не ожидал, что он начнет в нее влюбляться. До своей свадьбы, он думал только о Дени. Дени, такая маленькая беззащитная Дени, которой он обязан всем, которая была с ним добра раньше всех остальных, которую он должен любить как брат. Как Таргариен. Которой он всегда готов отдать всего себя, как настоящий рыцарь Королеве Любви и Красоты. И все же...
Как только Деймон увидел ее на свадьбе, ее небольшую фигуру в такой странной одежде, и, казалось бы, боявшейся свадьбы как он, он начал оттаивать, и уже к моменту их свадебного поцелуя почти начал краснеть (ну, он так думал), а после первой брачной ночи обнаружил, что ему вместе с его женой хорошо, и с годами это чувство только усиливалось. После рождения сыновей Деймон почувствовал себя настолько счастливым, что забыл о том, что должен с, быть идеальным рыцарем, идеальным Таргариеном... Деймону тогда казалось, что он может просто быть с женой и детьми, но он вскоре опомнился. И все же, не остановит ли его любовь к жене и детям от становления тем идеалом Таргариена, которым он должен быть? Деймон вздрогнул
- Любимая, Роанна, Ро... Я так не могу... Я хочу тебе сказать еще кое-что. Я хочу, чтобы по итогам переговоров не только чтобы Хартию проигнорировали, а чтобы брак Дени с дорнийским принцем не состоялся. Этот брак, она его не хочет, он ее не достоин, и я должен, должен ее спасти. - Деймон взглянул на Роанну, ожидая ответа:

Его поцелуй, который заставлял ее забывать обо всем обо всех, о Таргариенах, их идеалах, их требованиях, из амбициях. О Дейнерис, которая незримой тенью стояла между ними всегда, и только когда Роанна забывалась в объятьях супруга, она отступала в тень... Немедленно снова показываясь, как только минуты близости проходили.
И вот снова она. Она и ее желания-нежелания.
Роанна тяжело опустилась в кресло. Это не изменить, так будет всегда.
- И кто же тогда ее достоин, муж мой? Судьбы сотен тысяч людей на кону. Ты готов снова утопить в крови оба народа потому что она не хочет этого брака? Ты готов рискнут своей жизнью?
Она подняла на мужа глаза полные слез.
- Если с тобой что-то случится, я умру.

Деймон считал, что война с Дорном никогда не была окончена, что идея, что один брак может искоренить тысячелетнюю вражду говорила разве о том, что Дейрон был не сильно адекватнее своего третьего сына, и что поверить дорнийцам сейчас означает добиться того, чтобы большая часть из сотен тысяч погибших, которые все равно уже обречены умереть, будут вестероссцами; но Деймон боялся, что он может подвести Роанну, Эйгона и Эймона не меньше, чем он хотел не подвести династию и Дени.
- Ро, в лучшем мире, где бы у нас были драконы, или отец был бы жив, я бы взял Дени второй женой и мы все были бы счастливы, но это невозможно. Дени должна быть выдана за мужчину, который ее недостоин, и уехать к людям, которые ненавидят нашу семью, но ко мне боги были более изыскано жестоки. Я люблю тебя, Эйгон и Эймон, каждый из них - лучшее, что со мной могло произойти, но смогу ли я чувствовать себя счастливым, когда Дени страдает в Дорне? - Деймон дрожал.
- Я обещаю тебе, что не буду рисковать своей жизнью напрасно - Деймон улыбнулся - если там умру, то только яда, которого не смогу, и ничего для меня не будет важнее из целей, чем счастье нашей семьи. И все же, даже если со мной вдруг что-то случится, не по моей вине, обещай мне, что сможешь остаться счастливой.
Деймон обнял жену, и прижал к себе. В этот момент ему так хотелось верить, что закончится лучшим образом...

Снова про "лучший мир", "драконов" и мифическое счастье на троих. Когда-то она даже хотела верить в это, страстно желая сохранить мужа, угодить ему во что бы то ни стало и чего бы это ей не стоило. Но это было невозможно ни в каком мире, и драконов Таргариены погубили сами, и теперь Деймон делает тоже самое - идет против воли брата и своего короля. Он обнял ее, а Роанна закрыла лицо руками. Она стояла так долго. Потом высвободилась из его объятий, села, положив их на колени как прилежная ученица на уроке, стараясь рассуждать здраво.
- Я знаю, что ты поступишь, как считаешь нужным, ничуть не заботясь об иных интересах. И если ты сорвёшь эту свадьбу, и объединение Дорна с остальным королевством, пусть это сейчас и без твоих усилий на волоске, то это сорвет планы отца. Ты должен отдавать себе отчет, что Дейрон не простит тебя, отец не забудет тебе, да и мне, потому что тебе не помешала. В лучшем случае нам придется бежать в Эссос, к чужим людям, в Вольные города. Скитаться там без дома и угла. У меня есть кое какие деньги, бедствовать мы не будем. По крайней мере первое время. Я говорю это к тому, чтобы ты понимал, каков будет не самый плохой исход. Ты отнимаешь родину у наших сыновей. Если оно того стоит, то что ж. Пусть будет так.

 

[Cocaine Mother]

Около 3 месяцев до игровых событий

Спойлер: Роанна из Тироша - Дейрон Таргариен

Как только Роанна узнала о некоей хартии, которая именовала себя не иначе как Великая Дорнийская почти первым же делом она запросила аудиенцию у короля, и как только получила соизволение, сразу направилась к нему.
Пройдя в приемные покои, Роанна низко поклонилась, вложив в жест максимум почтения.
- Ваша Милость, благодарю вас за то, что уделили мне время. Я пришла к вам не только как ваша невестка, но в первую очередь как уполномоченный представитель архонта города Тироша.
Сказать это было совсем не лишним. Напряженные отношения мужа и короля не облегчали ей задачу. Да, она была послушной женой, но еще прежде этого она была послушной дочерью, и наказ отца был для нее не пустым звуком. Роанна, хрупкая и невысокая, сложила ручки на пышную юбку, почти как школьница, которая готовилась отвечать урок.
- Вы знаете, что Тирош очень внимательно относится к ситуации в Вестеросе, связанной с Дорном. Так как это напрямую влияет на ситуацию со Ступенями, а значит и на положение всего Тироша. Я, как и многие наслышана о некоей Великой Дорнийской Хартии, и беспокоюсь о судьбе наших договоренностей...
Она уставилась на короля ясным взором, стараясь придать лицу немного суровости, больше, чтобы не слишком походить на ребенка, которую по случайности или ошибке допустили к большим взрослым делам.

Дейрон ІІ, сидевший в большом кресле малых покоев, которое про себя называл иногда "деревянным троном", тепло улыбнулся невестке и посмотрел на нее взглядом усталых, но внимательных глаз.
- Леди Роанна, вы всегда в первую очередь моя невестка, и я рад вас видеть всегда, вне зависимости от повода.
Весь двор знал, что между королем и его харизматичным полубратом не было особого согласия, но в голосе его не было ни одной ледяной нотки, ничего, что свидетельствовало бы об этом разладе.
Но когда он заговорил о Хартии, его улыбка угасла, и усталость, тлевшая в глазах, охватила все лицо Дейрона, сделав его еще более задумчивым, чем обычно.
- Я хотел бы здесь и сейчас сказать вам, леди Роанна, что нашим договоренностям совершенно ничего не грозит, и что Хартия не в состоянии помешать им. Но лгать вам я не буду. Положение в Дорне непростое, и я, как и вы, обеспокоен. Обеспокоен вдвойне, ибо не только вопрос Ступеней грозит остаться нерешенным, к нашему общему убытку, но и под самым нашим боком грозит разразиться новый конфликт. Я, однако, полон решимости соблюсти наши договоренности с архонтом, и рассчитываю на его поддержку и помощь в разрешении этой проблемы.
Король вновь улыбнулся.
- Или на помощь его представителя.

Роанна внимательно кивала на каждое утверждение короля, которые убаюкивали ее тревоги. В какой-то момент она поймала себя за этим движением и перестала, сидя прямая как палка. Он был такой уставший от всего этого, что невольно женщина расчувствовалась. Она вдруг улыбнулась королю по-детски наивно и сказала:
- И как невестка и как представитель архонта Тироша я хочу заверить вас в своей поддержке и помощи.
Ее кольнуло, что скажет на это Деймон? Не воспримет ли он ее позицию как предательство? Но он знает о мнении и желаниях к отца, и давно. От нее зависит положение ее родины и отца. И снова волнение поселилось в ее груди. Она вспомнила разговор с мужем, и теперь слова короля о "новом конфликте"...
- Ваша Милость. Неужели мы так близки к.. мятежу в Дорне? Я слышала мало, но вот имя лорда Уллера я слышала...
Она встала в волнении заходила по комнате.
- Иногда стороний человек может сделать чуть больше, чем заинтересованные стороны. Тирош готов на многое. В том числе развивать и финансировать Дорн. Мы можем утроить наши прежние предложения по торговле, укрупнить проекты по ирригации земель Дорна и опреснению воды.
Роанна, как ни старалась не так хорошо знала историю Вестероса, как и печальную роль дома Уллеров в попытках завоевания Дорна Таргариенами. К тому же она была истинной дочерью торгового города - считала, что хорошее щедрое предложение может изменить мир.

- Мы близко, - кивнул король.
- Достаточно близко, чтобы беспокоиться, особенно зная дорнийские нравы. Которые заключаются не только в гордости, и вспыльчивости, но и в упрямстве. Поверьте мне, леди Роанна - я женат на дорнийке.
Дейрон ІІ вновь улыбнулся, на этот раз - своей шутке, но улыбка быстро увяла, уступив место прежней задумчивости.
- И потому поверьте мне, когда я говорю вам, что среди них быстро найдутся те, что в ответ на предложения про ирригацию просто плюнут вам в лицо, если почувствуют, что ваши предложения ставят под угрозу их обычаи и культуру. А именно это они и чувствуют сейчас. Безосновательно, конечно, но оттого не менее страстно. Я был бы рад, если бы простые предложения процветания тронули их сердце, но мои мысли занимает вопрос: что делать с теми, чьи сердца не будут тронуты?

Женщина похолодела. Значит, война. Значит и Деймон и Эйгор и другие пойдут добывать славу или умереть. Одна мысль ее несколько успокоила - ее дети еше слишком малы, чтобы быть причастными.
- Так они ничего не требуют кроме независимости? То есть никаких условий? Одни ультиматумы?
Она стала ругать себя, что мало интересовалась ими, вестеросцами: северянами, просторцами, дорнийцами, зацикленная на своих женских проблемах.
- Я сотру плевки, милорд. Это не страшно.
Однако она задумалась над его вопросами.
- Дать им то, чего они хотят? Чести? Славы? Поединка? Пусть погибнут или отступятся?
Она знала, что иногда споры тут, в Вестеросе, решаются поединками. Самый идиотичный способ, с учетом того, что можно купить лучшего мечника, своего чемпиона, и выставить вместо себя. Правда сложность в том, что купить надо того, кто готов будет рискнуть жизнью. Условия этих споров как-то выветривались из ее головы, а вот суть осталась. Почему бы и не в этот раз?
- Так можно?

- Минуту...
Дейрон наморщил лоб.
- Как же там... "Мы не считаем нужными никакие соглашения с Вестеросом, кроме продолжения мира" - так, кажется, они высказались. Между нами говоря, леди Роанна, надо отметить, что продолжительного, надежного мира между Дорном и нашими королевствами не было никогда, что, собственно, и побуждает меня раз и навсегда прекратить раздоры, объединив народы под одной короной ради всеобщего блага. Полагаю, "погибнуть, но не отступиться" - это общее настроение подписавших эту Хартию. Но как раз этого я не намерен им давать. Мы проиграли две войны в Дорне, и я не собираюсь проигрывать третью.

Видимо, она сказала такую глупость, что даже король ее не понял, говоря о войне там, где она говорила о поединке с самыми одиозными личностями.
- Да-да, - поспешила она признать, - война нам ни к чему. Я не про то. Но если ультиматум и им ниего не нужно, кроме победы любой ценой.. То нужно или очернить зачинщиков, представив их в нелицеприятном виде, тогда часть соратников от них отвернется. Или... более радикальные методы...
Роанна несколько раз испуганно моргнула, знать не знала она ничего о радикальных методах , кроме исторических фактов или скорее исторических слухов.
- Ройнары, - вздохнула она, - они понимают только силу...

- Так говорят у вас?
Дейрон усмехнулся.
- У нас бы добавили еще "коварство". Дорнийцам нет равных на коне, в постели, и в вопросах ядов...
Король внезапно умолк. Одна из мыслей - слово, произнесенное Роанной, не давало ему покоя, цепляясь, как репейник, ища своего места под жгучим дорнийским солнцем.
- Леди Роанна, как вы сказали раньше? Дать им то, чего они хотят? Поединка, вы сказали?

Роанна немножко обиделась за тирошийцев, хотя признаться честно, тирошийцам с трудом находятся равные разве в торговле. Да и то можно поспорить. Она лихорадочно пыталась сообразить, что же можно сделать с коварными отравителями орнийцами, если они решились на публичный ультимативны протест , и ничего кроме радикальных мер ей в голову не приходило. В голове даже начал сочиняться какая-ниудь неприятная история, О! Отец был на них мастак, а вот ей кроме "опорочил честь девы" ничего в голову не приходило.
- Да, так говорят, а еще папа говорит, что если покопаться в человеке всегда можно найти нечто настолько ужасное, что ему будет не отмыться всю жизнь. И если дорнийцы такие.. молодцы, то наверное можно найти в их прошлом нечто преступное, и может даже настолько преступное, что это не только оернит хартию, но и может привести к каким-нибуд негативным последствиям для их верхушки.
Роанна подняла быстрый взгляд на короля, немного смешавшись от его вопросов.
-Поединок? А ну да. Испытание поединком. Я имела ввиду это. Ведь такое часто делают на суде, когда кого-то обвиняют, чтобы Боги решили исход. Но у нас же не суд. Никто никого не обвиняет. Наверное, сюда не подходит.
Она немного виновато улыбнулась, потому что все еще не могла уразуметь суть многих обычаев и этой страны и часто путалась.

Чем дольше говорила Роанна, тем дольше думал Дейрон, и тем сильнее ему начало казаться, что он нашел нужное средство. Не идеальное, но, возможно, лучше войны.
- Да. Да, вы правы. Это не судебный вопрос.
Пока что.
- Вы говорите про лорда Уллера? Дорнийцы смотрят на многие вещи иначе, чем мы. В любом случае, леди Роанна, я хочу убедить их, а не унизить. Мир, построенный на унижении, продлится недолго. Вопрос в том, как убедить того, кто не хочет быть убежден?
Король опустил голову на сплетенные пальцы рук.
- Возможно, в какой-то момент я сочту подходящим раскрыть детали нашего соглашения с архонтом, если окажется, что этот аргумент сможет склонить их прислушаться. Это рискованно, впрочем, и я не намерен принимать подобное решение без вашего совета. Что вы скажете на это?

- Да, я говорю о верхушке мятежников... Как будто там лорд Уллер и некая леди?
Роанна с трудом запоминала имена Вестеросцев, с дорницами дело было еще хуже.
Она посмотрела на короля так.. с таким понимаем, сочувствием и немножко с сожалением. Он был по-настоящему Добрым. И что бы не говорил Деймон, и он конечно тоже был отчасти прав, король должен быть жестче, она полностью разделяла взгляды Дейрона, Второго этого имени, короля андалов и первых людей... Может быть одна из немногих. Поэтому когда он спросил, может и не ожидая ответа, она задумалась.
- Отец говорит, что люди не меняются. Но... может быть это не совсем так. Если нащупать у человека то, что его волнует по настоящему... дети, наследие, имя, гремящее в веках...что-то бОльшее, чем вековая ненависть к Таргариенам, и дать ему это. Не шантажировать или унижать, как вы изволили выразится, а дать ему желаемое?
Роанна застенчиво улыбнулась - как хорошо на словах, и как... бесполезно!
- Осталось только заглянуть в душу... Ну или все же шпионы могут сообщить что-то полезное.
На вопрос же монарха о том, что необходимо будет для переговоров, она активно закивала головой.
- Более того, мой король, Тирош может... несколько расширить свои предложения.. включая возможные... подарки, значительные, некоторым лицам, если бы это было полезно. Но конечно не бесконечно. Эта сделка должна приносить хоть какой-то доход.
Впрочем война сейчас была невыгодна Тирошу вовсе.
- И если вы сочтете возможным, я могла бы и сама поучаствовать в переговорах, неофициально, конечно.

Дейрон кивнул.
- Через три месяца весь двор переедет в Летний Замок, где, я надеюсь, удастся собрать все заинтересованные лица. Деймон поедет с нами, а значит, и вы с ним. Формально вы не будете участвовать. Если вы хотите участвовать неформально - у вас есть мое согласие, но при условиях, что, во-первых, вы будете согласовывать вашу позицию со мной; во-вторых, вы не будете предпринимать никаких решающих действий, не согласовав их прежде опять-таки со мной.
Добрый король виновато улыбнулся.
- Прошу прощения. Это звучит несколько сурово, леди Роанна, но, поверьте, война слов порой бывает не менее сурова, чем война мечей, - он вздохнул и посмотрел в окно, - хотел бы я, чтобы больше людей понимало это.

Глаза Роанны засияли. Вся придворная шелуха, с таким трудом дававшая ей, отступила, и пошел делово разговор. Тут она переставала стесняться и сомневаться. Да, она и была "торгашкой", как ее презрительно называли при дворе, конечно же за спиной. Но разве можно этому удивляться? Бухгалтерские книги, если их понимать, никогда не врали, в отличии от людей. Бывает, сколько не старайся - все бес толку.
- Да, Ваша Милость, ваши требования абсолютно справедливы. И я полностью согласна. Проблема в том, что я все же не до конца могу понимать всю сложность ситуации. И тут только вы можете мне помочью
Она слабо улыбнулась, подумав, что это высказывание уж больно слишком, но тут же забыла об этом. Дело ест дело.
- Принц Мартелл ведь мало знает о наших соглашениях? Ему нужно рассказать, как заявить, что Тирош готов инвестировать, не без выгодны, конечно. и счтает его важнейшей частью нового мироустройсва, в конце концов. Тем более, что это правда. Его надо сделать не объектом, а субъектом сделки. Это может придать ему.. энергии? Мы модем сказать, что мой отец обеспокоился исключительно сейчас, в момент объявления этой хартии. Тем самым мы побережем его чувства.
- Уллер. Не знаю. Надо понять какой он? Фанатик? Злодей? Где его слабая точка? Есть ли она? Стоит ли ему угрожать? Будет ли он так же готов на все, если, к примеру, поймет, что Тирош может выступить вместе с остальным Вестеросом и задавить их бунт на корню. Есть ли у них поддержка извне от врагов Тироша. Они могут обещать поддержку дорнийцам, только чтобы помешать нам установить контроль над Ступенями.
Возбуждение слегка прошло, и Роанна снова заговорила извиняющимся тоном.
- Но... полномочий угрожать войной у меня нет, Ваша Милость... И вы знаете это... Так что все это только разговоры...

Дейрон: - Нет, леди Роанна, угрожать войной не нужно. И не войной, пожалуй, тоже. Дорнийцы прекрасно знают, что мы легко разобьем их в открытом бою даже без помощи вашего отца. Мой тезка, Юный Дракон, крайне наглядно продемонстрировал это. Проблема с Дорном заключается не в том, что его нельзя завоевать, а в том, что его нельзя удержать без согласия дорнийцев. Как вы и видите.

Из десятков вопросов король ответил только на один - не надо угроз. Это никак не указывало ей в какую сторону двигаться.
- Но Дорн и не девушка, которая отказывает в свидании только потому что хочет чтобы ее поуговаривали.
Роанна еще подумала и подняла на короля вопросительный взгляд.
- Предложим им долю в доходах от сопровождении грузов на Ступенях. Десять процентов. Больше двадцати никак нельзя, по крайней мере не из нашей доли. Наша доля не может состоять меньше тридцати пяти процентов.

- Предлагаете выделить им поровну из наших частей?
Дейрон задумчиво кивнул.
- Щедро. Но помните - не поднимайте вопрос Ступеней раньше времени. В том числе и князю Мартеллу. Дорн - девушка, которая вовсе не хочет идти на свидание, так что не следует предлагать ей то, что она не хочет брать - пока что.

- Это крайний вариант. Если уж ничего не сработает. Лучше потерять часть, чем вовсе ничего не получить.
Она быстро взглянула на короля и слегка улыбнулась.
- Ваша Милость, как только люди слышат, что отец уполномочил меня представлять тут интересы Тироша, они сами произносят слово "Ступени". Но безусловно наши планы и детали сделки я не стану раскрывать без вашего на то согласия. Однако же, обеспокоенная положением в регионе я могу предлагать мирные пути решения вопросов путем дополнительного финансирования.

- Боюсь, не все люди одинаково чутки к звону монет.
Король посмотрел в окно. Тени удлинялись.
- Леди Роанна, меня ждут дела. Если это все... Благодарю вас за беседу, за помощь и за советы. Вы можете идти. Передайте моему брату мои приветствия.

"Так почему бы и не устранить!" - подумала она. истинная дочь Тироша, в жизни не обидевшая котенка, но с пониманием относившаяся к устранению конкурентов, с которыми нельзя договорится. Но вслух она сказала следующее:
- Да, Ваша Милость. Благодарю за аудиенцию.
Она поднялась и поклонилась почтительно.
- Но последнее. Не позволено ли не будет ознакомиться с тексом хартии? Здесь и при вас?

Дейрон усмехнулся.
- Текст не при мне. У вас будет масса возможностей на переговорах. Если кратко, они хотят ограничить князя в праве принимать решения, касающиеся судьбы Дорна. Это все, леди Роанна.

Она чуть-чуть поджала губы. Что ж нет так нет, в конце концов это внутренние дела... а как жены Деймона, это было тоже не очень ее дело.
- Благодарю, ваша милость, - ответила она тем не мене почтительно и поклоном удалилась к себе.

Спойлер: Деймон Блэкфайр - Райам Рован

Уже и король покинул чертог, и прочие члены Малого Совета с придворными разошлись, а мастер над законом все не уходил и задумчиво слонялся по залу, разглядывая пол. Рисунок он уже знал наизусть, но его взгляд все равно то и дело цеплялся за те или иные детали.
Двери зала распахнулись, пропуская брата короля Деймона Блэкфайра. Лорд Рован оторвал, наконец, взгляд от пола и взглянул на вошедшего. Прервав размышления, лорд Рован с вежливой улыбкой пошел навстречу.
- Доброго дня, милорд, - с легким поклоном он приветствовал Деймона. - Вы уже слышали последние новости?

- Доброго дня, милорд - ответил ему Деймон, вежливо наклонив голову, но не улыбаясь. - Как я понимаю, половина Дорна намерена останься независимой вместе с другой половиной, но принц Марон по-прежнему намерен жениться на моей сестре. Что вы думаете об этой ситуации, милорд?
Деймон говорил взволнованно, но договорив, будто бы успокоился, и впервые за разговор улыбнулся лорду Ровану, ожидая его ответа.

Лорд Рован опустил веки и понимающе улыбнулся собеседнику:
- А, так вы уже в курсе?
Подойдя ближе к Деймону, он продолжил чуть тише:
- Иногда большая политика напоминает историю несчастной любви: два сердца страстно желают соединиться, но обстоятельства против них. В данном случае принцу Марону придется приложить изрядные усилия для устранения этих... обстоятельств. Но двум сердцам необходимо соединиться. Они так долго шли к этому!
Помолчав, лорд Рован продолжил, дружелюбно улыбаясь:
- Если принц Марон не сможет найти управы на своих знаменосцев, боюсь, все наши усилия будут тщетны. Нельзя прибрать к рукам лишь половину Дорна, не так ли, милорд?

Деймон оживился:
- Принц Марон мог долго идти к этому браку, но я бы сказал, что моя сестра скорее стояла на месте все это время.
Довольный собой, Деймон сделал паузу и продолжил:
- На мой взгляд, главное, чтобы две половины Дорна не решили напасть на нас вместе, хотя с учетом нашей истории, это все равно всегда может вдруг случиться. Дейрон проявит себя по-настоящему великим королем, если сможет уговорить две части Дорна признать власть Таргариенов, но, признайтесь честно, не заставляет ли вас Хартия усомниться в целесообразности брака? Если Его Величество должен уговаривать вассалов принца Марона вместо него самого, чем принц Марон заслуживает этот брак, и что нового он дает династии?

Лорд Рован ответил со вздохом :
- У Марона Мартелла на момент помолвки с принцессой Дейнерис было заявлено изрядное приданое: Дорн. А сейчас выясняется, что приданое-то - с обременением! - усмехнулся мастер над законом.
Немного подумав, он добавил:
- Нет, войны с Дорном не будет. Если с кем принц дорнийский и пойдет воевать, то со своими вассалами. С нами ему делить нечего. Свои обязательства мы выполняем, а эта... хартия... ставит под удар самого Марона. Полагаю, вся эта история может отсрочить столь желанную принцем свадьбу. Сомневаюсь, что Его Милость даст добро на свадьбу, пока история с хартией не разрешится в нашу пользу. Или принц Марон получит полный контроль над Дорном и принцессу драконьей крови в жены, или лишится всего и станет марионеткой в руках своих вассалов.

Судя по выражению лица Деймона, ему очень понравились слова лорда Рована. Подумав, он ответил:
- Мой лорд, вы говорите как великий государственный деятель. Не так важно, что будет с Дорном, если Хартия провалится. Вы правы, принц Марон тогда вряд ли будет с нами воевать... Но даже если он попадет под влияние нынешних лордов Хартии, Дорн вряд ли сможет выиграть начатую войну. Меня волнует другой вопрос...
Деймон сделал паузу и доверительно посмотрел в глаза лорда Ровану, прежде чем продолжить:
- Стоит ли игра свеч? Лорды Хартии раньше присягали принцу Марону, а теперь ведут переговоры через его голову. Можно ли вообще верить таким людям? Дорнийцы уже предавали Семь Королевств, убив Молодого Дракона. Принц Марон уже не смог убедить их поддерживать его, и даже если сейчас они послушают Его Величество, вряд ли они станут верны дому Таргариенов. Нет, даже если Хартия сейчас провалится, обстановка в Дорне останется неспокойной. Отдав принцу Марону принцессу в жены, мы все не равно не получим гарантий, но сделаем ее заложницей.
Деймон немного прошелся, чтобы перевести дух, и продолжил:
- При этом, если переговоры провалятся, Дорн останется разделенным, не представляя угрозы, а позиции дома Таргариенов останутся прочны. Означает ли это, что наилучшим путем для страны будет сценарий провала переговоров?

Лорд Рован поклонился Деймону:
- Вы слишком добры, милорд. Я лишь служу нашему королю по мере своих скромных сил. Что до дорнийцев: вы ведь знаете о судьбе леди Дженны, супруги принца Бейлора? Лорд Уллер похитил ее и требовал за нее выкуп. К счастью для всех, история разрешилась благополучно: ее выкупили, невинность ее не пострадала. Это случилось не так давно, вы помните?
Не дожидаясь ответа, Рован продолжил:
- А теперь представьте, что бы случилось, будь Уллер не дорнийцем, а жителем Простора или, например, северянином? Его бы ждало королевское правосудие. Его сюзерен, будь то Тирелл или Старк, срубил бы мерзавцу голову, а дом Уллер был бы покрыт позором после подобного злодеяния.
Лорд Рован прервался и покачал головой:
- Нет, милорд! Оставить все как есть - значит позволить дорнийцам и дальше творить беззакония на наших землях, а после трусливо улепетывать в свои замки под прикрытие дорнийских законов и защиту дома Мартелл. Этого нельзя допускать. Мирное сосуществование дорнийцев с остальными жителями Вестероса возможно лишь, если любой житель Дорна - от бродяги до лорда - будет нести ответственность за свои деяния также, как это происходит по всему материку южнее Стены.
Почувствовав, что разгорячен, лорд Рован сделал глубокий вдох, успокаиваясь.
- Вы можете не беспокоится за судьбу принцессы, милорд, - сказал он уже спокойнее. - Я не очень близко знаком с Мароном Мартеллом. Возможно, он не самый твердый правитель, но он - человек чести и не обидит вашу сестру, если их брак состоится.
После паузы, лорд Рован решился спросить Деймона:
- Кстати, скоро планируется встреча с принцем Мароном. Его Милость планирует провести ее в своем новом имении: Летнем Замке. Вы планируете ехать туда, милорд?

- Уллер? Тот самый Уллер, что один из самых активных подписантов Хартии?! Я знал, что миледи похищали дорнийцы... Но тот самый Уллер... Перед Его Величеством действительно стоит тяжелая задача, убедить такого человека, что присяга Марону, и брак Марона с нашим домом - в его интересах.
История с Уллером стала для Деймона новостью, но он успокоился и продолжил:
- Вы правы! В идеальном мире дорниец должен отвечать перед короной так же как все прочие люди к югу от Стены. Но тут мы приходим к парадоксу...
Деймон замер, вывел рукой в воздухе неясный жест, и выдержав паузу, продолжил:
- Лорды Хартии собрались именно для того, чтобы отстоять так называемый дорнийский образ жизни, который для них заключается в том, что они не несут ответственности. В абсолютно невозможном варианте, когда Дейрон признал бы их право грабить Простор и Штормовые Земли, они бы наверное признали его власть, но про это речь идти не может, как, следовательно, и про то, что такие люди признают вестеросские законы.
Деймон продолжил:
- Да, возможно, принц Марон будет хорошим мужем для моей сестры. Но так же вероятно, что таких наглецов как лорды Хартии не удастся переубедить, и Дейрону придется помогать принцу усмирять его вассалов. Впрочем, как вы верно отметили, любой вариант, когда такие люди как Уллер будут отвечать перед сюзереном и королем, является хорошим.
Деймон отступил в сторону, как будто сомневаясь, но затем все решился спросить.
- У меня есть еще один вопрос, который точно по вашей части, как мастера-над-законами. Насколько переговоры с лордами достойны короля? Не создает ли это опасного прецедента? Если дорнийские лорды могут потребовать от своего принца и короля независимости, не придет ли такая же изменническая мысль, например, железнорожденным? Не приведет ли текущий кризис к ослаблению королевской власти?

Лорд Рован неторопливо ходил по залу, слушая Деймон Блэкфайра. Остановившись рядом с ним, он ответил:
- В данном случае переговоры с лордами никак не роняют чести короля. Они - не его вассалы, а вассалы Мартелла. Я не знаю, роняет ли честь дорнийского принца такая демонстрация собственного бессилия, - Рован развел руками. - Возможно, это соответствует какой-нибудь малоизвестной дорнийской традиции? Не знаю. Что до железнорожденных, то они - подданные короны, как и все мы. Объявление независимости - открытый мятеж. Если дом Мартелл присягнет дому Таргариен, то обьявление независимости любым дорнийским лордом также будет мятежом против короны.
Пристально посмотрев в глаза собеседнику, Рован тихо сказал:
- Если на предстоящих переговорах прозвучит такая присяга, а лорды Хартии там же обьявят о независимости, их можно будет взять под стражу там же, в Летнем Замке. Но это приведет к открытой войне внутри Дорна. И нам крайне нежелательно будет вмешиваться, иначе взбунтуются и те лорды, что лояльны дому Мартелл, и мы потеряем Дорн. Поэтому как бы ни шли события, усмирение дорнийских лордов - дело Марона Мартелла.
Сделав шаг в сторону и добавив к пристальному взгляду лукавую улыбку, мастер над законом продолжил:
- Что до лорда Уллера, он будет представлять на переговорах тех, кто подписал Хартию. Вместе с леди Гвинет Кворгилл по прозвищу "Жало". К сожалению, никому из них нельзя причинять вреда: их защищают законы гостеприимства.

- Я счастлив, что Дейрону будет помогать на переговорах такой мудрый лорд! - вскрикнул Деймон, но тут же взял себя в руки, добавив - мой лорд. Я понял вашу позицию, и понял, что для наибольшего блага Семи Королевств переговоры должны закончиться успешно, но если что-то вдруг пойдет не так, я всегда буду готов помочь с задержанием лордов Хартии, ведь на переговорах с Дорном всегда может пойти что-то не так, судя по нашей истории?
Деймон очень неловко улыбнулся.
- Большое спасибо, что меня приняли, мой лорд. Благодаря вам я много понял о Хартии, и теперь уверен, что смогу послужить династии куда лучше чем раньше. Всегда обращайтесь ко мне, мой лорд, если решите, что вам зачем-нибудь понадобится моя помощь... И вы же не будете возражать, если в Летнем Замке я так же подойду к вам, особенно если ситуация вдруг станет непонятной?
Отвесив глубокий поклон, Деймон развернулся, и уже уходя, пробормотав себе под нос:
- Леди Кворгилл по прозвищу "Жало"... Жало скорпиона, надо полагать. Неужели... яд?

 

[Cocaine Mother]

Около 2.5 месяцев до игровых событий

Спойлер: Дейрон Таргариен - Райам Рован

Сегодняшнее обсуждение текущих дел уже завершилось, и члены совета разошлись по своим делам. В зале остались только король и мастер над законом.
Райам Рован с поклоном обратится к королю:
- Ваша милость, касательно хартии у меня есть несколько соображений, что можно было бы предпринять. Если вы изволите выслушать.

Король Дейрон не спешил. Резное кресло с ручками в виде драконов не спешило его отпускать. Перед ним на столе лежало несколько листов и книга, которые он, очевидно, собирался просмотреть прямо здесь, в зале Малого Совета. Услышав лорда Рована, он улыбнулся ему и указал на ближайшее к себе кресло. Глаза короля устало сомкнулись, затем разомкнулись - Дейрон потёр переносицу.
- Да... Хартия.
Он уже почти смирился с тем, что в ближайшее время эта тема будет чуть ли не основной; с тем, что союз с Дорном снова откладывается...
Дейрон II вздохнул.
- Я рад выслушать любой совет в этом непростом деле.

Мастер над законом сел за стол рядом с королем. Взглянув на Дейрона, он вздохнул и начал:
- Я взял на себя смелость, ваша милость, вступить в переписку с леди Песчаника Гвинет Кворгилл. Она одна из наиболее активно поддерживающих Хартию лордов. Из этой переписки я почерпнул следующее: своего принца лорды Хартии считают нерешительным. На мой вопрос, каким она видит совместное будущее семи королевств и Дорна, она ответила, что оптимальным вариантом будет раздельное сосуществование двух государств и пакт о ненападении. Как при этом относится к фортелям, которые выкидывает лорд Уллер и ему подобные, она не уточнила, - на этих словах мастер над законом неопределенно пожал плечами, а затем продолжил.
- Я обратился к леди Кворгилл прямо и получил прямой ответ: нет такой цены, за которую Дорн расстанется со свободой. И никакие преференции и поблажки с нашей стороны не изменят ее мнения. Ни сохранение их традиций, законов и устоев, ни дополнительная военнач защита с нашей стороны. Ни-че-го, - подытожил мастер над законом свой отчет.
Помолчав, он добавил:
- Из этой переписки я заключил, что позиция леди Кворгилл принципиальна, она не отступится. Но что также показалось мне важным, лорды Хартии считают принца Марона слабым правителем. Они открыто выступили против своего сюзерена, и не увидели для себя никаких негативных последствий. И - буду с вами откровенен - я с ними согласен. Принц Марон слишком многое позволяет своим знаменосцам, ваша милость. То, что эти лорды прибудут в Летний Замок на переговоры - самое верное доказательство слабости Марона Мартелла, и боюсь, в Летнем Замке нам придется больше внимания уделить этим выскочкам, чем их сюзерену. Если их принц не может ввести их в разум, это придется сделать нам, - заключил лорд Рован.

Король слушал своего советника, и с каждым словом его задумчивое лицо становилось все печальнее. Когда лорд Рован закончил, король выглядел так, будто только что похоронил любимого родственника. Сравнение было не столь уж далеким - Дейрон ІІ чрезвычайно высоко ставил идею мира и понимания между людьми - а уста мастера-над-законами только что провозгласили вероятную смерть этой идеи.
- Это не вполне неожиданно, - сказал он, собравшись с силами. Глаза короля, потускневшие на долю мгновения, вернули свою привычную ясность - хоть след печали так и не покинул их.
- Вы должны были прежде спросить моего позволения, лорд Рован. Но я не буду ставить этого вам в вину, ибо верю вам и чистоте ваших намерений. Текст этой... Хартии... вызвал у меня недобрые ощущения, но я все же надеялся, что здравый смысл возобладает. Похоже, однако, что в людях все еще правят худшие чувства.
Он помолчал, взвешивая последние слова своего советника.
- Как именно, вы полагаете, нам придется взывать к их здравому смыслу?

- Что касается леди Кворгил, ваша милость, было бы разумно и правильно, если бы принц Марон хотя бы напомнил ей о вассальной клятве. Она, как глава дома Кворгил, обязана подчиниться воле сюзерена, - ответил королю лорд Рован.
Отведя взгляд от собеседника и задумчиво разглядывая поверхность стола, мастер над законом на короткое время замолчал. Немного подумав, он продолжил:
- Леди Кворгилл будет не единственной из подписавших Хартию, кто будет присутствовать в Летнем Замке. Ожидается и лорд Уллер. Тот самый, что похитил вашу невестку и требовал за нее выкуп. Те события примечательны следующим: Уллер похитил Дженну Дондаррион в надежде на выкуп. Он не тронул ее невинность, он действительно ждал, когда ему заплатят. Из этого я делаю вывод, что деньги для этого человека важнее собственной чести и радостей плоти с молодой прекрасной девой. Или он в нужде, или жаден, или настолько расточителен, что собственных средств ему не хватает. Возможно, его позиция касательно Хартии может изменится за некое... вознаграждение.

"Раз" - король вытянул указательный палец вверх вместе с кистью, не отрывая предплечья от стола.
- Для начала, я боюсь, что леди Кворгил слова князя не остановят. Я боюсь, мой лорд, что присутствие лорда Айронвуда среди числа подписавших может означать гораздо более серьезные амбиции в их среде. Серьезные и разрушительные.
Дейрон скривился так, будто одна мысль про эти амбиции принесла ему физическую боль.
- Вы правы, князь Марон должен напомнить ей. Но что, если это не остановит мятежников...
Слово прозвучало. Брошенное здесь, далеко от песков Дорна, на враждебном ему берегу, оно, тем не менее, прозвучало - и прозвучало как дурное знамение, вещавщее беду.
- ...и они решат, что другой правитель будет лучше служить их интересам? В своем заявлении они, по сути, остановились за шаг от этого. Кто знает, сколько им осталось для того, чтобы сделать этот шаг?
Король поднял руку. "Два" - показали его пальцы.
- Если вопрос в деньгах, у вас есть мое одобрение. Скажите принцессе Элейне, чтобы она позаботилась о том, чтобы найти и выделить сумму, достаточную для дорнийского лорда. Мир стоит золота.
"Три".
- В случае, если окажется, что ни слова, ни деньги не могут склонить дорнийцев к здравому смыслу - у вас есть соображения, мой лорд, какая наша позиция была бы самой разумной в этом случае? Я не исключаю и варианта совершенного отступления, до более благоприятных времен, так что, прошу, говорите как можно более свободно.

Почтительно выслушав короля, лорд Рован ненадолго задумался и ответил следующее :
- Я полагаю, мой король, что, продолжая вашу мудрую политику, нам надлежит не вмешиваться во внутренние дела Дорна, во всяком случае не делать этого явно. Усмирение лордов - дело дома Мартелл. Мы можем оказать принцу поддержку и помощь, но необходимо сделать это аккуратно и неявно. Ни один взор внутри Дорна не должен видеть этого. Потому, ваша милость, я полагаю, что нам имеет смысл найти посредника. Например Железный Банк Браавоса. При необходимости мы можем оказать финансовую поддержку дому Мартелл через них. Для постороннего взгляда это будет выглядеть так, будто принц Марон взял ссуду в Железном Банке. На эти средства он сможет нанять наемников и флот в Эссосе. Это даст ему существенный перевес в возможной войне на своей территории.
Кроме того, возвращаясь к злосчастному Уллеру: тот же Железный банк при необходимости может осуществить передачу его вознаграждения аналогичным способом: под видом займа. Это позволит сохранить мерзавцу лицо перед единомышленниками.

- Война...
Король отвернулся в сторону. Его взгляд блуждал по комнате, как будто ища там поддержки, кого-то, кто высказался бы против войны, научил, как ее избежать. Но стены зала молчали, и молчали окна, в которые лился послеполуденный свет.
- Вы говорите разумно. Князь Марон боится нашего прямого вмешательства, и я со своей стороны вижу его не просто нежеланным, но и вредным для всего нашего дела. Для долгого и устойчивого мира. Если лорды Хартии поднимут восстание, я соглашусь с вашим предложением. Но прежде я хотел бы услышать предложения, мой лорд, которые не включали бы в себя войну - в том числе внутри самого Дорна. Ибо война - это лесной пожар. Мы можем выбрать место его начала, но не место его конца.

Лорд Рован молча наблюдал за королем. Он уже не помнил, в какой из прочитанных книг увидел фразу, которая пришла ему сейчас на ум: "Хочешь мира - готовься к войне".
Итак, план военной поддержки в том или ином виде пока придется отложить до худших времен.
- Я размышлял о том, что можно сделать, мой король, - ответил Рован. - Если принц Марон произнесет присягу в Летнем Замке, то Дорн будет под вашей рукой. Если после этого представители Хартии публично откажутся признать вашу власть, то они станут бунтовщиками не только против своего принца, но и против Железного Трона. Это дало бы нам право схватить их как бунтовщиков.
Если бы все лорды Хартии прибыли в Летний Замок, а не двое, это был бы самый верный план действий: можно было бы обезглавить змею одним ударом. Но брать под стражу двоих самых активных опасно: если от них долго не будет вестей, вспыхнет восстание.
Если все же взять этих двоих под стражу и принудить написать успокаивающие письма сторонникам с призывом явится в Солнечное Копье, чтобы отпраздновать мирный договор между семью королевствами и Дорном, то у принца Марона также была бы возможность схватить всех бунтовщиков купно и предать смерти. Он бы показал всему Дорну, какова цена бунта против правителя. Это возможный план, но рискованный.
Кроме того, мой король, в чем главная сила сторонников Хартии? - произнес лорд Рован. - В военном преимуществе? Нет, они его не имеют. В их убеждениях? Возможно. В том, что у них есть поддержка друг друга и единство? Да! Так пусть этого единства не станет. Если спровоцировать их ссору между собой - хорошо. Открытый конфликт - еще лучше. Если любой из них обнажит меч, будучи гостем и парламентером - это будет то, что надо. Они утратят моральное право говорить от лица дорнийцев, несогласных с присоединением к семи королевствам. И снова - самым перспективным выглядит лорд Уллер. Он молод, горд и спесив. Если сосредоточиться на нем, все может получится.

- Мой лорд Рован, мы нанесем дорнийцам тяжкое оскорбление, если схватим и казним их на переговорах, на которые сами же и пригласили, - король был явно расстроен тем, что морально безупречных идей все не наблюдалось.
- И тем самым заложим недоверие и вражду в саму основу мира, который пытаемся установить. Кроме того, я боюсь, что при таком развитии событий князь Марон, на которого должен опираться наш союз с Дорном, окажется в наихудшей позиции: ненавистного, но слабого правителя, которого больше презирают, чем боятся. Не замедлит появиться новая Хартия, и мы вернемся туда же, где уже дважды потерпели неудачу мои предки. А именно этого я и намерен избежать.
Дейрон помолчал, давая Райаму возможность как следует обдумать эти слова.
- Меня посещали мысли про раздор, который может быть посеян среди мятежников, хоть мысли эти и безрадостны, и бесчестны. Тем не менее, они могут послужить миру...
Дейрон вздохнул и положил подбородок на сложенные домиком руки.
- Меня посещали и другие мысли. Я хотел бы узнать ваше мнение, мой мастер-над-законами. Если вам нужно будет время, чтобы обдумать ответ - обдумайте, но вот что я вам скажу. Представьте, что дорнийцы - хартийцы - упрутся, и у нас не останется аргументов. Возможно, в таком случае лучшим решением было бы разделить Дорн. Раскол уже виден - нам остается только сделать последнее усилие. Чтобы избежать кровопролития, князь мог бы освободить подписавшихся от вассальной присяги. Он, и верные ему лорды, перешли бы под нашу руку, а оставшиеся будут вольны этого не делать. Мне кажется, здесь был бы наиболее подходящий момент для свар, о которых вы говорите, ибо вольным дорнийцам придется решать вопрос о верховном правителе, а такие вопросы редко решаются в единодушии. Безусловно, это будет лишь половина победы - для нас, но я готов принять половину победы там, где за целую победу придется заплатить слишком высокую цену.

Лорд Рован замолчал, обдумавая слова короля. Наконец, он вымолвил:
- Мой король, боюсь, что описанная вами ситуация уже наступила. В отношении леди Кворгил, во всяком случае. Ни один из моих аргументов на нее не подействовал. Позиция ее все та же: независимый Дорн. Она уверена, что нам нечего предложить Дорну в мирное время. Перспективы вечного мира по всей северной границе Дорна ее не прельстили, войны она не боится, считая, что последняя сплачивает народ. Да и чего ей бояться, если ее замок стоит в самом сердце Дорнийской пустыни и далек от северной границы?
Лорд Рован замолчал и задумчиво погладил бороду. Через короткое время он добавил:
- Что до разделения Дорна: да, нам это выгодно. Половина Дорна лучше, чем ничего. Но пойдет ли на это Марон Мартелл? Это его королевство, которым Мартеллы правил тысячи лет, мы хотим разделить. Мы фактически лишим его половины владений. Я бы пошел на подобное только с согласия принца. И лучшим было бы не просто разделить Дорн, но и оставить непокоренную часть в покое. Пусть остаются в своей пустыне без поддержки плодородных земель, посмотрим, надолго ли их хватит. Хотят войны? Пусть сами ее и начнут, нам будет, чем ответить.
- Как бы то ни было, в Летнем Замке нам всем нужно действовать сообща. Всем, кто будет представлять Железный Трон. Касательно подкупа лорда Уллера, я все подготовлю, обговорив детали с Балерионом Отерисом, который представляет Железный Банк. Организация, которую представляет Балерион, гарантирует безопасность этой процедуры и не свяжет будущее благосостояние Уллера с нами.
- Что же до нашей позиции на переговорах, я бы делал упор на то, что единственное, что на самом деле отстаивают бунтовщики - это возможность беспрепятственно нападать на Простор и Штормовые Земли, а после трусливо улепетывать в свои замки под защиту дорнийских законов и дома Мартелл. Лорды Штормовых земель и Простора вынуждены терпеть их бесчинства, потому что ответить в полную мощь не могут: они связаны миром. А такие как Уллер - нет. И собственная безнаказанность - вот что он на самом деле защищает! Потому что если Дорн будет под властью короны, такой, как Уллер будет вынужден отвечать за свои злодеяния по закону: так, как это происходит по всему материку южнее Стены и севернее Красных Гор. Представьте что я, например, похищу дочь лорда Хайтауэра и потребую выкуп. Что меня ждет? Мое имя будет обесчещено, мне отрубят голову, а моя семья навеки будет опозорена и лишится части имений. А дорнийские лорды сейчас этого не боятся. Они абсолютно безнаказанны! И я бы лично спросил леди Кворгил, что на самом деле она защищает? Возможность своего соседа творить бесчинства - вот что она защищает! Вот что для нее значит свобода Дорна, а не какие-то высокие понятия о чести! У людей вроде Уллера нет чести, и стоя рядом с ним, леди Кворгил пятнает свое доброе имя.
Сказав последние, лорд Рован заметил, что уже какое-то время в волнении ходит по залу. Смутившись, он вернулся на свое место за столом Малого Совета.
Глубоко вздохнув, лорд Рован закончил уже спокойнее:
- Одним словом, мой король, нам нужно камня на камне не оставить на моральном праве лордов, подписавших Хартию, говорить о мире. Мир уже давно заключён, ещё при Бейлоре Благословенном, но регулярно нарушается как раз самими дорнийцами. Если они сами не могут соблюдать перемирие, то не имеют морального права требовать сохранения текущей ситуации от нас. Таковы мои рекомендации по предстоящим переговорам

Дейрон улыбнулся - пожалуй, впервые за этот разговор.
- Вы в точности поняли мой замысел касательно разделения, мой лорд Рован. Безусловно, нужно будет уведомить князя, прежде чем предпринимать шаги в эту сторону. Я сделаю это, как только представится подходящий момент. Благодарю вас за ваши соображения о слабости моральной позиции участников Хартии - возможно, гордость дорнийцев можно будет обратить против них.

Спойлер: Дейнерис Таргариен - Роанна из Тироша

В покоях Дейнерис было весело и людно. Пара приглашенных музыкантов аккомпанировали, пока фрейлины принцессы и сама она разыгрывали сценку из жизни пиратов. На помосте стоял кораблик, а сами они, спрятавшись за ним, спорили о том, какой остров им лучше захватить. Тот, на котором есть пресная вода, тот, у которого самая удобная бухта, или тот, на котором где-то закопано сокровище. Спор, предсказуемо, закончился нападением конкурентов и потоплением корабля, после которого каждый из спорщиков добрался вплавь до своего острова и остался, хотелось бы надеяться, этим полностью доволен.
По случаю Дейнерис даже сделала повязку для глаза. Когда развлечения окончились, близнецы подбежали, чтобы проверить, все ли с ней в порядке, и она, немного потомив детей, продемонстрировала чудесное исцеление.
- Кстати, не пора ли вам спать?
Взгляд принцессы упал на мать Эйгона и Эймона, но мальчики, спеша нарезвиться до того, как их отправят по постелям, уже толкались у тарелки с последним оставшимся пирожным, пытаясь решить, кому же оно должно достаться и не стоит ли поделиться с кем-нибудь еще. Вздохнув, Дейнерис предоставила им решать этот вопрос самостоятельно и села рядом с Роанной.

Роанна в большом волнении наблюдала за игрой и все норовила вскочить и закричать - ресурсы, ресурсы! Пресная вода! Но закрывала ладошками рот - пусть ее мальчики сами научаться решить и распознавать, где настоящее сокровище. Но конечно на поговорит с ними по итогам игры, почему ценны ресурсы, а не сокровища как таковые.
Дени была такой веселой, активной, задорной! Роанна никогда такой не была. Она бы и сотой доли развлечений не придумала, а принцесса... Казалось ей вообще не составляет никакго труда развлекаться с детьми.
- Нет-нет!
Вдруг Роанна понялась во весь свой невеликий рост.
- Пирожные после ужина.
Разгоряченные мальчики, только что возбужденно обсуждавшие итоги игры, вдруг замерли, недоуменно уставившись на мать и переводя взгляд с нее на Дейнерис.
- Ну, можно и сейчас. По половинке.. - неуверенно закончила Роанна. Весь ее энтузиазм улетучился, она снова села на скамью подле Дени.
- Что-то у меня не выходит, - с оттенком разочарования сказала женщина, больше похожая на потерявшуюся в коридорах Красного замка девочку, глядя на торжествующих детей.

- Не волнуйся, ты хорошая мать, - сказала Дени. Для мальчиков она всего лишь развела руками: раз Роанна сказала по половинке, значит так тому и быть. - Но им нужно учиться решать всё самостоятельно. Не каждое пирожное в этой жизни можно поделить на двоих.
В голосе принцессы проскользнула горечь. Глядя на детей Деймона, она часто думала, что было бы, будь она сама их матерью. А потом, что было бы, останься ее близнец в живых. И пусть опыта в детях у нее было не так уж много, Дейнерис хорошо помнила, как сама росла при дворе своего отца в окружении братьев и сестер и их матерей, которые постоянно ссорились друг с другом и плели интриги, и неосознанно проецировала этот опыт на Эйгона и Эймона.
- Не хочешь в следующий раз сыграть с нами? Я думала о том, чтобы сочинить что-то познавательное о легендах и обычаях разных концов света, но пока ничего хорошего не пришло в голову.

Мальчики скривились, но поделив пирожное ту же отправились по перегонки до конюшни. Роанна проводила их затаенным вздохом... они были так чудесны, и она так хотела родить еще...
Похвала Дени приободрила Роанну, хоть она и не могла с этим согласиться. А еще она боялась, что постепенно теряет авторитет у собственных сыновей, которые уже умеют лавировать между ней, отцом, Дейнерис и Эйгором, частенько оставляя ее саму с носом. Истолковав несколько превратно горечь, промелькнувшую в глазах принцессы, Роанна поспешила заверить ее в том же самом:
- А ты будешь самой лучшей матерью. Мне кажется, твоим детям никогда не будет с тобой скучно! И это прекрасно, что эта чудесная возможность - стать матерью - у тебя будет уже совсем скоро!
Но тут же переключила внимание на будущую игру, мельком взглянув на реакцию Дейнрис.
- Сыграть с вами? Я с удовольствием. Обычаи? А может быть... - все ее мысли все равно вертелись вокруг свадьбы, и она отогнала их... - а может рассказать им о разных верованиях? И обычаях поклонения разным богам? Когда я была в Хайгардене то видела три сросшихся чардрева, по легенде посаженные рукой самого Гарта Зеленорукого... Это было так волнительно, дотронуться до его их кроны. Старые боги, Семеро, Рглор, Творец Узоров... Впрочем это наверное скучно. Мальчики больше увлекаются пиратами и боями на мечах. Особенно в этом возрасте.

- Спасибо, - улыбнулась Дейнерис, провожая взглядом мальчиков. - Но я пока не тороплюсь. И вообще, по-моему, мир был бы лучшим местом, если бы женщины могли сами решать, когда и от кого им рожать детей.
Упоминание о Хайгардене кольнуло принцессу - она там не была, хотя и хотела. Но куда легче путешествовать, будучи замужней дамой, нежели юной девицей на выданье, которая благодаря семейным традициям нечасто может выехать куда-то даже с собственными братьями.
- Ммм... наверное. Хотя я не представляю, как обыгрывать поклонение чардревам. Может быть, проще взять какие-то сцены из Семиконечной звезды и приурочить к праздникам.

- Да... - рассеянно сказала Роанна, не замечая никого энтузиазма у Дени на предмет собственного грядущего брака вот уже который раз, - мир был бы лучшим местом... Но ведь не все браки, заключенные без спросу женщин так у плохи. Вот меня папа тоже не спрашивал.
Роанна вдруг покраснела, закусила губу и опустила глаза.
- Да и дети, они дорогого стоят. Ну то есть я имею ввиду, что даже если не все ладно между супругами, то дети, они всегда в радость. Разве ты не хочешь замуж?
Роанна замуж всегда хотела, но никогда не думала, что выдадут за бастарда. И однако же ее разочарованию наступил конец, когда она увидела Деймона. Потом были другие разочарования. Но были и радости.
- Ну если ты не знаешь, что они делают с чардревами, то я и подавно. А кстати интересно. Ведь им до сих пор молятся на Севере, не приняв веру в Семерых, как почти повсеместно. Они там наверное очень суровые. Северяне. А может быть сделать игру по легендам?
Роанна вдруг зажглась, радуясь, что хоть какая-то идея к ней пришла, хоть и не та, которая нужна.
- Как были основаны Великие Дома. Гарт Зеленорукий, который посадил Трех Певцов...И тот, который на Севере Стену построил, Строитель...

Дейнерис пожала плечами. Она отчетливо слышала в голосе тирошийки утешительные нотки.
- Кому-то везет больше, кому-то меньше, заранее этого не узнаешь. В этом мы ничем не отличаемся от последних прачек. А дети... дети должны появляться тогда, когда нужны сами по себе, а не в качестве решения проблем. Знаешь, сколько беспризорников в одной Королевской Гавани? Их тысячи, и далеко не все они сироты.
Она вздохнула и поднялась с места.
- Ну почему же не знаю, они им молятся... но в качестве сценки я этого не представляю. Зато мне нравится идея со строительством Стены, это можно превратить в игру. Спасибо.

Роанна чувствовала, что опять сказала что-то не то, такое, что обидело Дейнерис и та замкнулась в себе, а Роанна слишком косноязычна, чтобы все толком объяснить. Ее по-детски пухлые щечки порозовели, она вдруг настойчиво взяла руку Дейнерис в свои и произнесла с несвойственной для нее торжественностью и упорством, которые разве проявлялись у ней в вопросе деторождения.
- Нет, мы отличаемся от последних прачек. От нас, от наших решений, от наших поступков зависят сотни тысяч людей, мужчины, женщины, дети и эти самые беспризорники. Можно без конца жалеть себя и думать, как несправедливо обошлась с тобой жизнь и ненавидеть всех, кто к этому причастен. А можно поступать как должно и делать свою жизнь лучше. Самой. Свою и всех, кто тебя окружает. Может и не получается. Но разве можно осуждать старание? Ни одна прачка не удостоена такой чести - решать судьбы целых королевств.
Она перевела дух. Только она знала чего ей все это стоит - быть послушной женой, послушной дочерью, лучшей подругой, понимающей матерью, приветливой невесткой. Для всех и каждого. Кивать и улыбаться, слыша за спиной насмешки и презрение, глотая обиды. Но тут ее порыв быстро иссяк. Роанна отвела взгляд и сказала:
- Но ты конечно права во многом. Но дети хороши сами по себе, не важно решают они чьи-о пробемы или только прибавляют их.
Она тут ухватилась за новую ему игры, чтобы сменить предыдущую.
- Строительство Стены? А что ты знаешь об этом? Мне нужно что-то почитать? Легендарным Строителем будешь ты, конечно. Да? И я тогда кем?

- Роанна, о чем ты? - Нахмурилась Дени. - Спасибо тебе за ммм... поддержку, но честное слово, я имела в виду только то, что сказала. У знатной дамы не больше шансов на счастье в браке, чем у прачки, потому что ей так же сложно распоряжаться этим процессом и потому что ей так же сложно хорошо узнать человека, с которым проведешь всю оставшуюся жизнь, заранее. И дети здесь ничего не гарантируют.
Не будь Роанна столь простодушной, Дейнерис бы решила, что та издевается, но вместо этого она только похлопала жену своего брата по ладошке, такой же маленькой, как и у самой принцессы, и постаралась смягчить выражение лица.
- Хотя они несомненно хороши сами по себе. В детстве я мечтала что у меня будет тринадцать детей. И если хочешь, можешь побыть Строителем. Я подберу какую-нибудь подходящую версию этой легенды и дам тебе. Оденем тебя в меха, а фрейлины будут дозорными. А еще нам понадобится великан...

- А. Ты об этом... Да, конечно, ты очень права. Шансов совсем не больше. Но я просто хотела сказать, что счатье, оно бывает разным. И что распоряжаться самому это не всегда хорошо.
Роанна взглянула на лицо Дени, та явно была недовольна разговором, но тирошийка почему-то продолжала.
- Мужчины ведь в том же положении. Они тоже делают, что дОлжно. И это не всегда плохо. В этом есть хорошее. Я только это хотела сказать... И разве Мартелл тебе совсем не нравится? Он привлекательный... по-моему.
Роанна задумалась, припоминая, как сказал король о дорнийцах как-то.
- Говорят, "дорнийцам нет равных на коне, в постели, и в вопросах ядов..." Ну, я не про яды.. сейчас, конечно.
Она чуть смутилась, вышло не очень ободряюще.
- Тринадцать?! Ну... это как-то много... Почему именно столько?
Роанна задумалась, она никогда не хотела какое-то точное количество детей, ее девичьих мечтах они просто были, их было много и они сидели все за одним столом, шумели, не слушались, муж был невероятно красив, так, что все завидовали ей и влюблялись моментально, то с алой бородой, то с синими усами, то с зеленым хохолком. И все было почти так... картика воплотилась в реальность. Так да не так... Совсем. Лицо ее вдруг помрачнело, а глаза уставились на лицо Дени совсем чужим взглядом.
- Я? Строителем? Шутишь? Я даже не помню как его зовут, это будет.. стыдно.
Роанна выдохнула и облизала пересохшие губы, вернув на лицо приветливое выражение.
- Великан! Вот это роль по мне. И пожалуйста, не возражай. Просто расскажи про них, я буду отличным великаном. Вот увидишь.
Роанна отняла руку у Дени. Пальцы ее чуть подрагивали, но улыбалась она вполне искренне и немного виновато.

- Распоряжаться всегда хорошо тому, кто имеет хорошие намерения и что-нибудь соображает, что, увы, можно сказать не обо всех, - тут же ответила Дейнерис. На ее взгляд здесь все было очевидно. - Почему совсем не нравится? Он достаточно мил, но я видела его почти два года назад, и не знаю, какое впечатление он на меня произведет, когда мы увидимся снова.
Пропустив мимо ушей попытку Роанны настроить принцессу, за всю свою жизнь никогда толком не рассматривавшую как мужчин никого кроме собственных родственников, на прекрасную перспективу лечь с дорнийцем, Дени улыбнулась:
- Потому что столько было у королевы Алисанны. Только я мечтала, что все они доживут до взрослого возраста и все будут счастливы.
От следующих слов лицо Дейнерис вдруг стало очень сосредоточенным.
- Знаю, тебя надо посадить кому-нибудь на плечи, чтобы сделать одного великана! Ммм... я не уверена, какие они, но думаю тебе понадобится мех и борода.

Роанна вздохнула.
- Это верно сказано. Но ведь разве Дейрон, наш король не такой?
Роанна знала невысокое мнение своего воинственного мужа о короле, но сама она думала о Дейроне совсем иначе.
- Возможно, ему не хватает твердости. Но мне кажется он тот, кто знает, что делает и знает как лучше. И не размахивает мечом всякий раз, когда ему вздумается. И ведь намерения у него прекрасные. И вот видишь, мне кажется, Марон тоже не глуп и... Тебе страшно жить в Дорне? Особенно теперь когда эта.. Хартия?
Роанна только сейчас подумала, что при этих обстоятельствах Дени действительно может быть там опасно.
- Но ведь иначе... Война...
Глаза её округлились и она смотрела на Дейнерис так, словно ждала о неё какого-то откровения, которое бы враз разрешило их нынешние проблемы. На предложение принцессы усесться кому-то на плечи она рассеянно кивнула.
- Можно и на плечи. Можно привлечь Деймона или Эйгора. А то я боюсь упасть... И борода... А если я буду женщиной великаном? У них тоже были... Бороды? В тринадцать детей все же может нехорошо сказаться на твои здоровье. Оно у женщин не бесконечно.
Роанна потупила взгляд, чтобы скрыть горечь.

- О да, - неопределенно произнесла Дени, соглашаясь со всем сразу и ни с чем. Она могла бы есть прекрасные намерения на завтрак, обед и ужин, если бы от них был хоть какой-то прок.
Взяв Роанну под руку, она отвела ее к окну и, отпустив, оперлась на подоконник.
- Жить вообще опасно. Посмотри на этот город. У нас есть золотые плащи, но там все равно каждый день кого-нибудь убивают. Можно быть здоровой и счастливой, а потом умереть в родах, например. Или неудачно упасть в лошади. Или еще что-нибудь, и все это в абсолютно мирное и спокойное время. Так что невозможно бояться всего, Роанна, и вообще... кто тебе сказал про войну?
Повернувшись, Дейнерис погладила жену Деймона по тыльной стороне ладони.
- Неужели все настолько плохо? Я имею в виду твое здоровье.

Дейнерис как будто отвечала ей и нет. Снова говорила очень правильные и даже мудрые вещи, но что чувствовала она сама, чего хотела было не понять. Роанна боялась, что она хотела того, чего Роанна никак не могла ей отдать - ее мужа. И все же она спросила:
- Все так. Жить опасно. Всем. И может кажому из нас, тут в красном замке гораздо опаснее, чем любому из тех беспризорников в этом большом и, признаться, дурно пахнущем городе.
- Возможно я все преувеличиваю, но ведь все ею грезят. Равзе даже Дейони Эйгор не жаждут того же. И множество великородных лордов хотят Дорн, но почему то непременно завоевав его и прославив тем свое имя. Проблема только в том, что если ты умер упав с лошади, то обычно надо меньше пить. А когда война, тогда...
Роанна повернулась к Дйнерис и с чувством сжала ее руку.
- Так чего же ты хочешь, сама? Если бы тебя спросили и поступили так, как ты сама решишь, что бы ты ответила?

Дейнерис точно не считала, что им в замке опаснее жить, чем тем, кто ходил сейчас по вечерним улицам. Несмотря на все тревоги, королевский замок был сейчас весьма безопасным местом, или по крайней мере хорошо притворялся таковым для принцессы.
- Ну конечно, Роанна, дорогая, война - это слава. Практически любой мужчина мечтает о том, чтобы увековечить свое имя в битве, так же как женщины мечтают продолжить жизнь в детях. Но это ведь не значит, что они обязательно будут воевать ради одной только войны, отринув все прочие соображения.
Накрыв руку тирошийки своей, она помолчала немного.
- Честно сказать, не знаю. Я не могу получить того, что хочу, и никого при этом не обидеть, - "обидеть" было очень мягким словом, и не совсем точным, но принцесса ограничилась им, - поэтому и думать об этом не имеет смысла.
Но она думала. Аккуратно высвободив руку, Дени продолжила смотреть на город и в какой-то момент подумала, что половинкой великана попросит быть Эйгора, хотя тот, конечно, и станет ворчать.

- Да.. Война слава и прочее... И все они хотят прославится. Но ведь можно прославится и иначе. Во про век Героев. Они ведь там прославились не только потому что убивали тех, кто жил в Вестеросе до. А потому что они созидали. Меняли этот мир. И может и не к худшему. После них остались великие сооружения.. Стена. Кажется ведь она была возведена в содружестве с другими народами. Они воевали-влевали а потом перестали, объединив усилия.
Роанна не помнила почему, а может и вовсе не знала, немного беспомощно смотрела на Дейнерис. Та ведь наверняка должна знать лучше.
- Я к тому, что войны должны заканчиваться. И наступать пора, когда надо что-то строить вместе. Но кажется этого сейчас никто не хочет.
Она выслушала честный ответ Дени на ее вопрос, и снова бесконечный клубок противоречивых чувств поднялся в Роанне, сотканный из обиды, ревности, но и бесконечного сочувствия и ощущения собственной вины. Дени была ей близка и в какие-то моменты ей так хотелось, чтобы она была счастлива и плохо от того, что виной ее несчастьям является она сама.
Тирошийка отвернулась к окну, проглатывая комок, подступивший к горлу.
- Если бы я могла хоть что-то изменить.
Женщина помолчала разглядывая очертания города, так и оставшегося для нее чужим.
- Ты знаешь, что Деймон во что бы ни стало хочет разрушить твою помолвку и не дать тебе выйти замуж за Мартелла? Пусть с этой хартией все и запуталось еще больше. Потому что кому нужен расколотый пополам Дорн? Но... это ударит по нам всем. Ты же понимаешь? И отец, если узнает...
Самые страшные последствия так и роились в ее голове один другого ужаснее, и самым безобидным была картинка, как они ютятся у каких-то чужих людей, жалеющими сорвать свой куш из неразберихи в Вестеросе на правах приживалок где-то в Мире или Валантисе. Одно утешало, что отец тоже может захотеть сорвать свой куш.

Дени едва удержалась от того, чтобы не закатить глаза. Она ненавидела, когда ее учили. Видят боги, ей многое приходилось терпеть, и подчас она сама чувствовала себя как та нижняя часть великана, на которой сидела, свесив ножки, добрая половина ее родственников, но выслушивать при этом нравоучения, прикрытые заботой о ее счастье, благими намерениями и прочей ничего не значащей ерундой, которая сводилась к большому количеству слов и полному отсутствию действий, она не собиралась.
- Да-да, я уже поняла твое мнение. Мне нужно поскорее покинуть свой родной дом и убраться в Дорн, где война как-нибудь не случится, меня будет всячески радовать мой будущий супруг, а я рожу ему кучу детей и буду писать вам о том, как счастлива.
Дейнерис мило улыбнулась, хотя в ее голосе чувствовался плохо скрытый сарказм.
- И я знаю, что ты желаешь мне добра, и несомненно, понимаю. Спокойной ночи, дорогая.
Поцеловав Роанну в щеку, Дени окинула комнату взглядом и вышла, чтобы дать указания слугам.

- Да нет же! Я не хочу чтобы ты страдала, лишь нам было хорошо! Я хочу чтобы...
Роанна не договорила. Она хотела, чтобы всем было хорошо. Но что ей было сделать? Уйти в молчаливые сёстры, чтобы освободить место?
- Извини меня, ты обиделась? Я просто не знаю как сделать... правильно и не хочу, чтобы было ещё хуже.
Но Дени поцеловала её и ушла. Роанее ничего больше не оставалось, как остаться наедине со своими страхами.

Принцесса считала, что если не можешь сделать лучше, предпочтительнее просто промолчать, а то, чем занималась Роанна, отдавало в ее глазах махровым лицемерием. Давай-ка, дорогая Дени, тебе как-нибудь станет хорошо, но так, чтобы никому не стало плохо и никто не чувствовал себя виноватым. Она называла это перекладыванием ответственности. Впрочем, это было привычно и не вызывало особых эмоций. Так что, видя что разговор уже пошел по кругу, Дейнерис и сочла за лучшее уйти.

Роанна знать не знала, что перекладывает ответственность на Дени за всеобщее счастье. Она была всегда послушной дочерью и послушной женой, в ее голове в принципе никогда до селе не возникали вопросы, что можно ослушаться или быть против решения отца, мужа, сюзерена... Она принимала все, что от нее требовали, как должное, и искала в этом во всем хоть капельку смысла и радости. И находила их, может быть только исключительно в своем воображении, а не на самом деле. Поэтому тут же отправилась прямиком к детям. С ними можно было просто быть счастливой, почти безмятежно, пусть только на несколько часов.